(Станкевича)  (91).  Этот  мотив  постепенно  выдвигается  у
Белинского  на  первый  план,  -  и   вопрос   метафизического   обоснования
персонализма приобретает для него первостепенное значение. "Что мне в том, -
пишет он несколько позже, - что живет общее, когда страдает личность".  И  в
другом месте: "для меня теперь  человеческая  личность  выше  истории,  выше
общества,   выше   человечества".   "Общее,   это   -   палач   человеческой
индивидуальности; оно опутало ее страшными узами". "Сам Спаситель сходил  на
землю и страдал за личного человека". Но наиболее острое и сильное выражение
весь этот строй мысли получил в знаменитом  письме  Боткину  (1-111  1841-го
года) (92): "Субъект  у  Гегеля  не  сам  по  себе  цель,  но  средство  для
мгновенного выражения  общего...  Смейся,  как  хочешь,  а  я  свое:  судьба
субъекта, индивидуума, личности важнее судеб  всего  мира...  и  гегелевской
Allgemeinheit.  Мне  говорят:  развивай  все  сокровища  своего   духа   для
свободного  самонаслаждения  духом...  Кланяюсь  покорно,   Егор   Федорович
(Гегель) (93)..., но если бы мне удалось влезть на высшую  ступень  лестницы
развития, я и там попросил бы вас отдать мне отчет  во  всех  жертвах  живой
жизни и истории... иначе я с верхней ступени лестницы бросаюсь вниз головой.
Я не хочу счастья и даром, если не  буду  спокоен  насчет  каждого  из  моих
братий... Говорят, что дисгармония есть условие гармонии;  может  быть,  это
очень выгодно и усладительно для меломанов, но уж, конечно, не для тех, кому
суждено  выразить  своей  участью  идею  дисгармонии...".  Начиная  с  этого
момента, в котором  утверждение  абсолютной  ценности  личности  выражено  с
полной силой, хотя и слишком патетически, в Белинском развивается постепенно
новое мировоззрение, в котором еще очень много есть  отзвуков  гегелианства,
(94), но основной акцент которого лежит в утверждении  персонализма.  Именно
темы  персонализма  склоняют  мысль  Белинского  к  социализму,  -  конечно,
утопическому, ибо другого тогда и не было, да к другому Белинский и  не  мог
бы  пристать.  "Утопия   земного   рая",   как   верно   характеризует   все
социалистические построения ХIХ-го века. П. И. Новгородцев в своей книге "Об
общественном идеале" (95), влекла к себе Белинского так же, как она влекла в
это
    ---------------------------------------(91) Письма,  т.  II,  стр.  159.
(92) Все цитаты взяты из писем, т. II. Последняя  -  стр.  213.  (93)  {Это}
обычная кличка Гегеля в русских кружках  того  времени.  (94)  См.  об  этом
подробно у Плеханова, ор. dt., стр. 233. (95) Новгородцев;  Об  общественном
идеале, 1921 (3-е изд.).
    [275]
    время Герцена, Боткина и др. Во имя  личности,  во  имя  ее  нормального
развития и обеспечения "каждому" возможности этого развития, стоит Белинский
за социалистический идеал. Человек метафизически не прочен, - в этой  мысли,
уводившей Белинского от системы Гегеля, заключался первый новый  шаг  в  его
мысли ("разве рождение и  гибель  человека  не  случайность?"  -  спрашивает
Белинский в одном письме; "разве жизнь наша не  на  волоске  ежечасно  и  не
зависит от пустяков? Мертвая и бессознательно разумная природа...  поступает
с индивидуумом хуже, чем злая мачеха"). Но если природа безжалостна, то  тем
более оснований для людей бережно заботиться о каждом человеке.  Справедливо
указывает Анненков, что уже у славянофилов (в их воспевании  "общины")  есть
зачатки "русского  социализма"  (96);  но  социалистические  упования  стали
захватывать русскую мысль уже с 20-ых годов (97). Движущей силой всего этого
движения в русской мысли ХIХ-го века была забота о "каждой" личности, т.  е.
мотивы персонализма,-ив Белинском,  после  его  отрыва  от  "примирительного
консерватизма",  социалистический  утопизм   развивается   именно   во   имя
освобождения  личности  от  гнета  современного  строя.  Неудивительно,  что
довольно скоро социализм Белинского оказывается  либерализмом  с  уклоном  в
сторону социальных реформ. Белинский вместе с Герценом является  основателем
русского либерализма, соединяющегося часто с исканием  "социальной  правды";
во всяком случае, базой  нового  мировоззрения  Белинского  является  защита
личности. Он не углубляется больше в метафизику, после того, как  радикально
отверг имперсоналистический момент в метафизике  Гегеля:  вся  работа  мысли
Белинского уходит в сферу этики. Отсюда надо объяснять смягчение социального
радикализма у него. "Я знаю, - писал он (в  последние  годы  жизни),  -  что
промышленность - источник великих зол, но она же - источник и великих  благ.
Собственно, она только последнее: зло  -  во  владычестве  капитала,  в  его
тирании над трудом" (96). Чисто этический характер  персонализма  Белинского
вырождается  постепенно  в  просвещенский  гуманизм,  -  Белинский  начинает
восхвалять Вольтера и отворачивается от Руссо и даже от веры в "souverainete
du peuple": "где и когда народ освободил себя?", - спрашивает он: "всегда  и
все делалось через личности". "Бакунин и славянофилы сильно помогли  мне,  -
признается Белинский в одном письме, - сбросить мистическое верование
    ---------------------------------------(96)  Анненков,  ор.  cit.,  стр.
127. (97) См. книгу Сакулина: Русская литература и  социализм  (1922).  (98)
Сводку высказываний Белинского о социализме, см. у Сакулина, ор. cit.
    [276]
    в   народ".   Элементы   просвещенства   начинают   сильно    окрашивать
историософские взгляды Белинского. В  1845-ом  году  он  писал  Герцену:  "в
словах Бог и религия вижу тьму, мрак, цепи и кнут". Самым  ярким  выражением
просвещенских идей у Белинского является знаменитое письмо его к  Гоголю  по
поводу известных уже нам "Выбранных мест из переписки". "Церковь, - писал он
в этом письме, - была и остается поборницей  неравенства,  льстецом  власти,
врагом и гонительницей братства  между  людьми".  Белинский  не  только  сам
впадает в атеизм, но утверждает, что русский народ -  "глубоко-атеистический
народ".  Письмо  Белинского  Гоголю  -  настоящий  манифест  грядущей  эпохи
русского просвещенства; публицист в Белинском окончательно отодвигает в  нем
запросы философского характера, - точнее  говоря,  его  философские  взгляды
ныне становятся упрощенным материализмом  (как  и  у  Бакунина  в  последний
период) (99). Анненков писал о Белинском: "моральная подкладка всех мыслей и
сочинений Белинского была той силой, которая собирала вокруг него  пламенных
друзей". С Белинским более, чем с кем-нибудь  другим,  в  развитии  русского
философского  сознания  связан  принципиальный  этицизм.  Тот   эстетический
гуманизм,  который  строился  русскими  мыслителями,   подхваченными   духом
секуляризма, у Белинского принимает некоторые новые  черты,  -  и  именно  в
последний период его деятельности, период реализма. Белинский  выдвигает  на
первый план проблему личности, - в  свете  этой  проблемы  он  рассматривает
философские темы его  времени.  Этот  персонализм  вырождается  в  гуманизм,
элементы просвещенства подтачивают  далее  эстетический  момент,  который  в
последние годы попадает у Белинского в  несколько  подчиненное  отношение  к
центральным  идеям  гуманизма.  Но  именно  в  этом  значение  Белинского  в
диалектике развития русской мысли  -  вырождение  персонализма  в  гуманизм,
служебное положение искусства,  гневные  нападки  на  Церковь  и  переход  к
атеизму, - а, вместе с тем, горячая и страстная защита "каждого",  пламенный
призыв к преобразованию  социальных  отношений:  все  это  не  случайная,  а
типическая  (для  одного  направления  русской  мысли)  позиция.  Секуляризм
становится  вдохновителем  мысли...  По-иному,  но  в  том  же  направлении,
развивалось творчество и Герцена, к изучению которого теперь мы перейдем.
    ---------------------------------------(99) См. об этом у Плеханова, ор.
cit., стр. 266.



    [277]

    ГЛАВА VI.
    А. И. ГЕРЦЕН (1812 - 1870).

    1. Русское раннее гегелианство, каким мы видели его до сих пор, было связано с кругами, находившимися под влиянием немецкой культуры, - но в лице Герцена, мы встречаемся c другим типом русского гегелианства, - примыкающего ве к немецкой, а к французской культуре. Правда, Герцен в юности пережил чрезвычайное влияние Шиллера, о чем он много раз напоминает в своих мемуарах ("Былое и Думы"); немецкая романтика и даже мистика тоже не была чужда ему. Тем не менее основные черты духовного строя Герцена слагались под влиянием французской литературы, как XVIII-го, так и ХIХ-го века. Общая революционная установка, религиозно-утопическое устремление к устроению правды на .земле, социалистический мечты - все это слагалось у Герцена под французским влиянием. Не случайно в этом смысле и то, что разочарование в западной культуре, заострившее "душевную драму" Герцена, связано как раз с французскими впечатлениями его и должно быть относимо в своем существенном содержании именно к французской культуре. Острое отвращение в буржуазной ("мещанской") психологии, которую с такой неподражаемой силой рисует Герцен в произведениях заграничного периода, вызвано главным образом его французскими впечатлениями.
    Русское раннее гегелианство, как мы видели в предыдущей главе, почти совсем не касалось общих положений философии Гегеля и сосредоточивалось на вопросах философия истории. Однако, особенное внимание к проблеме личности выводило мысль за пределы исторического бытия и побуждало ставить вопросы обще-философского характера. Так было у Бакунина, еще ярче - у Белинского, так было в последний год жизни и у Станкевича, - но по существу мы найдем то же и у Герцена. И для Герцена философия истории получает сначала первостепенное значение, но для него критическое отношение и частичное преодоление гегелианства тоже связано с проблемой личности. Все это очень типично для путей русской философии, - она постепенно
    [278]
    вбирает в себя те или иные элементы из  построений  западных  философов,
опирается на них, но затем уходит в  проблемы,  которые  сосредоточивают  на
себе все внимание, все творческие искания.  Что  касается  Герцена,  то  его
оригинальное философское творчество, его особый подлинный "философский опыт"
были сосредоточены, как на теме личности, так и на социально-этической теме.
Герцен получил в юности очень солидное  естественно-научное  образование,  в
известном смысле его даже можно считать родоначальником русского позитивизма
(с его основной ориентировкой на естествознание),  но  основные  философские
искания Герцена - антропоцентричны. В этом смысле Герцен близок к  огромному
большинству русских мыслителей. В то  же  время  Герцен  движется  по  путям
русской секулярной мысли, он - один  из  наиболее  ярких  и  даже  страстных
выразителей русского секуляризма. Но та  мужественная  правдивость,  которая
проходит через все годы исканий Герцена, ведет к тому, что в  Герцене  ярче,
чем в ком-либо другом, секуляризм доходит до своих тупиков. Мы  увидим,  что
именно отсюда объясняется та печать трагизма, которая легла на  вое  идейное
творчество Герцена в заграничный период его  жизни.  Блестящее  литературное
дарование Герцена, ставящее его в группу  первоклассных  русских  писателей,
помогло ему  найти  свой  особый  герценовский  стиль,  свою  особую  манеру
изложения и развития своих мыслей. Но  для  историка  философии  эта  манера
писать более затрудняет, чем помогает.  Герцен  действительно  постоянно,  -
даже при развитии наиболее  отвлеченных  положений,  -  от  чистого  анализа
обращается к художественной манере письма, прерывает свои рассуждения живым,
почти  всегда  очень  ярким  и  удачным  диалогом  с   кем-либо,   превращая
рассуждения в "обмен мнений". Философские идеи Герцена  часто  высказываются
им "en passant" и  их  надо  собирать,  систематизировать,  за  него  иногда
формулировать общие положения. Заметим кстати, что уже у  Герцена  с  полной
силой выступает (как отчасти было до него у кн. Одоевского) частая у русских
людей внутренняя неотделимость философского и  художественного  мышления,  -
что мы найдем позже у Толстого, Достоевского и  даме  у  Вл.  Соловьева,  не
говоря о dii minores,  как  Розанов,  Леонтьев  и  др.  В  Герцене  художник
постоянно врывался в работу мыслителя и обращал, так сказать, в свою  пользу
то, что было добыто в работе чистой  мысли.  Хотя  художественное  дарование
Герцена никогда не подымалось до тех высот, до которых поднялось  творчество
Толстого  и  Достоевского,  но  все  же  Герцен  был  несомненно   настоящим
художником, как о том свидетельствуют его повести и особенно его
    [279]
    мемуары "Былое и Думы". И у Герцена, как  и  у  других  мыслителей  того
времени, много ценнейшего материала заключено в его переписке (1). 2. Личная
жизнь Герцена была очень  сложна,  как  во  внешней,  так  и  внутренней  ее
стороне, - и  ключ  к  его  философским  идеям  лежит  прежде  всего  в  его
биографии. То, что называют "душевной драмой" Герцена (2), и что  глубочайше
связано с диалектикой философских исканий не одного Герцена, не  может  быть
надлежаще понято вне биографии Герцена. Обратимся  поэтому  к  параллельному
изучению внешней и внутренней жизни его. Александр Иванович Герцен был сыном
(рожденным вне законного брака) богатого и знатного русского барина,  И.  Я.
Яковлева. Отец обожал своего сына, когда  он  был  малышем,  но  позже  стал
охладевать к нему;  мальчик  рано  начал  сознавать  двусмысленность  своего
положения, как "незаконного"  сына.  Под  влиянием  французской  литературы,
которая была в библиотеке его отца, он рано начал склоняться к политическому
и социальному
    ---------------------------------------(1)  Наиболее   полным   изданием
сочинений  Герцена  (с  включением  его  писем  и  его  чрезвычайно  важного
дневника) является издание под редакцией  Лемке  (в  22  томах).  Неудобство
этого  издания,   всецело   построенного   по   хронологическому   принципу,
заключается, однако, в том,  что  здесь  собрано  не  только  все  ценное  и
достойное  внимания,  но  и  совершенно  бессодержательные  деловые  письма,
заметки и т. д. Для исследователя издание Лемке незаменимо, но для  читателя
оно очень неудобно. Из других изданий,  кроме  раннего  женевского  издания,
упомянем петербургское издание Павленкова, а  также  очень  хорошее  издание
"Былого и Дум" в Берлине  (в  издательстве  "Слово").  Укажем  литературу  о
Герцене. Она чрезвычайно велика, и мы отметим лишь самое ценное  в  ней.  1)
Для биографии Герцена важны: Т. П. Пассек, Воспоминания, т.  I-Ш;  Анненков,
"Замечательное десятилетие" (Воспоминания, т. III); Анненков и  его  друзья,
Петербург, 1892; Labry.  Негzеn,  Ветринский,  Статья  о  Герцене  в  Русск,
Биограф. Словаре; 1828; Labry. Herzen еt Proudhon, 2)Для изучения творчества
Герцена: Шпет, Философское мировоззрение Герцена, Москва, 1920; С. Булгаков.
Душевная драма Герцена (в сборнике "От марксизма  к  идеализму");  Плеханов,
Статьи о Герцене (Сочин.  т.  XXIII,  Москва,  1926);  Чижевский,  Гегель  в
России, гл. X; Флоровский, Искания молодого Герцена, Современные Записки, №№
39 и 40 (1929 г.); Страхов, Борьба с Западом  в  русской  литературе,  1882;
Ветринский, А. И.  Герцен;  Иванов-Разумник,  История  русской  общественной
мысли, I; Massaryk.Zur Rua. Relig. und Geschichts Philosophie B.  l.  Koyre.
Herzen. Le monde slave,  1931.  Сакулнн,  Русская  литература  и  социализм;
Jakovenko, Gesch.  d.  Hegelianismus  In  Ruasland,  1938;  Богучарский,  Из
истории русского общества; Н. Котляревский. 'Канун освобождения.  См.  также
сборник  статей  "Герцен".  Москва,  1946  (интересна  статья  об   эстетике
Герцена). В книге Максимова (Очерки  по  истории  борьбы  за  материализм  в
русском естествознании,  Огиз,  1947)  и  в  статье  Васецкаго  (Философские
взгляды  Герцена.  Философские  Записки,  т.  1,   Москва,   1946).   Герцен
представлен материалистом,  а  его  шеллингианство,  вообще  виталистическое
понимание природа сознательно  опущены.  (2)  С.  Булгаков,  Душевная  драма
Герцена (в сборнике "От марксизма к идеализму").
    [280]
    ному радикализму (3). Ранний республиканизм сочетался у молодого Герцена
с ранним  же  острым  чувством  неправды  крепостного  права  (4).  В  очень
романтической  обстановке  15-летний   Герцен   сближается   с   талантливым
подростком Огаревым, с которым на всю  жизнь  остался  в  теснейшей  дружбе.
Совсем в духе романтической эпохи, Герцен лелеет идеал  дружбы  и  до  конца
своих дней остается верен этому  идеалу...  18-ти  лет  Герцен  поступает  в
Московский Университет на естественный факультет, -  и  тут  начинается  его
первое  философское  увлечение,  пробуждение  философских  запросов  -   под
влиянием известного нам шеллингианца проф.  Павлова.  Еще  до  этого  Герцен
(вместе с Огаревым) увлекался Шиллером, о котором он во все годы  и  во  все
периоды творчества вспоминает  с  энтузиазмом.  И  от  Шиллера  и  позже  от
Шеллинга Герцен вбирал в  себя  этический  идеализм,  философский  подход  к
пониманию природы и человека, - а в тоже время и основные  черты  секулярной
мысли. Герцен рос религиозным ребенком; он сам свидетельствует  об  этом,  в
своих воспоминаниях. "В первой молодости, пишет он (5),  я  часто  увлекался
вольтерианизмом, любил насмешку и иронию, но не помню, чтобы когда-нибудь  я
взял в руки Евангелие  с  холодным  чувством".  Церковная  жизнь  проходила,
однако, мимо юного Герцена (6), не затрагивая его души, но религиозный строй
его души не погас, а позже, под влиянием  его  невесты,  Н.  А.  Захарьиной,
расцвел очень ярко. В эпоху студенчества  Герцен  свел  знакомство  с  рядом
талантливых  студентов;  у  него  образовался  кружок,  параллельный  кружку
Станкевича, но  отличавшийся  от  него  социально-политическими  интересами.
Герцен в то же время усердно занимался в университете; при окончании его, он
представил сочинение (о системе Коперника), однако, не был удостоен  золотой
медали по причине того, что в сочинении было "слишком много  философии".  По
выходе из университета, Герцен продолжал научные занятия, но неожиданно  был
арестован. Когда арестовали его друга  Огарева  (за  близость  к  студентам,
обвиненным в пения революционной песни), то у Огарева нашли письма
    ---------------------------------------(3) См. особенно "Былое  и  Думы"
т. I. ("Политические мечты занимали меня в юности день и ночь" -  признается
он Был. и Д., ч. I, стр. 94, цитирую Б. и Д. по изданию "Слова"). "Мальчиком
14 лет я  клялся  (после  казни  вождей  декабрьского  восстания)  отомстить
казненных и обрекал себя на борьбу с троном, с алтарем...  Через  30  лет  я
стал под тем же знаменем" (Ibid., стр. 92). См. также  Дневник  (запись  17.
VI. 1843). (4) Чрезвычайно ярко развитие раннего русского  радикализма  (под
влиянием отвращения к крепостному праву) описано кн. П.  Крапоткиным  в  его
"Записках революционера". (5) "Былое и Думы", т. I, стр. 83. (6) См. об этом
Воспоминания Т. П. Пассек, т. I, стр. 134.
    [281]
    Герцена -  достаточно  острые  и  сильные,  и  Герцена  тоже  арестовали
(1834-ый год). После продолжительного пребывания  под  арестом,  Герцен  был
присужден к высылке из Москвы - сначала в Пермь, потом в Вятку, а через  два
года - ближе к Москве, в г. Владимир.  Высылка  окончательно  закрепила  его
оппозицию тогдашнему строю России, но на эти же годы: падает яркое  развитие
романа с его будущей женой - Н. А. Захарьиной.  Она  была  по  натуре  очень
религиозна  и  даже  склонна  к  мистицизму  (тоже  внецерковному,  в   духе
романтической  религиозности  эпохи).  Своей  религиозной  экзальтацией  она
пробудила родственные  движения  у  Герцена,  и  кое-что  из  этого  периода
осталось у Герцена на всю жизнь. Замечательная переписка Герцена (в годы его
высылки) справедливо была названа "одним из самых  замечательных  памятников
русского романтизма" (7){. В} это  же  время  очень  ярко