озяйничать и жарить себе колбасу с картошкой,
если проголодается.
  А так как мама Сикстена развешивала белье прямо перед штабом Алых в
гараже, то Сикстен решил, что каморка Йонте на Плутовской горке была просто
находкой для учинения допросов с пытками.
  Калле и Ева-Лотта держали совет. Конечно, можно отправиться в
спасательную экспедицию немедленно, но, хорошенько поразмыслив, они решили,
что разумнее будет немного подождать. Показываться на глаза Алым сейчас
просто глупо. Ведь скоро ужин. Скоро Сикстен пошлет Бенку или Йонте в
Усадьбу. Скоро Бенка или Йонте будут стоять там, разинув рот, пораженные
бегством Калле и Евы-Лотты. Эта мысль доставляла им несказанное
наслаждение. Жаль испортить такое дело!
  Калле и Ева-Лотта решили отложить всю спасательную экспедицию на после
ужина. Кроме того, они отлично знали, что Андерс получит краткосрочный
отпуск под честное слово, чтобы пойти домой поесть. А что может быть
унизительнее для спасательной экспедиции, чем прибыть к месту назначения
как раз в тот момент, когда тот, кого должны спасать, беспрепятственно
отправился ужинать!
  - И вот еще что,- заметил Калле.- Если собираешься выследить кого-нибудь,
кто находится в доме, то лучше всего это делать, когда стемнеет и в
комнатах зажгут свет, а шторы еще не спустят. Это знает любой, кто хоть
капельку разбирается в криминалистике.
  - У Йонте нет штор,- возразила Ева-Лотта.
  - Тем лучше,- сказал Калле.
  - А как же мы заглянем в чердачное окно?- спросила Ева-Лотта. - Ноги у
меня, конечно, длинные, но...
  - Сразу видно, что ты по криминалистике ничего не читала,- наставительно
произнес Калле.- Что, например, делают сыщики в Стокгольме? Если им нужно
наблюдать за квартирой на третьем этаже, где находятся преступники, они
обеспечивают себе доступ в квартиру на другой стороне улицы, лучше всего на
четвертом этаже, чтобы быть немного выше, чем преступники. А потом стоят с
биноклями и смотрят прямо на жуликов, пока те не опустили шторы.
  - Будь я жуликом, я бы сначала опустила шторы, а потом зажигала свет,-
быстро смекнула Ева-Лотта.- Кстати, в какую, по-твоему, квартиру нам нужно
обеспечить себе доступ, чтобы следить за Йонте?
  Об этом Калле как-то не подумал. Что и говорить, сыщикам в Стокгольме
легче проникать в квартиры: им достаточно только показать полицейский
жетон. Едва ли это окажется так же просто для Калле и Евы-Лотты. Да к тому
же прямо напротив Йонте нет никакого дома, потому что там протекает речка.
Вот рядом с Йонте дом действительно есть - старая двухэтажная развалина
старика Грена. Внизу у Грена столярная мастерская, а сам он живет на втором
этаже.
  "Но как обеспечить себе доступ в квартиру Грена?- подумал Калле.- Войти к
нему и вежливо спросить, не разрешит ли он воспользоваться одним из его
окон, чтобы немножечко понаблюдать?" Калле и сам понимал, что это нелепая
мысль. Кроме того, было еще одно обстоятельство: хотя дома Йонте и старика
Грена обращены друг к другу боковыми стенами, но, к сожалению, в верхнем
этаже у Грена нет окна, обращенного в сторону Йонте.
  - Я знаю,- сказала Ева-Лотта.- Мы влезем к старику Грену на крышу - это
единственный способ.
  Калле посмотрел на нее с восхищением.
  - Если учесть, что ты совсем ничего не читала по криминалистике, ты не
такая уж глупая.
  Да, крыша Грена - вот правильное решение! Она как раз настолько выше
чердака Йонте, что с нее удобно наблюдать. И у Йонте нет штор.
  Великолепный наблюдательный пункт!
  Калле и Ева-Лотта с легким сердцем пошли домой ужинать.

                                     5

  Было совсем темно и тихо, когда они спустя часа два, крадучись, шли по
Плутовской горке. Маленькие деревянные домишки, тесно прижавшись друг к
другу, спорили из-за пространства. Между домами еще сохранилось тепло,
оставленное жарким июльским солнцем. Всю Плутовскую горку окутал теплый
мохнатый мрак. Временами тьму прорезал луч света из маленького окошечка или
двери, отворенной в летний вечер.
  Темнота была насыщена запахами. Запах кошек, жареной салаки и кофе
смешивался с одуряющим благоуханием цветущего жасмина и столь же одуряющим
благоуханием какой-нибудь кучи мусора, которую давным-давно пора было
вывезти.
  Тишина... В переулках ни души. Обитатели Плутовской горки вечера обычно
проводили дома. Сейчас все они собрались у домашнего очага после дневных
трудов и наслаждались покоем и отдыхом в маленьких тесных кухнях, где на
плите ворчал кофейник, а на окне цвела герань.
  Тому, кто вечером бродил по Плутовской горке не грозила встреча ни с
одним живым существом.
  - Тихо, как в могиле,- сказал Калле.
  И он был прав. Только изредка слышалось жужжание голосов за освещенным
окном. Собака, коротко пролаяв где-то вдали, тут же затихла. Откуда-то
донеслись нестройные звуки гармоники, но быстро смолкли, и тишина стала еще
глубже.
  Зато у Йонте царило оживление. В чердачной каморке горел свет, из
открытого окна неслись звонкие мальчишеские голоса. Калле и Ева-Лотта с
удовлетворением отметили, что допрос в разгаре. Там, наверное,
разыгрывалась захватывающая драма, и Калле с Евой-Лоттой твердо решили
насладиться зрелищем из первых рядов партера на крыше старика Грена.
  - Нужно только влезть на крышу,- решительно сказала Ева-Лотта.
  Да, оставалось только влезть. Калле обошел вокруг дома, чтобы выяснить
имеющиеся возможности. Но, как назло, в комнате Грена тоже горел свет! И
почему старикам не спится вечерами? И им полезно, и другим удобно без помех
гулять по их крышам! Что ж, ничего не поделаешь. Помехи не помехи, а на
крышу лезть надо.
  Кстати, это было нетрудно: старик Грен любезно приставил лестницу к стене
дома. Правда, она стояла перед его окном, тем самым окном, где горел свет.
И гардины спущены только наполовину. Вряд ли Грен будет в большом восторге,
если, высунув голову в окно, вдруг обнаружит две Белые розы, полным ходом
взбирающиеся по его лестнице. Люди, которые охотно предоставляли бы всем и
каждому свои крыши для прогулок,- большая редкость. Но в войне роз с такими
пустяками считаться не приходится. Надо неотступно следовать по пути долга,
даже если этот путь проходит по коньку крыши старика Грена.
  - Ты иди первый,- бодро предложила Ева-Лотта.
  Калле так и сделал. Он начал потихонечку взбираться по ступенькам,
Ева-Лотта бесшумно следовала за ним. Единственное опасное место было на
уровне второго этажа, против освещенного окна.
  - У Грена гости,- осторожно прошептал Калле.- Я слышу голоса.
  - Сунься туда и скажи, что мы тоже хотим вкусненького,- предложила
Ева-Лотта и весело фыркнула.
  Но Калле ее предложение не показалось таким уж смешным. Он быстро лез
дальше. Да и Ева-Лотта тоже стала серьезной, когда достигла опасного места.
  Да, у Грена был гость, это было слышно, но ничего вкусненького там не
подавали. Кто-то стоял спиной к окну и говорил тихим, взволнованным
голосом. Шторы мешали Еве-Лотте увидеть незнакомца целиком, но она
разглядела темно-зеленые габардиновые брюки.
  - Да, да, да,- повторял гость нетерпеливо,- я постараюсь. Я заплачу и
покончу с этим адом!
  Послышался скрипучий стариковский голос Грена:
  - Вы это уже не первый раз говорите. Я больше не хочу ждать. Я хочу
получить свои деньги, понимаете?
  - Я же сказал - вы их получите,- ответил незнакомец.- Мы встретимся в
среду. Там, где обычно. Захватите с собой все мои векселя. Все до одного,
эти треклятые векселя! Я погашу их все. И покончим с этим.
  - Зачем же так горячиться?- кротко произнес Грен.- Поймите и меня, я
должен вернуть мои деньги.
  - Кровопийца!- с чувством сказал незнакомец.
  Ева-Лотта стала торопливо карабкаться дальше. Калле дожидался ее, сидя на
коньке.
  - Они там все про деньги болтали,- сообщила Ева-Лотта.
  - Вот это самое ростовщичество и есть,- предположил Калле.
  - А что это такое "вексель"?- спросила Ева-Лотта задумчиво. Но тут же
прервала сама себя:- Ах, да не все ли равно! Пошли, Калле!
  Им нужно было попасть на противоположную сторону дома, обращенную к окну
Йонте. Жутковато балансировать по самому коньку в темноте, когда на небе ни
единой звездочки, которая могла бы дружески осветить опасный путь. Можно,
конечно, ухватиться за трубу, но до нее еще надо добраться...
  Вот и труба, половина пути пройдена. Как не хотелось отрываться от
надежной опоры! Однако при взгляде на окно Йонте они воспрянули духом.
  Предводитель Белых роз сидел на стуле, вокруг него стояли Алые розы и
кричали, размахивая руками, но он с гордым видом отрицательно качал
головой. Ева-Лотта и Калле растянулись на животе, предвкушая удовольствие.
Им было слышно и видно все - какой триумф! Если бы знал их вождь, что
спасе-. ние так близко! Всего лишь в нескольких метрах лежат его преданные
воины, готовые для него пожертвовать жизнью и кровью.
  Оставалось уточнить лишь одну деталь: как его спасать? Готовность
пожертвовать жизнью и кровью, конечно, великое дело, но как это сделать?
Ведь их разделяет пропасть шириною в несколько метров.
  - Что-нибудь придумаем! - заявил Калле убежденно и улегся поудобнее,
насколько позволяли обстоятельства.
  Допрос у Йонте продолжался.
  - Пленник, тебе предоставляется последняя возможность спасти свою жалкую
жизнь,- говорил Сикстен, безжалостно дергая Андерса за руку.- Куда вы
спрятали Мумрика?
  - Ты вопрошаешь тщетно,- отвечал Андерс.- Могучая Белая роза вечно и
неизменно будет владеть Великим Мумриком. Вы его никогда не найдете, хоть
пополам разорвитесь,- добавил он несколько менее возвышенно.
  Калле и Ева-Лотта, лежа на крыше, молча кивнули в знак одобрения, но
Сикстен, Бенка и Йонте не на шутку разозлились.
  - Посадить его ко мне в гараж на всю ночь, небось сразу обмякнет! -
сказал Сикстен.
  - Xa-xa! - усмехнулся Андерс.- Как Калле и Еву-Лотту, что ли? Насколько я
знаю, они бежали через пять минут, и я собираюсь сделать то же самое.
  Алые розы призадумались: для них оставалось совершенно непостижимым,
каким образом Калле и Ева-Лотта ухитрились бежать из плена. Прямо что-то
сверхъестественное! Однако не годилось показывать Андерсу, насколько они
поражены.
  - Не воображай, пожалуйста, что ты король побегов! Мы тебя так запрем,
будь спокоен! Но только сначала я хочу узнать поподробнее об этом вашем
языке. Говори все как есть, если надеешься на снисхождение.
  - Как бы не так! - ответил Андерс.
  - Не упрямься,- настаивал Сикстен.- Скажи хоть чтонибудь. Например, мое
имя. Как меня зовут на вашем языке?
  - Боб-а-лол-дод-а,- с готовностью сказал Андерс и язвительно засмеялся,
чтобы Сикстен понял, что речь идет о тяжком оскорблении.
  Как ни соблазнительно было перевести это слово на обычный язык, Андерс
удержался: еще разгадают всю тайну! Он ограничился тем, что еще раз ехидно
засмеялся, а на крыше напротив ему от души вторили соратники. Если бы
только вождь Белых роз знал об этом! Но пока ни он, ни Алые и не
подозревали, что выступают перед публикой.
  Сикстен скрежетал зубами в бессильной злобе. Алые рисковали остаться в
дураках, а это непонятное лолоканье и додоканье могло хоть кого довести до
белого каления. Ну, взяли они в плен вождя Белых роз, а что с ним теперь
делать? Андерс упорно не соглашался выдавать тайны Белых, а рыцарственные
розы ни при каких обстоятельствах не опускались до того, чтобы физическим
насилием вынуждать признание. Конечно, дрались они часто так, что пух и
перья летели, однако это была честная борьба на поле битвы. Но втроем
напасть на одного беззащитного пленника - об этом не могло быть и речи!
Впрочем, так ли уж беззащитен был их пленник? Кажется, сам он не очень-то в
это верил. Внезапно Андерс сорвался с места и ринулся к двери в отчаянной
попытке освободиться. Увы! В ту же секунду три пары цепких мальчишеских рук
обвились вокруг него и бесцеремонно водворили обратно на стул.
  - Ишь ты! - сказал Сикстен.- Этот номер тебе не пройдет. Ты выйдешь на
свободу, когда я того пожелаю, и ни минутой раньше. Хорошо, если через год,
а то и через два! Кстати, куда вы девали Мумрика?
  - Да, куда вы, например, девали Мумрика?- спросил Йонте и нетерпеливо
ткнул Андерса в бок.
  Андерс прыснул и изогнулся, словно червяк. Предводитель Белых роз страшно
боялся щекотки! Сикстен даже просиял от такого открытия. Рыцари Алой розы
не мучили своих пленников. Но кто сказал, что их нельзя щекотать?
  На пробу он легонько тронул Андерса под ложечкой. Результат превзошел все
ожидания. Андерс фыркнул, как бегемот, и согнулся пополам.
  Воспрянувшие духом Алые дружно бросились на свою жертву. Несчастный вождь
Белых роз стонал, пищал и икал от смеха...
  - Куда вы спрятали Мумрика?- допытывался Сикстен, ощупывая его ребра.
  - О... ой! О...- задыхался Андерс.
  - Куда вы спрятали Мумрика?- вторил Бенка, добросовестно щекоча ему
пятки.
  Новый приступ смеха чуть не задушил пленника.
  - Куда вы спрятали Мумрика?- осведомился Йонте, щекоча Андерса под
коленкой.
  - С-с-да-даюсь! - простонал предводитель Белых.- В Прериях, около
Усадьбы, надо идти по той тропинке...
  - А потом?- спросил Сикстен, угрожающе держа палец наготове.
  Но никакого "потом" не последовало. Случилось нечто совсем
непредвиденное. Послышался громкий треск, и комната Йонте погрузилась в
непроницаемую тьму. Маленькая электрическая лампочка, единственная в
комнате, разлетелась на тысячу кусков.
  Пленный вождь был поражен не менее, чем его мучители. Но он раньше их
пришел в себя. Под покровом темноты Андерс угрем проскользнул в дверь и был
таков. Предводитель Белых роз вырвался на свободу!
  А на крыше напротив Калле озабоченно прятал в карман рогатку.
  - Придется достать деньги из копилки и купить Йонте новую лампочку,-
произнес он с раскаянием.
  Благородному рыцарю Белой розы не пристало портить чужое имущество, и
Калле твердо знал, что должен возместить потери.
  - Но ты ведь понимаешь, это было просто необходимо,- сказал он Еве-Лотте.
  Ева-Лотта утвердительно кивнула.
  - Совершенно необходимо,- согласилась она.- Нашему вождю грозила
опасность. И Мумрику тоже. Это было действительно необходимо.
  В комнате Йонте зажегся карманный фонарик. Желтый луч обежал все углы, и
Алые с горечью убедились, что пленник исчез.
  - Удрал! - закричал Сикстен и метнулся к окну.- Какой еще проклятый пес
разбил лампу?
  Об этом можно было и не спрашивать. Два тонких силуэта виднелись на крыше
напротив. Свист Андерса дал им понять, что их предводитель свободен, и они
приготовились отступать.
  С риском для жизни Калле и Ева-Лотта кинулись бежать по крыше. Нужно было
спуститься вниз и скрыться прежде, чем подоспеют Алые. Они бежали уверенно,
с легкостью и ловкостью, которую привила их крепким тринадцатилетним телам
дикая и вольная жизнь.
  Вот они достигли лестницы и начали стремительно спускаться, первая -
Ева-Лотта, вплотную за ней - Калле. В комнате Грена было темно, гость,
очевидно, ушел. Но они сейчас и не думали о Грене, все мысли были заняты
Алыми.
  - Да скорей же, мне некогда,- нетерпеливо шептал Калле.
  Внезапно шторы с треском взвились вверх, и в окно выглянул старик Грен.
От неожиданности и испуга у Калле разжались руки, и он с грохотом свалился
на землю, чуть не сбив со ступенек Еву-Лотту.
  - Неужели тебе так уж некогда?- язвительно заметила Ева-Лотта.
  Судорожно цепляясь за лестницу, чтобы не грохнуться вслед за Калле, она с
умоляющим видом повернулась к Грену. Но Грен только взглянул своими
грустными стариковскими глазами на Калле, который лежал чуть живой на
земле, и произнес грустным стариковским голосом:
  - Так-так, веселые детские забавы! Веселые невинные детские забавы,
так-так!

                                     6

  У Евы-Лотты и Калле не было времени подробно объяснить Грену, почему они
очутились на его лестнице. Впрочем, сам Грен как будто не видел в этом
ничего особенного или необычного. Видно, понимал, что веселые невинные
детские забавы иногда требуют лазания по соседским лестницам. Калле и
Ева-Лотта торопливо попрощались и бросились наутек, но старик словно и не
заметил этого. Он только тихо вздохнул и опустил шторы.
  В темном закоулке позади дома Грена соединились вновь трое рыцарей Белой
розы. Они крепко пожали друг другу руки, и вождь сказал:
  - Хвалю за доблесть, орлы!
  Но теперь надо было бежать, потому что в дальнем конце переулка
послышался нарастающий шум. То Алые, наконец, пришли в себя и жаждали
мести.
  Уснувшие было в своих домишках обитатели Плутовской горки сразу
проснулись. Насмерть перепуганные, они спросонок ничего не могли понять.
Что это? Шабаш ведьм? Да что же это? Что случилось? Не волнуйтесь: это
всего только трое благородных рыцарей Белой розы буйными скачками несутся
по булыжной мостовой. А в пятидесяти метрах от них - столь же благородные
рыцари Алой розы. Разумеется, их скачки не менее буйны, а пронзительные,
возбужденные голоса по силе вряд ли уступают хорошей пожарной сирене.
  Расстояние между противниками не сокращалось. Белые розы, петляя между
домами, мчались так, что в ушах свистело. Радостной улыбкой встречали они
доносившиеся издали громогласные декларации Сикстена о том, что произойдет,
когда он их поймает.
  Дикое упоение овладело Калле. Вот это жизнь! Это не хуже, чем ловить
бандитов! Тем более что выслеживать бандитов можно было только в
воображении, а в действительности их, судя по всему, не существовало. Зато
топот преследователей, прерывистое дыхание Андерса и Евы-Лотты, неровные
булыжники под ногами, темные улочки и погруженные во мрак заманчивые
закоулки и дворы, где можно спрятаться,- все это было на самом деле. И до
чего же здорово! Как послушно тело, быстры ноги и как легко дышится! Калле
мог бежать так хоть всю ночь. Он чувствовал в себе небывалые силы. Что там
Алые,- целая свора гончих собак не догнала бы его сегодня!
  А что, если подстроить так, чтобы преследователи гнались за ним одним?
Легче будет запутать их совсем и отделаться от погони!
  - Спрячьтесь! - крикнул Калле Андерсу и Еве-Лотте.- Я их обману!
  Андерс нашел его предложение дельным. Когда надо обмануть Алых, все
выдумки хороши! За следующим же углом Андерс и Ева-Лотта мгновенно влетели
в темную подворотню и притаились там, безмолвные и запыхавшиеся.
  В следующий миг из-за угла выскочили Алые. Они промчались мимо так
близко, что Ева-Лотта едва удержалась, чтобы не дернуть Сикстена за рыжий
чуб. Но Алые, ничего не заметив, без оглядки пронеслись мимо.
  - Надули, как малых детей,- сказал Андерс.- Словно они никогда в кино не
ходили, не видели, как это делается.
  - А Калле нелегко придется,- Ева-Лотта озабоченно прислушалась к
затихающему в темноте топоту.- Три противные рыжие лисицы гонятся за одним
белым зайчиком,- добавила она, вдруг преисполнившись состраданием.
  Когда Алые наконец сообразили, что часть добычи от них ускользнула,
поворачивать было уже поздно. Оставалось только продолжать погоню за Калле.
И уж они не жалели сил!
  Сикстен летел как угорелый и на бегу клялся страшной клятвой, что если
Калле и на этот раз уйдет от своей судьбы, то он, Сикстен, отпустит
окладистую рыжую бороду в знак вечной печали и унижения. Вождь Алых слишком
спешил, чтобы задуматься над тем, как он заставит бороду расти на своем
гладком мальчишеском лице...
  Калле тоже спешил. Он носился по переулкам Плутовской горки, выписывая
самые замысловатые кривые. Но расстояние между ним и преследователями ни
разу не увеличилось настолько, чтобы он мог совсем от них отделаться. Да
Калле, наверное, и не хотел этого. Ему нравилось, что Алые розы бегут за
ним по пятам, нравилось ощущать близкую опасность.
  Погоня продолжалась в полном безмолвии. Вдруг тишину нарушил шум: кто-то
заводил поблизости автомобиль.
  Калле удивился. Откуда автомобиль на Плутовской горке? Не будь знаменитый
сыщик так поглощен войной роз и не наступай сейчас свора Алых ему на пятки,
он, наверное, заинтересовался бы этим. Сколько раз твердил он своему
воображаемому собеседнику, как полезно быть повнимательнее, когда дело
касается необычных явлений! Но сейчас Калле наход