ы
пропало. Калле не отрываясь следил за каждым движением Евы-Лотты, и от него
требовалось немалое самообладание, чтобы одновременно продолжать
выкрикивать оскорбления.
  - Бесчестные вшивые собаки, вот вы кто такие! - кричал он в тот момент,
когда действия Евы-Лотты увенчались успехом.
  Андерс внезапно почувствовал, что дверь подалась, выскочил на волю и
стремительно пробежал стометровку до одного из старых вязов. Благодаря
многолетней тренировке ему ничего не стоило мгновенно залезть на дерево. И,
когда взбешенные его побегом Алые, точно свора гончих, сбились внизу,
Андерс предупредил, что первого, кто посмеет полезть за ним, он отделает
так, что родная мать не узнает!
  В последнюю минуту Сикстен вспомнил про Еву-Лотту. Она как раз
приготовилась перебраться в безопасное место. Увы, ей предстояло убедиться,
что свободу своего вождя она купила ценою собственной свободы... Алые
окружили заветный домик, и Ева-Лотта свалилась в их протянутые руки, словно
созревший плод.
  - В штаб ее, быстро! - приказал Сикстен.
  Ева-Лотта защищалась, как львица, однако сильные руки Бенки и Йонте
заставили ее подчиниться.
  Белые розы не замедлили ринуться на выручку. Калаче съехал по веревке с
чердака, Андерс с опасностью для жизни смело прыгнул с дерева. Но Сикстен
навязал преследователям ожесточенный арьергардный бой, и Алые без помех
дотащили свою пленницу до "крепостного рва". Переправить неистово
брыкающуюся Еву-Лотту по "подъемному мосту" было, разумеется, немыслимо.
Поэтому Бенка бесцеремонно толкнул ее в воду, после чего и сам вместе с
Йонте плюхнулся следом.
  - Не вздумай сопротивляться - утопим,- предупредил Йонте.
  Однако страшная угроза нисколько не помешала Еве-Лотте брыкаться еще
сильнее прежнего, и она была очень довольна, ухитрившись дважды загнать
Бенку и Йонте под воду. Правда, Ева-Лотта чуть не захлебнулась, но это не
омрачило ее радости.
  Бой на откосе у реки продолжался с неослабевающей силой. Гвалт стоял
такой, что булочник решил оставить свое тесто и выяснить, что происходит.
Он не спеша спустился к реке, как раз когда его дочь высунула из воды
мокрую голову. Бенка и Йонте отпустили Еву-Лотту и виновато посмотрели на
булочника. Битва на откосе стихла сама собой. Булочник задумчиво поглядел
на свое дитя.
  - Послушай, Ева-Лотта,- заговорил он наконец,- ты по-собачьи плавать
умеешь?
  - Еще бы! - ответила Ева-Лотта.- Я по-всякому умею!
  - Вот как! Ну что ж, я только это и хотел спросить,- деликатно сказал
булочник и зашагал обратно в пекарню.
  Штаб Алой розы помещался в гараже при почтмейстерском доме. Сейчас гараж
пустовал, и поэтому Сикстен временно занял его для своих нужд. Здесь он
держал удочки, футбольный мяч, велосипед, лук, мишень и все тайные бумаги и
документы Алой розы. Сюда-то и заточили промокшую насквозь Еву-Лотту.
Правда, Сикстен рыцарски предложил ей свой спортивный костюм.
  - Быть благородным с побежденными - вот мой девиз,- сказал он.
  - Вот еще, нисколько я не побежденная! - возразила Ева-Лотта.- Меня скоро
освободят. А пока можно пострелять из лука.
  Охрана ничего не имела против.
  ...Андерс и Калле сидели у реки и с мрачным видом держали совет. Вот ведь
досада: не удалось захватить в плен Сикстена! Теперь об обмене пленными не
может быть и речи.
  - Я проберусь к ним и попробую что-нибудь поразведать,- сказал Андерс.- А
ты лезь на клен и следи на случай, если они вздумают вернуться. Обороняйся
до последнего человека! Если тебя одолеют, то сперва сожги тайные бумаги.
  Калле понимал, конечно, что выполнить в точности это приказание будет
нелегко, но возражать не стал.
  Бесподобный наблюдательный пункт - этот клен! Сидишь себе удобно в
развилке, совершенно скрытый листвой, и видишь большую часть сада булочника
и всю улицу до угла, где она соединяется с Большой улицей. Калле все еще
жил напряжением прошедшего боя, но вместе с тем чувствовал легкие угрызения
совести. Он пренебрег своим долгом перед обществом! Если бы не война роз,
он с раннего утра стоял бы на посту у гостиницы и следил бы за теми двумя,
которые приехали вчера вечером. Кто знает - возможно, это приблизило бы его
к разрешению загадки.
  Внизу по садовой тропинке бродил взад и вперед дядя Эйнар. Он не замечал
наблюдателя на дереве, и Калле мог спокойно следить за ним. Каждое движение
дяди Эйнара выдавайте нетерпение и недовольство, а лицо выражало такую
тревогу и отвращение ко всему, что Калле стало его почти жалко.
  "Пожалуй, надо было бы все-таки побольше играть с ним",- вдруг подумал
Калле участливо.
  Улица за забором была пуста. Калле посмотрел в сторону почтмейстерского
дома. Именно оттуда следовало ожидать нападения. Но Алые розы не
показывались. Калле глянул в другую сторону, по направлению к Большой
улице. Кто-то идет... Да это же... нет, не может быть... ну да, они, те
самые типы... как их... Крук и Редиг! Калле напрягся, как стальная пружина.
Приезжие подходили все ближе и ближе. Вот они поравнялись с калиткой
булочника... и вдруг заметили дядю Эйнара. И он их заметил.
  До чего побледнел дядя Эйнар! Даже страшно смотреть. Как мертвец белый. А
перетрусил - крыса в ловушке и та не могла бы выглядеть более испуганной.
  Первым заговорил один из приезжих, бледный и низкорослый,- Редиг. Его
голос звучал удивительно вкрадчиво и нежно:
  - А вот и Эйнар. Наш дорогой, ненаглядный Эйнар!

                                     9

  От этого голоса у Калле по спине забегали мурашки. За ласковым тоном
Редига крылось что-то отталкивающее и опасное.
  - Ты, кажется, не особенно рад нас видеть, старина,- мурлыкал приезжий.
  Дядя Эйнар дрожащими руками схватился за калитку.
  - Что вы, конечно, рад! Просто вы так неожиданно появились.
  - Разве?- Бледный улыбнулся.- Ну да, ты же забыл оставить нам адрес,
когда уехал,- по рассеянности, конечно. К счастью, ты прислал Доле письмо с
довольнотаки отчетливым штемпелем. А Лола девушка неглупая. Если с ней
поговорить по душам, она выложит все, что нужно.
  Дядя Эйнар, тяжело дыша, перегнулся через калитку к Бледному:
  - Что ты сделал с Долой, ты!..
  - Спокойно, спокойно! - прервал его вкрадчивый голос.- Не хорохорься! В
отпуску надо отдыхать и ни о чем не думать. Ведь ты, насколько я понимаю,
приехал сюда в отпуск или как?
  - В общем... да,- сказал цядя Эйнар.- Захотелось чуть отдохнуть.
  - Понимаю. Совсем замучился на работе за последнее время, да?
  Разговор все время вел Бледный. Тот, кого Калле называл Противным, только
молчал и улыбался, но улыбка эта выглядела далеко не доброжелательной.
  "Попадись он мне ночью на пустынной улице, я бы здорово струхнул,-
подумал Калите.- А впрочем, еще неизвестно, кого из них неприятнее
встретить - этого или Бледного, Ивара Редига".
  - Что ты, собственно, хочешь, Артур?- спросил дядя Эйнар.
  "Артур? Он же Ивар! - удивился Калле.- Хотя, ведь у жуликов и бандитов
всегда куча имен..."
  - К черту! Ты отлично знаешь, чего я хочу! - ответил Бледный, и голос его
звучал уже жестче.- У нас здесь машина, поедем прокатимся, заодно и
поговорим.
  - Не о чем мне с вами разговаривать,- отрезал дядя Эйнар.
  Бледный подошел ближе.
  - Так уж и не о чем?- пропел он.
  "А что это у него в руке?"- Калле пришлось наклониться, чтобы разглядеть.
  - Вот так-так! - прошептал Калле.
  На этот раз настала очередь дяди Эйнара стоять перед дулом пистолета.
  Есть же такие люди! Ну и привычки: средь бела дня
расхаживать с пистолетами!
  Бледный нежно погладил блестящий металл и продолжал:
  - Подумай хорошенько. Может, ты все-таки поедешь с нами?
  - Ни за что! - крикнул дядя Эйнар.- Ни за что! Мне с вами не о чем
говорить. Убирайтесь, а не то...
  - А не то позовешь полицию, да?
  Бледный и Противный захохотали.
  - Э, нет, приятель, этого ты не сделаешь! Тебе так же хочется впутывать в
это дело полицию, как и нам.
  Бледный опять засмеялся - страшным, отвратительным смехом.
  - А ты это здорово придумал, дорогой Эйнар. Неплохая мысль - устроить
себе здесь небольшой отпуск, в строжайшем инкогнито, пока не кончится
переполох. Куда умнее, чем сразу попытаться удрать за границу.
Сообразительный мальчик!
  Он помолчал немного.
  - И все-таки ты малость перемудрил,- продолжал он уже совсем не
вкрадчивым голосом.- Обманывать друзей - это к добру не приводит. Многие
погибли молодыми только потому, что забывали об этом. Так не годится -
чтобы трое кашу варили, а один ее съел.
  Бледный перегнулся через калитку и посмотрел на дядю Эйнара с такой
ненавистью, что Калле даже пот прошиб.
  - Знаешь, чего мне сейчас хочется?- прошипел он.- Мне хочется вкатить
тебе пулю в лоб. Прямо здесь, не сходя с места, дылда трусливая!
  Но дядя Эйнар, по-видимому, уже опомнился от первого испуга.
  - Ну и что?- сказал он.- Обратно в тюрьму захотелось? Выстрелишь - через
пять минут фараон тут как тут. Что ты от этого выиграешь? Небось сам
понимаешь - с собой я их не ношу. Лучше спрячь-ка игрушку,- он показал на
пистолет,- и давай поговорим серьезно. Будете себя хорошо вести - я, может
быть, соглашусь поделиться.
  - Какое потрясающее благородство! - произнес с издевкой Бледный.-
Подумать только - он согласен поделиться! Но, к сожалению, эта блестящая
идея пришла тебе в голову несколько поздно. Чертовски поздно! Видишь ли,
дорогой, теперь мы не хотим делиться. Даем тебе время на размышление... не
будем мелочны, скажем,- пять минут, и ты выкладываешь все барахло. Надеюсь,
ради твоего же блага, ты меня понял?
  - А если я этого не сделаю? С собой у меня их нет, и, если ты меня
прикончишь, вряд ли кто-нибудь сможет помочь тебе их отыскать.
  - Э, дружочек, я же не вчера родился. Есть способы заставить людей,
которые подобру не понимают,- отличные способы! Я ведь знаю, что ты сейчас
задумал. Совершенно точно знаю, словно вижу насквозь твою гнилую башку. Ты
думаешь, что тебе удастся снова нас надуть! Думаешь оттянуть время своей
болтовней о дележе, а потом тихонько улизнуть и покинуть пределы отечества
прежде, чем мы тебе помешаем. Но я тебе вот что скажу! Мы тебе помешаем, да
так, что ты этого никогда не забудешь! Мы останемся в городе, и ты нас
частенько будешь встречать. Как только захочешь выйти за калитку, сразу
встретишь своих старых, дорогих друзей. И уж мы найдем возможность
поговорить с тобой без помех, будь спокоен!
  "Это, наверное, и есть "зловещая улыбка", как пишут в книгах",- подумал
Калле, глядя на лицо Бледного. Он наклонился вперед, чтобы рассмотреть его
получше, и... обломил сучок. Дядя Эйнар быстро оглянулся, пытаясь
определить, откуда исходит звук. Калле похолодел от страха.
  "Хоть бы они меня не увидели, хоть бы не увидели... Они же меня убьют!"
  Калле понимал: если его обнаружат сейчас, ему несдобровать. Вряд ли такой
человек, как Бледный, пощадит свидетеля, десять минут подслушивавшего их
разговор. К счастью, никто из троих не стал доискиваться, откуда донесся
шум. Калле облегченно вздохнул, и сердце его уже вернулось было на свое
обычное место, но вдруг он увидел нечто такое, отчего оно опять метнулось в
пятки.
  По улице шел человек. Маленькая фигурка в красном, непомерно большом
спортивном костюме. Это была Ева-Лотта. Она весело размахивала мокрым
платьем и насвистывала свою любимую песенку:

  "Жила-была девчонка,
  звалася Жозефина".

  "Только бы она меня не заметила! - взмолился Капле.- Если она скажет:
"Привет, Калле", все пропало?" Ева-Лотта поравнялась с домом.
  "Конечно, заметят! Она же непременно посмотрит на нашу дозорную вышку. И
зачем только я сюда залез?"
  - Здравствуйте, дядя Эйнар,- сказала Ева-Лотта.
  Дядя Эйнар всегда радовался, когда видел Еву-Лотту, но сейчас он был
просто в восторге.
  - Деточка! Как хорошо, что ты пришла! Я как раз собирался пойти
посмотреть, не готов ли обед. Пошли вместе!
  Он помахал тем двоим за калиткой.
  - Будьте здоровы, мальчики! К сожалению, я должен идти.
  - Будь здоров, старина,- отозвался Бледный.- Мы еще встретимся, можешь не
сомневаться.
  Ева-Лотта вопросительно взглянула на дядю Эйнара.
  - А ты не пригласишь друзей пообедать?- спросила она.
  - Да нет, знаешь, им, по-моему, некогда.
  Дядя Эйнар взял Еву-Лотту за руку.
  - Как-нибудь в другой раз, хозяюшка,- подтвердил Противный.
  "Ну, держись,- сказал себе Калле, когда Ева-Лотта проходила мимо клена.-
Ой, ой!.."
  - "Жила-была девчонка, звалася Жозефина..."
  Ева-Лотта запела и по привычке взглянула на развилку клена -
наблюдательный пункт Белой розы. Прямо в ее веселые голубые глаза смотрел
Калле.
  Если ты много лет подряд был воином Белой розы, если ты не раз участвовал
в кровопролитных битвах между индейцами и бледнолицыми, если ты, наконец,
был разведчиком союзников во второй мировой войне, то ты научился двум
вещам: ничему не удивляться и уметь молчать, когда надо. Вон сидит на
дереве твой товарищ, предостерегающе приложив палец к губам, и лицо его
выражает только одно: "Молчи!"
  Ева-Лотта идет дальше с дядей Эйнаром.
  - Всего-то у ней было, что швейная машина, шинашина-шина-шина, шина-на".

                                    10

  "Что вы скажете, господин Блюмквист, об этом знаменательном разговоре?"
  Калле лежал на спине под грушевым деревом у себя в саду, а воображаемый
собеседник опять интервьюировал его.
  "Видите ли,- сказал господин Блюмквист,- прежде всего ясно, что в данной
уголовной драме мы имеем дело не с одним, а сразу с тремя негодяями. И
предупреждаю вас, молодой человек (воображаемый собеседник был весьма молод
и неопытен), предупреждаю: в ближайшем будущем произойдут бурные события!
Для вас было бы лучше всего по вечерам сидеть дома. Борьба предстоит не на
жизнь, а на смерть, и тому, кто не привык иметь дело с подонками общества,
грозит нервное потрясение".
  Сам господин Блюмквист настолько привык иметь дело с подонками общества,
что не боялся за свою нервную систему. Он вынул трубку изо рта и продолжал:
  "Понимаете, эти два господина, Крук и Редиг - полагаю, вам не надо
объяснять, что это не настоящие их фамилии,- да, так вот, эти два типа
собираются задать жару дяде Эйнару... гм-м... Эйнару Линдебергу, или Бране,
как он иногда себя называет. По правде говоря, его жизнь в опасности!"
  "А на чью сторону собирается стать господин Блюмквист в этой борьбе?" -
почтительно осведомился собеседник.
  "На сторону общества, молодой человек, общества! Как всегда! Хотя бы это
стоило мне жизни".
  Знаменитый сыщик грустно улыбнулся. Ради общества он уже тысячу раз
жертвовал жизнью, и одним разом больше или меньше, роли не играло. Мысли
его потекли дальше.
  "Хотел бы я знать, чего они добиваются от дяди Эйнара",- подумал он, и
сейчас это уже был не господин Блюмквист, а просто Калле, озадаченный
маленький Калле, и вся эта история казалась ему довольно жуткой...
  Внезапно он вспомнил про газету. Ту самую, которую дядя Эйнар купил сразу
после своего приезда, когда они сидели в кафе. Калле хранил ее в левом
ящике своего письменного стола, но так и не собрался изучить
повнимательнее.
  "Непростительный промах!"- отчитал он самого себя и помчался в комнату.
  Калле помнил, что дядя Эйнар тогда накинулся на страничку с "Последними
новостями". Теперь нужно только сообразить, что же именно его интересовало.
"Новые испытания атомной бомбы" - едва ли! "Грубое нападение на пожилого
мужчину"- может быть, это? Так: двое парней лет по двадцати напали на
пожилого господина, отказавшегося дать им закурить... Нет, дядя Эйнар тут
ни при чем. "Крупная кража драгоценностей в Эстермальме..."
  Калле свистнул и мгновенно пробежал заметку.

  "В ночь на субботу на Банергатан произошла крупная кража драгоценностей.
В квартире, принадлежащей известному стокгольмскому банкиру, ночью никого
не было, поэтому грабители могли действовать совершенно свободно.
Предполагается, что они проникли в квартиру между двумя и четырьмя часами
ночи, взломав кухонную дверь. Похищен сейф с драгоценностями на сумму около
100 000 крон. Взорванный и ограбленный сейф был обнаружен днем в лесу, в 30
километрах к северу от города. Уголовная полиция, извещенная о случившемся
утром в субботу, пока не нашла никаких следов преступников. Полагают, что в
ограблении участвовало по меньшей мере двое, а возможно, и больше
преступников. Это одна из самых дерзких краж, совершенных в нашей стране.
Уголовная полиция оповестила все полицейские участки. В портах и
пограничных пунктах усилена охрана, так как предполагают, что преступники
постараются скрыться за границу, чтобы сбыть краденое. Среди похищенных
вещей выделяются: очень дорогой платиновый браслет с бриллиантами, большое
количество бриллиантовых колец, брошь с четырьмя алмазами в золотой оправе,
колье из восточных жемчужин и старинный золотой кулон с изумрудами".

  - Ну и дубина же я, какая дубина! - сказал Калле.- Как это я не
догадался! Лорд Питер Вимсей и Эркюль Пуаро давным-давно бы уже сообразили.
Это же проще простого!
  Он повертел в руках жемчужину. А откуда видно, что она восточная?
  Вдруг его поразила, словно громом, одна мысль. "С собой я их не ношу",-
сказал дядя Эйнар. Разумеется, не носит! И он, Калле Блюмквист, знает, где
все спрятано - и браслет, и бриллианты, и изумруды, и платина, и как они
еще там называются. В развалинах, конечно! Ну да, в развалинах! Дядя Эйнар
не решался держать награбленное у себя в комнате. Он должен был спрятать
драгоценности в надежном месте. И подземелье замка вполне подходило для
этого: там ведь никто не бывает.
  У Калле голова лопалась от мыслей. Надо скорее пойти в развалины и
отыскать драгоценности, пока дядя Эйнар не надумал забрать их оттуда.
Ой-ой, да ведь надо еще следить за дядей Эйнаром и за теми двумя тоже,
чтобы арестовать их в подходящий момент! Как же все успеть? И вдобавок,
когда война роз в самом разгаре. Нет, без помощников не обойтись. Даже лорд
Питер Вимсей не справился бы здесь один. Нужно посвятить в это дело Андерса
и Еву-Лотту и попросить их помочь. Они, правда, никогда не принимали его
всерьез как сыщика, но ведь на этот раз все обстоит совсем иначе!
  Внутренний голос подсказывал Каяле, что в данном случае ему слезет искать
помощников в полиции, и он знал, что голос прав. Но, если сейчас пойти в
полицию и все рассказать, разве ему поверят? Скорее всего, посмеются над
ним, как обычно делают взрослые. Калле знал это по собственному горькому
опыту. Никто не хочет верить, что и в тринадцать лет можно что-то
совершить.
  Нет, уж лучше подождать, пока наберется побольше доказательств.
  Калле осторожно положил жемчужину в ящик. Ага, вот и отпечаток пальца
дяди Эйнара! Как хорошо, что Калле был таким предусмотрительным!
  В газете написано, что полиция не нашла еще никаких следов. Вечная
история! Но, может быть, им все-таки удалось добыть хоть несколько
отпечатков пальцев в ограбленной квартире? Ведь это так важно! Если
грабитель попадался раньше, то в полицейской картотеке есть отпечатки его
пальцев. Нужно только сравнить их с теми, что нашли на месте преступления,
и все в порядке. И можно тогда сразу сказать: "Эта кража совершена Хромым
Фредрнком". В том случае, конечно, если найден отпечаток именно Хромого
Фредрика. Ну, а если в полицейской картотеке не окажется отпечатков пальцев
грабителей? Тогда, понятно, этот способ не применишь.
  Но вот у Калле есть отпечаток большого пальца дяди Эйнара. Очень хороший,
отчетливый отпечаток на листке бумаги... Постой, а что, если взять да и
помочь немного этим беднягам, которые "пока не нашли никаких следов
преступников"? Если дядя Эйнар действительно причастен к краже на
Банергатан (Калле еще не был уверен, но сильные улики говорили за это),
стокгольмская полиция, наверное, не откажется от бумажки с отпечатком его
пальца! Калле достал бумагу и ручку и написал:

  Стокгольм, в уголовную полицию.

  Здесь он остановился и пожевал ручку. Нужно написать так, чтобы они
подумали, что пишет взрослый! Иначе эти идиоты выбросят письмо в корзинку.
  Калле продолжал:

  Как вытекает из газет, у вас на Банергатан, оче