я лицами,
почерневшие телом, в чуждой стране, с языком воспаленным, голые и босые, с
ногами израненными тернием, со слезами отвечали они друг другу, говоря: "Я
жил в этом городе", а другой: "Я - из того села". Так вопрошали они друг
друга со слезами, называя свое происхождение, вздыхая и взоры обращая на
небо..."

Наиболее дальновидным русским князьям - и первым среди них следует назвать
Владимира Мономаха - ясно было, что бороться с воинственными степняками
можно только объединенными силами. Ни одно русское княжество в одиночку не
могло им противостоять.

А опасность росла год от года. В 1096 году половцы разграбили и сожгли
окрестности стольного Киева, в том числе три богатейших и хорошо
укрепленных монастыря. Этот разгром явственно показал всю политическую и
военную ущербность непрестанных княжеских распрей, ослаблявших каждое
княжество в отдельности и Русскую землю в целом.

В следующем, 1097 году после долгих переговоров и переписки съехались
многие князья на "устроенье мира" в город Любеч, расположенный в
Черниговской земле. Каждый из них в отдельности как будто бы понимал
губительность постоянной вражды.

"Зачем губим Русскую землю, поднимая сами на себя враждуй! - словно
изумляясь собственной политике, говорили они друг другу. - А половцы землю
нашу несут розно и рады, что между нами идут усобицы! Станем с этих пор
жить в одно сердце и блюсти Русскую землю!"

И чтобы хоть как-то прекратить распри из-за земель, решили: "Каждый да
держит отчину свою!"

За Святополком оставался Киев, за Владимиром Мономахом - Переяславль, за
Олегом Святославичем - Чернигов, силой захваченный им в 1078 году. И те,
кому в прежнее время были розданы города, также сохранили их: Давыд
оставался по уговору князем города Владимира-Волынского, Василько,
приходившийся племянником старшим князьям - Святополку, Владимиру Мономаху,
Давыду и прочим, - сохранил за собой небольшой город Теребовль,
располагавшийся на одной из малых рек в бассейне Днестра. Никто теперь не
должен был вступать во владение соседа.

Переговоры, по христианскому обычаю, закончились торжественным принесением
клятвы - крестным целованием. "Если отныне кто на кого пойдет, - уставили
князья, - против того и мы будем, и крест честной!"

Но слова, произнесенные на манер пожизненной клятвы, не стали делом. Едва
отпировав и разъехавшись, князья стали подозревать один другого в заговорах
и подвохах. Трагической жертвой этого нового клубка княжеско-боярских
распрей стал молодой князь Василько Теребовльский.

История эта, получившая широкую огласку и поставившая Русь на грань
всеобщей междоусобной войны, в отличие от других событий известна нам в
подробностях. Вполне вероятно, что она попала на страницы летописи со слов
самого Василька, который был современником создания общерусского
летописного свода.

Итак. уставив мир, князья пошли восвояси - каждый в свое владение.
Святополк Киевский вместе с двоюродным братом Давыдом со съезда направились
в свою вотчину - могущественный Киев. Встретили их торжественно, и, как
водилось, устроен был пир в честь возвращения князя и успешного завершения
трудного дела. И здесь в ходе долгих обсуждений нового княжеского договора
раздались сначала тихие и вкрадчивые. но быстро ставшие настойчивыми голоса
тех, кто в постоянных столкновениях, истощавших силы Руси, искал свою
грабительскую выгоду.

Особенно усердствовало окружение Давыда Игоревича. "Владимир Мономах, -
наговаривали ему, - соединился с Васильком против Святополка и тебя!"

Доводы подозрительному Давыду приводились разные, повторялись-нашептывались
сведения, полученные от "верных" людей. Скоро все это сделало свое дело:
Давыд стал всячески чернить Василька Теребовльского перед Святополком. Тот
сомневался: можно ли, едва закончив переговоры, замышлять недоброе? Но
Давыд действовал напористо - дня не проходило без новых наветов.

"Если не схватим Василька, - угрожающе предостерегал он, - ни тебе не
княжить в Киеве, ни мне во Владимире-Волынском!"

В конце концов убедил Святополка! Тому и впрямь казаться стало, что нет
иного выбора, кроме как нарушить только что принесенную клятву. Послушался
Святополк!

А тут и случай для осуществления задуманного Давыдом подвернулся, словно
нарочно. Видимо, знал Давыд о ближайших планах Василька, поэтому и старался
действовать столь цепко и быстро.

Василько как раз явился в Михайло-Выдубицкий монастырь, расположенный
совсем рядом с Киевом, - поклониться святым. Шел он, как и подобает князю,
пусть и не из самых именитых, с дружиной и обозом. Рядом с монастырем был
раскинут походный лагерь, и Василько сначала отправился отужинать с
монастырской братией, а затем уже, поздно вечером, вернулся к своим.

На другое утро ни свет ни заря прискакали гонцы от Святополка Киевского.
Святополк приглашал племянника на именины. Почетное было предложение -
старший из русских князей просил пожаловать! Да вот беда: дел неотложных у
Василька было много - неспокойно было в родном княжестве, а до именин нужно
было ждать еще несколько дней.

"Не могу медлить, - отвечает Василько. - Как бы дома войны не случилось". С
тем и отбыли гонцы.

"Видишь! - возмутился перед Святополком Давыд Игоревич. Для него отказ
явился веским свидетельством недобрых намерений Василька. - Василько не
помнит о тебе, находясь в твоем городе! А когда к себе уйдет, займет все
твои города - Туров, Пинск и другие! Тогда вспомнишь меня!.. Лучше призови
его теперь, схвати и отдай мне".

Поддался Святополк на Давыдов обман, снова послал к Васильку и велел
передать: "Если не хочешь остаться до именин моих, приди сейчас,
поприветствуешь меня, посидим вместе с Давыдом".

Не откликнуться на такое приглашение уже даже не одного, а двух
родственников было нельзя. Тут же сел Василько на коня и двинулся в сторону
Киева. Кто-то из отроков пытался его удержать, предупредил: "Не езди,
княже, хотят тебя схватить!"

Не прислушался Василько к предостережению. Как же могут его схватить?
Только что крест целовали да говорили: если кто на кого пойдет, то на того
будет и крест, и вся Русская земля! С такими мыслями и отправился он на
княжий двор.

Сам князь киевский Святополк вышел встречать его и проводил в хоромы. Потом
явился Давыд, сели вместе. Святополк снова принялся уговаривать Василька:
"Останься на праздник!" - "Не могу остаться, брат: уже и обозу приказал
идти вперед", - отказывался Василько. "Ну, хоть позавтракай",- не
отступался Святополк.

Василько согласился. Давыд же, как отмечает летописец, все время сидел как
немой, слова не сказал. Получив согласие, Святополк заспешил: "Посидите вы
тут, а я пойду распоряжусь".

Когда он вышел, Василько пробовал заговорить с Давыдом, но тот оглох и
онемел - и язык не ворочался, и уши не слышали Васильковых речей. Готовился
к задуманному, волновался особенно. Наконец немного совладал с собой Давыд
и спросил одного из слуг: "Где брат?" - "Стоит на сенях", - отвечали ему.
На сенях устраивались в теплое время княжескис пиры. Но сейчас уже стояла
глубокая осень, и неясно было, почему Святополк именно там хотел устраивать
завтрак. Скорее всего забрался туда киевский князь, чтобы не участвовать в
готовящейся расправе.

И Давыд тоже испугался приближающегося мига, который сам и уготовил
Васильку. "Я пойду за Святополком, - сказал он. - А ты посиди". И быстро
вышел вон.

Едва двери за ним затворились, как Давыдовы слуги бросились на Василька.
Сначала просто связали, после сковали двойными оковами, заперли в крепкой
дворовой постройке, а на ночь приставили сторожей.

Закованный Васильке сидел в темной избе, а вокруг его дальнейшей судьбы
кипели споры. Вроде бы одумавшийся и отошедший от утреннего умопомрачения
Святополк хотел отпустить племянника. Но Давыд настойчиво возражал,
понимая, что зашли они с братом уже слишком далеко, чтобы можно было просто
вернуться к исходному положению. Основательно теперь боялся Давыд за себя.

Но против убийства Святополк, видимо, возражал со всей решительностью и ни
за что на него не соглашался. Тогда Давыд стал подбивать его на ослепление
Василька. Лишенный зрения человек не воин и постоять за себя, встать во
главе дружины, отомстить жестоко не способен.

"Если не сделаешь этого, а отпустишь его, - наступал Давыд на Святополка, -
ни тебе не княжить, ни мне!"

Долго думал-мучился Святополк и согласился. Откладывать дело не стали. Тут
же, ночью, повезли Василька в Белгород, городок в 10 верстах от Киева.
Святополк, представив, какие чувства вызовет содеянное у Владимира
Мономаха, других князей, решительно не захотел, чтобы свершилось задуманное
на его княжеском дворе или в его княжеском городе.

Повели Василька в избу малую, втолкнули. Вскоре пришел туда овчарь
Святополка, угрюмый и жестокий Берендий.

Потом вошли княжеские конюхи Сновид и Дмитр, молча расстелили ковер на
полу. Взялись за Василька и хотели повалить. Он сопротивлялся изо всех сил,
на шум подоспели Другие. Бросили князя на пол и ослепили.

Взявшись за углы ковра, конюхи вынесли лежавшего бездыханно князя на улицу,
бросили в приготовленную повозку и под стражей, как пленника, повезли в
отчину Давыда - Владимир-Волынский.

Новая волна многолетних воинственных судорог прокатилась по Руси. Мир,
установленный было русскими князьями, рассыпался как карточный домик.
Старательно возводили его правители земель, но каждый при этом норовил свою
карту так поставить, чтоб, когда упадет строение, она б сверху легла!

Рассуждая о мире, думали князья, как назавтра больнее досадить соседу,
обезвредить его, пока он сам зла какого не удумал. Слушали наветы - и
внимали им скорее, чем собственному разуму. Врагу-степняку верили больше,
нежели брату родному...

А враг не терял времени. Пользуясь ослаблением Руси, половцы только за
первые 10 лет XII века совершили в ее пределы шесть крупных нашествий!

Русские ответили на них лишь тремя походами в глубь половецкой степи. Самым
успешным из них был предпринятый, как и большинство других, по инициативе
Владимира Мономаха поход 1103 года.

ЛИЦОМ К УРАГАНУ

Весной 1103 года Святополк Киевский и Владимир Мономах, уговорившись
наконец, привели свои дружины в маленький город Долобск. Но хотя и были
между князьями предварительные переговоры, здесь, в Долобске, долго не
могли решить, идти в степь или нет.

"Негодно ныне, по весне идти - погубим и смердов и пашню их", - опасались
воеводы Святополка. Их опасения строились на том, что для похода пришлось
бы отобрать лошадей у многих крестьян, а это сорвет полевые весенние работы
и загубит будущий урожай. Забота Святополковых воевод о крестьянах была
настолько лицемерной, что Мономах, зная, как они обходились с простым людом
в другие времена, рассердился: "Дивно мне, дружино! Лошадей жалеете, на
которых смерды пашут! А почему не помыслите о том, что начнет пахать смерд,
а приехав, половчин ударит его стрелою - и лошадь его поимет, и жену, и
детей, и все именье... Лошадь жаль, а самого не жаль ли?!"

Возразить против гневных Мономаховых речей было нечего, и Святополк,
отбросив колебания, в конце концов ответил коротко: "Я готов!"

Договорившись окончательно, стали срочно посылать за другими князьями,
призывая их присоединиться к походу.

Олег Святославич уклонился - сказался больным. Но пять правителей
откликнулись на призыв старейших князей и скоро пришли в Долобск.
Соединенные дружины двинулись вниз по Днепру, кто берегом - на конях, кто
водой - в ладьях. Скоро достигло русское войско острова Хортица. Островок
этот днепровский был издавна известен мореходам, купцам, воинам. Здесь
останавливались на отдых варяжские дружины, отправлявшиеся на службу к
императорам Византии, укрывались от непогоды торговые суда.

Отдохнув на знакомом месте, дружины повернули от Днепра в глубь степи.

4 дня углублялось войско в степь. Вести о его продвижении достигли
степняков, и половецкие ханы быстро съехались на совет - решать, что делать
перед лицом невиданного русского наступления. Опытный Урусоба, половецкий
хан, не раз сражавшийся с русскими и, видимо, правильно оценивший масштабы
и мощь ответного вторжения, предлагал срочно просить мира. Однако
большинство ханов - летописец, подчеркивая их неопытность, именует их
"молодыми" - отвергли это предложение.

Решено было сражаться с русскими дружинами. Навстречу им выслали крепкий
сторожевой отряд во главе со знатным, одержавшим немало побед Алтунопой.
Однако, почти сразу попав в засаду, отряд был полностью разбит.

4 апреля 1103 года в полевом сражении сошлись главные силы половцев и
русских.

"Пошли полки половецкие, как густой лес, и нельзя было охватить их
взглядом. И русь вышла против них... Половцы же, увидев русское устремленье
на себя, побежали, не соступившись с русскими полками..."

Паническое бегство половецкого войска быстро привело к полному разгрому. В
битве пало двадцать половецких ханов, а еще один, двадцать первый, по имени
Белдюзь был взят в плен. Его привезли к Святополку, и хан стал сразу
предлагать за себя богатый выкуп - золото и серебро. Святополк передал
пленника Мономаху, а тот, отказавшись от всяких разговоров о выкупе,
приказал казнить хана за постоянные вероломные нарушения мира.

Добыча русским досталась столь большая, что летописец счел нужным подробно
обрисовать ее: "...взяли тогда и скот, и овцы, и коней, и верблюдов, и вежи
с добытком и челядью... И пришла русь с полоном великим и с победою
великою".

Успешный поход 1 103 года окончательно убедил Владимира Мономаха в
правильности политики, направленной на организацию общего отпора степнякам.
Поэтому, когда в 1107 году вторглись на Русь Шарукан Старый, Боняк и еще
десяток половецких ханов, Владимир снова взялся за организацию
объединенного войска. Включив в свою рать дружины трех сыновей и
племянника, он затем соединился со Святополком Киевским и другими князьями.
Войско быстро вышло в поход, в боевом порядке форсировало реку Сулу, за
которой располагался стан половцев, и без остановки и перестроения с боевым
кличем ударило на врага. Столь быстрого отпора ханы половецкие, уже
привыкшие к разладу и усобицам среди русских, никак не ожидали.
Растерявшиеся половцы не смогли даже построиться в боевой порядок -
"поставить стяг" - и побежали, кто схватив коня, а кто и просто так.
Русские гнали врага почти полсотни верст - до реки Хорол, взяли стан
половецкий и весь обоз.

Очередной поход в Степь был совершен по приказу Мономаха в декабре 1109
года, когда воевода Дмитрий Иворович взял у Дона 1000 половецких веж. Такие
походы, упреждавшие набеги кочевников, стали новым стратегическим элементом
в борьбе со Степью. Нанося постоянные удары в сердце половецкой Степи,
Владимир Мономах добился заметного уменьшения числа вторжений в русские
пределы.

Настойчивая борьба со Степью создала Мономаху славу защитника Русской
земли. Поэтому, когда в 1113 году умер Святополк Киевский, киевляне,
собравшись на вече, решили послать Владимиру приглашение "на стол отень и
дедень", то есть на престол отца и деда. Но Владимир, следуя феодальным
правилам и меркам и боясь нарушить и без того хрупкое замирение князей,
отказался от такого предложения в пользу имевших больше династических прав
Святославичей.

20-летнее правление Святополка принесло простым киевлянам много лишений. "В
дни княжения своего Святополк створил много насилия... имущество у многих
отнял... И были рати многие от половцев, к тому же и усобица, и был в то
время большой голод и великая скудость в Русской земле во всем".

Известия летописи о скудости и неурожаях в последние годы правления
Святополка подтверждаются современными учеными. Исследовав многие тысячи
спилов бревен из древних построек, они установили, что в 1110-1112 годах
годичные кольца у деревьев, выросших в разных местах Руси, были гораздо
тоньше нормальных. А это - верное свидетельство неблагоприятных погодных
условий. Неурожаи, вызванные холодом и дождями, продолжались, видимо, 2-3
года, что и вызвало жестокий голод по всей стране. Ели крестьяне и лист
липовый, и кору березовую, и мох.

Мало этого: из-за начатой Святополком как раз в такое тяжелое время войны с
галицкими князьями прекратился подвоз соли в Киев. "И можно было видеть
тогда людей в великой беде, - печально отметил летописец, - изнемогали от
войны, голода, без хлеба и без соли.".

Но что плохо для народа - хорошо для богачей и князя с приспешниками. Мало
хлеба - увеличивай цену! Нет денег на хлеб у ремесленника - одолжи ему,
пускай вернет вдвойне! Соль пропала - наживайся на ее продаже, смешивай
пополам с пеплом, а продавай по тройной цене!

Такое неправедное лихоимство княжеских людей, монастырей и купцов привело к
взрыву народного негодования. Святополк Киевский умер 16 апреля 1113 года,
и в тот же день вспыхнуло восстание против киевских богатеев. Был
разгромлен двор тысяцкого Путяты, кварталы менял и ростовщиков. Именно в
этот момент и обратились киевляне - в первую очередь, конечно, те, кому
угрожала та же участь, - с призывом к Мономаху. Но Владимир, взвесив
обстоятельства, отказался от княжения.

Восстание набирало силу, и киевская верхушка вновь обратилась к нему с
посланием: "Пойди, князь, в Киев! Бели же не пойдешь, то знай, что великое
зло воздвигнется... из-за тебя пойдут на невестку твою и на бояр, и на
монастыри, и будешь ответ иметь, если из-за тебя разграбят монастыри!"

Столь единодушное выступление светских и церковных феодалов, поддержанное
значительной частью посада, склонило Владимира к мысли принять киевский
стол. 20 апреля он торжественно въехал в Киев. "Встретили же его митрополит
Никифор с епископами и со всеми киевлянами с честью великою, сел на столе
отца своего и дедов своих, и все люди рады были, и мятеж прекратился".

Конечно, восстание стихло не по мановению волшебной палочки и не из-за
вызвавшего всеобщее умиление появления Владимира в Киеве. Были вполне
реальные причины его прекращения. Во-первых, вошла в город и начала активно
действовать дружина Мономаха. А во-вторых - и это главное, - Мономах
срочно, в течение 3 дней, предшествовавших его въезду в Киев, составил
вместе с ближайшим окружением новые законы - дополнение к знаменитой
"Русской правде". В этом дополнении, получившем название "Устав Владимира
Всеволодича Мономаха", ограничивалось взимание процентов за долги и
несколько облегчалось незавидное положение простых горожан. Это и сыграло
свою роль в угасании вспышки народного недовольства.

Став киевским князем, Мономах продолжал свою политику отражения степной
угрозы. Половцы, узнав о смерти Святополка и ожидая новых распрей на Руси,
появились было на границах Киевской земли, но Мономах, объединив силы
нескольких князей, дал им достойный отпор.

В 1116 году он направил в глубь степи войско одного из своих сыновей. Тот
взял на Дону три города, но кочевников не нашел: они отошли в прикаспийские
степи. Новый поход - в 1120 году - подтвердил: половцы отошли от русских
границ к Кавказу, за Железные врата, как называли тогда крепость Дербент.
Так планомерные, решительные действия Владимира ослабили половецкую
опасность, и "отдохнули христиане от великой истомы".

С помощью решительных мер сумел Владимир погасить раздоры, уже во всю силу
дававшие себя знать на Руси. Последовательно пресекая все попытки усобиц,
захвата вотчин, неправедного с точки зрения феодальных правил дележа
владений, он добился уменьшения числа братоубийственных споров, хотя"
конечно, не мог их совсем прекратить.

Рьяно заботился он о строительстве Киева, надеясь вернуть ему убывающее
величие. При нем построены были новые здания и храмы, наведен мост через
Днепр. Мономах не жалел денег на украшение церквей, щедро одаривал чернецов
и попов, помня, какую роль сыграли церковники во время его прихода к власти.

Умер Владимир Мономах в 1125 году, уже глубоким стариком - было ему 73
года. В старости стал он слезлив и богобоязнен, ничто в нем не напоминало
страстного, совершившего сотни п