ия, т. е. репрезентации, миметического вос-
произведения событий, и достигли своей цели лишь ценой гибели
женщины.



Порочность реализма
Все эти рассуждения иссле-
довательницы, интересные с тео-
ретической точки зрения как
проявление типично феминист-
ского менталитета, имеют еще один немаловажный аспект прак-
152
ГЛАВА II
тического характера: они четко в методологическом плане сориен-
тированы против реализма в широком смысле слова. В данном
случае Фельман подвергает критике референциальную природу
реалистического сознания, т. е. его установку на соотнесение мира
вымысла с миром реальности. Сама попытка Филиппа вернуть
разум Стефани рассматривается критиком как аморальная, по-
скольку он стремится насильственным путем изменить, т. е. унич-
тожить ее безумную инаковость, подчинить ее тем самым струк-
турам сознания, которыми руководствуется он сам, т. е. заведомо
мужским, сделать так, чтобы она узнала себя и снова признала
себя "его Стефани".
Еще больший грех Филиппа, по утверждению Фельман, за-
ключается в том, что он попытался это сделать "реалистическими
средствами", осуществив реалистическую реконструкцию сцены
страдании военного времени, где она потеряла свой рассудок.
Основной порок реализма, с точки зрения Фельман, в том, что
он пытается воспроизвести, скопировать действительность, и кри-
тики, находящаяся во власти реалистических структур сознания,
интерпретируют текст новеллы, следуя за логикой главного героя,
видят все описываемое лишь только его глазами. "Просто пора-
зительно, -- пишет исследовательница, -- до какой степени ло-
гика ничего не подозревающего "реалистического" критика спо-
собна воспроизводить одно за другим все заблуждения Филиппа"
(там же, с. 10).
Хваля реализм Бальзака и рассматривая новеллу как обра-
зец "реалистического письма", критики-мужчины, по мнению
исследовательницы, демонстрируют "как на критической, так и на
литературной сцене ту же самую попытку присвоить означающее
и редуцировать его способность к дифференцированной повторяе-
мости; мы видим то же самое стремление избавиться от различий,
ту же самую политику отождествления, ту же самую тенденцию к
господству, к контролю над смыслом. Вместе с иллюзиями Фи-
липпа реалистический критик, в свою очередь, точно так же по-
вторяет его аллегорический акт убийства, его уничтожение Дру-
гого: критик также по-своему убивает женщину (подчеркнуто
автором. -- И. И.), убивая в то же самое время вопрос о тексте
и сам текст как вопрос" (там же, с. 10).
Весь этот пассаж, пожалуй, как нельзя лучше иллюстрирует
постструктуралистскую мифологему феминизма со всем ее ценно-
стным рядом, фразеологией и заранее известным адресом уже
теперь традиционных инвектив. Как широкомасштабное явление
социального порядка и как влиятельный фактор интеллектуальной
153
ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ
жизни современного западного общества феминизм захватывает
своим воздействием в данное время практически весь спектр гу-
манитарных наук, тем не менее именно в литературоведении он
обрел тот рупор своих идей и настроений, который вот уже в те-
чение двадцати лет самым активным образом влияет на общест-
венное сознание. И как бы ни оценивать это влияние, и как бы
ни учитывать весь баланс спорных и бесспорных достижений и
изъянов, в одном феминистской критике нельзя отказать -- она
всегда была и остается чутким индикатором состояния психиче-
ского менталитета общества, четко фиксируя все его изменения,
вычеркивая ту дрожащую линию на графике, на котором прихот-
ливо пересекаются здравый смысл и безумие научной абстракции,
аберрации и заблуждения.
ГЛАВА III. ПОСТМОДЕРНЫЙ ЛИК СОВРЕМЕННОСТИ



"Бородатая нимфа" Пауль Клее
ЛИТЕРАТУРА ПОСТМОДЕРНИЗМА И МАССОВАЯ КОММУНИКАЦИЯ: ПАРОДИЯ ИЛИ
            ПАРАЗИТИРОВАНИЕ?

Постмодернизм как литературное течение, широко распро-
страненное в Западной Европе и США, с самого начала был
тесно связан с массовым искусством и массовой, тривиальной
литературой. Его эстетическая специфика самими теоретиками
постмодернизма часто определяется -- в духе модного сейчас
плюрализма -- как органическое сосуществование различных
художественных методов, в том числе и реализма. Следует
учесть, что под реализмом в данном случае имеется в виду не
столько критический реализм XIX столетия, сколько чисто лите-
ратурные условности внешне реалистической манеры повествова-
ния, ставшие достоянием различных жанров массовой литературы,
т.е. речь практически идет о псевдореализме или квазиреализме.
Если раньше о псевдореализме можно было говорить как о
проявлении нехудожественности, как о случайных фактах эстети-
ческого просчета писателя или неудаче графомана, то сегодня
положение существенно изменилось. То, что раньше стыдливо
пряталось на задворках большой литературы, сегодня заявляет о
себе во всеуслышание, а по своей массовости и воздействию на
формирование вкусов широкой публики зачастую значительно
превосходит влияние серьезного проблемного искусства, о чем с
тревогой говорят мастера культуры на Западе.
Речь прежде всего идет о массовой (или тривиальной) лите-
ратуре с ее явной или неявной установкой на развлекательность:
уголовно-детективной, шпионской, научно-фантастической, при-
ключенческо-авантюрной, сентиментально-мещанской и проч. За
исключением некоторых подвидов научной фантастики и фанта -
156
ГЛАВА III
стики условно называемого готического плана остальные жанры
массовой литературы обращаются к технике реалистического по-
вествования, паразитируя на условностях реалистического романа
XIX в.
Это заставляет нас с особым вниманием относиться к специ-
фике не только содержательной, но и формальной стороны ква-
зиреализма, к псевдореалистической технике письма, ориентиро-
ванной на плоскостное жизнеподобное, на создание форм искус-
ства в формах жизни без серьезного намерения постичь сущность
жизни, вскрыть ее глубинные закономерности. Это тем более
важно, что в теоретическом плане разграничение истинного реа-
лизма и литературных форм, паразитирующих на своем видимом
жизнеподобии и поэтому претендующих на свою причастность
реализму, представляет наибольшую трудность.
В критической литературе тех стран, где тривиальная литера-
тура уже давно приняла характер массового эстетического бедст-
вия, неоднократно высказывалась мысль, что ее основным мето-
дом изображения является "иллюзионизм" -- создание примити-
визированной одномерной картины действительности, соответст-
вующей представлению обывателя. Тривиальная литература пле-
тется за читателем, тащится в хвосте его стереотипов восприятия,
она не расширяет его познавательный горизонт, а, наоборот, за-
крепляет в его сознании принятые и распространенные взгляды и
вкусы, стандартизируя их и доводя до уровня предрассудков.
Именно литература подобного рода и стала главным предме-
том пародирования постмодернизма, а ее читатель -- основным
объектом насмешек. Вся структура постмодернистского романа на
первый взгляд предстает как нечто вызывающее отрицание пове-
ствовательной стратегии реалистического дискурса: отрицание
причинно-следственных связей, линейности повествования, психо-
логической детерминированности поведения персонажа. С особой
яростью постмодернисты ополчились на принцип внешней связно-
сти повествования, и эта стилистическая черта стала, пожалуй,
самой основной и легко опознаваемой приметой постмодернист-
ской манеры письма.
Нигилизм по отношению к предшествующей литературной
традиции распространяется у постмодернистов и на наследие
классического модернизма, условности и приемы письма которого
также вызывают их, правда не столь резкий, протест. В принци-
пе, для них неприемлемо все то, что кажется им закосневшим и
превратившимся в стереотип сознания, все то, что порождает
стандартную, заранее ожидаемую реакцию.
157
ПОСТМОДЕРНЫЙ ЛИК СОВРЕМЕННОСТИ



Постмодернизм как "манера письма"
Как отмечалось, легче всего
постмодернизм выделяется как
специфическая стилистическая
манера письма. На данном этапе
существования как самого по-
стмодернизма, так и его теоретического осмысления, с уверенно-
стью можно сказать лишь одно, что она оформилась под воздей-
ствием определенного эпистемологического разрыва с мировоз-
зренческими концепциями, традиционно характеризуемыми как
модернистские, однако вопрос, насколько существен был этот
разрыв, вызывает бурную поле-
мику среди западных теорети-
ков 7.




Генезис и рамки постмодернистской литературы
В этом отношении наиболь-
ший интерес вызывают работы
голландского исследователя До-
уве Фоккемы, в которых пред-
принимается попытка спроецировать мировоззренческие предпо-
сылки постмодернизма на его стилистику. Сам Фоккема, вне
всяких сомнений, убежден в существовании широкого течения
постмодернизма в литературе, хронологически охватывающего
период с середины 50-х годов и вплоть до наших дней, отмечая
при этом, что одно из ранних его проявлений можно обнаружить
еще в "Поминках по Финнегану" (1939) Джойса. По мнению
критика, своим рождением постмодернизм обязан американской
литературе и лишь потом распространился в западноевропейских
странах, хотя Фоккема и допускает возможность его проявления
на европейском континенте независимо от заокеанского влияния
(144, с. 81).
Фоккема фиксирует наличие постмодернистских приемов
письма в современной итальянской литературе (в творчестве Ита-
ло Кальвино), в литературе Западной Германии и Австрии
(Петер Хандке, Бото Штраусе, Томас Бернхард, Петер Розай),
а также в голландской и фламандской литературах (Биллем Фре-
дерик Херманс, Геррит Кроль, Леон де Винтер, Хюго Клаус,
Иво Михельс, Сес Нотебом). Пожалуй, наибольший интерес
вызывает включение в обойму постмодернистов французских но-
вых романистов.
Список писателей-постмодернистов у Фоккемы весьма ре-
презентативен как в количественном, так и в качественном отно-
___________
7 Более подробно об этом см. Постструктурализм. Деконструктивизм.
Постмодернизм. С. 200-202.
158
ГЛАВА III
шении, хотя в нем явно преобладают американские авторы, до
недавнего времени традиционно относимые к представителям так
называемого черного юмора. Помимо уже упоминавшихся имен,
исследователь включает в свой список имена Джона Хоукса, Ри-
чарда Браутигана, Доналда Бартелма, Курта Воннегута, Роналда
Сьюкеника, Леонарда Майклза, Джона Барта, Томаса Пинчона,
Роберта Кувера, Реймонда Федермана, Владимира Набокова,
англичан Джона Фаулза и Эдварда Бонда, латиноамериканцов
Хулио Кортасара, Хорхе Луиса Борхеса и Карлоса Фуэнтеса и
др.
Постмодернизм для Фоккемы -- прежде всего особый
взгляд на мир, -- "продукт долгого процесса секуляризации и
дегуманизации" (144, с. 80). Если в эпоху Возрождения, по его
мнению, возникли условия для появления концепции антропоцен-
трического универсума, то в XIX и XX столетиях под влиянием
наук -- от биологии до космологии -- стало все более затрудни-
тельным защищать представление о человеке как о центре космо-
са: "в конце концов оно оказалось несостоятельным и даже неле-
пым" (там же, с. 82).
Обильно в данном случае цитируемые апокалиптические
предсказания ученых о неизбежной энтропии, наступлении либо
вечного холода, либо невыносимой для человеческого существова-
ния жары в необозримом будущем, перемежаются с пессимисти-
ческими вещаниями о возможном самоуничтожении рода людей в
будущем уже не столь отдаленном и, как правило, привлекаются
для подтверждения "неизбежного заключения, что человек -- в
результате не более чем просто каприз природы, а отнюдь не
центр вселенной" (там же).



Реализм как иерархия и постмодернизм как ее отрицание
При этом утверждается, что
реализм в литературе основыва-
ется на непоколебимой иерархии
материалистического детерминиз-
ма и викторианской морали.
Пришедший ему на смену симво-
лизм характеризуется как теоретическая концепция, постулирую-
щая наличие аналогий (корреспонденции) между видимым миром
явлений и сверхъестественным царством "Истины и Красоты". В
противовес символистам, не сомневавшимся в существовании
этого высшего мира, модернисты, отмечает Фоккема, испытывали
сомнения как относительно материалистического детерминизма,
так и "жесткой эстетической иерархии символизма". Вместо этого
они строили различные догадки и предположения, стремясь при-
159
ПОСТМОДЕРНЫЙ ЛИК СОВРЕМЕННОСТИ
дать "гипотетический порядок и временный смысл миру своего
личного опыта" (там же).
В свою очередь, постмодернистский взгляд на мир характе-
ризуется убеждением, что любая попытка сконструировать модель
мира -- как бы она ни оговаривалась или ограничивалась эпи-
стемологическими сомнениями -- бессмысленна. Создается впе-
чатление, пишет Фоккема, что постмодернисты считают в равной
мере невозможным и бесполезным пытаться устанавливать ка-
кой-либо иерархический порядок или какие -либо системы приори-
тетов в жизни. Если они и допускают существование модели ми-
ра, то основанной лишь на "максимальной энтропии", на
"равновероятности и равноценности всех конститутивных элемен-
тов" (там же, 82-83).
В своей характеристике мировоззрения постмодернистов
Фоккема не оригинален, аналогичных взглядов придерживаются,
в частности, Ихаб Хассан (176, с. 55), да и вообще подобная
точка зрения весьма распространена среди западных ученых.
Фоккему отличает лишь акцент на полемической природе постмо-
дернизма, направленной, по его мнению, против модернизма
(пожалуй, эта сторона постмодернизма разработана у него более
тщательно и подробно, чем у других исследователей данной темы,
см.: 143), а также попытка дать обобщенно структурированное
представление об основных элементах постмодернистского миро-
видения. Однако подобный суммарный взгляд страдает весьма
существенным схематизмом и явным упрощением, далеко не от-
ражающим своеобразие модернистского мироощущения и причи-
ны, его породившие.
Общая характеристика взглядов постмодернистов дается
крайне абстрактно, и этому есть вполне понятные объяснения.
Во-первых, Фоккему интересуют только формальные принципы
того, что можно назвать дискурсивной организацией литератур-
ного текста. Во-вторых, само его понимание постмодернизма на-
столько широко и охватывает столь разных по своим взглядам
(социальным и эстетическим), позициям и установкам писателей,
что кроме как на весьма абстрактном уровне анализа их и нельзя
объединить. Но эта же абстракция дает основания для вопроса о
правомочности данного объединения, иными словами, порождает
сомнения в действительности существования самого постмодер-
низма, по крайней мере в том виде, как его понимает критик.
Фоккема убежден, что постмодернизм как литературное те-
чение в значительной степени был порожден "полемикой против
модернизма" (144, с. 83), и, очевидно, в этом с ним можно со-
160
ГЛАВА III
гласиться, если, конечно, не превращать вслед за ним этот фак-
тор в главную и чуть ли не единственную причину появления
данного направления. Как отмечалось, один из главных принци-
пов постмодернистского мировосприятия Фоккема видит в отри-
цании любой возможности существования природной или соци-
альной иерархии и отсюда выводит так называемый принцип но-
ниерархии, лежащий в основе структурообразования всех постмо-
дернистских текстов.



Принцип нониерархии и интерпретация текста
Этот принцип нониерархии в
первую очередь сказывается на
переосмыслении самого процесса
"литературной коммуникативной
ситуации". Для отправителя по-
стмодернистского текста принцип нониерархии означает отказ от
преднамеренного отбора (селекции) лингвистических (или иных)
элементов во время "производства текста". Для получателя же
подобного рода коммуниката, если он готов его прочесть
(дешифровать) "постмодернистским способом", этот же принцип,
с точки зрения Фоккемы, предполагает отказ от всяких попыток
выстроить в своем представлении связную интерпретацию текста.
Определяя код литературного течения постмодернизма,
Фоккема отмечает, что он является всего лишь одним из многих
кодов, регулирующих производство текста. Другие коды, на ко-
торые ориентируются писатели -- прежде всего лингвистический
код (естественного языка -- английского французского и т. д.),
общелитературный код, побуждающий читателя прочитывать ли-
тературные тексты как тексты, обладающие высокой степенью
когерентности, жанровый код, активизирующий у реципиента
определенные ожидания, связанные с выбранным жанром, и иде-
олект писателя, который в той мере, в какой он выделяется на
основе рекуррентных признаков, также может считаться особым
кодом.
Из всех упомянутых, каждый последующий код в возрас-
тающей пропорции ограничивает действие предыдущих кодов,
сужая поле возможного выбора читателя, однако при этом спе-
цификой литературной коммуникации, подчеркивает Фоккема,
является тот факт, что каждый последующий код способен одно-
временно оспаривать правомочность остальных кодов, создавая и
оправдывая свой выбор языковых единиц и их организации, за-
прещаемый остальными, более общими кодами. При этом и сами
идиолекты отдельных писателей-постмодернистов вместе взятые
должны, по мысли исследователя, в своем взаимодействии час-
161
ПОСТМОДЕРНЫЙ ЛИК СОВРЕМЕННОСТИ
тично подтверждать, частично опровергать существование социо-
лекта постмодернизма как целостного литературного течения. Та-
ким образом, постмодернистский код может быть описан как
система предпочтительного выбора тех или иных семантических и
синтаксических средств (как система преференций), частично
более ограниченного по сравнению с выбором, предлагаемым
другими кодами, частично игно-
рирующего их правила.



Код постмодернизма
Выделяя в качестве осново-
полагающего принципа организа-
ции постмодернистского текста
понятие нонселекции (или квазинонселекции), Фоккема стремится
проследить его действие на всех уровнях анализа: лексемном,
семантических полей, фразовых структур и текстовых структур.
В числе наиболее заметных и часто встречающихся в по-
стмодернистских текстах лексем критик называет такие слова, как
зеркало, лабиринт, карта, путешествие (без цели), энцикло-
педия, реклама, телевидение, фотография, газета (или их эк-
виваленты на различных языках).



Пять семантических полей
Исходя из определения,
данного Лайонзом, согласно ко-
торому семантическое поле со-
стоит из семантически соотноси-
мых лексем, имеющих по крайней
мере один общий семантический признак (224, с. 269, с. 326),
Фоккема выделяет в постмодернистских текстах пять таких по-
лей: ассимиляции; умножения и пермутации; чувственной перцеп-
ции; движения; механистичности. Эти семантические поля, нахо-
дящиеся в центре постмодернистского семантического универсума,
по мнению исследователя, в первую очередь полемически заост-
рены против семантической организации модернистских текстов.
Так, например, поле ассимиляции демонстрирует отказ от столь
заметного стремления модернистов выявить мельчайшие различия
и принципиальную несовместимость всех сторон изображаемой
ими жизни, от их позиции отстраненных и отчужденных аутсай-
деров.
В противовес этому постмодернисты пытаются утвердить
принцип всеобщей равнозначности всех явлений и всех сторон
жизни, часто агрессивно насильственной ассимиляции человека
внешним миром.
Семантическое поле чувственной перцепции включает в себя
все лексемы, описывающие или подразумевающие функции чувст-

162
ГЛАВА III
венного ощущения. В качестве семантического подполя сюда вхо-
дит и сфера конкретности с ее акцентом на наблюдаемых деталях,
как это подчеркивал Лодж (222, с. 139), на поверхностной сто-
роне явлений, о чем писал Стивик (272, с. 211; 271, с. 140).
Последнее семантическое поле, выделяемое критиком, --
поле механистичности -- описывает различные аспекты индуст-
риализованного, механизированного и автоматизированного мира
современности, где индивидуальное сознание подчинено техноло-
гии (по выражению И. Хассана, выступающей как
"технологическое продолжение
сознания") (176, с. 124).