держки,  обратили  в  бегство  только  что
преследовавших тех по пятам. Преследуя теперь их, в свою очередь, убегающих,
они разят, убивают и не прекращают гнаться за ними, пока  не  добираются  до
легиона самого императора, который, заметив, в каком  бедственном  положении
оказались союзники, спешит к ним на выручку.
     В начале этого  боя  бритты  понесли  большие  потери.  Пали  Химаркок,
правитель Тригерии, и  две  тысячи  его  воинов.  Пали  также  три  именитых
сановника: Рикомарк, Блоковий и  Лагвий  из  Бодлоана.  Когда  бы  они  были
королями, будущие века прославляли бы их за доблесть. Ведь в том натиске,  в
который они ринулись вместе с Хоелом и Вальванием, ни один сошедшийся с ними
враг не избежал гибели от их копья или меча. Но после того как они наскочили
на легион Луция, их вместе с названным  правителем  и  правителями  окружили
римляне и перебили.  Хоел  и  Вальваний  -  витязи,  доблестнее  которых  не
породили  и  предшествующие  века,  узнав,  в  сколь  бедственном  положении
оказались  их  сотоварищи,  стали  еще  настойчивей  пробиваться  вперед  и,
устремляясь то туда, то сюда, один с  одной  стороны,  второй  -  с  другой,
накидывались на клин императора. Все снова и  снова  воспламеняясь  отвагой,
Вальваний старался прорваться к Луцию  и  как  храбрейший  воин  налетал  на
врагов, налетая  валил  их  наземь,  поваленных  убивал.  Хоел,  не  уступая
Вальванию, крушил с другой стороны,  воодушевлял  и  звал  за  собою  своих,
поражая противника, бестрепетно принимал наносимые ему вражеские удары, и не
было ни мгновения, чтобы или на него не обрушивались враги, или  он  сам  не
обрушивался на них. И не легко было понять, кто из них превосходит другого.
     Продолжая   настойчиво,   как   сказано   выше,   пробиваться    сквозь
неприятельские ряды, Вальваний прорвался, наконец,  что  было  его  заветною
целью, туда, где стоял император и, кинувшись на него, с ним  схватился.  Но
Луций,  пребывавший  в  цвету  первой  молодости,  отличался  необыкновенной
отвагой, необыкновенной телесною силой, необыкновенною доблестью,  и  ничего
так не хотел, как сойтись в единоборстве с таким воином, который принудил бы
его проверить, чего он стоит в бою. Сопротивляясь Вальванию, он  гордился  и
радовался, что ему довелось  столкнуться  со  столь  прославленным  витязем,
каким, как он слышал, был тот.  Вступив  в  поединок,  они  мощными  ударами
осыпают друг друга, отражают их выставленными перед собою щитами,  и  каждый
стремится поразить своего противника насмерть. И в то время, как они  бьются
со  все  большим  ожесточением,  воспрявшие  духом   римляне   кидаются   на
армориканцев и, выручив своего императора, оттесняют, истребляя  их  воинов,
Хоела, а также Вальвания, пока те, неожиданно для  себя,  не  добираются  до
Артура и его легиона.
     174.  Услышав  об  избиении,  которому  только  что   подверглись   его
сотоварищи. Артур во главе легиона бросился на противника  и,  обнажив  свой
несравненный  меч  Калибурн,  во  весь  голос   стал   воодушевлять   своих,
обратившись к ним с  такими  словами:  "Как  же  вы  бьетесь,  мужи?  Почему
дозволяете этим бабам, вашим врагам,  уходить  от  вас  невредимыми?  Да  не
ускользнет живым  ни  один  из  них!  Помните  о  ваших  десницах,  которые,
закаленные в стольких битвах, подчинили мне тридцать королевств.  Помните  о
предках ваших, которых римляне, пока были  сильнее  нас,  обратили  в  своих
данников! Помните о вашей свободе, которую эти полумужи, сломив  вашу  волю,
жаждут у вас отнять. Да не уйдет ни один из них отсюда живым! Да  не  уйдет!
Как же вы бьетесь?" Выкликая это и многое другое,  он  наскочил  на  врагов,
валя их наземь, поражая насмерть, и кто бы ни попадался ему навстречу,  того
или его коня он убивал с одного удара. И враги бежали  от  него,  как  дикие
животные от свирепого льва, которого яростный голод заставляет пожирать  все
живое, что бы ему ни доставил случай. Доспехи неприятельских воинов были  им
ни к чему, ибо Калибурн, подъятый десницею столь доблестного короля,  сражал
их насмерть. Двух царей, Сертория - Ливии и Политета - Вифинии, он отправил,
на их несчастье, срубив им головы, в Тартар. Видя,  как  их  король  дерется
описанным  образом,  бритты  смелеют,  единодушно  накидываются  на  римлян,
продвигаются сомкнутыми  рядами  и,  пока  с  одного  боку  нажимают  пешие,
всадники стремятся с другого опрокинуть противника и врезаться в  его  гущу.
Однако римляне упорно сопротивляются и по призыву  Ау-ция,  славного  своего
повелителя,  силятся  отплатить  бриттам  за  нанесенный  урон.  Оба   стана
сражаются с таким пылом и рвением, точно только что начали схватку.  Все  же
Артур, разя врагов, как сказано выше, все чаще и чаще обращается к бриттам с
увещанием стойко драться. Но и Луций Ги-берий непрестанно взывал к  своим  и
многократно увлекал  их  за  собой  на  преславные  подвиги.  Он  и  сам  не
переставал наносить удары и, обходя ряды своих воинов,  когда  представлялся
случай, убивал подвернувшегося врага копьем или мечом. Те и  другие  в  этом
ужасном побоище сеяли вокруг себя смерть,  причем  порою  одолевали  бритты,
порою, напротив, римляне.
     175. Наконец, пока между ними все еще шла столь  жестокая  сеча,  вдруг
наместник Клавдиопестрии Мориуд во главе отряда, который, как я сказал,  был
размещен на холмах, стремительно кидается с тыла на  не  предвидевших  этого
неприятельских воинов, врывается во вражеские ряды,  ворвавшись,  рассеивает
их и нещадно разит. Там пало несколько тысяч римлян. Именно тогда  император
Луций, оказавшийся в гуще дерущихся, погибает, пронзенный чьим-то копьем.  И
бритты, продолжая сражаться, наконец, хотя и с величайшим трудом, одерживают
победу.
     Кучки разбитых римлян, гонимых страхом, укрываются  частью  в  пустошах
или лесах, частью бегут в города и крепости и  другие  надежнейшие,  как  им
казалось, места. Неотступно гонясь  за  ними,  бритты  предают  их  жестокой
смерти,  захватывают  в  плен,  обирают,  так  что  преобладающая  их  часть
добровольно  и  безропотно,  словно  женщины,  протягивала  им  руки,  чтобы
победители их связали, лишь бы хоть немного продлить себе жизнь. И это  было
возмездием Божьего промысла,  ибо  прародители  разгромленных  на  этот  раз
римлян терзали в давние времена своими вторжениями и злодействами  их  ни  в
чем не повинных предков, да и ныне потомки тех поработителей тщились  отнять
у бриттов свободу, но они  встали  грудью,  дабы  ее  отстоять,  отказавшись
вносить несправедливо требуемую с них дань.
     176.  Итак,  одержав  победу,  Артур  повелел   отделить   тела   своих
приближенных  от  вражеских  трупов,  обрядить   отделенных   по-королевски,
обряженных отвезти в ближние  аббатства  и  там  с  почетом  предать  земле.
Виночерпия Бедуера эструзийцы с  горестным  плачем  отвозят  в  Байоки,  его
родной город, построенный Бедуером первым, его прадедом. Там,  на  кладбище,
на южной окраине города, он был достойным образом погребен у  стены.  Тяжело
раненного Кеудона доставляют в возведенное им самим укрепление Кам,  где  он
немного спустя и  скончался  от  ран.  Его  похоронили  в  лесу,  в  обители
монахов-отшельников, невдалеке от укрепления, с подобающими вождю  андекавов
почестями. Вождь рутенов Хольдин был отвезен во Фландрию и погребен в  своем
городе Териване. Остальные наместники и сановники, как  распорядился  Артур,
были доставлены в находившиеся по соседству аббатства. Проникшись жалостью и
к врагам, он приказал местным жителям предать их трупы земле, а  тело  Луция
доставить сенату, веля ему передать, что требовать  от  Британии  какую-либо
другую дань отнюдь не следует. Затем по приходе зимы он  задержался  в  этих
краях и задумал покорить города аллоброгов. С наступлением лета,  когда  его
охватило желание пойти на Рим и начать переход через горы, ему сообщили, что
Модред, его племянник, на чье попечение он оставил  Британию,  самовольно  и
предательски возложил на себя королевский венец  и  что  королева  Геневера,
осквернив первый свой брак, вступила с ним в преступную связь.
     177.  Высокородный  властитель!  Гальфрид   Монмутский   на   этом   не
остановится, но вкратце расскажет, хоть и  низменным  слогом,  все  то,  что
нашел в упомянутом, написанном на бриттском языке сочинении, а также  слышал
во многих беседах от Вальтера, Оксенфордского архидиакона, мужа  ученейшего,
о сражениях,  в  которых  прославленный  этот  король,  возвратившись  после
одержанной им победы в Британию, бился с племянником. Когда до слуха  Артура
дошла  весть  о  гнусном  преступлении  Модреда,  он  тут  же  отказался  от
задуманного  похода  на  римского  императора   Льва   и,   оставив   короля
армориканцев Хоела с набранными из галлов  войсками,  дабы  он  усмирил  эти
края,  немедленно  со  всеми  островитянами,  как   королями,   так   и   их
подчиненными, возвратился в Британию.  Вышеназванный  коварнейший  предатель
Модред направил между тем вождя саксов Хелрика в Германию, дабы  тот  набрал
там, сколько удастся, воинов и со всеми набранными поторопился вернуться. Он
посулил, заключив с ним договор,  отдать  ему  ту  часть  Британии,  которая
простирается от реки Хумбера до самой Скоттии, а также все то, чем владели в
Кантии во времена  Вортегирна  Хоре  и  Хенгист.  Вышеупомянутый  Хелрик  во
исполнение  повеления  Модреда  пристал  к  острову  с  восьмьюстами  полных
вооруженными язычниками судов и, заключив союз с Модредом, повиновался этому
предателю, словно своему королю. Тот привлек также скоттов, пиктов, ибернцев
и еще кое-кого, кто, как он полагал, питал ненависть к  его  дяде.  Всего  у
него насчитывалось около восьмидесяти тысяч человек, как  язычников,  так  и
христиан; поддержанный  ими  и  сопровождаемый  всеми  этими  полчищами,  он
выступил навстречу Артуру, который высаживался в гавани Рутупа, и, завязав с
ним бой, нанес высаживавшимся на берег чрезвычайно тяжелый урон. В этот день
пали наместник Альбании Ангусель и королевский племянник Бальваний, а  также
бесчисленное множество прочих. Ангуселю  наследовал  сын  его  брата  Уриана
Ивен, который позднее, в битвах с Модредом, прославил себя множеством деяний
выдающейся доблести. Достигнув,  наконец,  правда  не  без  больших  трудов,
берега и воздав как следует неприятелю  за  причиненные  им  потери,  бритты
обратили в бегство Модреда и его  войско.  Не  давая  противнику  передышки,
непрерывно тревожа его нападениями,  Артур  разумно  расставил  свои  боевые
порядки, состоявшие частично из пехоты, частично из конницы, так что,  когда
он выделял пехотный отряд для наступления или для  обороны,  конный,  обойдя
врагов сбоку, стремительно налетал на них, стараясь изо всех сил  прорваться
сквозь их ряды. Этим приемом он принуждал неприятеля  к  бегству.  Вероломец
Модред,  собрав  отовсюду  своих  приверженцев,  следующей  ночью  отошел  в
Винтонию. Когда об этом узнала королева Геневера, ее  охватило  отчаяние,  и
она бежала  из  Эборака  в  Город  Легионов,  где,  возложив  на  себя  обет
целомудрия, постриглась в  монахини  и  укрылась  среди  них  в  храме  Юлия
Мученика.
     178. Воспылав  неистовым  гневом,  ибо  лишился  стольких  сотен  своих
сотоварищей, Артур, предав погребению  павших,  на  третий  день  подошел  к
Винтонии  и  осадил  укрывшегося  в  ней  негодяя.  Тот,  однако,  не  желая
отступиться  от  начатого  и  всячески  воодушевляя  последовавших  за  ним,
выступает из города со своим войском, решив  скрестить  оружие  с  дядей.  В
разразившейся битве в обоих станах погибло великое множество воинов, но  так
как потери Модреда намного превышали потери Артура,  первому  из  упомянутых
пришлось позорно покинуть поле  сражения.  Даже  не  озаботившись  преданием
земле своих мертвецов, он поспешно бежал в Корнубию, отплыв туда  на  ладье,
быстро уносимой усилиями гребцов.
     Раздраженный и встревоженный тем, что Модред снова от него  ускользнул,
Артур, не мешкая, последовал за ним по пятам в названную страну и  дошел  до
реки Камблан, где тот его уже  поджидал.  На  редкость  смелый  и  неизменно
рвущийся напасть первым, Модред сразу распределил своих  по  отрядам,  решив
победить или пасть, но впредь никоим образом не искать спасения  в  бегстве.
Из указанного выше числа его приверженцев осталось шестьдесят  тысяч,  и  он
образовал шесть отрядов по шесть тысяч шестьсот шестьдесят шесть вооруженных
в каждом. Кроме того, один отряд он составил из не вошедших в  вышеуказанные
отряды и, назначив всем этим войскам предводителей, вручил  им  командование
над ними. Итак, распределив воинов по отрядам, он воодушевляет их  обещанием
раздать владения своих недругов тем, кто будет отважно сражаться, пока он не
одержит победы. Артур тоже поставил своих лицом к неприятелю. Он разделил их
на девять пехотных соединений с правыми и  левыми  крыльями,  расставленными
четырехугольниками, и, препоручив их  начальникам,  обращается  к  воинам  с
увещанием беспощадно истреблять клятвопреступников и  разбойников,  каковые,
призванные из заморских земель  предателем  и  негодяем  и  доставленные  на
остров, жаждут их сокрушить и покрыть  позором.  Он  сказал  и  о  том,  что
всевозможные чужестранцы из всевозможных королевств  трусливы  и  в  военном
деле несведущи и никак не смогут устоять против них, доблестных и закаленных
мужей, за плечами которых опыт многих боев, если они, воспламененные  единым
порывом, отважно устремятся на тех и мужественно с  ними  сразятся.  И  вот,
после того как такие и подобные им призывы прозвучали в обоих  станах,  ряды
противников внезапно приходят в движение и, рванувшись вперед, они  сходятся
в битве и начинают осыпать друг друга ударами. С той и другой стороны гибнет
такое множество воинов, раздается  столько  стенаний  раненых  и  умирающих,
такие яростные вопли несущихся на врага, что описывать все это и горестно  и
нелегко. Ведь повсюду наносили и получали раны, повсюду убивали или валились
убитыми. По истечении большой части дня, прошедшей в ожесточенных  схватках,
Артур  во  главе  отряда,  в  котором  насчитывалось  шесть  тысяч  шестьсот
шестьдесят шесть человек, кинулся на отряд,  где,  как  он  знал,  находился
Модред, и проложив мечами дорогу сквозь толщу врагов,  нашел  его  и  предал
жестокой смерти. Пал и этот гнусный предатель и вместе  с  ним  пали  многие
тысячи, но после его гибели остальные все же не разбежались,  а,  собравшись
со всего поля битвы, пытаются, в меру своего мужества, сопротивляться. И вот
между ними завязывается  жесточайшая  сеча,  в  которой  полегли  почти  все
военачальники обеих сторон  вместе  со  своими  отрядами.  В  стане  Модреда
полегли  саксы  Хелрик,  Элафий,  Эгбрикт,  Бруниг;  ибернцы:   Гиллопатрик,
Гилламор, Гилласель, Гилларн, а также скотты и пикты, с почти  всеми  своими
начальниками; в стане Артура - король Норвегии Обрикт, король Дании  Асхилл,
Кадор Лименик и Кассибелан со многими тысячами своих,  как  бриттов,  так  и
воинов из различных племен, которых они привели с собою. Но смертельную рану
получил и сам прославленный король Артур, который,  будучи  переправлен  для
лечения на остров Аваллона, оставил после себя корону Британии  Константину,
своему родичу и сыну наместника Корнубии Кадора. Случилось же это в  пятьсот
сорок втором году от воплощения Господа.
     179. По короновании Константина, восстали саксы и два сына Модреда,  но
неудачно и одолеть нового короля не смогли; бежав после многих схваток, один
- в Лондон, другой - в Винтонию, они овладели этими городами.
     В  это  время  скончался  святой  Даниил,  благочестивейший  настоятель
бангорской  церкви,   а   Теон,   епископ   глоуцестерский,   рукополагается
архиепископом лондонским. Упокоился тогда же в городе  Меневии  и  святейший
архиепископ Города Легионов Давид, усопший в  своем  аббатстве,  которое  он
отличал своею любовью больше прочих монастырей  подвластной  ему  епархии  и
которое  основал  присноблаженный  Патрик,   предсказавший   его   рождение.
Задержавшись у собратий своих и вдруг тяжело заболев, он здесь и скончался и
по приказанию Мальгона, наместника венедотов, был погребен в той же  церкви.
Вместо него на архиепископство назначается настоятель  лампатернской  церкви
Кинок и возводится, таким образом, в более высокий духовный сан.
     180. Что  касается  Константина,  то,  погнавшись  за  саксами,  он  их
разгромил,  а  также  занял  вышеназванные  города  и,  обнаружив  того   из
Модредовых сыновей, который бежал в Винтонию  и  укрылся  в  церкви  святого
Амфибала, убил его у  алтаря,  а  второго,  затаившегося  в  обители  некиих
братьев, предал мучительной смерти в Лондоне и также около алтаря.
     На третьем году своего  царствования  он  и  сам  был  убит  Конаном  и
погребен возле каменного сооружения, поразительно искусно построенного  близ
Салесберии и на языке англов носящего название Станхенг.
     181. Наследовал  Константину  его  племянник  "Аврелий  Конан,  молодой
человек  поразительной   доблести,   который,   единодержавно   правя   всем
королевством, был бы вполне достоин королевской короны,  не  будь  он  таким
охотником до междоусобных распрей. Ведь он напал и на другого своего дядю, к
которому должен был перейти, престол Константина, и, бросив того в  темницу,
убил двух его сыновей, после чего и завладел королевством. Умер он на второй
год своего царствования.
     182. Ему наследовал Вортипорий, на которого поднялись саксы, призвавшие
из Германии своих соплеменников, приплывших в  Британию  на  огромном  числе
кораблей. Он вступил с ними в сражение и,  их  одолев,  стал  единодержавным
властителем королевства, которым ревностно правил в мире на протяжении шести
лет.
     183.  Ему  наследовал  Мальгон,  из  всех  правителей  Британии   самый
красивый,  гонитель  и  истребитель   многих   злодеев,   выдающийся   воин,
превосходивший всех свойственной ему щедростью и широко прославленный  своей
доблестью, но зараженный содомской  чумой  и  потому  ненавистный  Богу.  Он
покорил весь остров и, проведя  кровопролитнейшие  сражения,  присоединил  к
своему государству шесть островов, лежащих на океане поблизости от Британии,
а именно Ибернию, Исландию, Годландию, Оркадию, Норвегию и Данию.
     184.  Ему  наследовал  Каретик,  тоже   любитель   междоусобных   войн,
ненавистный Богу и бриттам; убедившись в его непостоянстве  и  ненадежности,
саксы переметнулись к Гормунду, царю африканцев, и  перебрались  в  Ибернию,
куда тот приплыл с огромным числом кораблей и где подчинил себе  народ  этой
земли. Затем, благодаря их предательству, он  беспрепятственно  переправился
со  ста  шестидесятые  тысячами  африканцев  на  остров  Британию,   который
опустошали и разоряли, с одной стороны,  вероломные  саксы,  а  с  другой  -
коренные его обитатели, непрерывно затевавшие между собой  братоубийственные
войны. Итак, заключив союз с саксами, он напал на короля  Каретика  и  после
многих битв обратил его в бегство, заставив покидать город за городом,  пока
не загнал в Цирепестрию, которую осадил. К Гормунду  прибыл  туда  Изембард,
племянник Лодевика, короля франков, и заключил с ним договор о дружбе. Из-за
этого соглашения и любви к царю африканцев он отрекся от христианской  веры,
которую исповедовал, дабы с помощью упомянутого царя отнять у дяди галльское
королевство, из коего тот, как он говорил, насильственно и несправедливо его
изгнал. Захватив Цирецестрию и предав этот город огню, Гормунд вступил в бой
с Каретиком и отбросил его за Сабрину в  Валлию.  Вслед  за  тем,  опустошив
пашни, он сжег некоторые ближние города. И он не  прекращал  этих  поджогов,
пока не спалил от моря до моря почти все, что было на  поверхности  острова,
так что преобладающее большинство селений, разбитых таранами, было  обращено
в развалины, а непогребенные трупы крестьян и церковнослужителей,  при  том,
что повсюду сверкали клинки подъяты