ено в иерархии "живых существ"
Гюрджиева. И все это входило в состав организма человека в виде
соответствующего вещества и двух "душ" - растительной и животной. По сути
дела, под природой Плотин, да и все древние мыслители греческого толка
понимали то, что чувственным образом отражается в сознании человека, и то,
что осуществляет, как им казалось, это чувственное отражение.

Заканчивает данный иерархический ряд "материя" (хюлэ), являющаяся некоего
рода "небытием" (мэ он). Это понятие Плотин толкует противоречиво. Он не
является дуалистом, подобно Платону и Аристотелю, но и не становится
последовательным монистом. Материя у него - и результат исчезновения,
вырождения нисходящего ряда энергии, исходящей из сверхсущего единого, и
нечто, противостоящее ему. В последнем качестве материя мыслится им как
некое небытие, таинственным образом вносящее в бытие изменчивость, зло и
разлад.

Намеченное у Плотина подразделение ума на три составляющие было
формализовано неоплатоником Ямвлихом (280-330). Ум стал рассматриваться как
мыслимый, мыслящий и мыслимо-мыслящий. У Ямвлиха мы также находим
триадичное подразделение души, а у Дамаския - единого. Документально
неизвестно, производилось ли этими неоплатониками аналогичное подразделение
оставшихся частей психокосмической структуры, но в последующем развитии
неоплатонизма такое подразделение так или иначе дает о себе знать.

Например, триадичный принцип построения просматривается в каббалистической
системе сефирот, которая сопоставима с мировой иерархией неоплатоников
(этой теме будет уделено место в одной из последующих глав). То же самое
можно сказать о сопряженной с каббалой системе арканов (или карт таро).

Учитывая это обстоятельство, допустимо рассматривать все элементы
неоплатонической мировой иерархии как триадичные, выделяя при этом в
природе две триадные части - в первую входят только животные (природа1), во
вторую - все остальное (природа2) (табл. 1, гр. 7).

В системе сефирот (и арканов) триадичный принцип латентно задается
подвижной ("плавающей") эннеаграммой, иначе говоря, некой конструкцией из
ряда эннеаграмм, которая имела несколько вариантов построения. Конструкция,
которую можно совместить с неоплатонической мировой иерархией, состоит из
пяти эннеаграмм, последовательно смещаемых на четыре позиции (табл. 1, гр.
8). Теоретически можно добавить сюда и шестую эннеаграмму, но каббалисты
этого не делали. Число пять задается у них тетраграмматоном с точкой
впереди - йод-хе-вай-хе (точка символизирует неизреченное начало, из
которого развертываются остальные четыре элемента, построенные по принципу
пифагорейской тетрактиды).

В рамках триадично структурированной неоплатонической мировой иерархии
указанная эннеаграммная конструкция образует 18 уровней. Пятая эннеаграмма
выходит за эти рамки еще на 4 уровня. В сумме получается 22 уровня, что
соответствует количеству букв в каббалистическом алфавите или числу
"старших" арканов. Эту 22-уровневую систему иногда рассматривают как
замкнутую, причем таким образом, что последние четыре уровня как бы
накладываются на первые четыре (57, с. 186, рис. 43). Этот же принцип можно
применить и в нашем случае (табл. 1, гр. 9). Тогда и неоплатоническая
мировая иерархия окажется замкнутой, тем самым теряя свойство быть
иерархией и становясь круговой шкалой с равноценными элементами. При этом:
одно несущее - сверхсущее единое - соединится с другим несущим - меоном,
материей; круговой ряд мировых реалий поляризуется на сумму этих несущих и
на сущее - все остальное; относительно схемы эннеаграммы этот ряд образует
замкнутую двухвитковую конструкцию (рис. 3).

Нельзя сказать, что каббалисты в целом тяготели к рассмотрению мирового
порядка в качестве замкнутого. Представления об иерархичности универсума
были им милее. Может быть, идея замкнутости относилась к сакральным
знаниям, известным немногим, а может быть, поздние каббалисты не знали, как
ее трактовать. Во всяком случае, в фундаментальном каббалистическом
сочинении 3-8 вв. "Книга творения" ("Сефер иецира"), можно прочесть о
десяти сефирот, что "их конец внедрен в начале, как пламя соединено с
углем, ибо Господь один, и нет Ему второго" (40, с. 198). Эти слова будут
справедливы, если полагать, что речь идет о замкнутом комплексе из пяти
десятеричных систем сефирот.

Рассматриваемую здесь гюрджиевскую шкалу "водородов" (и все, что с нею
связано) нельзя замкнуть подобным способом, поскольку она оказывается
неполной. В ней не учитывается сфера сверхсущего единого; при этом
гюрджиевский Абсолют оказывается лишь вершиной сущего. Однако в учении
Гюрджиева имеются соображения, отталкиваясь от которых, эту шкалу можно
дополнить до необходимого количества уровней (21, с. 354). Укороченность же
данной здесь шкалы объясняется тем, что в ней отражен алхимический вариант
неоплатонизма, не претендующий на выход за сферу сущего. Тем же самым
объясняется и то, что последовательность чисел в эннеаграмме Гюрджиева
имеет обратный порядок, нежели в эннеаграммах каббалы (ср. табл. 1, гр. 4,
8, рис. 1, 3). Эннеаграмма Гюрджиева отражает процесс восхождения,
понимаемый как трансмутация "неблагородного" в "благородное", а эннеаграммы
каббалы отражают процесс нисхождения, понимаемый как эманация
"возвышенного" в "низменное". Но только при соединении того и другого может
составиться полная картина.

Если музыкальный звукоряд, коррелирующий у Гюрджиева с эннеаграммой (рис.
2), расширить до размеров, совпадающих с полной замкнутой психокосмической
шкалой, то он будет иметь уже не октавный, а двухоктавный диапазон (табл.
1, гр. 10). Таким же диапазоном обладает так называемая "совершенная
неизменная система", то есть древнегреческий канонизированный музыкальный
звукоряд. Структура его в некоторых отношениях схожа со структурой
гюрджиевского психокосмоса. Например, ступень меса (ля2), то есть средняя
ступень звукоряда, относительно которой настраиваются все остальные
ступени, соответствует уровню человека в иерархии "живых существ" (табл. 1,
гр. 5, 10). Человек, таким образом, стоит в центре музыкально
структурированного универсума, управляя как бы энергиями верха и низа.

Этот двухоктавный звукоряд, соединенный с психокосмической шкалой
Гюрджиева, позволяет провести более детальную аналогию между его учением и
космологическими взглядами Платона, который, как известно, также
использовал в своих теориях музыкальные построения.



                                  Глава 1

                          2. Антропокосмос Платона

Описание принципов построения антропоморфного космоса, данное Платоном в
"Тимее", - одно из самых темных мест в философии этого мыслителя. Поэтому
не удивительно, что многие комментаторы данного сочинения, древние и
современные, на этом месте споткнулись и высказывали мнения, имеющие мало
общего с истинными взглядами Платона.

Диоген Лаэртский сообщает, что "словами Платон пользовался очень разными,
желая, чтобы его учение не было легкоуяснимым для людей несведущих" (15, с.
153). Но не только использование слов "очень разных", но и крайняя
туманность изложения, касающегося важных мест, прежде всего, с
"математическими" высказываниями (на трудность понимания последних указывал
историк математики М. Я. Выгодский; 10, с. 316), была призвана, видимо,
скрывать смысл написанного от непосвященных.

Известно, что после смерти Сократа, бывшего одним из учителей молодого
Платона, тот отправился в десятилетнее странствие, во время которого
встречался с пифагорейцами Феодором, Филолаем и Евритом (15, с. 138).
Впоследствии пифагорейские мотивы будут не раз звучать в сочинениях
Платона. В "Тимее", как считается, также излагается пифагорейская концепция
(почерпнутая у Филолая). Отсюда понятно, какого рода знания Платон не хотел
окончательно прояснять. Поэтому, чтобы разобраться в космологии
платоновского "Тимея", надо иметь в качестве некоего эталона для сравнения
гипотетическую реконструкцию пифагорейской космологической доктрины,
отраженной в различных поздних учениях, включая неоплатонизм и систему
Гюрджиева. При этом, разумеется, следует учитывать всевозможные наслоения,
могущие быть приобретенными данной доктриной со временем. Брать в качестве
подобного эталона только доплатоновский пифагореизм недостаточно, поскольку
совершенно ясно, что из нескольких не связанных друг с другом отрывков из
сочинения Филолая "О природе" и фрагментов сочинений других пифагорейцев
целостной картины стоящего за ними учения создать невозможно.

Рассказ о возникновении и устройстве космоса, ведущийся от лица пифагорейца
Тимея в одноименном сочинении Платона, является, как в нем же и сообщается,
всего лишь "правдоподобным мифом" ("Тимей" 29d). Предполагается, что космос
творится неким божественным существом по своему подобию. Но "творца и
родителя этой Вселенной нелегко отыскать, а если мы его и найдем, о нем
нельзя будет всем рассказывать" ("Тимей" 28c). О космосе же как о том, что
"лишь воспроизводит первообраз и являет собой лишь подобие настоящего
образа, и говорить можно не более как правдоподобно" ("Тимей" 29c). Это,
конечно, не объяснение, но ясно, что не следует ожидать от платоновской
космологической концепции особой точности и непротиворечивости.

Космос мыслится Платоном в качестве сотворенного богом-демиургом
самодостаточного живого существа, имеющего тело, душу и ум. Неким образом с
телесной составляющей космоса сопряжена материя, понимаемая как особый вид
пространства. Первые три космические составляющие тоже в некотором роде
пространственны, но это уже другое пространство, умопостигаемое.

Платон считает, что тело космоса "было искусно устроено так, чтобы получать
пищу от своего собственного тления, осуществляя все свои действия и
состояния в себе самом и само через себя" ("Тимей" 33c, d). Говоря
современным языком, телесная составляющая космоса представляла собой
закрытую самоорганизующуюся систему с обратной связью. Платон здесь не
указывает, что тело его космоса имеет "внешнюю систему управления", то есть
душу, а значит, не может быть полностью автономным. Но в данном случае это
и не столь важно. В целом космическое существо, "благодаря своему
совершенству способное пребывать в общении с самим собою" ("Тимей" 34b),
действительно может рассматриваться в качестве закрытой самоорганизующейся
системы с обратной связью. А это означает, что психокосмический ряд
"материя - тело - душа - ум" должен описываться, если отталкиваться от
представленного в табл. 1 эталона, как замкнутый. Но Платон этого не
делает. Хотя в том, как он затем особым образом, наделяя музыкальными
пропорциями, помещает его в сферическую форму, намечена идея подобной
замкнутости.

В космической душе Платон выделяет три составляющих, которые создатель -
бог-демиург - еще в предкосмическую эпоху, "сделав из трех одно", слил в
"единую идею" ("Тимей" 35a). Первая составляющая - "неделимая и вечно
тождественная" вторая - "претерпевающая разделение в телах" третья - смесь,
причастная природе того и другого. Кратко: "тождественное", "иное" и
"сущность" ("Тимей" 35a, b). Все это, как уже говорилось выше, напоминает
гюрджиевскую концепцию "водородов", состоящих из трех сил. Сделав из всех
этих частей некую пластическую массу, создатель затем, в акте
космотворчества, начал ее подразделять на музыкальные пропорции. Ввиду
важности описания этого процесса следует привести его целиком (пер. С. С.
Аверинцева):

"Делить же он начал следующим образом: прежде всего отнял от целого одну
долю, затем вторую, вдвое большую, третью - в полтора раза больше второй и
в три раза больше первой, четвертую - вдвое больше второй, пятую - втрое
больше третьей, шестую - в восемь раз больше первой, а седьмую - больше
первой в двадцать семь раз. После этого он стал заполнять образовавшиеся
двойные и тройные промежутки, отсекая от той же смеси все новые доли и
помещая их между прежними долями таким образом, чтобы в каждом промежутке
было по два средних члена, из которых один превышал бы меньший из крайних
членов на такую же его часть, на какую часть превышал бы его больший, а
другой превышал бы меньший крайний член и уступал большему на одинаковое
число. Благодаря этим скрепам возникли новые промежутки, по 3/2, 4/3 и 9/8,
внутри прежних промежутков. Тогда он заполнил все промежутки по 4/3
промежутками по 9/8, оставляя от каждого промежутка частицу такой
протяженности, чтобы числа, разделенные этими оставшимися промежутками,
всякий раз относились друг к другу как 256 к 243. При этом смесь, от
которой бог брал упомянутые доли, была истрачена до конца" ("Тимей"
35b-36b).

Итак, вначале Платон получает ряд чисел 1, 2, 3, 4, 9, 8, 27. Затем
говорится об арифметической и гармонической пропорциях: a - b1= b1 - c и a
: c = (a - b2) : (b2 - c), где a - меньший член, c - больший член, b1 и b2
- средние члены. В теории музыки эти пропорции используются для построения
октавного музыкального звукоряда, который получил название пифагорова. С
помощью арифметической и гармонической пропорций в диапазоне октавы (1-2)
можно получить соответственно интервалы квинту 3/2 и кварту 4/3. Отношение
между квинтой и квартой составляет целый тон 9/8. Если кварту заполнить
двумя тонами, то останется еще интервал 256/243. Все эти дроби мы встречаем
и у Платона. В целом пифагоров строй выглядит следующим образом: Тут все
просто и ясно. Но у Платона помимо чисел 1 и 2, образующих октаву,
приводится еще пять: 3, 4, 9, 8, 27. Что бы это значило? Все исследователи
к этому вопросу подходили более или менее однотипно. В качестве примера
можно привести реконструкцию А. Ф. Лосева (27, с. 272). Он разделяет весь
набор указанных чисел на два ряда: 1-2-4-8 и 1-3-9-27, понимая их как
состоящие из "двойных" и "тройных промежутков", о которых говорится у
Платона. Затем А. Ф. Лосев находит между каждыми двумя соседними числами по
два средних и заполняет все получившиеся интервалы интервалами 9/8 до
остатка 256/243. Формально тут все правильно. Но в результате получается
очень громоздкая конструкция, не имеющая, пожалуй, никакого отношения к
реальному положению дел. По этой причине она здесь и не приводится.
Звукоряд, составленный А. Ф. Лосевым посредством всех проделанных им
операций, охватывает диапазон в четыре октавы с большой секстой (1-27). Но
такой огромный диапазон никогда не использовался в теории древних греков.
Как уже говорилось, "совершенная неизменная система" имела диапазон в две
октавы. И это максимум, что древние греки могли себе позволить. Меньший
диапазон - пожалуйста. Например, малая "совершенная неизменная система"
имела диапазон октавы с квартой (иначе, чистой ундецимы).

Видимо, к проблеме музыкальной структуры платоновской космической души
следует подходить иным способом. Во-первых, примем во внимание, что Платон
мыслил космическую душу в качестве объемного образования. Во-вторых,
представим рассматриваемый ряд чисел в виде трех групп: 1-2-3, 12-22-32 и
13-23-33. Первая группа будет соответствовать подразделению линии на
пропорции музыкального звукоряда диапазоном в октаву с квинтой (иначе, в
чистую дуодециму); вторая - аналогичному подразделению плоскости; третья -
объема. Таким образом, объемная космическая душа подразделяется на октаву с
квинтой по всем трем координатам.

Звукоряд диапазоном в октаву с квинтой не составит особого труда разбить
пифагорово-платоновским методом на более мелкие интервалы. Можно
предположить, что "двойными" и "тройными промежутками" Платон называет
соответственно октаву (1-2) и квинту второй октавы (2-3). О разбиении
октавы на пифагоров строй уже говорилось выше. Дробление квинты второй
октавы может быть получено за счет транспонирования всех интервалов,
входящих в квинту первой октавы. Вот, собственно, и все.

В реконструкции гюрджиевской системы был получен звукоряд в две октавы. У
Платона мы обнаруживаем всего лишь октаву с квинтой. Можно было бы добавить
к числам 1, 2 и 3 еще число 4, и тогда тоже получился бы звукоряд в две
октавы. К слову сказать, совокупность этих чисел составляет тетрактиду,
которую пифагорейцы рассматривали в качестве символа двухоктавного
звукоряда. Но в платоновской модели космоса этот двухоктавный звукоряд мог
бы иметь отношение только к одному из измерений объемной космической души.
Другие же остались бы прежними. Поэтому отбросим эту идею и посмотрим, что
делает дальше платоновский бог-демиург с объемной душой, получившей
гармоническую структуру:

"Затем, рассекши весь образовавшийся состав по длине на две части, он
сложил обе части крест-накрест наподобие буквы X и согнул каждую из них в
круг, заставив концы сойтись в точке, противоположной точке их пересечения.
После этого он принудил их единообразно и в одном и том же месте двигаться
по кругу, причем сделал один из кругов внешним, а другой - внутренним.
Внешнее вращение он нарек природой тождественного, а внутреннее - природой
иного" ("Тимей" 36b, c).

На этом бог-демиург, разумеется, не остановился. В результате всех его
манипуляций космическая душа обрела сферическую поверхность, простираясь до
центра сферы и имея определенную динамическую структуру.

Сферическая форма космоса выбирается Платоном исходя из его астрономических
представлений, подкрепленных убеждением, что сфера (шар) является наиболее
совершенной из форм. Он был приверженцем геоцентрической картины мира,
которую с теми или иными вариациями разделяли многие его современники.
Согласно этой картине, мир подразделяется на поднебесную область и на "небо
извне" ("Тимей" 36e), что соответствует внутренней и внешней частям
космической души. "Небо извне" представляет собой сферу неподвижных звезд,
вращающуюся по небесному экватору с востока на запад. Поднебесный мир
подразделяется на семь сфер, по которым по эклиптике вокруг шарообразной
Земли вращаются с запада на восток Луна, Солнце и пять известных в
древности планет (Венера, Меркурий, Марс, Юпитер и Сатурн).

Радиус большей сферы космоса, судя по приводимым Платоном "выкладкам",
определяется все той же октавой с квинтой. Семь поднебесных сфер, на
которых находятся подвижные светила, можно соотнести с семью ступенями
октавы. Тогда на область неподвижных звезд выпадут интервалы, входящие в
квинту второй октавы. Анализируя дальше все эти закономерности, можно
реконструировать астрономические представления Платона. Но в данном случае
не они важны, а то, как Платон видел структурные отношения тех аспектов
космоса, которые, по его замыслу, должны были быть спроецированными в
человека и которые на самом деле являются обратной проекцией предполагаемых
им свойств человека на целый космос.

Платоновский космос, как уже говорилось, состоит из ума, души, тела и
материи. Все это у Платона мыслится пространственно. Внешнюю часть души он
сопрягает с умом, пребывающим в "вечной тождественности", внутреннюю - с
телом, пребывающим в "становлении". Это области соответственно "бытия и
страдательного состояния" ("Тимей" 37b). О материи - отдельный разговор.

В каком отношении творец космоса находится с космическим умом, да и вообще
с космосом в целом? Тут у Платона некоторая неясность. Порой, например, он
пишет, что космос "был создан умом-демиургом", а порой - что творец
"устроил ум в душе, а душу в теле и таким образом построил Вселенную"
("Тимей" 47e, 30b). Творение у Платона в некоем роде подобно творцу, и
трудно разобраться, где копия, а где оригинал. Можно даже полагать, что
существует два благих бога. "Замысел вечносущего бога относительно бога,
которому только предстояло быть" ("Тимей" 34b), требовал, чтобы копия была
почти такой же совершенной, как и оригинал. Но "ни одно творение, лишенное
ума, не может быть прекраснее такого, которое наделено умом" ("Тимей" 30b).
Любой ум по сути своей обладает космотворческими потенциями. Поэтому бог,
чтобы не создавать себе конкурентов, наделяет космос самим собой в качестве
ума.

Плотин полагал иначе. По его мнению, Платон пишет о боге как об о