е
          рельсы для железных дорог;
     Нефтяные промысла, шелкопрядильня, завод свинцовых белил,
          сахарный завод, лесопилка, огромные фабрики,  заводы;
     Обработка камня,  украшение фасадов,  окон,  входов,  молоток,
          зубило, щиток для защиты большого пальца;
     Чеканка, наполненный варом котел и под ним костер;
     Тюки хлопка,  крюк грузчика, пила и козлы пильщика, изложница
          литейщика, нож мясника, ледяной плуг и все ледовые
          работы;
     Инструменты  такелажника, парусного мастера, изготовщика
          гаков и блоков;
     Изделия из гуттаперчи, папье-маше, краски, кисти, изготовление
          кистей, инструменты стекольщика;
     Обклейка фанерой  и  горшок с  клеем, кондитерские  украшения,
          графин и стаканы, ножницы, утюг,
     Шило и ремень, мера пинты и кварты, стойка и табуретка, перо
          гусиное или стальное, изготовление всех острых
          инструментов;
     Пивоварня, пивоварение, солод, чаны, работа пивоваров,
          виноделов, уксусников;
     Выделка кож, изготовление  экипажей, котлов, плетенье  веревок,
          перегонка,  раскраска  вывесок,  гашение  извести,  уборка
          хлопка, гальванопластика, электротипия, стереотипия;
     Станок для клепки, строгальный  станок, жнейки, плуги,
          молотилки, паровозы;
     Повозка возчика, омнибус, ломовой фургон;
     Пиротехника, разноцветный фейерверк ночью, причудливые
          фигуры и струи;
     Мясо на прилавке, бойня, мясник в кровавой одежде;
     Загон  для  свиней,  молоток  для  убоя,  крюк,  лохань
          ошпаривания, потрошение,  большой  нож  для разде
          молоток упаковщика, кропотливая зимняя заготовка
          свинины;
     Помол пшеницы, ржи, кукурузы, риса, мешки муки в  баррел,
          в пол и четверть баррела, груженые  баржи, высокие
          на пристанях и набережных;
     Люди и труд людской  на паромах, железных  дорогах,  каналах
          каботажных судах, рыбачьих баркасах;
     Ежечасный обычный  порядок вашей или  другой человеческой
          жизни, магазин, склад, депо, фабрика;
     Все это  вблизи тебя днем и ночью, о рабочий, кто б ты ни был,
          показывает твою ежедневную жизнь;
     В  этом, в  них  тяжелейшая  весомость гораздо больше,  чем
          считаешь, и гораздо меньше;
     В них подлинная сущность, в них поэмы для тебя и для меня.
     В них, не только в тебе - ты и твоя  душа объемлет все
          независимо от оценки;
     В них развитие к лучшему, в  них все темы, намеки, возможности.

     Я  не  утверждаю, что  видимое вами вокруг - бесполезно,
          не советую вам остановиться,
     Я не отрицаю значения того, что вы считаете значительным,
     Но я говорю, что ничто не ведет к более великому так, как ведет
          все это.

                                   6

     Вы ищете где-то вдали? Вы наверное назад вернетесь,
     В самых знакомых вещах находя самое лучшее или только
          хорошее,
     В людях, самых близких  к  вам, находя самое  нежное, сильное и
          дорогое;
     Счастье и знанье не где-то в другом месте, а здесь, не в  другое
          время, а сейчас;
     Мужчина - в том, кого вы  видите и касаетесь, всегда в другом
          брате, ближнем  соседе, женщина - в матери,  в любимом,
          в жене;
     Народные вкусы и труд первенствуют в поэмах и во всем.
     Вы, рабочие  и работницы наших  Штатов,  владеете чудесной
          мощной жизнью.
     И все остальное уступает место людям, таким, как вы.
     Если б псалом пел вместо певца,
     Если б проповедь проповедовала вместо проповедника,
     Если б кафедра, поднимаясь, двигалась вместо резчика,
          украсившего ее резьбой,
     Если б  я касался тела  книг ночью или днем и они прикасались
          к моему телу,
     Если б  университетский курс убеждал, как  спящая  женщина
         и ребенок,
     Если б  позолота свода улыбалась, как дочь ночного  сторожа,
     Если б  акты ручательств отдыхали в креслах напротив, как мои
         друзья,
     То тогда б я протянул им руку и прославил их так же, как
         мужчин и женщин, подобных вам,


        ^TМОЛОДОСТЬ,  ДЕНЬ,  СТАРОСТЬ  И  НОЧЬ^U

       Молодость,   щедрая,   страстная,   любвеобильная - молодость,
            полная сил, красоты, обаянья,
       Знаешь ли ты, что и старость придет  столь же  красива, сильна,
           обаятельна?

       День,  горячий,  роскошный,  сияющий - день  с  великолепным
            солнцем, полный движенья, стремлений, смеха,
       За тобой идет ночь, у ней миллионы солнц, и сон, и живительный
            сумрак.


        ^TИЗ  ЦИКЛА "ПЕРЕЛЕТНЫЕ ПТИЦЫ"^U


        ^TПИОНЕРЫ!  О ПИОНЕРЫ!^U

                     Дети мои загорелые,
          Стройно, шагом, друг за другом, приготовьте ваши ружья,
          С вами ли ваши пистолеты и острые топоры?
                     Пионеры! о пионеры!

                     Дольше мешкать нам нельзя,
          Нам идти в поход, мои любимые, туда, где бой всего опасней,
          Мы молодые, мускулистые, и весь мир без нас погибнет,
                     Пионеры! о пионеры!

                     Ты, западная молодежь,
          Ты неустанная, горячая, полная гордости и дружбы.
          Ясно вижу я тебя, ты идешь с передовыми,
                     Пионеры! о пионеры!

                     Что же старые народы?
          Утомились, ослабели, и их урок пришел к концу, там,
               за дальними морями?
          Мы их ношу поднимаем, их работу и их урок,
                     Пионеры! о пионеры!

                     Старое осталось сзади,
          Новый, краше и сильнее, свежий мир, могучий мир,
          Мы в этот мир ворвемся с боем, в мир похода и труда!
                     Пионеры! о пионеры!

                     Мы бросаемся отрядами
          По перевалам и над кручами, по дорогам неизведанным,
          Напролом, в атаку, грудью завоевать и сокрушить.
                     Пионеры! о пионеры!

                     Мы валим древние деревья,
          Мы запруживаем реки, мы шахтами пронзаем землю,
          Прерии мы измеряем, мы распахиваем нови,
                     Пионеры! о пионеры!

                     Мы родились в Колорадо,
          Мы с гигантских горных пиков,  мы с сиерр, с плато высоких,
          Мы из рудников, из рытвин, мы с лесных звериных троп,
                     Пионеры! о пионеры!

                     Из Небраски, из Арканзаса,
          Мы из штатов серединных, мы с Миссури, в нас кровь

               заморских наших предков,
          Мы с товарищами за руку, мы северяне, мы южане,
                     Пионеры! о пионеры!

                     Все смести, снести с пути!
          О любимые, о милые! Грудь от нежности болит!
          Я и радуюсь и плачу, от любви я обезумел,
                     Пионеры! о пионеры!

                     С нами знамя, наше знамя,
          Поднимите наше знамя, многозвездную владычицу,
               все склонитесь перед нею,
          Боевая наша матерь, грозная, во всеоружии, ее ничто не сокрушит,
                     Пионеры! о пионеры!

                     Дети мои, оглянитесь.
          Ради этих  миллионов, уходящих в даль столетий,  напирающих
               на нас,
          Нам невозможно отступить или на миг остановиться,
                     Пионеры! о пионеры!

                     Дальше сжатыми рядами!
          Убыль мы всегда пополним, мертвых заместят живые,
          Через бой, через разгром, но вперед, без остановки,
                     Пионеры! о пионеры!

                     Все живые пульсы мира
          Влиты в наши, бьются с нашими, с западными, заодно,
          В одиночку или вместе, направляясь неустанно в  первые ряды
               для нас,
                     Пионеры! о пионеры!

                     Многоцветной жизни зрелища,
          Все видения, все формы, все рабочие в работе,
          Все моряки и сухопутные, все рабы и господа,
                     Пионеры! о пионеры!

                     Все несчастные влюбленные,
          Все заключенные в темницах, все неправые и правые,
          Все веселые, все скорбные, все живые, умирающие
                     Пионеры! о пионеры!

                     Я, моя душа и тело,
          Мы, удивительное трио, вместе бродим по дороге,
          Средь теней идем по берегу, и вокруг теснятся призраки,
                     Пионеры! о пионеры!

                     Шар земной летит, кружится,
          И кругом планеты-сестры, гроздья солнц и планет,
          Все сверкающие дни, все таинственные ночи,  переполненные
               снами,
                     Пионеры! о пионеры!

                     Это наше и для нас,
          расчищаем мы дорогу для зародышей во чреве,
          все, что еще не родились, ждут, чтобы идти за нами,
                     Пионеры! о пионеры!

                      И вы, западные женщины!
          Старые и молодые! Наши матери и жены!
          Вы идете вместе с нами нераздельными рядами,
                      Пионеры! о пионеры!

                      Вы, будущие менестрели,
          Затаившиеся в прериях, скоро вы примкнете  к нам, нам спое
               ваши песни.
          (А певцы былого века лягте в гроб и отдохните, вы свою работу

               сделали.)
                      Пионеры! о пионеры!

                      Не услады и уюты,
          Не подушки и не туфли, не ученость, не комфорт,
          Не постылое  богатство, не нужны нам эти дряблости,
                      Пионеры! о пионеры!

                      Что? Обжираются обжоры?
          Спят толстобрюхие сонливцы? И двери их наглухо закрыты?
          Все же скудной будет наша пища, и спать мы будем на земле,
                      Пионеры! о пионеры!

                      Что? уже спустилась ночь?
          А  дорога все труднее? и мы устали,  приуныли и засыпаем
               на ходу?
          Ладно, прилягте, где идете, и отдохните до трубы,
                      Пионеры! о пионеры!

                      Вот она уже трубит!
          Там, далеко,  на заре - слышите, какая звонкая?
          Ну, скорее по местам - снова в первые ряды,
                      Пионеры! о пионеры!


        ^TТЕБЕ^U

          Кто бы ты ни был, я боюсь, ты идешь по пути сновидений,
          И все, в чем ты крепко  уверен,  уйдет  у тебя из-под ног и под
               руками растает,
          Даже сейчас, в этот миг, и обличье  твое,  и твой дом, и одежда
               твоя, и слова, и дела, и тревоги, и веселья твои,
               и безумства - все ниспадает с тебя,
          И тело твое, и душа отныне встают предо мною,

          Ты предо мною стоишь в стороне от работы, от купли-продажи,
               от фермы твоей и от лавки, от  того, что ты ешь, что ты
              пьешь, как ты мучаешься и как умираешь.

          Кто бы ты ни был, я руку тебе на  плечо  возлагаю, чтобы ты
               стал моей песней,
          И я тихо шепчу тебе на ухо:
          "Многих женщин и многих  мужчин я любил,  но тебя я  люблю
               больше всех".

          Долго я мешкал вдали от тебя, долго я был как немой,
          Мне бы давно поспешить к тебе,
          Мне бы только о тебе  и твердить, тебя одного воспевать.

          Я покину все, я пойду и создам гимны тебе,
          Никто не понял тебя, я один понимаю тебя,
          Никто  не был  справедлив к тебе,  ты и сам не был  справедлив
               к себе,
          Все находили изъяны в тебе, я один не вижу изъянов в тебе,
          Все требовали от тебя послушания, я один  не требую его от тебя.
          Я один не  ставлю над тобою ни господина, ни бога: над тобою
               лишь тот, кто таится в тебе самом.

          Живописцы писали кишащие толпы людей и меж ними одного -
               посредине,
          И одна только голова была в золотом ореоле,
          Я же пишу мириады голов, и все до одной в золотых ореолах,
          От руки моей  льется  сиянье, от мужских и от женских  голов
               вечно исходит оно.

          Сколько песен  я мог бы пропеть о твоих  величавых и славных
               делах,
          Как ты велик, ты не знаешь и сам,  проспал ты себя самого,
          Как будто веки твои опущены были всю жизнь,
          И все, что  ты делал, для тебя обернулось насмешкой.
          (Твои барыши, и молитвы, и знанья - чем обернулись они?)

          Но посмешище это - не ты,
          Там, в глубине, под спудом затаился ты, настоящий.
          И я вижу тебя там, где  никто не увидит тебя,
          Пусть молчанье, и ночь, и привычные будни, и конторка,
               и  дерзкий твой взгляд  скрывают тебя от других и от самого
               себя, - от меня они не скроют тебя,
          бритые  щеки,  нечистая кожа,  бегающий, уклончивый  взгляд
              пусть с толку сбивают  других - но меня не собьют,

          Пошлый наряд, безобразную позу, и пьянство, и жадность,
               и раннюю смерть - я все отметаю прочь.

          Ни у кого нет таких дарований, которых бы  не было и у тебя
          Ни такой красоты, ни такой доброты, какие есть у тебя,
          Ни дерзанья такого, ни терпенья такого,  какие есть у тебя.

          И какие других наслаждения ждут, такие же ждут и тебя.
          Никому ничего я не дам, если столько же не дам и тебе,
          Никого, даже бога, я песней моей не прославлю, пока
              не прославлю тебя.

          Кто бы ты ни был! иди напролом и требуй!
          Эта пышность Востока и Запада - безделица рядом с тобой,
          Эти  равнины безмерные и эти  реки  безбрежные - безмерно
               безбрежен и ты, как они,
          Эти неистовства, бури, стихии, иллюзии  смерти - ты тот,
               кто над ними владыка,
          Ты по праву  владыка  над  природой,  над болью, над страстью,
               над каждой стихией, над смертью.

          Путы спадают с лодыжек твоих, и ты видишь, что  все хорошо
          Стар или  молод, мужчина или  женщина, грубый, отверженный
               низкий,  твое основное и главное громко провозглашает себя
          Через рожденье и жизнь, через смерть и могилу, - все тут
               ничего не забыто! -
          Через гнев, утраты, честолюбье, невежество, скуку твое Я
               пробивает свой путь.


        ^TФРАНЦИЯ^U

                    (18-й год наших Штатов)

       Великое время и место,
       Резкий, пронзительный крик новорожденного, который так
            волнует материнское сердце.

       Я бродил по берегу Атлантического океана
       И услышал над волнами детский голос,
       Я увидел чудесного младенца,  он проснулся с жалобным плачем.
            от рева пушек, от  криков,  проклятий,  грохота рушившихся
            зданий.

       Но я не устрашился ни крови, струящейся по канавам, ни трупов,
            то брошенных, то собранных в кучи, то увозимых в телегах,
       Не отчаялся при виде  разгула смерти, не убоялся ни ружейной
            пальбы, ни канонады.

       Бледный, в суровом молчании, что мог я сказать об этом взрыве
            давнего гнева?
       Мог я желать, чтоб человек был иным?
       Мог я желать, чтоб народ был из дерева или из камня?
       Чтобы не было справедливого воздаяния времен и судьбы?

       О Свобода! Подруга моя!
       Здесь тоже патроны,  картечь и  топор припрятаны до грядущего
            часа,
       Здесь тоже долго подавляемое нельзя задушить,
       Здесь тоже могут восстать наконец, убивая и руша,
       Здесь тоже могут собрать недоимки возмездья.

       Потому я шлю этот привет через море
       И не отрекаюсь от этих страшных родов и кровавых крестин,
       Но, вспомнив тоненький плач над волнами, буду ждать
            терпеливо, с надеждой,
       И  отныне, задумчивый, но убежденный,  я сохраню  это великое
            наследство для всех стран мира.
       С любовью обращаю эти слова к Парижу,
       Где, надеюсь, найдутся певцы, что поймут их,
       Ведь должна быть жива во Франции музыка тех лет.
       О, я  слышу,  как  настраивают инструменты, скоро звук их
            заглушит враждебные голоса,
       Я надеюсь, что ветер  с  востока принесет к нам торжественный
            марш свободы.
       Он достигнет сюда, и, от радости обезумев,
       Я побегу перелагать его в слова, воздать ему славу, -
       И еще пропою тебе песню, подруга моя.


        ^TГОД МЕТЕОРОВ^U

                                (1859-1860)


          Год метеоров! Зловещий год!
          Закрепить бы  в словах иные из твоих деяний и знамений,
          Воспеть  бы твои девятнадцатые президентские  выборы,
          Воспеть бы высокого седого старика,
               взошедшего на эшафот в Виргинии.
          (Я был совсем рядом, молчал, сжав зубы, наблюдал,
          Я стоял возле тебя, старик, когда спокойно и равнодушно,
               дрожа только от старости  и незаживших  ран,  ты  взошел
               на эшафот.)
          Воспеть бы, не жалея слов, твои отчеты о всеобщей переписи.
          Таблицы населения и производства, воспеть бы твои корабли
               и грузы,
          Гордые черные корабли, прибывающие в Манхаттен,
          Одни набитые иммигрантами, другие, те, что идут с перешейка, -
               золотом,
          Спеть бы обо всем этом, приветствовать всех, кто сюда прибывав
          Воспеть бы и  вас, прекрасный юноша! Приветствую вас, юный
               английский принц!
          (Помните, как вздымались валы манхаттенских толп, когда
               проезжали с кортежем из пэров?
          Я тоже был в толпе, преданный вам всем сердцем.)
          Не забуду воспеть чудо, корабль, входящий в мой залив.
          Четкий  и величавый  "Грейт Истерн"  плыл по моему  заливу,
               в нем было шестьсот футов,
          Он входил в гавань, окруженный мириадами лодок, и я не забуду
               его воспеть;
          Не забуду комету, что нежданно явилась с севера, полыхая
               в небесах,
          Не забуду  странную, бесконечную процессию метеоров,
               ослепляющую и в то же время видимую совершенно
               отчетливо.
          (Миг, только миг она несла над головами клубы неземного огня,
          Потом удалилась, канула в ночь и пропала.)
          Воспеваю это порывистыми, как и все это, словами - хочу, чтобы
               этим  сиянием сияли гимны,
          Твои гимны, о год,  крапленный  злом  и  добром, - год зловещих
               предзнаменований!
          Год комет и метеоров,  преходящих и  странных, - ведь  и здесь,
               на земле, есть такой же преходящий и странный!
          И я пересекаю ваши рои и скоро кану в ночь и пропаду; в конце
               концов эта песня
          И я сам только один из твоих метеоров!


        ^TИЗ  ЦИКЛА  "МОРСКИЕ  ТЕЧЕНИЯ"^U


        ^TИЗ  КОЛЫБЕЛИ,  ВЕЧНО БАЮКАВШЕЙ^U

        Из колыбели, вечно баюкавшей,
        Из трели дроздов, подобной музыке ткацкого челнока,
        Из темной сентябрьской полночи,
        Над бесплодными песками и полем, по которым бродил одинокий
             ребенок, босой, с головой непокрытой,
        Сверху, с небес, омытых дождем,
        Снизу, из трепета зыбких теней, дышавших, сплетавшихся,
             словно живые,
        Из зарослей вереска и черной смородины,
        Из воспоминаний о певшей мне птице,
        Из воспоминаний о тебе, мой скорбный брат, - из падений
             и взлетов песни твоей,
        Из долгих раздумий  под  желтой луной, так поздно  встающей
             и словно опухшей от слез,
        Из первых предвестий любви и недуга,  там,  в  той прозрачной