янам плохо от
феодалов-рыцарей. Страдают от них в городах ремесленники и торговые люди.
Застойная рутина от века уставленных бесчеловечных правил и законов...

Но если вглядеться получше, вчитаться в скупые свидетельства древних
документов, то можно увидеть, как в простых и малоподвижных рамках
общественных отношений средневековья кипела-выплескивалась страстная
человеческая жизнь, полная борьбы, гневных волн народного возмущения,
потерь и подвигов, гениальных откровений искусства, любви к своей земле,
боли за ее страдания.

Князь-феодал не сразу, как говорили тогда, "освоил" земли, поднятые вековым
трудом поколений земледельцев. Общинное землевладение крестьян-смердов
долго сопротивлялось феодальной власти, отступало медленно, а в далеких
северных местах сохранялось многие века.

Но и попав под власть феодалов, горожане и смерды не мирились с феодальным
произволом. Через все русское средневековье слышно клокотание мощных
народных восстаний. Переворачивая княжества, опрокидывая князей и
бояр-сребролюбцев, они вспыхивали в центре и на окраинах, в сельских местах
и в городах стольных и малых...

Мужественно боролся русский народ и с иноземцами захватчиками, грозившими
раздробленной на множество княжеств Руси со всех сторон света.

ЮЖНЫЕ СМЕРЧИ

К югу от русских княжеств лежала Великая Степь, которую русские называли
коротко: Поле. В этом имени отразились ее главные черты - и щедрая тучная
плодоносность, и неоглядная таинственная безбрежность, и то, что в XI и XII
веках степь стала для Руси полем постоянных битв. На сотни верст тянулось
покрывало трав метровой высоты, простроченное древними оврагами-балками. В
них, добывая воду, прятались от жестокого летнего солнца небольшие
подлески. Лишь кусты неприхотливого дикого вишенника, дерезы и бобовника,
не боясь зноя, раскидывались на степных пространствах, сплетаясь в
непроходимые для человека и зверя заросли.

Неподвижная зимой, когда гибкие стебли трав были задавлены снегом, весной и
летом степь-красавица часто меняла наряды. То становилась лиловой, когда
зацветали моря анемонов, то лазурной - это начиналось праздничное буйство
незабудок, то желтой от сурепки... Но к середине лета красота сгорала -
цветы уступали место щетинистым метровым ковылям, стойкому бурьяну да
белесой полыни. С приближением осени жизнь степи все больше замирала, травы
склонялись к земле, готовясь вновь принять холод и тяжесть снега.

Множество грозных военных слов стояли для русского человека рядом с этим
коротким именем - Поле. И в словаре нашего древнего языка они расположены
вместе: полк, полон, полымя, половцы...

На рубеже VIII и IX веков по степям между Уралом и Волгой разлилась волна
завоевателей - "находников" - могущественного тюркского племени печенегов.
Затем она переплеснула Волгу и стала продвигаться в сторону Северного
Причерноморья. К началу Х века вся южная причерноморская степь - от Волги
до Прута - уже принадлежала новым пришельцам, чей независимый и
воинственный нрав поражал средневековых авторов. "Это люди длиннобородые,
усатые, производящие набеги друг на друга... - сообщал мусульманин
Абу-Дулаф. - Они никому не платят дани".

Печенежские орды достигли в своем развитии высшей ступени родоплеменного
строя - военной демократии. Император Константин Багрянородный писал, что
печенежский союз распадался на 8 племен-колен, в которых насчитывалось 40
родов. Каждое племя возглавлялось князем-вождем. Он правил вместе с советом
старейшин, а в особо важных случаях созывались общеплеменные собрания.

Закрепившись в Причерноморье, воинственные племена скоро дали знать о себе
всем соседним народам. Сначала венгры, вытесненные с плодородных равнин, а
затем Русь, Византия, Болгария почувствовали силу и опустошительность
внезапных печенежских набегов.

"Их набег-удар молнии!-писал Феофилакт Болгарский. - Их отступление тяжело
и легко в одно и то же время: тяжело от множества добычи, легко - от
быстроты бегства. Нападая, они предупреждают молву, а отступая, не дают
последующим возможности о них услышать. А главное - они опустошают чужую
страну, а своей не имеют... Жизнь мирная - для них несчастье, верх
благополучия - когда они имеют удобный случай для войны или когда
насмехаются над мирным договором. Самое худшее то, что они своим множеством
превосходят весенних пчел, и никто еще не знал, сколькими тысячами или
десятками тысяч они считаются: число их бесчисленно!"

Первое знакомство печенегов с русскими случилось в 915 году и произошло
мирно. "Пришли печенеги впервые на Русскую землю, - отметил летописец, - и
створили мир с Игорем, пошли к Дунаю". Однако уже через несколько лет, в
920 году, произошло военное столкновение Игоря с печенегами. Правда,
обошлось, видимо, без больших потерь для обеих сторон, а затем печенегов
отвлекли другие внешние интересы и они надолго - почти на полвека -
оставили Русь в покое. Известия о них исчезли со страниц русских летописей.

Вновь печенежская опасность дала о себе знать лишь при Святославе.

Русские уже успели прочно забыть давние стычки кочевников с Игорем Старым,
когда летом 968 года степняки неожиданно (трижды прав был Феофилакт
Болгарский, сравнивая их набеги с ударами молний!) хлынули в киевские земли.

Время нападения было выбрано далеко не случайно: князь Святослав увел
дружины в Дунайскую Болгарию.

Орда осадила Киев, в котором укрылась с внуками мать Святослава, старая
княгиня Ольга. Печенеги взяли город в плотную осаду - ни выйти из него, ни
даже вести послать нельзя. Скоро начался голод, но еще раньше стала мучить
киевлян жажда.

Хотели помочь столице жители Киевской земли. Воевода Претич собрал в
окрестных селах ополчение и привел его в ладьях к Киеву. Но о том, чтобы
подойти к столице, нечего было и думать: бесчисленное множество печенегов
стояло вокруг города, тут и там сновали сторожевые разъезды. Что сделает
малая дружина, вооруженная топорами, ножами да косами?! Стали они на другом
берегу Днепра, почти напротив столицы, а сделать ничего не могли. Сердца
ныли от мысли о близком падении Киева! А положение в столице было
критическим. На боярском совете говорили о сдаче города печенегам. Не все
соглашались с этим, и после долгих разговоров решили сначала дать знать о
предстоящей сдаче Киева ополченцам - на другую сторону Днепра.

Но как это сделать? Из города и птице-то не вылететь - неминуемо сшибет ее
печенежская стрела!

Разошлись по городу княжеские люди с вопросом: "Нет ли кого, кто смог бы
перебраться на ту сторону и сказать им: если не подступите утром к городу -
сдадимся печенегам!"

Наконец нашли отрока, который согласился это сделать. Не взял с собой ни
меча, ни лука, даже ножа не повесил на пояс. Попросил только простую
конскую уздечку.

Выскользнул юноша незаметно из города и спокойно побежал через печенежский
стан к Днепру. Помахивая уздечкой. спрашивал у печенегов, которые сидели
около многих костров: "Не видел ли кто-нибудь коня?" Спрашивал
по-печенежски. и те. принимая отрока за своего, кто плечами пожимал. а кто
и вовсе не обращал внимания на юношу.

А он, приблизившись к Днепру, вдруг скинул одежду и бросился в реку.

Тут сообразили степняки, кинулись за ним, из луков стрелять стали, да, к
счастью, миновали стрелы смельчака. В ополчении тоже заметили его - быстрая
ладья отошла от берега и скоро подобрала киевского разведчика.

Привели его к воеводе, и отрок сообщил о намерении боярского совета. После
недолгих размышлений воевода Претич решил: "Пойдем завтра в ладьях и,
захватив княгиню и княжичей, умчим на этот берег. Если же не сделаем этого,
то погубит нас Святослав!"

Опасное было решение. Успеха ждать почти не приходилось: в открытом бою
печенеги наверняка легко одолеют небольшую дружину. Но выхода не было.
Задумали только не сразу безоглядно бросаться на печенегов, высказывая свое
намерение, а применить небольшую хитрость, - вдруг она и поможет.

На следующее утро дружина в полном вооружении села в ладьи и под громкое
пение боевых труб, с военными песнями и криками двинулась по Днепру к Киеву.

Плывут ладьи так, словно сидящие в них воины возвращаются из далекого
похода и не ведают, что судьба родного города на волоске висит, что врагов
вокруг города - тьма-тьмущая.

"Кто же это к городу подходит? - забеспокоились печенеги. - Уж не Святослав
ли?!" А тут еще осажденные киевляне все, как один, высыпали на городскую
стену и подняли истошный ликующий крик - вызволение идет! А времени у врага
на раздумья и проверки нет. Хорошо наслышанные о воинской доблести
Святослава, печенеги решили, что русский князь сумел - непостижимым
образом! - в несколько дней вернуться из далекой Болгарии на помощь родному
городу. Орда панически отхлынула от города, сняв едва налаженную осаду. Это
спасло стольный Киев.

А Святослав, бросив задуманное военное предприятие, действительно уже
спешил на помощь. Вернувшись, он быстро увеличил дружину, набрав новых
"воев" в Киевской земле, и прогнал печенегов глубоко в степь - подальше от
русских пределов, замирил кочевников.

Вторжение, врасплох заставшее Русь, побудило Святослава о многом
задуматься. "Печенеги с нами ратны!"-этот военно-политический вывод изменил
многие планы князя. Пришлось учитывать новую обстановку, отложить на
несколько лет осуществление грандиозных военных предприятий. Только в 971
году Святослав вновь направился воевать с дунайскими болгарами и Византией.
Богатые земли Юга притягивали князя и дружину, как кусок диковинной
магнитной руды притягивает мелкие гвозди. Заветная мечта - обосноваться в
этих благодатных краях и даже перенести сюда столицу - не давала покоя
решительному правителю.

Но воинственная алчность в конце концов сослужила плохую службу.
Возвратиться из похода Святославу было не суждено. Поздней холодной осенью
971 года, когда поредевшая в боях, измотанная за полгода непрерывных
сражений и переходов дружина, возвращаясь, подошла к днепровским порогам,
обнаружилось, что они заняты печенегами. Войско оказалось отрезанным от
столицы, от Киевской земли, от родины...

Святослав быстро понял, что сквозь плотные заслоны не прорваться. Пришлось
зимовать вдали от родных мест, в Белобережье. Только весной решился князь
пробиваться к Киеву через пороги. В этих местах и напал на русских
печенежский вождь Куря. В битве Святослав был убит. Из его черепа Куря на
радостях приказал изготовить чашу, окованную серебром. Никому не разрешал
прикоснуться к ней, сам пил из нее. Стала чаша зловещим символом
печенежского могущества...

Как ни странно, смерть Святослава не привела к немедленному нарастанию
печенежских вторжений - несколько лет прошли спокойно. Правда, уже само
присутствие многочисленных кочевий вблизи степной границы Древнерусского
государства (один день пути отделял степняков от русских земель, а до Киева
было всего три перехода) накладывало заметный отпечаток на жизнь славян. А
вскоре после смерти Святослава появилось и еще одно обстоятельство,
усложнившее отношения Руси со Степью. На 980 год приходится первое известие
об участии кочевников во внутрирусских феодальных усобицах. Сыновья
Святослава - Владимир и Ярополк, заспорив об отцовском наследстве, открыли
настоящую войну. Владимир Святославич собрал в Новгороде войско, усилил его
наемной варяжской дружиной и вышиб брата из Киева!

Сил для схватки с братом у Ярополка явно недоставало, и один из его
ближайших советников, Варяжко, подталкивал князя: "Не ходи, княже, к
Владимиру! Побеги к печенегам и приведи воев!" Однако Ярополк доверился
брату и скоро был вероломно убит. Тогда Варяжко сам отъехал к кочевникам и
подбил их сражаться с Владимиром.

"И много воевал с печенегами на Владимира!" - осуждая перебежчика, сообщает
летописец.

БОГАТЫРСКИЕ ЗАСТАВЫ

С самого начала своего правления, всерьез столкнувшись с печенегами,
Владимир Святославич понял, какую опасность представляет для Руси резко
усилившийся союз кочевых племен. Русский князь сразу решил, что одними
упреждающими походами в глубь степи врага не замирить. Многочисленные села
и деревни на тучных черноземах степного Юга не только приносили князю
большие доходы - их земледелие было жизненно необходимо для дальнейшего
развития государства. И Владимиру пришлось решать трудный вопрос о том, как
защитить земледельческое население Юга от постоянного грабежа и уничтожения.

Князь решил строить на зыбкой степной границе крепости и четко обозначить
ими пределы Русской земли. На многих степных реках - Трубеже, Ирпени, Суле,
Десне, Стугне - возникла длинная цепочка маленьких крепостей, былинных
богатырских застав. Так начиналась многовековая работа Руси по обороне
южных рубежей.

Строила новые города вся Русь. Со всех мест - от словен, кривичей, вятичей,
чуди и других племен - набирал Владимир "лучших людей", самых богатых,
имевших большое число вольных слуг и челяди, и посылал их ставить
пограничные города, оборонять Русскую землю от печенегов.

Работа с самого начала приобрела грандиозный характер. Она дала русскому
народу неоценимый опыт, который позднее был использован при строительстве
кольца крепостей на севере, а еще позднее - при создании знаменитых
засечных черт на юге. Ее масштабы поражали приезжавших на Русь иностранцев.
Архиепископ Брунон, оказавшийся в это время в Киеве, поспешно, как весть
государственной важности, сообщил германскому императору Генриху II, что
степные границы Руси "для безопасности от неприятеля на очень большом
пространстве обведены со всех сторон самыми прочными завалами".

Приготовления Владимира оказались на редкость своевременными. Организовав
огромные оборонительные работы на южных рубежах, он, как показало ближайшее
будущее, проявил выдающуюся военно-политическую прозорливость, верно оценил
резко возросшую опасность.

Уже в конце 80-х годов натиск печенегов на русские границы удесятерился.
Это нарастание было вызвано многими причинами. Не последнюю роль сыграло и
принятие в 988 году Русью христианства.

В это же время, благодаря настойчивым усилиям Хорезмского царства, печенеги
приняли ислам. Их вторжения, продиктованные в первую очередь алчными
устремлениями правящей верхушки, получили как войны с "неверными"
идеологическую окраску и религиозное освящение.

Крупные вторжения чередовались с мелкими набегами, набеги перерастали в
нашествия, грабительские рейды следовали один за другим. Особенно тяжелым
выдался 993 год. Печенежское войско подошло со стороны Суды и достигло
Трубежа, от которого до Киева рукой подать!

Владимир был предупрежден о вторжении - вот когда сказалась своевременная
постройка застав-крепостей, не только давших знать о неприятеле, но и
задержавших его продвижение! Быстро собранное войско выступило навстречу
печенегам, и этот упреждающий бросок сыграл ключевую роль во всей войне:
Владимиру удалось блокировать броды на Трубеже, а именно через них печенеги
намеревались прорваться на Русь. "Стал Владимир на одной стороне, а
печенеги на другой... И не смели они на ею сторону!.." Внезапность
печенежского вторжения не дала возможности собрать достаточно крупное
войско, поэтому перейти в наступление Владимир не мог. Но, отбив кочевников
от переправ, он предотвратил вторжение. Поэтому летописец с полным
основанием отметил, что в конце концов, сорвав планы врага, русский князь
"возвратился в Киев с победою".

Неудача 993 года несколько остудила завоевательный пыл печенегов. Следующее
вторжение, на подготовку которого ушло несколько лет, было предпринято лишь
в 996 году. Удачно использовав фактор внезапности, степняки вторглись на
Русь и быстро достигли города Василева. Видимо, предупреждение на этот раз
достигло Киева с опозданием, и Владимиру не удалось собрать достаточных
сил. "Владимир с малою дружиною вышел против них и сразился с ними, -
отметил летописец. - И не мог Владимир выстоять против них, дружина
побежала и едва укрылась от противника". Самого Владимира едва не постигла
та же печальная участь, что и отца его Святослава. Когда сломленное войско
побежало, он был почти настигнут печенегами. Спас князя подвернувшийся на
пути мост, под которым он спрятался и отсиделся, оглушаемый топотом
вражеских коней.

Следующий год не принес облегчения. Цепь пограничных городков не смогла
сдержать нового натиска печенегов и во многих местах оказалась прорванной.
Достигнув Белгорода, степняки обложили его плотным кольцом. В городе,
совершенно не готовом к осаде, почти сразу начался голод. Но самым
печальным было то, что силы Киева после поражения под Василевом еще не были
восстановлены. Сформировать здесь войско было невозможно. Владимир поспешил
в Великий Новгород за помощью. Только собрав в северных землях "верхних
воев", он сумел противостоять вторжению.

Борьба на южной границе продолжалась для Владимира до конца дней. Уже
накануне смерти князя, в 1015 году, орда большими силами вновь вторглась в
Киевскую Русь. Тяжелобольной Владимир не смог сам возглавить войско -
послал сына Бориса. Печенеги уклонились от сражения и ушли из русских
земель, основательно пограбив окраины.

Постоянное военное давление на южные рубежи Древнерусского государства в
конце концов привело к отступлению русских земледельцев на север. Покидая
тучные степные черноземы, они оседали на менее плодородных, но укрытых
лесами землях.

Однако в целом Владимиру удалось сдержать печенежский натиск. Для этого
были построены десятки крепостей, создана оперативная дозорная служба,
постоянно и последовательно отражались вторжения, увеличена широкая полоса
нейтральной земли.

После смерти знаменитого князя печенежская верхушка попробовала подчинить
Русь путем вмешательства в дела споривших за первенство сыновей Владимира.
Печенеги стали оказывать активную помощь Святополку Киевскому в борьбе
против новгородского князя Ярослава. Они прекрасно понимали, что внутренняя
усобица и возможный раскол Руси на две обособленные части создадут совсем
иную обстановку и подорвут ее могущество.

В 1016 году, когда соперничавшие братья встретились в решающей битве,
печенежская орда стала в ряды Святополковых дружин. Однако, потерпев
сокрушительное поражение, Святополк потерял киевский трон и укрылся сначала
в Польше, а потом у печенегов. Еще 3 года, всячески подталкиваемый ими, он
враждовал с братом и водил дружину на Русь, пока в 1019 году в последней
битве с братом не был разбит окончательно и не умер от тяжких ран, когда
его везли с поля боя.

Не сумев покорить Русь даже в период внутреннего раскола, печенеги
отступили - сил для борьбы с киевской державой не было.

Полтора десятилетия прошли спокойно, но в недрах степи копились силы для
нового удара.

И он последовал! Вновь, как в прежние времена, был тщательно выбран момент
для вторжения - Ярослав Мудрый находился в далеком Новгороде. Вторжение
было стремительно, как удар копья, и Киев в один день взят в кольцо осады.
Но сокрушить киевскую твердыню было непросто, и, пока орда безуспешно
топталась под городом, Ярослав, быстро собрав ополчение из славян и
варягов, поспешил к Киеву. В ожесточенной, каких еще не бывало с
печенегами, битве, длившейся целый день, кочевникам был нанесен решающий
удар. "Была сеча зла и едва одолел Ярослав к вечеру, побежали печенеги
розно, не ведая, куда бегут. И одни потонули в Ситолме, а другие в иных
реках и так погибли, а остаток их убежал".

Разгромленная орда откочевала от русских границ в сторону Византии и уже в
следующем году занялась грабежом ее окраин. Мелкие очаги печенежских
кочевий еще оставались в южных степях, но опасности для Руси, конечно, не
представляли.

16 крупных войн и несчитанное число мелких столкновений пришлось выдержать
Руси, пока наконец удалось устранить печенежскую опасность на юге!

ТОРКИ

И снова недолгим был покой. Не прошло и 20 лет со времени знаменитой битвы
под Киевом и только-только начиналось возрождение земледельческих сел на
юге, как объявилась новая опасность. Из азиатских степей, теснимые
неведомыми племенам