индивидуальным. Такой механизм должен отвечать следующим требованиям:
     * соответствовать естественным природным особенностям социума, учитывать характер активности социума и соответствовать его поведенческим особенностям. Вполне естественно, что пассивным социумам необходим один механизм регуляции, а активным - другой. Соответственно, аттрактивным сообществам требуется один механизм регулирования, а рациональным - другой; 
     * исходить из реалий самоактуализации и самосуществования, т.е. опираться на сложившийся комплекс запретов и типичных действий социума; 
     * выстроить мотивационный коридор или создать условия для использования активности индивида в целях самосуществования социума. 
     Данный механизм должен быть способен направить игровую интенцию индивидов на мирные цели, поддержание социума и его сохранение. Реализуется этот механизм в этическом строе социума.
     4.2. Этический строй как регулятор социального действия
     В самом общем виде российский этический строй как регулятор социального действия с необходимостью должен соответствовать двум поведенческим чертам - импульсивности и коллективизму - это его первая особенность. Другая его особенность определяется тем, что на его формирование существенное влияние оказало православие, что весьма детально показал Н.А. Бердяев, сформулировав свою главную идею в одной фразе: "Душа русского народа была сформирована православной церковью, она получила чисто религиозную формацию"283. 
     Центральная проблема, которую призван разрешить этический строй, - снять конфликт индивидов, проявляющийся в противоречии "должного" и "хочу". Особенность "должного" - в том, что в нем всегда присутствует элемент принуждения и определения "должен что-то". "Должное" всегда целеопределенно и предполагает методику действия "должен, как...". Собственно методика должного не всегда является принудительной. Безусловно, она может целеопределенно навязывать способ действия индивиду: "для того чтобы ..., ты должен ...", например: "для того чтобы стать богатым, ты должен трудиться, не покладая рук". Вместе с тем, методика "должного" может и не быть целеопределенной, т.е. не навязывать индивиду цель, а показывать ему запретительные позиции, оставляя ему выбор в самоопределении цели. 
     Как отмечалось, М. Вебер и А. Маслоу дали подробное описание этического строя Запада. Они описали и нравственную парадигму этого общества, определяющую для западного человека ориентир - стремление к достижению, реализации своего призвания284. Само это стремление должно реализовываться поэтапно, в движении от удовлетворения "низших" потребностей к "высшим". Чем прочнее "стартовая платформа" индивида, тем выше уровень удовлетворенных потребностей вначале его жизненного старта и тем большего может достичь индивид, тем более он устойчив к депривации. "Степень индивидуальной устойчивости к депривации той или иной потребности зависит от полноты и регулярности удовлетворения этой потребности в прошлом285". Здоровый индивид в таком обществе - тот, который актуализирует и развивает заложенные в нем способности, но "если человек постоянно ощущает влияние иной [в данном случае низшей] потребности, его нельзя считать здоровым человеком"286. 
     Полное удовлетворение потребностей создает условия для формирования сильного характера и самоактуализации личности. "Как бы то ни было, мы уже убедились в том, что на базовые потребности, удовлетворяемые достаточно постоянно и достаточно длительное время, уже не оказывают такого существенного влияния ни условия, необходимые для их удовлетворения, ни сам факт их удовлетворения или неудовлетворения. Если человек в раннем детстве был окружен любовью, 

вниманием и заботой близких людей, если его потребности в безопасности, принадлежности и любви были удовлетворены, то, став взрослым, он будет более независим от этих потребностей, чем среднестатистический человек"287. А. Маслоу категорично утверждает: 
"На основании всего вышеизложенного я со всей прямотой и резкостью заявляю, что человека, неудовлетворенного в какой-либо из базовых потребностей, мы должны рассматривать как больного или, по меньшей мере, "недочеловеченного" человека"288. 
     Итак, подход к этой проблеме А. Маслоу можно резюмировать в формуле: "социум должен гарантировать удовлетворение типичных потребностей индивидов, в таком случае социум получит индивидуальную энергию самоактуализирующихся индивидов".
     Иная нравственная парадигма обнаруживается в российском обществе, выше уже отмечалась ее обусловленность православием. Образно ее сформулировал Серафим Саровский: "Отказываемся же мы от приятной пищи для того, чтобы усмирить воюющие члены плоти и дать свободу действиям духа"289. Православная нравственная парадигма предполагает обретение самоактуализации не в удовлетворении потребностей, а в сдерживании страстей290 (страсть по-другому можно назвать интенсификацией потребности), источников греха: "мир душевный приобретается скорбями"291. На этом же строится и педагогический принцип православной нравственности: "Человеку в младых летах можно ли не возмущаться от плотских помыслов? Но должно молиться Господу Богу, да потухнет искра порочных страстей при самом начале. Тогда не усилится в человеке пламень страстей"292.
     Потребности А. Маслоу понимаются как грехи или страсти, т.е. мотивы, обусловленные страхом и удовольствием, которые "фундаментальная наука и христианская аскетика не считают ... основными, подлинно руководящими поведением людей"293. Подчеркнем отличие концепции, предложенной А. Маслоу, и постулатов православия:
     * согласно А. Маслоу, индивид должен поэтапно в меру удовлетворять все потребности самосохранения и только тогда, когда они будут удовлетворены, можно приступать к самоактуализации. Если оказалась нарушенной одна из потребностей самосохранения, то самоактуализация оказывается невозможной; 
     * согласно этическим представлениям православия, самоактуализация достигается через самоограничение и терпение 
(а в случае монашеской аскезы - через страдание); чтобы достичь самоактуализации, необходимо не удовлетворять плотские страсти и гордыню, а ограничить их294.
     Сравнение особенностей православной нравственной концепции и западной, выраженной теорией А. Маслоу, представлено в табл. 14. 
     
Таблица 14 
     Сравнительная характеристика православной нравственной 
концепции и концепции А.Маслоу
     Добродетели (самоактуализация)
     Грехи (интенсифицированые потребности)
     Потребности А. Маслоу
     1) воздержание
     1) чревообъястный
     1) физиологические
     2) целомудрие
     2) блудный
     1) физиологические
     3) нестяжание
     3) сребролюбивый
     2) в безопасности
     4) кротость
     4) гневный
     2) в безопасности
     5) блаженный плач
     5) печальный
     3) в принадлежности и любви
     4) в признании
     6) трезвение
     6) уныние
     
     7) смирение
     7) тщеславный
     4) в признании
     8) любовь
     8) гордостный
     4) в признании
     
     
     5) самоактуализация
     
     Протестантская этика, послужившая фундаментом современного западного общества, используя образ, напоминает механизм наполнения резервуара водой. Главная задача этического механизма - прочистить каналы и дать свободу социальным действиям отдельных индивидов для наполнения этого резервуара. Чем больше каналов и больше частной инициативы в резервуаре, тем он полнее. Наполнение резервуара социума энергией индивидов - цель западного этического регулятора. 
     Фундаментом российского этического строя является православие, пришедшее из Византии в Россию и принесшее нравственный христианский закон, который оказался наиболее адекватной системой этической регуляции. Российский индивид, действующий аттрактивно по коллективному убеждению, нуждается в обосновании ценности общественного над личным. Такое обоснование смогло дать православие. За тысячелетие "русская душа" оформилась православной этикой. Энергия россиян должна быть направлена на высшие идеалы, иначе она приобретает разрушительный характер отчаяния или уходит в лень и уныние. 
     Западный этический строй более жестко принуждает индивидов, нежели православный. В целом западная этика в той мере деспотична по отношению к индивиду, в какой мере свободной оказывается плюралистическая форма социального управления. С момента вхождения в общество, в процессе социализации западный человек оказывается под этическим прессингом, который задает иерархию потребностей индивида. Для основной массы западных индивидов нравственный регламент не является тяжелым, он привычен. В тех случаях, когда активность индивида вступает в противоречие с этическими нормами, на помощь индивиду прежде приходил священник, а сейчас - психоаналитик. 
     Психоанализ как социальный институт - сугубо западный феномен. Этот институт - регулятивный инструмент социального действия. Используя образ, можно сказать, что психоаналитик выполняет функцию чистильщика каналов, которые несут энергию индивидов на общее благо. Жесткость этического строя, "суперэго" настолько велика, что возможен слом личности. Задача же психоаналитика не допустить неврозов, психических нарушений, "засорений каналов". В итоге форматируется высоко дисциплинированная личность, способная эффективно выполнять свое социальное предназначение. 
     Российский индивид психологически недисциплинирован, но в этой недисциплинированности, вольности ему дан нравственный шанс выбора. Этический строй православия - это внутренний закон, а не жестко заданный регламент. Закон, не принуждающий и обусловливающий "если ..., то ...", а задающий общий принцип поиска, что в большей мере соответствует импульсивному характеру российского индивида. 
     В основании двух различных способов этической регуляции социального действия индивидов Запада и России лежат ответы на вызов среды: мы коллективно осваивали пространство, Запад обустраивался и определял индивидуальную независимость. Поэтому целью развития и отдельного индивида, и общества в целом в западной культуре является свобода или расширение прав индивида. Напротив, в тесном коллективном взаимодействии невозможно создать оговоренные, однозначно понимаемые правила, а значит, взаимодействие должно быть построено не на четко регламентированных правилах (да и импульсивный характер российского индивида не принял бы жесткий регламент), 
а на следовании образцу действия, заданному лидером. В российском коллективе действует принцип "зависимости от коллектива" (что противоположно западной независимости). Зависимость от коллектива - зависимость от принципа "будь, как все". Она выразилась в создании иерархии, построенной на статусных ролях, внутриобщинной системе контроля и репрессиях по отношению к индивиду. 
     Без сомнения, в западных коллективах также складывалась иерархическая система статусных ролей. Статус западного индивида определяется степенью свободы и независимости от других. Поэтому критерий статуса, точнее, индикатор статуса один - богатство. Российский человек зависим от коллектива. И именно коллектив определяет статус индивида. Независимый от коллектива россиянин превращается в маргинала. Понятие "свобода" не выступает символом развития ни общества, ни индивида в нашем обществе. 
     С этой точки зрения интересно рассмотреть значение слов, связанных с понятием "свобода" в нашей культуре и на Западе. "Санскритское слово "priya", от которого происходит немецкое Freiheit и английское "freedom", в глагольной форме значит "любить", "быть любимым", а как существительное - "мой любимый", "моя любимая"".295 В современном английском и немецком языках под этим словом понимается независимая, неограниченная инициативная деятельность, свободное удовлетворение желаний.296 В целом свобода может быть понята как "любимая деятельность", или говоря словами Ф. Гизо как: "наслаждение личной независимостью, своими силами, прелесть деятельной жизни без труда"297 (труд, в данном случае, - деятельность по принуждению, а свобода есть самоопределяемая деятельность).
     В русском языке слово "свобода" соотносимо со словом "слобода" (послабления, освобождения от обязанностей). Общий смысл, фиксируемый и В.И. Далем, и С.И. Ожеговым, - отсутствие ограничений, стеснений298. Западная "свобода" - это отсутствие ограничений на деятельность, русская "свобода" - это отсутствие ограничений и принуждений к деятельности.
     Вместе с тем, особое понимание свободы в русском языке проявляется в слове "воля". "Воля" - это отсутствие ограничений; при этом воля - это и преодоление ограничений, барьеров, стоящих на пути деятельного индивида; "воля" - это сильное желание, хотение; в то же время это - и  самопринуждение; "воля" - власть над другими людьми и при этом ответственность перед ними; "воля" - это сила.299 Воля своей сутью направлена на коллективное взаимодействие и взаимозависимость, ответственность и подчинение. Воля - это действие по убеждению (она есть деятельное воплощение аттрактивности). 
     В русском слове "свобода" присутствует независимость, освобождение от ответственности и обязанностей (общее значение и для западного понимания свободы) и лень (что не характерно для западного понимания). Сила и одновременно "любовь" и "зависимость" в русском языке связаны со словом "воля". Причастность к коллективу, "принятость" индивида в коллектив (его "нормальность") выражается через "волю". Слабость и маргинальность ассоциируется со словом "свобода". 
     Свободное поведение западного индивида проявляется там, где его действия не регламентированы: "то, что не запрещено, - разрешено". Если же взаимодействие оговорено, то западный индивид дисциплинированно следует правилу. Для того чтобы иметь высокий статус на Западе, достаточно быть богатым. В России статус связан с умением "быть, как все". Чем выше такое умение, тем выше статус. Человек может приобрести богатство и даже может купить себе статус, но он его не сохранит, если у него отсутствует чувство коллективизма. На Западе богатство - предпосылка статуса. В России, чаще всего, 

богатство - следствие статуса. Успех индивида на Западе строится на частной инициативе, характеризуемой тремя составляющими: 
     * методичное следование писаным нормам (правовым, моральным, техническим и т.п.); 
     * предприимчивость там, где "не запрещено"; 
     * рекламирование себя, оригинальность, демонстрация своей индивидуальности. 
     Характеру россиянина это противоречит, т.к. он, прежде всего, должен развивать в себе чувство коллективизма. Российский индивид, снискавший уважение, не просто "такой, как все", а является сутью коллектива. Совершенствуя в себе чувство коллектива, индивид достигает статуса лидера, и тогда его действия превращаются в стандарты и образцы поведения для коллектива. Такой человек становится "законодателем мод", естественно, до тех пор, пока чувство коллектива ему не изменит. 
     По мнению М.В. Черникова, русскому человеку свойственна "этика убеждения", отличная от "этики ответственности", характерной для западного индивида. "Если для ... [этики ответственности] исходным является учет сложившегося положения дел, стратегия поведения (должное) дедуктивным образом выводится из анализа сущего: "Делай то, что вытекает из твоего положения в этом мире", то для этики убеждения исходным является императив действия, от индивида требуется лишь следовать этому императиву, невзирая на обстоятельства: "Делай, как должно, а об остальном не заботься".300 Русский человек нес общинную ответственность, что и определило иное, нежели на Западе, чувство ответственности.
     Отмечая адекватность православного этического строя российскому характеру, необходимо зафиксировать и существующие противоречия. Важнейшим из них является то, что православие (особенно при сравнении его с протестантизмом) не имеет нормативной этической модели "мирской" деятельности. Это значит, что реальная хозяйственная, профессиональная деятельность человека допускается, но трансцендентально не оправдывается. Происходит разрыв целей социального должного и целей индивида, направленных на удовлетворение потребностей самосуществования. Другими словами, возникает конфликт должного и сущего301. Собственно, русское должное ("русская мечта") есть высшая экзистенциальная цель, которая имеет существенное отличие от приземленной, к примеру, "американской мечты". По мнению И. Яковенко, русское "должное имеет тысячу наименований. Опонское царство и Русская мечта, Беловодье и Святая Русь, Вся Правда и Коммунизм, Русская идея и Духовность - все это лики должного. Они меняются и мерцают в зависимости от контекста, эпохи, социального слоя, но всегда сохраняют главное - свою глубинную суть. Должное - это российская Шамбала, оно запредельно "этому", дольнему миру и являет собой полноту Истины и полноту Блага, слитых в невыразимом единстве. Поэтому должное представляет собой некую абсолютную точку отсчета, находясь тем самым в одном ряду с такими сущностями, как идеал"302. Сущее не более, чем ухудшенный вариант 

должного. В этой связи нет практического способа достижения должного, а может быть только чудесное превращение. Деятельность индивида в сфере сущего не приближает его к должному. А если в этой деятельности содержится нарушение принципа "будь, как все", 
то и отдаляет. Реализация должного всегда неожиданна и чудесна. "Достижение должного мыслится как трансмутация, как чудесное преображение реальности. К должному можно прийти через чудо, через предельное напряжение, верность и желание"303. Именно из этого образуется вера в чудо, свойственная русскому умственному строю. Именно в этом содержатся корни эсхатологических представлений и "правдоискательства" и, как следствие, неприятие власти земной и оправдание бунта. Присутствие в русской православной этике разрыва между целями и инструментальными средствами оказывается причиной напряжения, приводящего к аномии. 
     Социальная динамика дореволюционной России, эпохи, когда поведение россиян в наибольшей мере определялось православным этическим строем, показывает нарастание аномии, мятежа. Интересной в этом плане является работа О. Шахназарова, который показывает соотносимость этических концепций официального православия, старообрядчества, и коммунизма304. Ученый считает, что исторический тип хозяйственной деятельности предполагает и обеспечивается соответствующей ей определенной хозяйственной этикой. Так, этика страдания и нестяжательства традиционной (сельскохозяйственной) эпохи обусловливалась ограниченной эффективностью хозяйственной деятельности человека, т.к. в те времена рост производительности вел к исчерпанию ресурсных возможностей ландшафта. В этом - одна причина потребности в этике "нестяжательства". Другая заключалась в том, что социальная дифференциация соответствовала профессиональной и была стабильна. Изменение социальной дифференциации (за счет роста богатства) вело к дезинтеграции и нарушению стабильности социума. Поэтому социальная дифференциация должна быть неизменна и этически оправдана. Отсюда норма традиционной эпохи - "каждому свой крест". "Место" человека, его "крест" в этом мире обосновывается общей экзистенциальной целью, которая исключает социальную мобильность ("не собирай сокровищ на земле"). 
     В дальнейшем придет новая эпоха - индустриальная. С ростом производительности большинство индивидов (а не отдельные, как прежде) оказались в состоянии увеличить свое богатство. С другой стороны, возникла необходимость и в социальной мобильности - рынок рабочей силы требовал горизонтальной мобильности, а потребность в производительности предполагала вертикальную мобильность. Этические концепции традиционной эпохи не соответствовали новым требованиям нарождающегося индустриального общества. Возникновение в Западной Европе протестантизма в XVI в. явилось ответом на вызов времени. 
     Сравнение этического строя православия и протестантизма - это сравнение двух этических концепций разных исторических эпох. Протестантизм уходит своими идейными корнями в католицизм, из которого он вызрел в результате войн Реформации XVI - XVII вв. Как