коня. На берегу реки
Волхов в урочище Плакун раскопана разрушившаяся сопка, в которой был
погребен конь, а рядом с его останками лежали принадлежности богатого
конского убора. Среди них бронзовые фигурные удила, части ременной упряжи с
серебряными бляшками. Согласно поверьям, погребенный конь должен был
служить умершему после его воскрешения. Подобные представления и легли в
основу летописного рассказа о смерти князя Олега.

Так, по преданию, закончилась жизнь правителя, которому удалось с помощью
военной силы, помноженной на хитрость, объединить два древних
государственных центра Руси - Новгород и Киев. Это объединение было
закономерно, оно явилось завершением долгого процесса формирования
феодальных отношений. И если не стал бы, например, успешным поход Олега, то
наверняка вскоре нашелся б другой правитель - киевский, новгородский,
черниговский, переяславский, - которому удалось бы объединить
восточно-славянские племена в единое государство, поскольку все условия к
такому слиянию уже созрели. Родовые старейшины, захватывавшие земли
первобытных общин, превращались в феодалов. Племенные князьки также
становились мелкими феодальными государями, чья власть держалась на
владении землей, взимании даней и оброков. Они жаловали своим боярам,
воеводам, дружинникам населенные крестьянами земли, а княжеские дружины за
щедрые пожалования кабалили смердов-общинников, собирали дань с подвластных
племен, силой укрощали противников своего правителя.

Феодальный порядок быстро набирал силу на восточно-славянских землях, все
новые и новые племена втягивались в орбиту общерусского феодального центра
- стольного Киева.

ДАНИ И ПОЛЮДЬЕ

В IX-Х веках Древняя Русь уже стала типичным ранне-феодальным государством.
Политическое господство феодалов - бояр и князей - обеспечивалось дружинной
военной организацией. Дружина не только, как мы подчас думаем, сопровождала
князя в походах. Она все время находилась рядом с ним. Дружинники часто и
живут на княжеском дворе, и едят с князем за одним столом - хмельные
дружинные пиры были неотъемлемой частью феодального быта. С дружинниками
князь "держал совет" обо всех делах - о войне и мире, походах и
посольствах, размерах дани и раздачах земель, казнях и помилованиях. Вместе
с дружинниками он составлял грамоты-указы, вершил суд по "закону русскому".

Дружина делилась на несколько частей. Вершила государственные дела и вместе
с князем управляла землей "старшая" дружина, в которую входили "великие
бояре", владевшие' богатыми землями, многочисленной челядью, роскошными
хоромами, а часто имевшие и свои военные отряды.

А "руками" князя была энергичная "молодшая" дружина. Младшие дружинники на
деле реализовали то, что "уставлялось" князем и боярами, замышлялось на
пирах и долгих "свещаниях", - собирали дань, управляли княжеским
хозяйством, охраняли покой правителя, живя на княжеском подворье, а во
время войн составляли ударную силу княжеского войска.

И наконец, еще одну, непостоянную группу дружины составляли набиравшиеся во
время войн и походов воины "от сохи" - крестьяне, ремесленники.

По мере того как все новые и новые земли "становились под руку" киевского
князя, дружина пополнялась за счет местной племенной знати, быстро
воспринимавшей киевские феодальные порядки.

Дружина верно служила князю и для угнетения трудовых масс. Основной формой
эксплуатации зависимого люда в те времена был сбор дани. Большую часть зимы
князь и дружина проводили в "полюдье" - ездили по городам, крупным селам,
собирая с городских и крестьянских общин-вервей серебро, меха,
продовольствие и различные товары. Съестные припасы шли на содержание
дружины, а другие товары отправляли в Киев, а оттуда весной везли на
продажу в Царьград и другие города Европы и Азии. На вырученные деньги
покупали оружие, дорогие ткани, драгоценные украшения, восточные пряности,
редкие диковины и спешили в Киев - порадовать князя, бояр, княгиню да
боярынь...

Размеры дани с земель бывали разными. Иногда они устанавливались точно,
иногда нет. Как правило, дань зависела от числа крестьянских дворов в той
или иной местности. Каждый "дым" (двор) обязан был вносить определенную
долю в общинную подать. Но подчас, "уставив дань", то есть определив ее
размеры, движимые алчностью князья требовали все больше и больше
подношений. А если требования не выполнялись, в ход шла военная сила,
начинался по селам и городам кровавый "правеж" дружинных отрядов. В дело
вступала княжеская дружина, силой отбирая у крестьян-смердов последние
запасы.

Год от года возраставший феодальный гнет все чаще вызывал протесты, а то и
открытые восстания против произвола. Сведения об одном из первых таких
восстаний сохранились в легендарном сказании о гибели киевского князя Игоря
Старого в древлянской земле.

Игорь сел на киевское княжение после смерти Олега. Летописная легенда
называет его сыном Рюрика, который, умирая, якобы передал "Игоря детска",
то есть ребенка, своему ближайшему сподвижнику Олегу. Прошли годы, Игорь
вырос и стал сначала соправителем Олега, а после его смерти - полновластным
хозяином Киева.

Правил он больше 30 лет. Началом его продолжительного княжения стала война
с древлянами, которые, воспользовавшись смертью всесильного Олега, хотели
было отложиться от Киева и "затворились" от Игоря в укрепленных городах. В
914 году Игорь разгромил древлян и "возложил на них дань больше прежней".

Сбор дани с древлян был пожалован Игорем одному из ближних бояр-воевод
Свенельду. С той поры ежегодно дружина Свенельда добывала "дани многие" с
древлянской земли.

Прошло 30 лет. Зимой 945 года, уже после того, как Свенельд в очередной раз
обобрал древлян, Игорь Старый тоже надумал поживиться чем-нибудь в
древлянских городах. К этому подтолкнули князя настойчивые обиженные
разговоры в собственной дружине. Богатый "улов" Свенельда вызвал
недовольство среди приближенных киевского князя, оставшихся в тот год без
большой добычи. "Отроки Свенельда изоделись оружием и одеждой, - жаловались
они, - а мы наги! Пойдем, князь, с нами за данью, да и ты добудешь и мы".
Поддавшись настойчивым уговорам, старый князь - ему было уже больше 60 лет
- отправился в древлянские земли за новой данью.

У древлянского князя Мала не было сил для борьбы с Игорем, поэтому еще одна
дань была выплачена сполна и разорители ушли восвояси. Длинный караван
двинулся в Киев. Но алчность и жадность не оставили Игоря и его
дружинников, а, наоборот, разгорелись. И скоро созрело у Игоря такое
решение: караван отправить дальше, а самому с небольшим отрядом вернуться в
древлянский город Искоростень и еще потребовать дани.

Древлянские дозорные с изумлением увидели, что Игорь опять идет в их землю.
Древляне закрыли крепостные ворота Искоростеня и решили на этот раз не
покоряться и больше не терпеть княжеских притязаний и поборов. "Как
повадится волк за овцой, - говорили они, - то утащит все стадо, если не
убьют его; так и у нас, если не убьем его, то всех нас погубит". Было
решено выслать к Игорю послов и попытаться уговорить его довольствоваться
собранным и уйти в Киев.

"Зачем идешь опять? - спросили послы. - Собрал ведь уже всю дань".

Но Игорь потребовал открыть ворота города. Тогда древляне решили вступить в
военную борьбу с князем. Из нескольких ворот Искоростеня выскочили жители,
вооруженные дубинами и ножами. Горстка дружинников вместе с Игорем вскоре
была окружена и большей частью перебита. Схватив князя Игоря, разгневанные
древляне подвергли его мучительной казни - привязали к двум согнутым
деревьям, а затем отпустили их.

"УРОКИ" И "УСТАВЫ" КНЯГИНИ ОЛЬГИ

Смерть Игоря была отомщена.

Древляне, предвидя кару за убийство князя и разгром его отряда, решили,
чтобы избежать беды и нашествия, отправить в Киев сватов - предложить
овдовевшей княгине Ольге стать женой древлянского князя Мала.

...Ладьи с 20 послами пристали под Боричевым спуском, и древляне
направились на гору, к каменному княжескому терему. По преданию, скрыв свои
чувства, хитрая Ольга встретила их как самых дорогих гостей. Послы,
выполняя наказ старейшин, предложили ей выйти замуж за князя Мала. Княгиня
отвечала сватам: "Любезна мне речь ваша, - мужа мне моего уже не
воскресить; но хочу воздать вам завтра честь перед народом своим. Ныне же
идите к своей ладье и отдыхайте. Утром я пошлю за вами, а вы говорите:
"Верхом не поедем, пешком не пойдем. Несите нас в ладье". И вознесут вас в
ладье".

Однако княгиня Ольга обманула древлянских послов и приказала своим
дружинникам их казнить. Такой была. по преданию, первая месть Ольги за
смерть мужа.

В тот нее день, опережая расхожую молву, поскакали в древлянский
Искоростень Ольгины гонцы.

"Если вправду меня просите, - передавала старейшинам киевская княгиня, - то
пришлите лучших мужей, чтобы с великой честью пойти за вашего князя, иначе
не пустят меня киевские люди".

Направились в Киев лучшие древлянские мужи, не зная, что едут на верную
смерть.

И снова Ольга послала гонцов в Искоростень. "Вот уже иду к вам, приготовьте
меды многие у того города, где убили мужа моего, да поплачусь на могиле его
и устрою ему тризну".

Все приготовили древляне, по-прежнему рассчитывая на мирный исход событий.
Однако тризна по Игорю по воле княгини превратилась в кровавую драму.

Только теперь открылись глаза у доверчивых древлянских мужей. Затворились
они в городах, началась открытая война Киева со всей древлянской землей.

На следующий год затеяла Ольга большой поход, войско набрала сильное,
хорошо обученное. Лучшие воеводы - Свенельд и Асмуд возглавили полки.
Свенельд со своей дружиной активно включился в борьбу, поскольку размирье
лишило его богатых древлянских даней. Вместе с войском ехал и малолетний
сын погибшего Игоря Святослав - будущий грозный киевский князь.

Навстречу киевской рати вышло древлянское ополчение. Стали друг против
друга. Сигнал к началу битвы подал Святослав.

Он бросил в сторону врагов копье, но силенок у него было еще маловато:
копье, пролетев между ушей коня, упало к его копытам.

"Князь уже начал, - увидев это, сказал Свенельд. - Последуем, дружина, за
князем!" Натиск хорошо обученной дружины был настолько силен, что
древлянское ополчение скоро побежало и остатки его затворились в
Искоростене. По преданию, никак киевляне не могли взять Искоростень и тогда
вновь помогла им хитрость Ольги. Она предложила древлянам выплатить
небольшую дань. "Дайте мне от каждого двора по три голубя да по три
воробья. Вы же изнемогли в осаде, потому и прошу у вас этой малости".

Вновь обманулись доверчивые древляне. С поклонами отправили Ольге
символическую дань, и княгиня обещала на другой день уйти от города. Но
когда стало смеркаться, она приказала воинам привязать к лапкам голубей и
воробьев тряпочки, пропитанные в горящей смоле, и отпустить их в свои
гнезда. Ночью по всему городу начались пожары. В панике бросились бежать из
города древляне, и дружина Ольги без труда захватила его. Старейшин
прогнали, сопротивлявшихся перебили, а остальных заставили платить
непомерно тяжелую дань.

Так летописец в легендарной форме, сплетая быль и небыль, рассказал о
восстании в древлянской земле и жестоком его подавлении, о борьбе княжеской
власти против последних родовых устоев и племенной знати.

Но древлянское восстание послужило киевским князьям уроком, который они
хорошо усвоили и сделали из него должные выводы. Размер дани теперь
устанавливался строже, определялось время ее сбора и места, куда она
свозилась. "И пошла Ольга с сыном своим и дружиною по Древлянской земле,
устанавливая распорядок даней и налогов".

В следующем, 947 году то же самое было сделано и по другим землям
Древнерусского государства. "Отправилась Ольга к Новгороду и установила по
Мете погосты и дани и по Луге - оброки и дани". Псков, Десна, Днепр - всюду
прошла в тот год неутомимая княгиня.

Погосты - бывшие села и торговые места - становились теперь и
административными центрами княжеского управления. Один из таких погостов на
Луге - Городец раскопан в последние годы ленинградскими археологами. На
месте небольшого родового градка, не имевшего искусственных укреплений, в Х
веке сооружается настоящая крепость. Укрепляются склоны холма, насыпаются
валы, поверх которых ставят частоколы. Путь княгини Ольги из Новгорода во
Псков проходил по реке Луге. Ольга была здесь в 947 году, и именно в
середине Х века сооружаются, как показали раскопки, укрепления Городца!
Обитатели его пользовались для жилья полуземлянками, стены которых были
срублены из бревен и немного возвышались над землей. Полы жилищ устилались
деревянными плахами. Отапливались дома печками-каменками, дым выходил в
дверь или узкие оконца, прорубленные на стыках бревен. Весь городок делился
на две части: в одной находились жилые дома, а в другой - производственные
мастерские. Самыми массовыми находками в постройках Городца были черепки
разбитой глиняной посуды. Древнему гончару проще было вылепить новый
горшок, чем латать и склеивать старый. Железные ножи и наконечники стрел,
костяные иглы, шилья, гребни, серебряные монеты, бусы из стекловидной
массы, украшенные затейливым рисунком, - вот мир вещей, окружавших древних
жителей Городца. С Х столетия Городец стал административным центром большой
округи - сюда свозили собранные дани и оброки, здесь находилась военная
резиденция: часто приходилось применять силу, чтобы собрать установленную
дань. Здесь же находились ремесленные мастерские, обеспечивающие жителей
городка и окрестностей необходимыми изделиями.

Дани, полюдье и прочие поборы подрывали устои общины, и многие ее члены,
чтобы уплатить дань сполна и самим как-нибудь просуществовать, были
вынуждены идти в долговую кабалу к своим богатым соседям. Долговая кабала
стала важнейшим источником формирования экономически зависимых людей. Они
превращались в челядь и холопов, гнувших спины на своих хозяев и не имевших
практически никаких прав.

В феодальном хозяйстве широко применялся труд рабов-холопов, ряды которых
пополнялись пленными, а также разорившимися соплеменниками. Положение
холопов было крайне тяжким - они "ниже хлеба ржаного ели и без соли от
последней нищеты". Феодальные путы цепко держали человека в рабском
положении. Иногда, вконец отчаявшись и изуверившись во всех земных и
небесных надеждах, холопы пытались разорвать их, поднимали руку на
обидчиков-хозяев. Так, в 1066 году, сообщает Новгородская летопись, был
удавлен собственными холопами один из церковных изуверов епископ Стефан.

Кара холопу не только за такое, но и за гораздо более мелкое прегрешение
была одна - смерть. По "Русской правде", например, если холоп ударит
свободного "мужа" - феодала, то феодал мог убить обидчика, когда и где бы
его ни встретил, даже если за эту обиду хозяин холопа уже внес положенные
по закону 12 гривен серебра.

Одна была у холопа надежда. Если был он пленным - "от рати взят", то
соплеменники могли выкупить его. Цена за пленного была высока - 10
златников, полновесных золотых монет русской или византийской чеканки. Не
каждый надеялся, что заплатят за него такой выкуп. А если раб происходил из
своего, русского рода-племени, тогда ждал он и желал смерти господина.
Хозяин мог завещанием своим духовным, надеясь искупить земные грехи,
отпустить холопов на волю. После этого превращался холоп в пущенника, то
есть отпущенного на волю человека.

Холопы стояли на низшей ступени сложной уже и в те древние времена лестницы
социальных отношений. Чуть выше их были другие зависимые люди феодального
мира. К ним относились рядовичи - бедняки, заключавшие с феодалом
ряд-договор на многолетнюю тяжелую работу, будь то освоение под пашню дикой
лесной лядины, сбор меда на далеких и диких бортных угодьях или звериный
промысел. В схожем положении оказывались и закупы, попадавшие в зависимость
не по договору, а за то, что брали у феодала долг-купу, обычно зерном.

Число холопов, рядовичей, закупов пополнялось в основном из обширной группы
сельского населения, которую древние памятники именуют кратко: смерды.
Смерды были самой многочисленной категорией сельского населения Древней
Руси. Многие из них жили на общинных землях, которые еще не были захвачены
вотчинниками-боярами. Лишь верховная власть князя распространялась на них.
Князю и платили общины смердов дань, только княжескую власть над собой
признавали.

Но по мере того как расходилась вширь и врастала в глубь тогдашней жизни
феодальная собственность, волость за волостью переходили в руки частных
феодалов в виде княжеских пожалований. Положение смердов ухудшалось: теперь
не только князю дань следовало платить, но и боярина содержать с семейством
и слугами.

Жизнь становилась сложнее, дани и оброки увеличивались. Разорение
непосильными поборами смердов-общинников породило еще одну категорию
зависимых людей - изгоев. Изгой - это человек, изгнанный силой тяжелых
жизненных обстоятельств из своего круга, разорившийся, потерявший дом,
хозяйство, семью. Название изгоя происходит, по-видимому, от древнего
глагола "гоить", равнозначного в старину слову "жить". Человек, лишенный
своей прежней "жизни", то есть хозяйства, становился изгоем.

Уже само возникновение особого слова для обозначения таких людей говорит о
большом числе обездоленных. Изгойство как социальное явление широко
распространилось в Древней Руси, и феодальным законодателям пришлось
включить в своды древних законов статьи об изгоях, а отцам церкви то и дело
поминать их в своих проповедях и посланиях. Таковы были основные категории
зависимого населения Древней Руси. Были, кроме этого, и более мелкие группы
- прошенники, милостники, задушные люди...

Феодальное хозяйство постепенно усложнялось. В IX- Х веках феодальное
землевладение еще не сформировалось окончательно. Для Х века по сообщениям
письменных источников мы знаем княжьи города и волости. Ольге принадлежало
село Ольжичи, Владимиру - Берестово. Известны и имения бояр.

Затем в XI столетии происходит резкий скачок в развитии феодального
землевладения. Меняется система поборов - вместо время от времени
собираемых даней появляются постоянные оброки и подати. Для того чтобы
регулярно собирать их, держать в повиновении угнетенных, необходима была
уже не только воинская сила, но и разветвленный государственный аппарат.

Посадники, данщики, вирники, мечники, ябетники, огнищане, тиуны, старосты -
вот далеко не полное перечисление должностных лиц, верно служивших
феодалам, угнетавших зависимый люд - смердов, холопов, изгоев, закупов,
рядовичей...

ОТ ЗЕМЛИ ВЯТИЧЕЙ ДО БЕЛОЙ ВЕЖИ

Князь Святослав впервые принял участие в сражении еще ребенком, когда в
битве с древлянами в 947 году, сидя на коне, метнул свое копье в их
сторону. Вся жизнь этого князя стала пройденным на одном дыхании боевым
походом. На карте, составленной историками, пути его войска стрелами
рассекают всю Восточную Европу, струятся вдоль Волги, петляют в
причерноморских и придунайских степях. Касоги и булгары, вятичи, хазары,
придунайские народы - со многими воевал Святослав, оставляя по себе тяжелую
память в "примученных" им племенах. "И легко ходил в походах, как пардус, и
много воевал. В походах же не возил за собою ни возов, ни котлов, не варил
мяса, но, тонко нарезав конину, или зверину, или говядину и зажарив на
углях, так ел. Не имел он ни шатра, но спал, подостлав войлок, с седлом в
головах. Такими же были и все прочие его воины".

Если в период правления Ольги много делалось для упорядочения экономических
и социальных отношений внутри страны, то Святослав больше действовал за
пределами Руси. Взмахом своего меча, как писал один из историков, он
окончательно очертил границы Древнерусского государства, включив в него
восточно-славянские земли, до этого зависевшие от печенегов, булгар,
хазар...

Каганы Хазарии издавна претендовали на дани с отдельных славянских племен и
не. хотели уступить контроля над Волжским торговым путем. Зависимым от
хазарского каганата