ницы со своею подругой, возвратился в
Данию.
     39. В дальнейшем, убедившись в том, что никто в Британии ему ни  в  чем
не оказывает сопротивления, и укрепив свою власть от  моря  до  моря,  Белин
подтвердил изданные отцом законы. Больше всего он старался, чтобы  города  и
ведущие к  городам  дороги  пребывали  в  таком  же  мире,  какой  установил
Дунваллон. Впрочем, касательно дорог обнаружились  разногласия,  потому  что
было неясно, за какими именно из дорог должно особенно наблюдать. И  король,
желая устранить из  своего  закона  даже  незначительную  неясность,  созвал
ремесленников со всего острова и приказал им проложить  дорогу  из  щебня  и
камня, которая протянулась бы во всю длину острова от  Корнубского  моря  до
Катанезского побережья и, прямая как стрела, вела бы  к  лежащим  вдоль  нее
городам. Он приказал также проложить и другую дорогу, которая протянулась бы
поперек его королевства от города Меневии, раскинувшегося у Деметского моря,
до гавани Гамона, ведя ко всем расположенным вдоль нее городам, и сверх того
еще две боковые  дороги,  ведущие  к  некоторым  другим  городам.  Затем  он
объявил, что ответственность за благочиние и порядок  на  них  он  берет  на
себя, и приказал  докладывать  ему  о  любом  совершенном  на  этих  дорогах
насилии, так как дела подобного рода подлежат его  личному  разбирательству.
Если кто пожелает узнать подробнее  указы  этого  рода,  пусть  обратится  к
Молмутовым  законам,  переведенным  историком  Гильдасом  с  бриттского   на
латинский язык, а королем Альфредом - с латинского на англосаксонский.
     40.  В  то  время  как  Белин  в  мире  и  спокойствии   правил   своим
государством, его брат Бренний, высадившись, как сказано выше, на  побережье
Галлии, терзался душевной тревогой. Он  тяжко  переживал  свое  изгнание  из
пределов  родины  и  невозможность  вернуться  туда,  дабы  возвратить  себе
утраченное достоинство. Не зная, что предпринять, он посетил, сопровождаемый
лишь двенадцатью воинами, всех  галльских  властителей.  Повествуя  о  своем
несчастии каждому из них по отдельности, он, не добившись ни от кого помощи,
прибыл, наконец, к Сегину, вождю аллоброгов, и  был  им  с  почетом  принят.
Задержавшись у названного вождя, он до того пришелся ему  по  душе,  что  из
числа его приближенных не было ни одного, кого он  почитал  бы  больше,  чем
Бренния, ибо во всех делах, как во время мира, так и в боевых действиях, тот
неизменно обнаруживал прямоту и честность, из-за чего  вождь  и  проникся  к
нему отеческою любовью. Ведь он был пригож собою,  строен,  высокого  роста,
искусен, как должно, в  охоте  и  обучен  обращению  с  ловчими  птицами.  И
поскольку вождя связала с ним столь крепкая дружба, он порешил соединить его
брачными узами со своей единственной  дочерью  и,  буде  у  него  самого  не
родится потомок мужского пола,  завещать  после  своей  кончины  государство
аллоброгов ему и своей дочери для совместного владения им. В случае  если  у
него все же родится сын, он обещал предоставить Бреннию помощь, дабы тот мог
двинуться на бриттское королевство, и в  этом  заверял  его  не  только  сам
вождь, но и все подвластные ему витязи, так как  и  они  прониклись  к  нему
великою дружбой. И вот девушку без промедления отдают в жены Бреннию, первые
люди страны становятся его подданными, и ему передается королевский престол.
После всего этого меньше чем через год пришел последний день жизни вождя,  и
он покинул наш мир. Тогда Бренний не преминул подчинить  своей  воле  первых
людей страны, которых прежде влекла  к  нему  дружба,  щедро  одаряя  их  из
сокровищницы вождя, неприкосновенной со времен  предков,  и,  что  в  глазах
аллоброгов было еще важнее, обильно угощая их отменными яствами,  ибо  двери
его были всегда открыты для всех.
     41. Внушив всем таким  образом  добрые  чувства  к  себе,  он  принялся
размышлять, как бы ему отомстить своему брату  Белину.  Когда  он  поделился
своими думами с подданными, все как один  заявили  ему  о  своей  готовности
отправиться с ним, на какое бы королевство он ни пожелал их повести. И  вот,
собрав без промедления огромное войско, он заключил  соглашение  с  галлами,
чтобы они пропустили его по своим землям и он мог спокойно пойти  войной  на
Британию. Затем, подготовив флот на побережье неустрийцев и выйдя в  море  с
попутным ветром, он пристал к острову. Когда молва о прибытии Бренния  дошла
до его брата Белина, тот,  собрав  молодежь  со  всего  своего  королевства,
поспешил навстречу ему, дабы вступить с ним в  сражение.  Но  когда  стоящие
друг против друга были уже  почти  готовы  кинуться  в  бой,  мать  братьев,
которая пребывала еще в  живых,  торопливо  устремилась  вперед,  пробираясь
через боевые порядки. Звали ее Конвенна, и она жаждала хотя бы взглянуть  на
сына, которого так давно не видела.  Когда  же,  пошатываясь  и  спотыкаясь,
добралась она до того места, где он стоял,  она  обвила  руками  его  шею  и
осыпала его поцелуями, о чем столь долго мечтала. Затем, обнажив свою грудь,
она сказала ему, прерывая свою речь рыданиями: "Вспомни, сынок, вспомни  эту
самую грудь, которую ты сосал во младенчестве, вспомни о чреве твоей матери,
где творец  всего  сущего  создал  тебя  человеком  из  того,  что  не  было
человеком, и откуда  благодаря  ему  ты  появился  на  свет,  истерзав  меня
родовыми схватками. Памятуя о страданиях, которые я из-за  тебя  претерпела,
уступи моим мольбам, прости своему брату и смири  свой  распалившийся  гнев:
ведь тебе не подобает гневаться на него, поскольку он не нанес тебе никакого
бесчестия. А если ты станешь ссылаться на то, что он, и никто  иной,  изгнал
тебя из пределов родины, то, рассмотрев как должно, чем это все  увенчалось,
ты никоим образом не обнаружишь того, что сочтешь несправедливостью. Ведь он
прогнал тебя не для того, чтобы ты был унижен, а для того,  чтобы  ты  узрел
лучшие времена. Подвластный ему, ты владел только меньшею долею королевства,
а, утратив ее и обретя для  себя  королевство  аллоброгов,  стал  равен  ему
могуществом. Итак, что же он с тобой сделал, если не возвысил тебя, нищего и
обездоленного князька, до державного государя? Добавь к  этому,  что  раздор
между вами был вызван не им и что  начало  ему  положил  ты  сам,  так  как,
опираясь на помощь короля норвежцев, вознамерился  восстать  против  брата".
Тронутый тем, что она, плача, высказала ему, он, смирившись  душой,  уступил
мольбам матери и, сняв с себя шлем, направился вместе с нею к Белину. А тот,
увидев, что Бренний идет к нему со спокойным и дружественным лицом, поспешил
отбросить оружие, стиснуть его в объятиях и  облобызать.  Тут  же,  забыв  о
вражде, они стали друзьями и, разоружив свои войска, вошли  в  Триновант.  В
соответствии с  принятым  ими  решением  они  стали  готовить  войско,  чтоб
совместно повести его в земли Галлии и взять под свою руку все ее области.
     42. Итак, по истечении года они  переправились  в  Галлию  и  принялись
опустошать ее земли. Когда молва об этом распространилась  среди  населявших
ее племен, собрались все вожди франков и сразились с пришельцами. Но так как
Белин с Бреннием одержали над ними  победу,  отряды  франков,  рассыпавшись,
бросились  в  бегство.  Бритты  и  аллоброги,  взяв  верх  над  врагами,  не
прекращали преследования бегущих, пока не захватили в плен франкских  вождей
и не принудили галлов сдаться. Укрепив затем пострадавшие от  войны  города,
они в течение года завоевали все галльские земли.
     43. Впоследствии,  окончательно  покорив  Галлию,  они  со  всем  своим
многочисленным войском двинулись на Рим и стали разорять по всей Италии  как
города, так и крестьян. Были в Риме тогда два  консула,  Габий  и  Порсенна,
которым была вручена вся власть в стране. Увидев, что им не сдержать натиска
Белина и Бренния, они, с согласия сенаторов, прибыли к тем, предлагая союз и
дружбу. Привезли они с собою и множество различных даров из золота и серебра
и обещали выплачивать ежегодно дань, если их оставят в покое  и  предоставят
владеть своим. Итак, получив от римлян заложников, короли прекратили военные
действия и отвели свое войско в Германию. Так как они стали и  там  утеснять
народ, римляне устыдились своего упомянутого договора с  королями  и,  снова
проникшись отвагой, выступили на  помощь  германцам.  Когда  об  этом  стало
известно Белину и Бреннию, те, придя в ярость, придумали, как им  справиться
с тем и другим народом. Ведь в Германию хлынуло такое  множество  италийцев,
что это их устрашило.  В  соответствии  с  принятым  ими  решением  Белин  с
бриттами остался в Германии с намерением принудить врагов  сразиться,  тогда
как Бренний со своими войсками подступил к Риму,  дабы  покарать  римлян  за
нарушение договора. Когда это стало известно римлянам, те, покинув германцев
и стремясь воротиться в Рим, поторопились обойти Бренния стороной и оставить
его  позади  себя.  Белин,  как  только   узнал   об   этом,   поднял   свое
расположившееся на ночь войско и поспешно выступил с ним в поход;  достигнув
какой-то долины, по которой врагам предстояло пройти, он  укрылся  в  ней  и
стал дожидаться их появления. На следующий  день,  на  рассвете,  подошли  к
этому месту, держась избранного ими пути, также  и  италийцы  и,  заметив  в
долине сверкание вражеского оружия, исполнились недоумения, сочтя,  что  там
находится  Бренний  и  галлы-сеноны.  Заметив  противника,  Белин   внезапно
обрушился на него и принялся его истреблять. Застигнутые  врасплох  римляне,
продвигавшиеся ко всему без доспехов и беспорядочно,  уклонились  от  битвы,
сразу же обратились в бегство и очистили поле сражения. Преследуя их,  Белин
не переставал беспощадно истреблять беглецов, пока не опустилась ночная тьма
и не прекратила резню. Одержав эту победу, Белин  двинулся  на  сближение  с
Бреннием, который уже третий день  осаждал  Рим.  Вслед  за  тем  их  войска
объединились, и осаждающие стали отовсюду бросаться на приступ,  без  устали
разбивать таранами стены и, чтобы внести в неприятельский  стан  еще  больше
смятения, поставили перед городскими воротами несколько  виселиц,  пригрозив
осажденным, что  если  те  не  сдадутся,  то  будут  повешены  выданные  ими
заложники. Но римляне, однако, продолжали упорствовать  и,  подавив  в  себе
жалость к своим сыновьям и  родичам,  по-прежнему  мужественно  оборонялись.
Порою они разбивали осадные  орудия  бриттов  своими  иного  устройства  или
такими же, порою, применяя все виды метательного оружия, отражали осаждающих
от крепостных стен. Обозленные этим братья, распалившись  неистовым  гневом,
приказали повесить на глазах у родных и близких двадцать четыре заложника из
наиболее знатных. А римляне,  сопротивлявшиеся  еще  ожесточеннее  прежнего,
взбодрились из-за прибытия к  ним  гонцов  от  консулов  Габия  и  Порсенны,
извещавших, что следующим днем они придут им на выручку, и решили  выйти  из
города и в  открытом  поле  сразиться  с  врагами.  И  пока  они  разумно  и
осмотрительно располагали свои  отряды,  появляются  вышеназванные  консулы,
успевшие собрать разбежавшихся воинов и готовые  к  бою.  Двигаясь  плотными
рядами, они внезапно напали на бриттов с аллоброгами и, поддержанные  своими
согражданами, сразу же причинили противнику немалый урон. Белин  и  Бренний,
став свидетелями столь  внезапно  нанесенного  их  сотоварищам  поражения  и
чрезвычайно этим обеспокоенные, принялись увещевать своих воинов  и  строить
их в боевые порядки; неоднократно  кидаясь  на  римлян,  они  принудили  тех
отойти. Когда число павших с обеих сторон достигло нескольких тысяч,  победа
досталась, наконец, братьям. После гибели Габия и взятии в плен Порсенны они
захватили город и роздали своим  соотечественникам  припрятанные  горожанами
богатства.
     44. После разгрома римлян Бренний остался в Италии, неслыханно  утесняя
народ. Поскольку Римская история повествует о некоторых его  поступках  и  о
том, чем все это кончилось, я счел излишним останавливаться на этом, дабы не
растягивать и не распространять мое сочинение, повествуя об уже рассказанном
до меня другими. Что касается Белина, то он  возвратился  в  Британию  и  до
самой смерти спокойно правил своей страной.  Он  подновил  городские  здания
всюду, где они обветшали, и построил новые города. Среди прочих он  поставил
город на реке Оске близ Сабринского моря, который, долгое время называвшийся
Каеруском, стал столицей Деметии. После прихода римлян это название, однако,
забылось, и  указанный  город  стали  именовать  Городом  Легионов,  каковое
наименование находит свое объяснение в том,  что  тут  обыкновенно  зимовали
римские легионы. Он также соорудил  в  городе  Тринованте  на  берегу  Темзы
ворота великолепной  работы,  которые  жителями  этого  города  с  той  поры
именуются Белинесгата. Еще он воздвиг башню поразительной величины, а  у  ее
подножия - гавань, удобную для пристающих сюда кораблей. Он строго следил за
соблюдением отцовских законов во всем своем королевстве, неустанно  заботясь
о  беспристрастном  отправлении  правосудия.  В  дни  своего  правления   он
споспешествовал народу накопить такие богатства, какими, насколько известно,
тот в прошлом никогда не владел и не будет владеть в  последующем.  Наконец,
по миновании последнего дня, похитившего у него жизнь, тело  его  сожгли,  а
пепел после сожжения поместили в золотую погребальную урну,  которую  весьма
искусно установили на вершине вышеупомянутой башни в городе Тринованте.
     45. Королевство Белина  унаследовал  его  сын  Гургуинт  Барбтрук,  муж
разумный и  скромный.  Во  всем  своем  поведении  подражая  отцу,  он  чтил
справедливость и мир.  Тем  не  менее  если  соседи  все  же  его  тревожили
нападениями, то он по примеру отца проникался  отвагой,  вступал  с  ними  в
жестокие битвы и приводил врагов к должному повиновению. Среди всего прочего
случилось и так, что король данов, который при жизни отца  Гургуинта  платил
тому дань, стал уклоняться от подобающих ему взносов и отказывать в  должном
повиновении; тогда, не стерпев этого, Гургуинт повел свои корабли  на  Данию
и, сокрушив в жесточайших битвах ее  обитателей,  умертвил  короля  и  снова
водрузил на эту страну былое ярмо зависимости.
     46. Возвращаясь после одержанной победы на родину, Гургуинт у Оркадских
островов наткнулся на тридцать полных мужчинами и женщинами судов,  и  когда
он осведомился, по какой причине они прибыли в эти края, к  нему  явился  их
вождь по имени Партолоим и, почтительно обратившись с приветствием, испросил
у него мира и благорасположения. Он рассказал, что был  изгнан  из  пределов
Испании и в поисках пристанища скитается по  этим  морям.  Он  умолял  также
предоставить ему для поселения хоть  малую  частицу  Британии  и  тем  самым
избавить его от необходимости слоняться  по  неприютным  морским  просторам;
ведь уже миновало полтора года, как, изгнанный за пределы родины, он  вместе
со спутниками бороздит Океан. Когда Гургуинт Барбтрук узнал, что они прибыли
из Испании и прозываются басклензами, а также в чем состоит их  просьба,  он
отправил с ними своих людей на остров Ибернию, который тогда был  совершенно
необитаем, и дозволил им поселиться на нем. Впоследствии они там укоренились
и размножились и  поныне  все  еще  обитают  на  этом  острове.  А  Гургуинт
Барбтрук, окончив в мире дни своей жизни, был погребен  в  Городе  Легионов,
который после кончины  своего  отца  он  постарался  украсить  строениями  и
крепостными стенами.
     47. После него корону бриттского королевства возложил на себя  вителин,
который на протяжении всей  своей  жизни  правил  благожелательно  и  всегда
мягко. Была у него преславная жена по имени Марция, сведущая во всех науках.
Среди многого и неслыханного, открытого ею своим умом, она  придумала  также
закон, который  бритты  назвали  Марциевым.  Король  Альфред  среди  прочего
перевел его на англосаксонский и нарек Меркенелаге. И  когда  век  Гвителина
пришел к концу, он завещал королевство упомянутой выше королеве и  ее  сыну,
которого звали Сизилием.
     Был  Сизилий  тогда  семилетним  мальчиком,  и   не   подобало,   чтобы
королевством  правил  столь  несмышленый  ребенок.  По  этой   причине   его
проницательная и  высокоумная  мать  закрепила  за  собой  власть  над  всем
островом, а после того, как сама покинула этот свет, обретший корону Сизилий
взял бразды правления в свои руки. После него королевская власть  перешла  к
его сыну Кимару, от которого ее унаследовал брат последнего Дании.
     48. По кончине Дания королем Британии стал Морвид, его сын от наложницы
Тангустелы. Этот был бы славен своей исключительной доблестью,  не  запятнай
он ее невероятной жестокостью. Распаленный гневом, он никому не давал пощады
и убивал всякого, у кого обнаруживал чрезмерно много оружия. Он  был  пригож
собою и щедр на раздачи, и  во  всем  королевстве  не  было  столь  сильного
человека, который мог бы, сойдясь с ним в борьбе, устоять против него.
     В его время некий  король  морианов  с  большой  дружиной  высадился  в
Нортанумбрии и принялся  разорять  эту  область.  Собрав  молодежь  со  всех
подвластных  ему  земель,  Морвид  устремился  навстречу  врагам  и  с  ними
сразился. Одержав победу, он никому не дал  пощады;  ибо  приказал  провести
перед ним всех захваченных, дабы, убивая их друг за  другом,  насытить  свою
жестокость. Когда же его одолела усталость и он прекратил эту бойню, им было
тут же отдано распоряжение содрать с остальных заживо кожу, а затем сжечь их
в огне. Посреди этих и  подобных  им  свирепых  деяний  его  постигла  беда,
положившая конец его  кровожадности.  Со  стороны  омывающего  Ибернию  моря
выбрался на сушу дикий зверь неслыханной свирепости и прожорливости, который
непрестанно пожирал  обитателей  побережья.  Молва  об  этом  достигла  ушей
Морвида, и он один вышел на зверя и вступил с ним в единоборство.  Когда  он
понапрасну извел все свои стрелы и копья, это чудовище накинулось на него и,
разверзши пасть во всю ширь, проглотило его, точно малую рыбку.
     49. После Морвида осталось пятеро  сыновей;  унаследовал  же  отцовский
трон его первенец по имени Горбониан. В те времена не было  никого,  кто  бы
превосходил его в любви к справедливости и правосудию, никого,  кто  бы  так
заботился о своих подданных. Его неуклонным правилом было оказывать  должный
почет богам и творить праведный суд над простым  народом.  Во  всех  городах
британской державы он обновлял храмы богов и возводил  множество  новых.  Во
все дни его правления на остров стекались такие богатства, каких никогда  не
знали  соседние  государства.  Он  побуждал  крестьян  к  занятию   сельским
хозяйством, защищая их от произвола господ. Молодых воинов он  щедро  одарял
золотом и серебром, так что ни у кого  не  было  надобности  чинить  другому
насилие. Среди этих и многих других деяний,  внушенных  ему  врожденною  его
добротой, он, отдав должное естеству  человеческому,  переселился  из  этого
мира в иной и был погребен в городе Тринованте.
     50. После него королевский венец  переходит  к  его  брату  Артгаллону,
который ни в чем не походил  на  своего  предшественника.  Всех  знатных  он
норовил  принизить,  а  незнатных  возвысить  и,   накапливая   бесчисленные
сокровища, обездолить богатых.
     Витязи государства, не пожелавшие сносить это дольше, восстали  простив
него и свергли. Вслед за тем они возвысили его  брата  Элидура,  прозванного
впоследствии Добрым за милосердие, которое он выказал  брату.  Ибо,  обладая
королевскою властью уже на протяжении пяти лет,  он  повстречал,  охотясь  в
Калатерском лесу, того самого из своих братьев, который  был  низложен.  Тот
побывал у нескольких иноземных правителей, от которых добивался, но  тщетно,
поддержки, дабы вернуть себе утраченный трон. И так  как  терпеть  постигшую
его  бедность  ему  дольше  было  невмочь,  он   возвратился   в