хором кричали со своих мест юнги. - Подрасти маленько, а
то не видать.
    - Давай, давай, Капка, не слушай! - подбадривали свои.
    Капка засучил рукав гимнастерки на левой руке. Гранаты он аккуратно сложил
влево  от  себя  рядком.  Поплевал на руку, наклонился. Долго выбирал гранату,
взял  одну,  прикинул  ее  на  руку,  отложил,  взял  вторую,  и  эта  ему  не
понравилась.  Наконец  Капка  остановился  на гранате, которую он и поднял для
первого  броска.  На  трибуне  затихли.  Товарищ Плотников с веселым интересом
разглядывал маленькую фигурку Капки.
    Начальник  школы недоумевал, директор Судоремонтного хмурился, беспокоясь,
как бы не вышло конфуза.
    Капка  взял  гранату  не  совсем  по  правилам и прицелился ею так, словно
держал  биту, играя в городки. Потом он отступил на шаг, откинулся всем телом,
резко  шагнул  вперед  и метнул гранату левой рукой. Граната ударилась о самый
краешек  окопа, легонько качнулась и... медленно откатилась в сторону. Валерка
припал головой к плечу Тимсона и закрыл глаза, чтобы ничего на свете больше не
видеть.  Тимка что-то промычал с ожесточением. Директор Судоремонтного пересел
на  другой  стул,  так  как  прежний  треснул  под  ним. Капитан первого ранга
Иванов-Тарпанов  легонько  усмехнулся  уголком  губ. Товарищ Плотников покачал
головой.
    - Шпиндель! Городошник! - кричали юнги в восторге. - Это тебе не бабушка в
окошке! Рюха!..
    Капка стоял на линии, закусив губу, упрямо опустив подбородок.
    - Давайте же следующую, - сказал ему судья.
    - Орут  больно,  не  слыхать  ничего, - пожаловался Капка, метнув сердитый
взгляд в сторону тех мест на трибуне, где сидели юнги.
    - Не тяните время. Или бросайте, или уходите, - строго повторил судья.
    Капка  взял  новую,  прицелился,  отступил,  сделал  рывок к самой черте и
швырнул  гранату  так, как бросал он биту, когда распечатывал заднюю "марку" в
фигуре  "письмо".  Над  самой  землей  пронеслась  граната  и  сразу  исчезла,
провалившись  в  окоп.  Капка  нагнулся и тотчас же послал третью гранату. Она
описала правильную дугу и канула в темноте рва. Капка бросил четвертую. Бросок
был  опять  удачен.  Он  прихватил правой рукой и сунул под мышку две гранаты,
чтобы  не  нагибаться  каждый  раз, размахнулся левой, качнулся вперед, пустил
пятую.  Взметнувшись слегка вверх, она снизилась в самую середину окопа. Капка
метнул  шестую  гранату.  Она  летела, как бумеранг, вращаясь, и казалось, что
вот-вот  перемахнет  через  ров, но какая-то непостижимая расчетливость была в
броске  метателя,  и  над самым рвом граната круто опустилась вниз, в цель. На
трибунах  начали  аплодиро-вать.  Капка  швырнул  седьмую. Есть! Капка швырнул
восьмую.   В   ров!  Все  встали.  Капка  метнул  девятую.  Там!  На  трибунах
неистовствовали.  Капка  сравнял  свой  счет  с  результатом  Сташука. Он взял
десятую.  Эта  была  решающей.  На  трибунах  притихли. Капка медлил. Он опять
поплевал  на  руку, тяжело перевел дыхание, снял фуражку, аккуратно положил ее
донышком  вверх  на  траву,  рукавом  отер  лоб, взял гранату, слегка подкинул
гранату на ладони. Долго целился он, прищурив глаз, и тихо было на трибуне. Но
вот  Капка  откинулся, отшагнул, потом словно прыгнул вперед и взмахнул левой.
Звонко на дне рва стукнула граната о те, что уже лежали там.
    И  стадион заревел, загудел, затопал. Десятки людей бросились на поле. Над
головами  взлетели  ноги  Капки,  посыпались на землю какие-то гайки, шурупы и
выпало заветное зеркальце.
    Но  верный  Валерка  Черепашкин  был  тут  как  тут  и подхватил зеркальце
командора.  А  мастер  Матунин  протискивался  к  рядам,  где сидели заводские
старики.
    - Видали?  -  твердил  он.  -  Ведь Василия Семеновича сын, Бутырев. Ах ты
батеньки-матеньки, ну золотой же парень! Ну честное даю слово!
    - Василь  Семеныча  сын?  Бутырева?  - переспрашивали старики и, щурясь от
солнца, слепившего им глаза, из-под ладони рассматривали Капку.


    Глава 17
    Командор держит ответ


    "Кто вы?" - "Мы синегорцы", - отвечали мы, потому что мы и были синегорцы.

    В. Черепашкин "История гор Затонска и его окрестностей"


    Между  тем почетных гостей пригласили выпить пивца и кваску в буфет. Буфет
сегодня устроили для гостей в одной из комнат Дома пионеров. Товарищ Плотников
вместе с директором Судоремонтного и начальником школы юнгов пошли туда. Через
минуту  туда  же  явилась  одна  из  руководительниц  Дома  пионеров, Ангелина
Никитична.  Она  чувствовала  себя  хозяйкой,  да  к  тому  же еще решила, что
начальство  приезжает  не  каждый  день  и надо воспользоваться случаем, чтобы
поговорить  о  разных нуждах дома. Товарищ Плотников, высокий, бритоголовый, в
чесучовой  косоворотке,  которую  распирали  его  тяжелые  плечи, принялся сам
расспрашивать Ангелину Никитичну, как дела идут у пионеров.
    - Вы знаете, - сказала Ангелина Никитична и понизила голос, - як вам, Иван
Акимович,  собиралась  уже  обратиться.  Нехорошо  у  нас. Неладно. Нездоровое
настроение у некоторой части ребят.
    - Что такое? - удивился Плотников.
    Ангелина   Никитична  открыла  клеенчатый  побуревший  портфельчик,  долго
копалась   в  нем,  наконец  вытащила  оттуда  какую-то  бумажку  и  карманное
зеркальце.
    - Вот,  Иван  Акимович, не вполне, мне кажется, здоровое явление. Я должна
сигнализировать.  Какие-то  странные  записи  с  неведомым гербом. Я вот сочла
нужным  изъять.  И смотрите, тот же значок на зеркале. И зеркала наблюдаются у
целого ряда ребят, вернее у известной части.
    Плотников пожал своими широкими плечами:
    - Ребята-то как, хорошие?
    - Пожаловаться не могу, Иван Акимович. Активные дети.
    - Ну  и  пусть  себе  тогда смотрятся в зеркало, по крайней мере носы чище
будут.
    - Нет,  Иван  Акимович,  я  вас  уверяю,  что  целая организация. Я должна
сигнализировать.
    - Да  чего  тут  сигнализировать?  Надо  поговорить  с  ребятами по душам,
порасспросить, а потом уже сигнализировать да изымать. Экие, право, вы все тут
прыткие!
    - Иван  Акимович, - Ангелина Никитична прижала обе руки к груди, - я здесь
человек  новый,  до  меня  тут товарищ Гай работал, видимо большой фантазер, я
теперь вынуждена многое искоренять.
    - А    нелегкая    у   вас,   видимо,   работа:   изымать,   искоренять...
сигнализировать...   Да  вы  не  обижайтесь.  Давайте-ка  вот  сейчас  позовем
кого-нибудь из ребят. Вы у кого эту бумажку изымали?
    - Главные  коноводы  -  это  Черепашкин  и  Жохов.  Они  заправилы и очень
скрытные ребята. Вы все равно от них ничего не добьетесь. Я уж пробовала.
    - Ну-ну, уж как-нибудь! Авось мне больше повезет. Тут они сейчас?
    - Тут.
    - Ну, давайте их сюда.
    И  вот  в  кабинет  привели Валерку Черепашкина и Тимку-Тимсона. Плотников
широким гостеприимным жестом пригласил их сесть.
    - Ну-с,  -  сказал  он, весело всматриваясь в смущенные лица Черепашкина и
Тимки, - так, значит, синегорцы?
    Валерка  и  Тимсон  в ужасе переглянулись, раскрыли рты от неожиданности и
густо залились краской.
    Плотников продолжал, как будто не замечая их смущения:
    - Ну  что  ж,  синегорцы так синегорцы, в чем дело! Но, может быть, вы нам
все-таки,  ребятки, расскажете, что вы за такие синегорцы, и с чем вас кушают,
и  за  что  вас  поедом  есть  собираются некоторые воспитатели, от которых вы
таиться решили.
    Синегорцы молчали, глядя в пол.
    - Ну,  не  хотите,  не  надо,  -  подождав  немного, продолжал Плотников и
подчеркнуто  сухо  сказал:  -  я  ведь вас не допрашиваю. Очевидно, значит, не
заслуживаю  доверия...  Так,  что  ли,  выходит?  Руковожу городом, партия мне
доверяет,  а  вот  пионеры некоторые, именующие себя этими самыми... как их...
синегорцами,  не  желают  оказать доверие. Плохо твое дело, товарищ Плотников.
Печальная брат, картина. Ну, извините, что побеспокоил. Идите себе...
    Мальчики встали, переглянулись, вздохнули.
    - Я считаю, надо сказать, - шепнул Валерка. - А? Тимка?
    Тимсон только рукой махнул: чего уж тут, мол!
    -Товарищ  Плотников, - начал Валерка, - мы вам все скажем. Только нам надо
спросить у нашего командора разрешение.
    Они  и  не подозревали, что переживал в эти минуты сам их командор. Дело в
том, что Капка, едва лишь Ангелина Никитична увела с собой в кабинет Валерку и
Тимсона, сразу понял, о чем пойдет речь.
    - Если что, блесни! - крикнул он вдогонку.
    Не  дождавшись  сигнала,  он  сам  незаметно  подошел  к  дверям кабинета,
приоткрыл их и слышал весь разговор. В душе у Капки долго шла борьба. Он знал,
что  Валерка и Тимсон сами никогда не выдадут, не назовут его. Но прятаться за
спиной  товарищей  он  не  хотел.  А войти и самому все рассказать не решался.
Пожалуй,  на  смех  подымут,  да еще директор тут, как назло. Однако положение
Валерки и Тимсона было столь затруднительным, что Капка решил выручить их, что
бы потом ни было...
    Заскрипела тяжелая дверь, и в комнату, остановившись на пороге, просунулся
сам Капка.
    - А,  победитель!  - приветствовал Капку товарищ Плотников. - Честь города
отстоял. Спасибо! - Он крепко пожал своей огромной рукой Капкину ладонь. - Так
ты еще и... как это там у вас... синегорец ко всему?!
    Капка кивнул головой, теребя пряжку пояса.
    - У  меня  на  заводе  работает,  -  вмешался директор Судоремонтного, - у
Матунина, мастера. Одним из первых, бригадир!
    - Так  это  ты,  значит, самый главный у них? - Плотников мотнул головой в
сторону мальчиков.
    - Командор, - чуть слышно признался Капка, густо покраснев.
    - Ну,  командор,  вот ты нам и изложи все как есть. А мы послушаем. Нам же
тоже  хочется  знать.  А  то  живем в одном городе с такими ребятами и даже не
догадываемся, что есть у нас какие-то синегорцы.
    Он с дружелюбным любопытством разглядывал Капку и его адъютантов.
    - Только уж условие - не смеяться, - предупредил Капка и как мог рассказал
товарищу  Плотнвкову  о  лагерной игре, от которой все пошло, о синегорцах, об
Арсении  Петровиче  Гае,  которого  Плотников  тоже, как видно, считал хорошим
человеком, потому что сочувственно закивал, когда Капка назвал имя Гая.
    Капка  рассказывал,  с  жадным  доверием  вглядываясь  в лицо Плотникова и
стараясь  уловить, понимает ли он их затею, их мечту, сочувствует ли он ей или
смеется в душе, а быть может, считает дурной блажью. Он рассказывал, а Валерка
от  волнения  тоже  шевелил губами беззвучно, не решаясь подсказать командору,
когда  тот  останавливал-ся, подыскивая нужные слова. Тимсон же слушал Капку п
удивлялся,  как это может такой сравнительно еще молодой парень говорить столь
длинно  и  складно.  Но вот Капка кончил свой рассказ. Плотников молчал. Потом
вынул коробку папирос, достал одну, закурил.
    Мальчики смотрели на него, ожидая ответа.
    - Ну, в общем, мы с тех пор играем так, - попробовал дополнить Валерка.
    Капка резко осадил его:
    - Это,  может  быть, ты играешь, а я, например, лично не играю, а действую
так.
    Плотников вдруг тепло и загадочно улыбнулся:
    - Интересно  задумано. Свежая голова у Гая была. Почему же вы только тайну
такую храните?
    - А чего зря раззванивать! - уклончиво отвечая Капка.
    - Погоди. Скромность - это одно, а скрытность -совсем уж другое дело. И ни
к   чему,  мне  кажется,  тут  такую  таинственность  напускать.  Ну,  вначале
попробовали  про  себя,  а  дело  получилось.  Хватит в прятки играть. А тебе,
Вутырев,  в  комсомол  надо.  Не  комсомолец  еще? Правда, парень ты еще очень
молодой,  да  тебя  примут,  раз  ты  производственник  хороший и организатор,
видимо, неплохой.
    - А чего я буду делать там?
    - Ну  вот,  здорово  живешь!  То же самое и будешь делать, но только лучше
будешь  делать.  Увереннее.  Яснее.  И  помогут  тебе  когда  надо. И поправят
вовремя.
    Директор  Судоремонтного  и  начальник  школы юнгов с интересом следили за
этой беседой.
    - Синегорцы...  синегорцы...  -  повторил  Плотников.-  Вон  какое  имечко
приняли!
    - Конечно, Иван Акимыч, - вмешалась Ангелина Никитична, - уж играли бы...
    - Мы не играем, - повторил Капка.
    - Ну, я не знаю, как у вас там называется...
    - Дело  не  в  названии, а в делах хороших... - возразил Плотников.- А что
это  все-таки  за  герб такой? - проговорил Плотников, разглядывая бумажку, на
которой  был  нарисован  знак  синегорцев. - Погодите, погодите, где это я уже
видел его?.. Стоп!.. Да я же у Юрки, у сынишки моего, в тетрадке это видел! Он
что-то там вычерчивал схожее, помнится мне...
    Плотников вскинул голову и посмотрел на мальчика.
    - А он тоже давно у нас, - сказал Капка.
    - Да  ну!  - обрадовался Плотников, но спохватился и осторожно взглянул на
Ангелину Никитичну.
    - Его,  как  лучшего  шахматиста, приняли, и он кружок у нас вел. И вообще
подходит.
    - Да, только... - начал было Тимсон, впервые подав голос за все это время,
но тут же замолчал и покачал головой.
    - Тимка! - прошипел Валерка.
    - Молчу, - сказал Тимка.
    - Ну, в чем же дело? - заметно обеспокоился Плотников.
    - Дома  его  больно  уж строго держат, - пояснил Тимсон, - чуть на лодке -
уже сразу не пускают. Боятся. Что мы его, топить собираемся, что ли?
    Плотников от всей души расхохотался. Засмеялись и все другие.
    - Ну,  а  все-таки,  что  же  это  за  игра  у  вас была, откуда затонские
синегорцы имя приняли и почему у них герб такой? Кто скажет?
    - Это  пускай  Валерий  расскажет,  он  вместе с Арсением Петровичем целую
историю  написал,  когда  прошлое  лето  в  лагере  были...  У  нас  там  даже
самодеятельность когда проводили у костра, Валерка выступал с этим. И мы после
поклялись, что будем так действовать.
    - Рассказать? - Валерка вопросительно посмотрел на всех.
    - Очень интересно. Послушаем.
    И Валерий Черепашкин рассказал товарищу Плотникову, начальнику школы юнгов
и директору Судоремонтного историю Трех Мастеров.
    Глаза его блестели, нежные щеки покрыл лихорадочный румянец, он вскакивал,
размахивал  руками  и  рассказывал  о  Синегории,  о  людях с Лазоревых Гор, о
страшном  нашествии  Ветров,  о  короле Фанфароне, о злом Ветрочете Жилдабыле.
Голос  Валерки задрожал, когда он описывал, как Амальгаму, прекрасного Мастера
Зеркал и Хрусталя, бросили в темницу.
    Он перевел дыхание и замолк.
    - Ну, ну! И как же дальше было? - спросил с интересом Плотников.
    - Сейчас, - сказал, переводя дух, Валерка. - Сейчас расскажу дальше...
    Черепашкин  прислушался.  На  поле давно уже бухал мяч и раздавались трели
судейского свистка. Кто-то вошел в кабинет и напомнил товарищу Плотникову, что
матч продолжается. Вторая половина игры уже началась, надо идти на места.
    Плотников с сожалением встал.
    - Ах  ты  беда! - проговорил он. - На самом интересном месте! А надо идти.
Ну, когда-нибудь доскажешь. Непременно. Очень хочется знать, как это все там у
вас  в Синегории в конце концов получается. Спасибо, товарищи... Так Юрка мой,
говорите,  тоже? Синегорец? Да? Скрывал, свиненок... Ну что ж, если сыну такое
доверие оказываете, то, надеюсь, и отца не обидите. Идет?
    Он  крепко  пожал  руки  всем троим синегорцам, задержал руку Капки, хотел
что-то  сказать,  должно  быть,  но  передумал, похлопал Капку по плечу, шумно
вздохнул и пошел к выходу.
    Гости  последовали  за  ним.  Когда  мальчики убежали вперед, чтобы скорее
попасть на места, Плотников сказал задумчиво:
    - Толковый  народ  растет! Ведь этот вот, командор их, как его... Бутырев,
что ли?
    - Бутырев Капитон, - подтвердил директор.
    - Ведь  представить  себе  только, сколько на его плечи легло! Мать убита,
отец  на  фронте, тоже неизвестно, жив ли еще, на руках две сестренки... Не по
годам  забота.  Работа в Затоне, чего говорить, товарищи, нелегкая. А он еще с
этими синегорцами возится. Заботник. Великий заботник!
    - Дерутся  они,  дьяволята, с вашими этими юнгами,- пожаловался неожиданно
директор начальнику школы. - Задирают ваши.
    - Ну,  ваши  тоже  в долгу не остаются, - сказал тот.- А у меня, кстати, к
вам  просьбишка была как раз. Барка-сик я один там видел в Затоне. Вот если бы
там  немножко  двигатель перебрать да кое-что подправить, была бы у моих юнгов
посудина. А то совсем осухопутились. Не могли бы вы нам помочь?
    - Вот  и  дело!  -  воодушевился  Плотников. - Споются. Тут вам и польза и
мораль.  И  дракам конец. Только уж придется вам, товарищи моряки, покланяться
нашим.   Там   у   них  свои  законы,  мальчишьи.  Своя  порука.  Пусть  уж  и
договариваются сами.
    Он, видно, все еще был под впечатлением разговора с ребятами.
    - Золотой  народ.  Заботники.  А  фантазии-то  сколько!  Ах, мальчишки мои
хорошие!


    ГЛАВА 18
    Поговорим, как мужчина с мужчиной

    - Здесь проживает товарищ Бутырев Капитон?
    - Входите, отперто! - крикнул Капка.
    Стукнула  щеколда,  дверь в сени растворилась. Вошел Виктор Сташук. Увидев
его,  Капка  поднялся. Он был озадачен и готов ко всему. Сташук, разглядев при
свете  коптилки  Капку,  тоже замер от неожиданности и сделал поворот к двери,
готовый уйти.
    - Мне товарища Бутырева, - сказал он нерешительно.
    - Я Бутырев.
    - Нет, мне нужно самого Капитона Бутырева.
    - Я это!
    Сташук смотрел на него с недоверием. Вот так дело! Неужели этот шпиндель и
есть  тот  самый  Капитон  Бутырев,  к  которому  его  направили  из школы? Но
отступать  уже  было  поздно,  и,  кроме того, комсомольцы, пославшие Сташука,
строго-настрого  наказали договориться с ремесленниками. Ничего не поделаешь -
дисциплина.  Сташук  чинно  откозырял и щелкнул сдвинутыми каблуками. Но в эту
минуту вбежала Рима. Увидев Сташука, она на мгновение смутилась, потом быстрым
взглядом окинула юнгу и брата, заметила неловкость и замешательство.
    - Здравствуйте! Капа, ты познакомился? Это тот флотский самый.
    - Вижу, - сказал Капка, глядя в сторону.
    - Помнишь, Капа, про которого я тебе рассказывала? Помнишь теперь?
    - Мало о каких флотских ты мне уши прожужжала!
    Сташук сделал шаг вперед, свел каблуки, еще раз козырнул:
    - Разрешите?  Юнга  школы  Балтийского  флота  Сташук  Виктор.  Прибыл  по
заданию.
    - Бутырев,  -  сухо представился Капка. - Присаживайтесь... Ты что, Римка,
опять собралась в кино?
    - Нет,  в  кино  нынче не получится, - сказал Сташук, присаживаясь на край
табурета.  Он снял двумя руками бескозырку и аккуратно положил ее на колени. -
Увольнительную мне дали только до восьми. У нас к вам будет дело одного такого
свойства... Ребята-комсомольцы через меня к вам обращаются...
    Он  замолчал, надеясь, что Капка полюбопытствует и спросит, за каким делом
послали  Сташука комсомольцы. Но Капка не любопытствовал. Вид у него был очень
официальный.  Сташуку  опять  захотелось  плюнуть на все и уйти. Он чувствовал
себя  уязвленным. Однако надо было выполнять поручение. Сташук метнул на Капку
из-под бровей хитрый взгляд, решил переменить тактику.
    - Мы вроде ведь уже встречались с вами!
    - Возможная вещь, - сказал Капка совершенно так, как произносил это мастер
Корней  Павлович.  -  Допустимо вполне. Не помню только. Так насчет чего будет
дело?
    - Значит,  вопрос такой стоит - дело оборонного значения, - начал Сташук и
коротко изложил свое дело.
    Юнги  обращались  к  ремесленникам  с  просьбой  помочь им отремонтировать
старый баркас, без дела лежащий на заводской площадке.
    - Прошпаклюем, покрасим это уж мы сами, - говорил Сташук, - и такелаж весь
и рангоут поставим. - Он посмотрел краешком глаза на Капку - какое впечатление
произвели  на  этого сухопутного сложные морские слова, но Капку, казалось, не
проняли  корабельные  термины.  -  А  вот  вы  бы  нам  насчет движка помогли,
перебрать бы надо, цилиндр расточить, ну и тому подобное.
    Капка солидно поджал губы. Он сидел, уставившись в стол, соображал что-то.
    - Рима, налей товарищу чаю.
    - Спасибо,  не