тельство задумал сам Вортегирн и что  пикты
порешили Константа не иначе, как по его повелению. Были, впрочем, и те,  кто
нисколько не сомневался, что Вортегирн к этому злодеянию не причастен.  Дело
осталось невыясненным, но воспитатели  Аврелия  Амброзия  и  Утерпендрагона,
малолетних братьев убитого, бежали с ними в  Малую  Британию,  или  Бретань,
опасаясь, как бы Вортегирн не умертвил и обоих детей. Там их принял  к  себе
король Будиций и в подобающем им почете взрастил.
     97. А Вортегирн, не зная во всей Британии никого,  кто  мог  бы  с  ним
сравняться могуществом, и обойдя  остальных  сановников,  возложил  на  себя
королевский венец. Когда о его коварстве повсюду стало известно, против него
восстали народности разбросанных поблизости островов, приведенные в Альбанию
пиктами. Возмущенные казнью своих сотоварищей, погибших из-за случившегося с
Константом, пикты жаждали отомстить за них Вортегирну. А его, помимо  этого,
тревожил урон, который ежедневно терпело в боях его войско. Тревожил  еще  и
страх перед Аврелием Амброзием  и  его  братом  Утерпендрагоном,  коих,  как
сказано выше, увезли от него в Малую Британию,  или  Бретань.  До  его  ушей
ежедневно доходили бесконечные толки о том, что  те  уже  выросли  в  зрелых
мужей,  что  они  построили  весьма  многочисленный  флот  и   помышляют   о
возвращении а королевство, на которое имеют неоспоримое право.
     98. Между тем к побережью Кантии подошли три циулы - так зовутся у  нас
военные корабли, - полные вооруженных воинов,  над  которыми  начальствовали
два брата, Хоре и Хенгист. Вортегирн  находился  тогда  в  Доробернии,  ныне
прозываемой Кантуарией, в каковом городе весьма  часто  бывал,  так  как  он
пришелся ему по душе. Когда ему доложили  о  прибытии  на  больших  кораблях
неизвестных мужей высокого роста, он даровал им мир и повелел привести их  к
нему. Те предстали перед ним, и он устремил взор на двух  братьев,  ибо  они
выделялись среди всех остальных благородной внешностью и красотой. Оглядев и
всех прочих, Вортегирн спросил, из какой страны они родом  и  какая  причина
привела их в его королевство. Тогда  Хенгист,  отвечая  ему  от  имени  всех
остальных (ибо он  превосходил  брата  и  годами  и  разумом),  сказал  так:
"Благороднейший король этого края, произвела нас  земля  Саксония,  одна  из
земель Германии. А мы прибыли сюда, дабы изъявить нашу покорность  тебе  или
какому-нибудь другому властителю. Ведь мы изгнаны с родины и не  почему-либо
иному, как потому, что этого требовал обычай нашего королевства. А обычай  у
нас таков, что когда обнаруживается избыток жителей, из разных частей страны
собираются вместе правители и велят, чтобы юноши всего королевства предстали
пред ними. Затем они по жребию отбирают  наиболее  крепких  и  мужественных,
дабы те отправились на чужбину и там добывали себе пропитание, избавив таким
образом родину от излишних людей. И вот,  так  как  у  нас  в  стране  снова
обнаружилось чрезмерное количество обитателей, собрались и на этот раз  наши
правители и, бросив жребий, отобрали эту молодежь, которую ты лицезришь пред
собою, вслед за чем повелели ей подчиниться издревле установившемуся обычаю.
А нас, кровных братьев, - я зовусь Хенгистом,  а  он  Хорсом  -  наши  вожди
поставили ее предводителями, ибо  мы  происходим  из  рода  вождей.  И  вот,
повинуясь нерушимым от века законам,  мы  вышли  в  море  и,  ведомые  богом
Меркурием, достигли твоего государства". Услышав имя Меркурия, король поднял
голову и спросил, какую религию они исповедуют. На это Хенгист ответил:  "Мы
чтим  отчих  богов  -  Сатурна,  Юпитера  и  прочих  правящих  миром,  но  в
особенности Меркурия, которого на своем языке называем Воденом. Наши  предки
посвятили ему день четвертый недели, который и посейчас зовем по  его  имени
воденесдей. После него чтим  мы  богиню,  самую  могущественную  из  всех  и
носящую имя Фреи, которой те  же  прародители  наши  посвятили  шестой  день
недели, и по ее имени мы зовем  его  фридей".  На  это  Вортегирн  отозвался
такими словами: "Ваша  вера  (которую  подобает  скорее  считать  суеверием)
глубоко печалит меня. Что же касается прибытия вашего, то  оно  меня  весьма
радует, ибо либо бог, либо кто иной привело вас ко  мне  в  самое  время,  в
трудную для меня пору. Ведь меня отовсюду теснят  мои  недруги,  и  если  вы
разделите со мной тяготы битв, я удержу вас в моем государстве,  окружу  вас
почетом и пожалую всевозможными дарами и пашнями". Чужеземцы подчинились ему
и, скрепив соглашение договором, остались при королевском дворе.  Между  тем
выступившие из Альбании пикты  собрали  очень  сильное  войско  и  принялись
разорять северные области острова. Когда Вортегирна оповестили об  этом,  он
собрал своих воинов  и,  переправившись  через  Хумбер,  двинулся  навстречу
противнику.  Затем,  когда  бритты  сошлись  с  врагами  вплотную,   начался
ожесточеннейший бой. При этом воинам Вортегирна почти не пришлось сражаться,
так как присутствовавшие здесь саксы бились столь доблестно, что  немедленно
обратили в бегство врагов, которые прежде обыкновенно одолевали бриттов.
     99. Одержав благодаря саксам победу, Вортегирн щедро их одарил, а также
пожаловал Хенгиста, их предводителя, обширнейшими полями в области Линдезея,
чем удержал при себе и его самого, и его соратников. Хенгист,  будучи  мужем
просвещенным  и  хитрым,  удостоверившись,  что  король  дружески   к   нему
расположен, сказал ему следующее:  "Владыка,  твои  недруги  беспокоят  тебя
отовсюду, и лишь немногие из твоих подданных питают  к  тебе  привязанность.
Все тебе угрожают и твердят о том, что привезут Амброзия из Арморики, чтобы,
свергнув тебя, возвести его на престол. Итак, буде тебе угодно, давай пошлем
гонцов в  нашу  страну  и  призовем  из  нее  воинов,  дабы  увеличить  нашу
численность в предстоящих нам битвах. Но я бы обратился к  твоей  милости  с
одной просьбой, когда бы не опасался встретить отказ".  Вортегирн  отозвался
на это словами: "Ну что же, отправь в  Германию  от  себя  гонцов  и  оттуда
призови кого хочешь, а также проси у  меня  чего  пожелаешь  и  не  опасайся
отказа". Склонив голову и выразив свою благодарность, Хенгист произнес:  "Ты
обогатил меня обширными поместьями и полями, однако не даровал  мне  почета,
каковой мне приличествует как потомку вождей. Поэтому,  среди  прочих  твоих
даров, надлежало бы пожаловать меня еще каким-нибудь городом либо крепостью,
дабы среди сановников твоего  королевства  я  возвысился  и  занимал  видное
положение. Надлежало бы также присвоить мне  звание  правителя  области  или
какое-либо иное,  подобающее  рожденному  в  знатности".  На  это  Вортегирн
возразил: "Я не вправе расточать вам такие дары, ибо вы чужеземцы и  к  тому
же язычники, и я все еще не настолько узнал ваши нравы и ваши обычаи,  чтобы
приравнять вас к моим соплеменникам; даже смотри я  на  вас,  как  на  своих
сограждан, я бы все же не стал  расточать  вам  пожалования,  о  которых  ты
говоришь, так как сановники государства ополчились бы против  этого".  Тогда
Хенгист сказал ему так: "Дозволь мне, слуге твоему, выделить на подарен  ной
тобою земле небольшое пространство, для об ведения  коего  со  всех  четырех
сторон хватит одного  единственного  ремня,  дабы  я  воздвиг  там  убежище,
которое, если понадобится, меня приютит. Ведь я тебе предан,  был  предан  и
буду предан, и, храня нерушимую преданность, стану  жить  в  нем  по  своему
усмотрению". Тронутый речью Хенгиста, король внял его просьбе и повелел  ему
отправить гонцов в Германию, дабы  вызванные  оттуда  воины  безотлагательно
явились ему на помощь. И вот, отправив посольство в Германию,  Хенгист  взял
бычью шкуру и, нарезав ее полосками, соединил их  в  один  ремень.  Затем  с
чрезвычайною осмотрительностью выбрав  скалистое  место,  он  от  метил  его
ремнем и на очерченном участке приступил к возведению замка, который, будучи
возведен, получил название от ремня, так как именно  им  было  отмерено  для
него место; позднее по-бриттски его стали называть Каеркаррей, по  саксонски
- Танекастре, а на латинском языке мы зовем его Замком Ремня.
     100. Между тем  из  Германии  возвратились  послы  и  привели  с  собой
восемнадцать судов, полных отборными воинами. Привезли они с  собою  и  дочь
Хенгиста, которую звали Ронуэн и красота которой,  по  общему  мнению,  была
несравненна. После прибытия вышеназванных Хенгист пригласил  к  себе  короля
Вортегирна,  дабы  показать  ему  и  новое  здание,  и  новых,  только   что
доставленных из  Германии  воинов.  Приехав  сюда  частным  образом,  король
похвалил столь быстро построенный замок и удержал у  себя  на  службе  вновь
набранных воинов. Когда закончилось королевское пиршество, из  своего  покоя
вышла девица, неся  в  руках  полный  вина  золотой  кубок.  Вслед  за  тем,
приблизясь к королю, она, преклонив колена, сказала: "Lauerd king, wasseil!"
{Lauerd king, wasseil! - Господин король, будь здоров! (древнеангл.)  Lauerd
= luwrd, т. е. господин,  владыка  (откуда  "лорд").}.  А  он,  увидев  лицо
девицы, был восхищен его прелестью и тут же воспылал к ней любовью. Затем он
спросил толмача, что сказала  девица  и  что  ему  должно  ответить.  Толмач
объяснил: "Она назвала тебя  властителем,  королем  и  еще  добавила  слово,
которое в их речи употребляется как приветствие. А тебе подобает  произнести
ей в ответ "Drincheil!"  {Drincheil!  -  Пью  за  здоровье!  (древнеангл.)}.
Произнеся "Drincheil!", Вортегирн повелел девушке пригубить первой, а затем,
приняв кубок из ее рук, поцеловал ее и выпил его до дна. С того дня и поныне
в Британии существует обычай, состоящий в том, что пьющий,  передавая  кубок
своему сотрапезнику, восклицает "Wasseil!", а  тот,  кому  предстоит  выпить
после  него,  отвечает  "Drincheil!".  Вортегирн,  опьянев  от  всевозможных
хмельных напитков, - причем в сердце его вселился  сам  сатана,  -  пленился
девицей и потребовал ее у отца.  Повторяю,  сам  сатана  вселился  в  сердце
властителя, ибо, являясь христианином, он возжаждал соединиться с язычницей.
Хенгист, будучи человеком себе на уме и узрев воочию  легкомыслие  государя,
спросил совета у  своего  брата  Хорса  и  у  прочих  старших  годами  своих
присутствовавших тогда у него соотечественников,  как  следует  отнестись  к
требованию короля. Все в один  голос  посоветовали  одно  и  то  же:  отдать
девушку в жены королю и потребовать от него взамен  область  Кантию.  Вскоре
девушка была выдана за Вортегирна, а область Кантия даже без уведомления  об
этом ее наместника Горангона, который  властвовал  в  ней,  была  пожалована
Хенгисту. Итак, король в ту же ночь взял  в  жены  язычницу,  которая  сверх
всякой меры ему понравилась. Из-за этого весьма скоро вспыхнула враждебность
к нему со стороны сановников государства и его сыновей, которые  родились  у
него в первом браке и которых звали Вортимер, Катигерн, Паскент.
     В это время  прибыли  святой  Герман,  епископ  Автизиодорнский  и  Луп
Трекаценский, дабы возвестить бриттам слово Господне. Ведь  их  христианство
подверглось порче, как из-за язычников, которых король водворил между  ними,
так и из за пелагианской ереси, яд которой отравлял их многие дни. Благодаря
проповеди этих святых мужей и многим ежедневно ими творившимся чудесам  было
восстановлено между бриттами исповедание  истинной  веры.  Чрез  эти  чудеса
многое явил людям Господь, о чем столь блистательным образом поведал в своем
сочинении Гильдас.
     101. После того как девушка была выдана за короля, Хенгист  сказал  ему
так: "Отныне я для тебя отец, и подобает, чтобы именно я  был  впредь  твоим
первым советником,  ибо  всех  своих  недругов  ты  сможешь  сломить  только
благодаря доблести моих соотечественников. Итак, давай вызовем  из  Германии
еще моего сына Окту, а также его двоюродного брата Эбиссу  -  ведь  оба  они
выдающиеся воители. Дай им земли в северной  части  Британии  поблизости  от
стены между Дейрой и Скоттией; они будут сдерживать напор чужеземцев,  а  ты
будешь пребывать в нерушимом мире по эту сторону Хумбера". Вортегирн одобрил
совет Хенгиста и повелел саксам вызвать из Германии всех, кто на  их  взгляд
способен быть ему в помощь. Итак, в Германию послали гонцов, и вскоре оттуда
прибыли Окта, Эбисса и Кердих с тремя сотнями кораблей, полных  вооруженными
воинами, которых король принял с отменным радушием и  щедрой  рукой  одарил.
Благодаря им Вортегирн стал одолевать своих недругов и из всех битв выходить
победителем. Хенгист между тем  понемногу  вызывал  из  Германии  все  новые
корабли и с каждым днем увеличивал численность своих  сотоварищей.  Приметив
это и опасаясь, как бы те, набравшись сил, не  захватили  власти  над  ними,
бритты обратились к королю с настоятельной  просьбой  -  изгнать  саксов  из
пределов королевства. Не подобает, говорили они, чтобы язычники  общались  и
перемешивались с христианами, ибо это запрещается христианским законом. Да и
прибыло их такое великое множество, что коренных жителей  это  уже  страшит.
Теперь, право, не распознать, кто язычник, а кто  христианин,  ибо  язычники
сочетались браками с дочерьми и родственницами  христиан.  Приводя  подобные
доводы, они  убеждали  короля  не  удерживать  саксов  в  стране,  чтобы  те
предательским образом не возобладали над  коренным  населением  острова.  Но
Вортегирн колебался следовать  их  совету,  так  как,  страстно  любя  жену,
отдавал саксам предпочтение  перед  всеми  другими  народами.  Когда  бритты
удостоверились  в  этом,  они  покинули  Вортегирна  и,   обуянные   гневом,
единодушно провозгласили своим королем сына его Вортимера, который, во  всем
потворствуя им, принялся изгонять из страны чужестранцев, биться  с  ними  и
подвергать их жестоким преследованиям. Он сразился с  ними  четырежды  и  во
всех битвах одержал верх; в первый раз на реке Дервент; во второй - у  брода
Эписфорд, где сошлись в единоборстве Хоре и Катигерн, второй сын Вортегирна,
и оба в нем пали, нанеся друг другу  смертельные  раны;  в  третий  -  битва
произошла на морском берегу, и враги, трусливо укрывшись на своих  кораблях,
обратились в  бегство  и  прибыли  на  остров  Танет,  где  нашли  для  себя
пристанище. Но Вортимер настиг  их  и  там  и  ежедневно  тревожил  морскими
сражениями,  и  так  как  им  стало  невмоготу  выдерживать  дольше   натиск
противника, они послали короля Вортегирна, во всех боях находившегося  в  их
стане, к сыну его  Вортимеру,  прося  дозволения  беспрепятственно  покинуть
вышеупомянутый остров и отплыть в Германию. И пока происходили переговоры по
этому поводу, саксы внезапно взошли на свои циулы и, покинув в Британии  жен
и детей, возвратились в Германию.
     102. Победив саксов, Вортимер стал возвращать своим подданным отнятые у
них владения, всячески их привечать, возвеличивать  и  по  указанию  святого
Германа обновлять церкви. Но добрые  качества  Вортимера  навлекли  на  него
ненависть  дьявола,  который,  вселившись  в  сердце  его   мачехи   Ронуэн,
подстрекал ее к умерщвлению пасынка. И  та,  смешав  все,  какие  только  ни
существуют, яды, дала ему выпить отраву из  рук  одного  его  приближенного,
которого подкупила бесчисленными дарами. Проглотив отраву,  этот  знаменитый
воитель ощутил тут же такую слабость, что не осталось ни малейшей надежды на
его исцеление. Тогда он немедленно распорядился,  чтобы  все  его  соратники
тотчас явились к  нему  и,  объявив  им  о  том,  что  ему  приходит  конец,
распределил между ними золото и серебро, а также все, что было накоплено его
предками. Плачущих и рыдающих он утешал, говоря, что всякой плоти предуказан
тот  путь,  на  который  ему  предстоит  ступить.  Он  увещевал  храбрых   и
воинственных юношей, которые в проведенных им битвах обычно дрались рядом  с
ним, дабы, защищая родину, они старались оберечь ее от вражеского вторжения.
Призывая их прежде всего к безмерной  отваге,  он  повелел  воздвигнуть  ему
медную пирамиду и поместить ее в той самой гавани, где  обычно  высаживались
на сушу саксы, а тело его, после кончины, уложить в  гроб,  поставленный  на
вершину  упомянутой  пирамиды,  с  тем,  чтобы,  увидев   его   усыпальницу,
чужестранцы, повернув вспять, отплывали в Германию. Он говорил, что никто из
них не посмеет подойти к берегу, узрев его усыпальницу. О безмерная доблесть
этого мужа, который жаждал и после смерти устрашать тех, кто трепетал  перед
ним живым!
     Но по его кончине бритты нарушили этот наказ, ибо погребли  усопшего  в
городе Тринованте.
     103.  После  смерти  Вортимера  на  престол  снова  вступил  Вортегирн,
который, сдавшись на просьбы жены, отправил гонцов к Хенгисту в  Германию  и
поручил тем передать ему, чтобы он воротился в Британию, правда, как частное
лицо и с немногими спутниками, потому что он, Вортегирн, опасается, как  бы,
буде он поступит иначе, между  чужестранцами  и  его  соотечественниками  не
вспыхнул снова раздор. А  Хенгист,  прослышав  о  смерти  Вортимера,  набрал
триста тысяч вооруженных воинов и, подготовив флот, возвратился в  Британию.
Но когда Вортегирна и правителей королевства  уведомили  о  прибытии  такого
множества саксов, они, возмущенные этим,  сошлись  на  совет  и  постановили
сразиться с ними и прогнать их от берегов острова. Дочь Хенгиста через своих
вестников сообщила отцу об этом решении, и он тотчас же впал в раздумье, как
ему  в  этих  обстоятельствах  лучше  всего  поступить.  Измыслив  множество
различных уловок, он избрал между  ними  одну,  дабы  притворным  миролюбием
обмануть жителей королевства. Итак, он направил послов к королю  и  приказал
ему возвестить, что привез такое множество мужей  не  для  того,  чтобы  они
вместе с ним остались навсегда в королевстве  бриттов,  а  также  отнюдь  не
затем, чтобы учинить их  стране  какое-либо  насилие.  Однако  была  все  же
причина, по которой он их привез, ведь  он  полагал,  что  Вортимер  жив,  и
поэтому намеревался со своими людьми его отразить, буде тот начал бы  против
него военные действия, но теперь, узнав  о  его  кончине,  он  не  колеблясь
предоставит себя и своих соплеменников в распоряжение Вортегирна,  дабы  тот
удержал в своем королевстве такое количество их, какое сочтет желательным, а
тем, кого признает излишними,  дозволил  немедленно  вернуться  в  Германию;
кроме того, если Вортегирну будет угодно, он, Хенгист, просит его  назначить
день и место, где они могут встретиться и переговорить обо всем.  Когда  это
передали королю, он возрадовался душой, так как ему было не по сердцу, чтобы
Хенгист отбыл с острова. В конце концов, он повелел, чтобы  собственные  его
земляки и саксы встретились в день майских календ, который уже  приближался,
близ монастыря Амбрия, дабы там потолковать обо всем вышеуказанном.
     104. После того как обе стороны  изъявили  на  это  согласие,  Хенгист,
затаив новый коварный замысел, приказал своим подчиненным запастись длинными
ножами и спрятать их у себя в сапоге, и когда бритты  спокойно  приступят  к
переговорам, он, Хенгист, громко произнесет "Nimed oure saxes!" {Nimed  oure
saxes! - Беритесь за ваши ножи!  (древнеангл.)},  после  чего  всякий  сакс,
будучи наготове, смело накинется на стоящего рядом бритта  и,  вытащив  нож,
тотчас его поразит. Настал назначенный день, и  все  собрались  в  указанный
город и приступили к переговорам о заключении мира.  И  вот,  когда  Хенгист
счел, что наступил час, удобный для осуществления его  злодейского  замысла,
он воскликнул: "Nimed oure saxes" и, ухватившись за Вортегирна, удержал  его
за полу плаща. Услышав условленные слова, саксы вытащили ножи  и,  напав  на
стоящих рядом ничего не  подозревавших  бриттских  правителей,  убили  около
четырехсот шестидесяти человек,  тела  коих  святой  Элдад  впоследствии  по
христианскому  обряду  предал  земле  недалеко  от   Каеркарадока,   который
называется ныне Салисберией,  на  кладбище  близ  монастыря