более широкой схемы, сети или текста -- социального тек-
ста западного логоцентрического общества, и ее основная задача
-- не столько трансформировать литературоведение, сколько само
это современное общество в его патриархальных, капиталистиче-
ских, расовых и классовых формах: "Точно так же, как женщины
требуют признания себя в качестве активной силы общества, та-
ким же образом в самом этом обществе должно начаться соответ-
ствующее движение за перераспределение сил производства и
воспроизводства" (там же,
с. 192).



Теория "социального текста"
Объединившись вокруг
журнала "Социальный текст"
(Social text. -- Michihan, 1978),
сторонники этой концепции су-
щественно раздвинули границы интертекстуальности, рассматри-
вая литературный текст в контексте общекультурного дискурса,
включая религиозные, политические и экономические дискурсы.
Взятые все вместе, они и образуют общий или социальный текст.
Тем самым левые деконструктивисты напрямую связывают худо-
жественные произведения не только с соответствующей им лите-
ратурной традицией, но и с историей культуры. Нетрудно заме-
109
ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ
тить, что здесь они шли в основном по пути, предложенном еще
Фуко.
В связи с этим произошел пересмотр и понятия "референт".
Разумеется, речь идет о пересмотре в рамках постструктуралист-
ской перспективы. Что здесь было первичным: влияние идей
марксизма в том или ином виде, традиций социологического или
культурно-исторического литературоведения, или естественного
развития постструктуралистских концепций, -- вопрос, который в
каждом случае должен решаться индивидуально, в зависимости
от особенностей духовного развития конкретного автора.
Так, например, Джон Бренкман в статье "Деконструкция и
социальный текст" (1979) (72) критиковал узость, ограничен-
ность йельского представления о референте, или "Реальном",
основанного, по его мнению, на устаревших понятиях об объектах
восприятия как о стабильно зафиксированных в сознании воспри-
нимающего. С его точки зрения, референт, или Реальное, являет-
ся исторически порожденным и социально организованным фено-
меном.



Несоответствие означающего и означаемого как "лингвистическая пробуксовка"
Традиционную для всех
постструктуралистов проблему
несоответствия (т. е. произволь-
ный характер связи) между оз-
начающим и означаемым Бренк-
ман, опираясь на Лакана, решает
в духе психоаналитических пред-
ставлений как "лингвистическую
пробуксовку": для многих выска-
зывания содержат в себе неизбежные конститутивные смысловые
"провалы", которые сообщают своим адресатам нечто отличное от
того, что было изначально заявлено или констатировано. Бренк-
ман объясняет этот феномен лингвистической пробуксовки специ-
фической природой человеческой психики, якобы укорененной в
мире фантазмов.
Таким образом, американский исследователь стремится вос-
становить утраченную в теории деконструктивизма связь лингвис-
тической референции одновременно и с социальной реальностью,
и с бессознательным, не отказываясь и от присущего этой теории
представления о неадекватности данной связи. В то же время он
разделяет деконструктивистский тезис о фикциональности и рито-
ричности языка, что, по его мнению, лучшего всего выявляет спо-
собность литературы и критиковать общество, не столько проти-
вопоставляя себя реальному, сколько осознавая свою известную
110
ГЛАВА II
отстраненность от него, и одновременно порождать утопические
возможности, давая волю воображению, или, как предпочитает
выражаться Бренкман, "высвобождая материал фантазии".
Как и все теоретики социального текста, он критически от-
носится к деконструктивистскому толкованию интертекстуально-
сти, считая его слишком узким и ограниченным. С его точки зре-
ния, литературные тексты соотносятся не только друг с другом и
друг на друга ссылаются, но и с широким кругом различных сис-
тем репрезентации, символических формаций, а также разного
рода литературой социологического характера, что, вместе взятое,
как уже отмечалось выше, и образует социальный текст.
Одной из наиболее представительных (чтобы не сказать, по-
пулярных, поскольку на нее чаще всего ссыхаются лишь как на
образец литературы подобного рода, судить же о степени ее
влияния в академических кругах можно только косвенно, по той
энергии, с какой она опровергается) книг леводеконструктивист-
ского толка является работа Майкла Рьяна "Марксизм и декон-
структивизм" (1982) (259). Билингв, ученик Гайятри Спивак,
работавший в конце 70-х годов во Франции вместе с Дерридой,
Рьян поначалу испытывал воздействие модных в конце 60-х го-
дов идей маоизма, а затем западноевропейского неомарксизма,
прежде всего итальянского теоретика Антонио Негри, в переводе
работ которого он принимал самое активное участие.
По всем своим политическим ориентациям и эстетическим
пристрастиям он является типичным представителем радикального
французского постструктурализма. Подобно Спивак и Бренк-
ману, Рьян также предпринимал попытки связать понятия тек-
стуальности и интертекстуальности с теорией "социального тек-
ста", и своеобразие его трактовки заключается в переосмыслении
концепции Дерриды "инаковости", или "отличности" (alterity):
"Невозможно точно локализовать подлинную основу субстанции
или субъективности, онтологически или теологически, бытия или
истины, которая не была бы вовлечена в сеть отношений с дру-
гим (other relations) или в цепь процесса дифференцирования"
(там же, с. 14).
Здесь, очевидно, снова необходимо напомнить о специфике
постструктуралистской терминологии, где понятие "сети", близкое
тому, что под этим подразумевал Делез, употребляя термин
"ризома", заменило традиционное для структурализма представ-
ление о структуре и отличается от него не столь строгим упорядо-
чиванием отношений между своими составными частями и эле-
111
ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ
ментами, хотя некий принцип, как правило, весьма туманный,
организованности все же сохраняется.
С точки зрения Рьяна все явления, объекты и концепции
способны функционировать исключительно во взаимосвязи, во
взаимном сцеплении, в общем переплетении отношений, конвен-
ций, историй и институтов. Для него, как и для большинства
постструктуралистов, идеи и представления обладают таким же
реальным бытием, как и объекты предметного мира, мира вещей,
точно так же и сам мир представляется ему текстуализованным,
хотя, в противоположность йельцам, и наполненным социальным
содержанием, поэтому любой литературный текст он рассматрива-
ет как неизбежно взаимосвязан-
ный с социальным текстом.



"Анархичность децентрации" у М. Рьяна
Наибольший интерес в рам-
ках исследуемой нами проблемы
вызывает сравнение, проводимое
Рьяном, между философией но-
вых левых и деконструктивистов:
оба эти течения, по ему мнению, обладают общими чертами, сви-
детельствующими о решительном сходстве их главных характери-
стик: "Приоритет плюральности над авторитарным единством,
склонность скорее к критике, нежели к подчинению, неприятие
логики власти и господства во всех их формах, утверждение
принципа различия в противоположность тождеству и оспарива-
ние этического универсализма" (там же, с. 213). Таким образом,
у Рьяна децентрализация (или "децентрация") как способ проти-
востояния любой централизованной власти, санкционированному и
освященному властью авторитету в его любой форме -- государ-
ственной власти, партийной политики, философской концептуаль-
ности или канонизированной литературной традиции -- приобре-
тает явно анархический оттенок в духе новых левых.
Нельзя не заметить, что в этом высказывании Рьяна весьма
наглядно просматривается близость постструктуралистских уста-
новок с постмодернистскими, по крайней мере в том виде, как
они были сформулированы немецким философом Вольфгангом
Вельшем (286). Фактически можно с уверенностью сказать, что
у Рьяна мы наблюдаем несомненное перерастание чисто пост-
структуралистской проблематики в тот конгломерат идей и пред-
ставлений, который выступает как постструктуралистски-
постмодернистский комплекс.
112
ГЛАВА II



Негативная и позитивная герменевтика по Джеймсону
Ту же тенденцию мы на-
блюдаем и у другого американ-
ского исследователя, Фредрика
Джеймсона, представляющего
собой, как и Майкл Рьян, и
Шошана Фельман, своего рода
переходный франко-амери-
канский, если не франко-
англо-американский, вариант постструктурализма. Его самые из-
вестные работы "Марксизм и форма: Диалектические теории ли-
тературы XX в." (1971) (190) и "Политическое бессознатель-
ное: Повествование как социально символический акт" (1981)
(191) отмечены существенным влиянием книги Рикера "Об ин-
терпретации". Именно Рикеру Джеймсон обязан тем важным для
его позиции разграничением, которое он проводит между нега-
тивной, деструктивной герменевтикой и герменевтикой позитив-
ной.
Первая нацелена на демистификацию иллюзий -- традиция,
выводимая Джеймсоном из идей Маркса, Ницше, Фрейда и
Дерриды, близкая, по его мнению, марксистской критике
"ложного сознания". Вторая -- позитивная герменевтика, пы-
тающаяся получить доступ к "сущностным истокам жизни", свя-
зывается исследователем с концепциями диалогичности и карна-
вальности М. Бахтина, социальным утопизмом франкфуртских
социологов и "антропологической марксистской философией"
Э. Блоха с ее "принципом надежды". Несомненно, что Джейм-
сон и сам марксизм рассматривает через призму философского
утопизма Блоха (и вообще из франкфуртской установки на уто-
пию как на методологический принцип), когда утверждает:
"Марксистская негативная герменевтика, марксистская практика
собственно диалогического анализа должны в практической рабо-
те прочтения и интерпретации применяться одновременно с мар-
ксистской позитивной герменевтикой или расшифровкой утопиче-
ских импульсов тех же самых по-прежнему идеологических тек-
стов" (191, с. 296).
Джеймсон, работая в рамках так называемой "критики куль-
туры", попытался создать свой вариант постструктурализма, где
значительную роль играла бы методика анализа герменевтики и
деконструктивизма. В частности, последний, несмотря на свой
явный аисторизм, по мнению критика, "освобождает нас от эм-
пирического объекта: института, события или индивидуального
художественного произведения, привлекая наше внимание к про-
113
ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ
цессу его конституирования как объекта и его отношения к дру-
гим объектам, конституированным таким же образом" (там же
с. 297).
В этом высказывании, пожалуй, явственнее всего проявляет-
ся феноменологическая установка Джеймсона на интенциональ-
ность сознания и неразделенность существования субъекта и объ-
екта в мире опыта, что сразу снимает с повестки вопрос о ка-
кой-либо принадлежности, кроме как разве на уровне деклара-
ции, американского критика к марксизму. Если же оставаться в
пределах постструктурализма, не только американского, но и за-
падноевропейского, то тут эта работа Джеймсона сыграла свою
роль, поскольку он смог объединить довольно широкий круг
постструктуралистских концепций в своем стремлении интегриро-
вать в некое целое идеи Дерриды, Фрая, Греймаса, Лакана, Ри-
кера, Альтюссера, Машере, Леви-Стросса и Бахтина.



История--"текстуализация отсутствующей причины"
Специфика позиции Джейм-
сона в этой книге заключается в
том, что, приняв за основу тек-
стуалистский подход к истории и
реальности, он попытался смяг-
чить его, дав ему рациональное
объяснение, насколько оно было
возможно в пределах постструктуралистских представлений. Он
подчеркивает, что "история -- не текст, не повествование, гос-
подствующее или какое-либо другое, но, как отсутствующая при-
чина (т. е. как причина, недоступная непосредственно сознанию
человека и выводимая лишь только косвенно, на основании кос-
венных источников. Более подробно см. ниже. -- И. И.), она
недоступна нам, кроме как в текстуальной форме, и поэтому наш
подход к ней и к самому реальному неизбежно проходит через
стадию ее предварительной текстуализации, ее нарративизации в
"политическом бессознательном" (191, с. 35). Подобного рода
рационализированная текстуализация должна была, по мысли
критика, помочь избежать опасности как эмпиризма, так и вуль-
гарного материализма.



"Политическое бессознательное"
Самая же популярная его
концепция -- это выдвинутое им
понятие "политического бессоз-
нательного". Джеймсон исходит
из двух основных посылок.
Во-первых, из абсолютной исторической, социальной, классовой
114
ГЛАВА II
и, следовательно, идеологической обусловленности сознания каж-
дого индивида; и, во-вторых, из утверждения о якобы фатальной
непроясненности, неосознанности своего положения, своей идео-
логической обусловленности, проявляемой всякой личностью.
Особенно эта политическая неосознанность характерна для писа-
теля, имеющего дело с таким культурно опосредованным артефак-
том, как литературный текст, представляющим собой "социально
символический акт" (там же, с. 20). Таким образом, утверждает-
ся, что любой писатель при своей обязательной политической ан-
гажированности оказывается неспособен ее осознать в полной
мере. Выявить это политическое бессознательное и является зада-
чей работы Джеймсона. Ограничиваясь пределами письменно
зафиксированного сознания, критик и всю историю человечества
определяет как целостное в своем единстве коллективное повест-
вование, связывающее прошлое с настоящим. Это повествование
характеризуется единой фундаментальной темой: "коллективной
борьбой, цель которой -- вырвать царство Свободы из оков цар-
ства Необходимости" (там же, с. 19). По мнению Джеймсона,
концепция политического бессознательного поможет выявить ис-
комое им единство этого непрерывного повествования --
"рассказа истории", т. е. ее логи-
ку и "диалектику".



Структурная причинность вместо экспрессивной причинности у Альтюссера
Автор исследования разде-
ляет критику Л. Альтюссера
"экспрессивной причинности",
восходящей к лейбницевской
концепции "выражения". "Она,
-- пишет Альтюссер, -- в прин-
ципе предполагает, что любое
целое сводимо к своей внутрен-
ней сущности, в которой элементы целого являются всего лишь
феноменальными формами выражения этого внутреннего принци-
па сущности, наличного в каждой точке целого, так что в любой
момент можно написать уравнение: такой-то элемент
(экономический, политический, юридический и т. д....) = внут-
ренней сущности целого" (44, с. 188-189).
Для Альтюссера и солидарного с ним Джеймсона подобное
понимание причинности -- прежде всего в историческом плане
-- представляется явно механистическим и является всего лишь
одним из видов широко распространенной "интерпретативной
аллегории", в которой последовательность исторических событий
или текстов и других культурных артефактов, переосмысляется в
115
ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ
терминах некоего глубинного и "фундаментального", или
"доминантного", повествования. Таким "аллегорическим доми-
нантным повествованием" может быть, например, катастрофиче-
ское видение истории у Шпенглера или циклическое у Вико.
Вместо этого Альтюссер выдвигает понятие структурной
причинности, связанной с концепцией видимого отсутствия при-
чины у Спинозы. Французский философ стремится придать сво-
ему толкованию структуры диалектический характер неразрывной
связи целого и его частей, когда первое немыслимо без второго и
не может быть сведено к какой-либо внешней по отношению к
ним схеме, т. е. не может быть внеположным своим составляю-
щим, а наоборот, только в них и способным себя выразить. Та-
ким образом, структура у Альтюссера выступает не как органи-
зующий принцип, навязывающий элементам структуры схему их
организации, идею порядка, существовавшую еще до образования
самой структуры, а как нечто имманентно присущее этим элемен-
там в их совокупности и возникшее в результате их взаимодейст-
вия. В этом смысле структура и называется философом отсутст-
вующей причиной, поскольку проявляется только в результатах
своего воздействия, в своих элементах и лишена статуса автоном-
ной независимой сущности.
Опираясь на эту теорию Альтюссера, Джеймсон вместо
"вульгарно марксистской теории уровней" (191, с. 32), основы-
вающейся на соотношении базиса и надстройки, где "главной
определяющей инстанцией" является экономика, предлагает схему
"альтюссеровского понимания проблемы", в которой способ про-
изводства отождествляется со структурой в целом или со
"структурой во всей ее совокупности" (там же). В соответствии с
подобными взглядами Джеймсон и трактует историю, понимая ее
как отсутствующую причину всех поступков и мыслей людей, так
как "она доступна нам только в текстуальной форме, и наша по-
пытка постичь ее, как и саму реальность, неизбежно проходит
через предварительную стадию ее текстуализации, нарративиза-
ции в политическом бессознательном" (там же, с. 35).
Джеймсон утверждает, что марксистская в его понимании
теория литературы способна включать в себя другие
"интерпретативные модусы и системы" (там же, с. 47) и что
методологическая ограниченность последних всегда может быть
преодолена при одновременном сохранении их позитивных досто-
инств посредством "радикальной историзации их ментальных опе-
раций" (там же). С этих позиций и явно статическая, по его при-
знанию, аналитическая система французского семиотика
116
ГЛАВА II
А.-Ж. Греймаса, основанная скорее на принципе бинарных, а не
диалектических оппозиций и определяющая взаимоотношения ме-
жду уровнями текста в терминах гомологии, может быть присвое-
на для нужд "исторической и диалектической" критики в качест-
ве модели "идеологической замкнутости" (т. е. конкретной идео-
логии писателя -- суммы его сознательных и бессознательных
политических взглядов, нашедших свое выражение в его произве-
дениях).



"Семический квадрат" Греймаса применительно к Бальзаку
Критик утверждает, что се-
мический квадрат Греймаса явля-
ется жизненно важным инстру-
ментом для исследования семан-
тических и идеологических хитро-
сплетений текста, поскольку этот
квадрат "намечает границы спе-
цифически идеологического соз-
нания и определяет те концептуальные пункты, за пределы кото-
рых это сознание не способно выйти и между которыми оно об-
речено колебаться" (там же, с. 47).
Примером подобного подхода может служить анализ специ-
фики бальзаковского реализма, рассмотренного критиком в специ-
альной главе "Реализм и желание: Бальзак и проблема субъек-
та". Автор исследования считает для себя возможным делать
обобщающие выводы о всем творчестве Бальзака на основе двух
далеко не самых показательных и репрезентативных романов пи-
сателя: "Старая дева" и "Баламутка" (в русском переводе сохра-
нилось первоначальное название романа "Жизнь холостяка"; но-
вое заглавие предназначалось для второго издания "Человеческой
комедии", не осуществившегося при жизни писателя).
Как конкретно проявляет себя "семический квадрат" Грей-
маса в джеймсоновской интерпретации реализма Бальзака? Со-
держание "Старой девы" в общих чертах сводится к борьбе за
руку "старой девы" мадемуазель Кормон, одной из богатых не-
вест города Алансона, между шевалье де Валуа, обломком старой
аристократии, пробавляющимся доходами от игры в карты, и
дельцом новой формации, бывшим военным поставщиком дю Бу-
кье, сумевшим в конечном счете одержать верх над своим про-
тивником.
"Старая дева", по убеждению критика, не просто матримо-
ниальный фарс и даже не только социальный комментарий о про-
винциальной жизни времен Реставрации и Июльской монархии;
-- это прежде всего дидактическое произведение и политический
117
ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ
наглядный урок, где писатель попытался трансформировать собы-
тия эмпирической истории в своеобразное состязание претенден-
тов, "в котором могут быть проверены стратегии разных классов"
(191, с. 164).
Джеймсон, исходя из своих фрейдистских представлений, во
всем творчестве Бал