рочем, подобный плюрализм стал
своеобразной приметой современного мировосприятия и мышле-
ния: воспитанная самим постструктуралистским взглядом на мир
фрагментарность видения, дающая, как фасеточный глаз насеко-
мого, только мозаичное изображение, побуждает во всем разли-
чать лишь детали и множественности, с трудом сводимые в сум-
марное целое. Поэтому если и есть что общее у разных концеп-
ций постструктурализма, так это определение его как критики,
понимаемой в самом широком смысле слова: и как выявление
духа общего неприятия действительности и ее теоретического ос-
мысления предшествующим постструктурализму состоянием наук,
47
РОЖДЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ
так и в более узком смысле -- как критика несостоятельности
различных теоретических представлений.



Определения постструктурализма
как "парадигмы критик": Харари, Янг, Саруп
Наиболее систематические
попытки в этой области были
сделаны Дж. Харари, Р. Янгом
и М. Сарупом. Каждый из них
дал свою "парадигму критик",
стремясь выявить основные на-
правления, по которым шла эта
критика традиционных понятий
гуманитарного знания (традиционных, разумеется, в том смысле,
в каком они сложились к середине XX столетия под влиянием
структурно-семиотических ориентаций). Для Харари -- это
структурность, знаковость. коммуникативность, для Янга -- ме-
тафизика, знак и целостность субъекта, для Сарупа -- субъект,
историзм, смысл, философия. При этом следует иметь в виду, что
и сами эти понятия интерпретируются весьма расширительно, да и
воспринимаются лишь в качестве основных, но далеко не единст-
венных.



Три признака постструктурализма по Янгу
Английский исследователь
Роберт Янг пишет в своем пре-
дисловии к антологии
"Развязывая текст: Постструкту-
ралистский читатель" (1981):
" Постструктурализм, следова -
тельно, предполагает перенос акцента со смысла на игровое дей-
ствие, или с обозначаемого на означающее. Он может рассматри-
ваться с точки зрения того, как предпосылки постструктурализма
отвергают любое однозначное или "истинное" его определение. В
самом общем виде он предполагает критику метафизики (понятий
причинности, личности, субъекта и истины), теории знака и при-
знание психоаналитических модусов мышления. Короче, можно
сказать, что постструктурализм расщепляет благостное единство
стабильного знака и целостного субъекта. В этом отношении тео-
ретическими источниками теоретических ссылок постструктура-
лизма лучше всего могут быть работы Фуко, Лакана и Дерриды,
которые разными путями довели структурализм до его пределов"
(295, с. 8).
48
ГЛАВА 1



Критика метафизики как очередная метафизика
Как следует из всех этих
определений, весьма, надо при-
знать, осторожных, главными
существенными признаками пост-
структурализма были основные
"три критики": критика понятий
структуры, знака и суверенности целостной личности. С этим
тесно связана также критика всего предыдущего образа мышле-
ния, т. е. рационализма, как метафизического, и обращение к
неофрейдизму в его преимущественно лакановской версии. Эта
характеристика постструктурализма сразу выдает ее анг-
ло-американскую специфику, поскольку рисует облик традицион-
ного структурализма с точки зрения его сциентистского пафоса.
Но за исключением пересмотра структуралистских представлений
о структуре и знаке она во всем остальном не совсем точна. Дело
в том, что само понятие личности уже в структурализме было
сильно редуцировано и лишено абсолютной суверенности
(нападки на эту суверенность независимой, самодостаточной лич-
ности велись на протяжении всего XX в., и даже своеволие эк-
зистенциалистской личности было заранее запрограммировано
жестким набором обязательных параметров); и метафизичность
структурализма как сугубо позитивистского способа мышления
была весьма относительна и выступала лишь в виде гипотетиче-
ского предположения, что законы мира устроены по аналогии с
законами грамматики. В этом плане нигилистическая метафизика
постструктурализма также лингвистически ориентирована и столь
же по своей сути метафизична, так как исходит из предпосылки о
существовании "культурного текста" (или "текста культуры"),
вне которого, как утверждается, либо ничего нет, либо его связь с
действительностью настолько туманна и ненадежна, что не дает
оснований судить о ней с достаточной степенью уверенности. Не
чуждались никогда структуралисты и фрейдистских идей.
Еще раз повторю. Дело не в том, что неверно перечислены
признаки постструктурализма, они как раз намечены совершенно
правильно, а в том, что дается слишком упрощенная картина
структурализма, который был гораздо более сложным и неодно-
родным явлением, причем явлением, развивающимся во времени.
Поэтому так трудно с предельной точностью определить, когда
структурализм кончил свое существование и зародился постструк-
турализм (кстати, кончился структурализм лишь для тех, кто пе-
решел на другие позиции; на Западе, как, впрочем, и в России,
осталось немало его приверженцев, успешно развивающих его
49
РОЖДЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ
отдельные постулаты и положения). При всей неизбежной услов-
ности той даты, которая приводится в данной работе -- 1968 г.
-- год выхода коллективного сборника статей "Теория ансамбля"
(277), она может быть принята в качестве отправного пункта,
той исходной временной точки отсчета, когда постструктурализм
осознал себя как течение, собравшее в себе разрозненные усилия
многих ученых в некое более или менее единое целое, объединен-
ное определенным корпусом общих представлений. До этого по-
степенно накапливавшиеся признаки нового явления вполне без-
болезненно укладывались в естественный ход развития структура-
лизма, и 60-е годы во Франции воспринимались (да и сейчас
оцениваются так же) как пора расцвета этого движения, несмотря
на критику Дерриды или "семиотическую ревизию структурализ-
ма" Юлией Кристевой.



Четыре направления критики
структурализма по Сарупу
Можно, пожалуй, во многом
согласиться с Маданом Сарупом
в его общей характеристике
структурализма и постструктура-
лизма -- для него они прежде
всего выражение пафоса критики,
критического отношения. Таких
основных "критик", как уже
отмечалось, он насчитывает четыре. Это "критика человеческого
субъекта", "критика историзма", "критика смысла" и "критика
философии". Практически по всем этим пунктам Саруп отмечает
в постструктурализме радикализацию и углубление критического
пафоса структурализма. В частности, если структурализм видит
истину "за" текстом или "внутри" него, то постструктурализм
подчеркивает взаимодействие читателя и текста, порождающее
своеобразную силу "продуктивности смысла" (тезис, наиболее
основательно разработанный
Ю. Кристевой).



Чтение как "перформация"; критика стабильного знака
Таким образом, чтение ут-
ратило в глазах постструктурали-
стов свой статус пассивного по-
требления продукта (т. е. произ-
ведения) и стало перформацией,
актом деятельности. "Пост-
структурализм весьма критичен
по отношению к идее единства стабильного знака (точка зрения
Соссюра). Новое движение подразумевает сдвиг от означаемого
к означающему: поэтому постоянно возникает проблема
50
ГЛАВА I
окольной дороги по пути к истине, которая утратила какой-либо
статус определенности и конечности. Постструктуралисты сделали
предметом своей критики декартовскую "классическую концеп-
цию" целостного субъекта -- субъекта/автора как источника
сознания, как авторитета для смысла и истины. Утверждается,
что человеческий субъект не обладает целостным сознанием, а
структурирован как язык. Короче говоря, постструктурализм оз-
начает критику метафизики, концепций каузальности, идентично-
сти, субъекта и истины" (261, с. 4).
Таким образом, суммируя все вышесказанное, можно утвер-
ждать, что критика структурализма велась по четырем основным
направлениям, которые, хотя и тесно между собой взаимосвязаны
и не мыслимы один без другого, тем не менее для достижения
большей ясности общей картины нуждаются в детальном и, сле-
довательно, раздельном объяснении. Эти четыре направления
сводятся к проблемам структурности, знаковости, коммуникатив-
ности и целостности структуры. Именно против традиционно
сложившихся и связываемых со структурализмом представлений в
этих областях и была направлена критика постструктуралистов.
Основные критики этих концепций -- Деррида, Фуко,
Барт, Кристева, Делез в первую очередь, к которым следует
также добавить Соллерса, Лиотара, Жирара и Женетта, -- с
разных сторон и в различных областях знания приступили к
штурму единого комплекса, составляющего бастион структурализ-
ма. Каждый из них вырабатывал свою систему взглядов и свою
методику анализа как в подходе к общей проблематике, так и в
трактовке ее отдельных элементов. Поэтому далеко не всегда и
не во всем их можно свести к единому знаменателю. Тем не ме-
нее при всем разнообразии их субъективных позиций и точек
зрения объективно все они, условно говоря, работали на одну
сверхзадачу -- на ниспровержение структуралистской догмы и на
утверждение нового принципа мышления, что и получило впо-
следствии название постструктурализма.
Влияние и вес каждого из упомянутого исследователей, ра-
зумеется, неравноценны, но без любого из них общая картина
данного течения оказалась бы неполной. К тому же за уже до-
вольно почтенный период существования постструктурализма --
при всей приблизительности даты его рождения он насчитывает
по меньшей мере уже 30 лет -- воздействие каждого из них
оценивалось по-разному и испытывало существенные колебания,
которые особенно усилились в связи с определенной их переоцен-
кой в результате активного формирования теории постмодерниз-
51
РОЖДЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ
ма. Постоянный интерес сохраняется к трем фигурам: Дерриде,
Фуко и Барту, хотя и их значение не всегда котируется в виде
неизменных величин.
Необходимость анализа постструктуралистских концепций по
четырем указанным направлениям важна еще и потому, что, как
и любое большое течение, захватившее многих мыслителей, оно
характеризуется существенным теоретическим разнообразием,
многочисленными переходными состояниями, такими своими об-
разцами и моделями, где наиболее разработанными выступают
лишь только одни какие-нибудь аспекты общего комплекса пост-
структурализма, в то время как его остальные существенные мо-
менты либо затрагиваются крайне поверхностно, либо вообще
упускаются из виду.
Особое место в этих "четырех критиках" занимает проблема
целостности субъекта. Здесь, пожалуй, как ни в чем другом, ис-
ходные концепции структурализма и постструктурализма были
общими, и позднейшая эволюция теоретической мысли лишь ра-
дикализировала заложенные в структурализме потенции. И
К. Леви-Стросс, и А.-Ж. Греймас, не говоря уже о
Л. Альтюссере и их позднейших последователях, собственно и
заложили ту мыслительную традицию, которая потом получила
терминологическое определение "теоретического антигуманизма".
И здесь линия преемственности, неразрывно связывающая струк-
турализм с постструктурализмом, проявляется особенно наглядно
и убедительно.
Поэтому мне не представляются достаточно обоснованным
рассуждения Автономовой о специфике постструктуралистского
понимания природы субъекта: "На место экзистенциалистского
индивидуального субъекта и структуралистского субъекта как
точки пересечения речевых практик постструктурализм ставит
коллективное Я (Мы), малую группу единомышленников. Она
бессильна против "демонизма власти", не способна и не пытается
ее захватить, но ставит целью повсеместное изобличение и описа-
ние очагов власти, фиксацию ее стратегий. Такая позиция позво-
ляет группе сохранить человеческое, жертвуя индивидуальным"
(2, с. 243).



Невозможность индивидуального сознания
Возможно, у некоторых фи-
лософов постмодернистской ори-
ентации, типа Ж. Делеза
(подробнее см. раздел "Эра не-
обарокко") проскальзывает по-
добного рода надежда на корпо-
52
ГЛАВА I
ративный дух солидарности взаимодействия внутри малых групп,
но ни у Дерриды, ни у Фуко, ни у их последователей по пост-
структурализму, тем более в его деконструктавистском варианте,
трудно встретить сколь-либо ощутимую апологию "коллективного
Мы", каким бы численно ограниченным и элитарным оно ни
представлялось. При всей сомнительности поисков у постструкту-
ралистов позитивной гуманистической программы можно, конеч-
но, привести в качестве, казалось бы, противоположного примера
концепцию "идеального интеллектуала" Фуко и "шизофреника в
высшем смысле" Делеза, но при ближайшем рассмотрении сразу
становится очевидной малая обоснованность подобного противо-
поставления. Вся позитивность программы этих идеалов человече-
ской деятельности сводится лишь к противостоянию власти госу-
дарственных и общественных структур, к их идеологическому
разоблачению и теоретическому ниспровержению. Но в любом
случае их деятельность мыслится как бунт одиночек, и какой-либо
программы коллективного действия "малых групп" -- единомыш-
ленников теории Фуко и Делеза не предлагают. Столь же далеки
от каких-либо коллективных представлений и Деррида и его
йельские последователи. Да и весь пафос постструктуралистской
мысли был направлен, как уже неоднократно говорилось, на до-
казательство невозможности независимого индивидуального соз-
нания, на то, что индивид постоянно и, главным образом, бессоз-
нательно обусловливается в процессе своего мышления языковы-
ми структурами, детерминирующими его мыслительные структу-
ры.
Разумеется, в той мере, в какой индивиду удается осознать
этот фактор своей зависимости и его критически отрефлексиро-
вать, перед ним открывается путь к относительной независимости,
и в этом плане постструктуралистская теория субъекта стремится
к его эмансипации, но сама она возможна лишь при условии при-
знания индивидом своей исконной ущербности и мыслится как
постоянная борьба, как непрерывный, вечный процесс преодоле-
ния самого себя, происходящий глубоко внутри в сознании чело-
века, интериоризированный до уровня рефлексии о своем подсоз-
нании.
Фактически теория индивида лежит вне пределов постструк-
туралистской проблематики, последняя знает лишь только фраг-
ментированного индивида с расщепленным сознанием и без ка-
кой-либо положительной перспективы обретения гипотетической
цельности, если не вообще самого себя.
ГЛАВА II.
            ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА
            К ПОСТМОДЕРНУ



"Смерть шуму!". Пауль Клее
ПРОБЛЕМА ЯЗЫКОВОГО СОЗНАНИЯ
У ЖАКА ЛАКАНА И ЕГО ПРОДОЛЖАТЕЛЕЙ
Проблема лингвистического обоснования человеческого соз-
нания имеет в XX в., если даже оставаться только в рамках об-
щеструктуралистской (т.е. включающей в себя и ее дальнейшее
развитие в виде постструктурализма) мысли, довольно длитель-
ную историю.



Loquor ergo sum
В пределах структурной
лингвистики постулат о тождест-
ве языкового оформления созна-
ния с самим сознанием стал об-
щим местом уже в 1950-х гг., если не раньше. Разумеется, мож-
но много спорить о том, насколько человек как личность адеква-
тен своему сознанию -- как свидетельствуют современные фило-
софы, психологи, лингвисты, культурологи и литературоведы, ско-
рее всего нет. Но никто до сих пор не привел серьезных доказа-
тельств в опровержении тезиса, что наиболее доступным и ин-
формационно насыщенным способом постижения сознания дру-
гого человека является информация, которую носитель исследуе-
мого сознания передал при помощи самого распространенного и
древнего средства коммуникации -- обыкновенного языка. Как
заметил психолог Дж. Марсия, "если хотите что-нибудь узнать о
человеке, спросите его. Может быть, он вам что-нибудь и рас-
скажет" (234, с. 54). Иными словами, снова и снова возникает
вопрос, терзающий теоретическое сознание XX века: действи-
тельно ли верен тезис "loquor ergo sum" -- "говорю, значит, су-
ществую"?
55
ОТ ДЕКОНСТРУКТИВИЗМА К ПОСТМОДЕРНУ



Гутенбергова цивилизация текста
Дальнейшей ступенью в
развитии концепции языкового
сознания было отождествление
его уже не с устной речью, а с
письменным текстом как якобы
единственным возможным средством его фиксации более или ме-
нее достоверным способом. Рассматривая мир исключительно
через призму сознания, как феномен письменной культуры, как
порождение Гутенберговой цивилизации, постструктуралисты
уподобляют самосознание личности некой сумме текстов в той
массе текстов различного характера, которая, по их мнению, и
составляет мир культуры. Поскольку, как не устает повторять
основной теоретик постструктурализма Ж. Деррида, "ничего не
существует вне текста" (112, с. 158), то и любой индивид в та-
ком случае неизбежно находится "внутри текста", т.е. в рамках
определенного исторического сознания, насколько оно нам дос-
тупно в имеющихся текстах. Весь мир в конечном счете воспри-
нимается Дерридой как бесконечный, безграничный текст, как
"космическая библиотека", по определению Винсента Лейча, или
как "словарь" и "энциклопедия", по характеристике Умберто
Эко.
Специфика новейшей, постмодернистской трактовки языко-
вого сознания состоит уже не столько в его текстуализации,
сколько в его нарративизации, т. е. в способности человека опи-
сать себя и свой жизненный опыт в виде связного повествования,
выстроенного по законам жанровой организации художественного
текста. Таким образом, здесь выявляются две тесно связанные
друг с другом проблемы: языкового характера личности и повест-
вовательного модуса человеческой жизни как специфической для
человеческого сознания модели оформления жизненного опыта. В
данном случае эта специфичность, отстаиваемая теоретиками
лингвистики, литературоведения, социологии, истории, психологии
и т. д., в ходе своего обоснования приобретает все черты роковой
неизбежности, наглухо замуровывающей человека в неприступном
склепе словесной повествовательности наподобие гробницы про-
рока Мухаммеда, вынужденного вечно парить без точки опоры в
тесных пределах своего узилища без права переписки с внешним
миром.
Существенную роль в теоретическом обосновании текстуали-
зации сознания и сыграл Жак Лакан, выдвинувший идею тек-
стуализации бессознательного, которое традиционно связывалось
прежде всего со сновидением. Это было очень важным моментом
56
ГЛАВА II
в оформлении нового представления о сознании человека, по-
скольку к тому времени уже было ясно, что своим рационально
аргументированным дискурсивным полем оно не исчерпывается.
Поэтому и получил такое распространение тезис Лакана, подхва-
ченный затем постструктуралистами и постмодернистами, что
сновидение структурировано как текст, более того, "сон уже есть
текст".
Почему Лакан -- один из общепризнанных "отцов структу-
рализма" оказался в центре внимания теоретиков постструктура -
лизма? Если обратиться к его работам, собранным в
"Сочинениях" (1966) (206) и "Семинарах" (1973-1981) (208,
209), к его интерпретаторам, последователям и критикам, таким
как Ж. Лапланш и Ж. Б. Понталис (211), С. Леклер (212),
М. Маннони (233), Ю. Кристева (199), Б. Бенвенуто и Р.
Кеннеди (68), Дж. Ф. Макканнелл (231), Э. Райт (293),
С. Шнейдерман (262), С. Тэркл (279), Дж. Митчелл (240),
А. Лемер (215), Д. Арчард (45) и др., не говоря уже о посто-
янных и практически обязательных ссылках на него любых со-
временных исследований философского и литературоведческого
характера, претендующих на теоретичность, то нельзя не увидеть
той громадной роли французского ученого, которую он сыграл в
заложении основ постструктурализма. За исключением лишь
йельцев (да и то воздействие идей Лакана можно обнаружить и
у них, правда, в косвенной, имплицитной форме) практически вся
постструктуралистская мысль развивалась под его интенсивным
влиянием, в условиях либо безоговорочного, либо критического
восприятия его идей.



Лакан в перспективе постструктурализма
Очевидно, что основное на-
правление мысли Лакана шло
в русле постструктуралистских
представлений; он был одним из
первых, выступивших с критикой
соссюровской модели