акомство с  Салулом,  с которым он незаметно для себя подружился,  открыло
Гейсу  глаза на  настоящее положение угнетенных малайцев и  разбудило в  нем
прежний революционный дух.  А  неожиданное восстание на "Саардаме" заставило
принять окончательное решение.
     Сколько радости,  гордости и уверенности придало это решение темнокожим
повстанцам!  Подумать только:  голландец,  белый, - и перешел на их сторону!
Никогда еще не случалось ничего подобного!
     Нагруженные людьми и  снаряжением,  лодки  отвалили от  борта корабля и
направились к  Кракатау.  С  большим трудом  удалось найти  там  более-менее
подходящее место для высадки пленных. И белая команда "Саардама" осталась на
голой, мертвой скале...
     Час спустя над судном поднялся черный дым, надулись паруса, и "Саардам"
покинул стоянку.
     К восходу солнца он как бы растворился в просторах Индийского океана...

x x x

     Несколько дней спустя состоялся тайный суд над командой "Саардама".
     Капитан и  лейтенант Брэнд  были  уволены с  флота  за  неспособность и
допущенную халатность.
     Нижних чинов из  голландцев разослали по  разным судам на самую тяжелую
работу.
     Девять туземцев, оставшихся верными белым, расстреляли за измену...
     Заодно  с  ними  расстреляли и  несколько десятков рыбаков,  живших  по
соседству с тем местом, где был захвачен корабль.
     Только  мичман ван  Хорк,  как  выдающийся герой,  получил повышение по
службе...
     Чтобы замять это  неприятное для голландского правительства событие,  в
газетах появилось следующее официальное сообщение:
     "В  ночь на  16  февраля в  Зондском проливе налетело на камень военное
судно "Саардам",  направлявшееся в  Батавию.  Судно затонуло,  большая часть
команды спаслась".


     II. УВАЖАЕМЫЙ ПРЕДСТАВИТЕЛЬ УВАЖАЕМОЙ ФИРМЫ ВАН БРОМ И Кo В АМСТЕРДАМЕ

     Мингер ван Дэкер и мингер Пип. -
     Старательная шляпа. - Батавия. - Митинг на рынке. -
     Проклятый череп и святая фига. - Палка о двух концах.

     Чуть  светало,  когда корабль "Глерия" из  Сингапура подходил к  гавани
Приорк.  Пассажиры засуетились,  начали готовиться к  высадке.  И  кого  тут
только не  было!  Сухопарый чванливый англичанин,  не  менее  важный араб  в
чалме, шустрый француз, сморщенный китаец, задумчивый индус, красивый малаец
и много других людей.  Было и несколько голландских семей, возвращавшихся из
отпуска.
     Поездка в  Голландию занимает примерно месяц да  столько же -  обратный
путь.  Поэтому служащие получают отпуск в  метрополию на целый год,  но зато
один раз в  десять лет.  Впрочем,  многие голландцы не пользуются отпуском и
живут в колониях по двадцать - тридцать лет.
     Корабль был уже недалеко от  окутанного утренним сумраком берега,  чуть
приподнимавшегося над водой.  Далеко на горизонте вырисовывались два вулкана
- Салака и Гедэ.
     - Неужели это Ява?  -  удивился один из пассажиров,  как видно, впервые
посетивший здешние места.
     - А как же? - ответили бывалые. - Остров Ява.
     - Странно...  Я надеялся увидеть горы,  пальмы, красивый город. А тут -
одни болота.
     - О,  это  пока  лишь гавань Приорк.  Сама Батавия в  десяти километрах
отсюда.
     Пассажир взял  бинокль  и  стал  рассматривать берег.  Наблюдения,  как
видно,  не удовлетворили его,  и он так скептически поморщился, что стоявший
радом господин поспешил успокоить:
     - Не тужите,  все будет:  и пальмы,  и лихорадка,  и жара... Все, что и
должно быть по закону.
     - А тигры и носороги? - полюбопытствовал первый пассажир.
     - Их вам бояться нечего.
     - Извините,  я не боюсь,  а наоборот,  очень хочу встретиться с ними! -
важно ответил первый пассажир.
     Господин  удивленно посмотрел на  него,  подумав:  "Вот  ты  какой!"  А
пассажир и в самом деле был не совсем обычным человеком.  Звали его Пип.  Он
имел какой-то странный,  линялый вид,  - длинный, худой, бледный, с голубыми
глазами и совершенно светлыми волосами. Было ему лет тридцать. Казалось, что
весь свой век он  просидел где-то в  подвале,  а  теперь впервые выбрался на
солнце. Внешне очень спокойный, Пип был одет так, точно ему вот-вот угрожают
тигры и  носороги:  кинжал,  револьвер,  а  рядом среди вещей еще и  ружье в
чехле.
     - Вы что, охотник? - спросил господин.
     - Не совсем, но еду главным образом ради этого.
     - Ну, так вам долго придется искать здесь диких зверей.
     - Почему же?
     - Тут столько народу, что звери остались лишь в самых глухих уголках.
     - Жаль!  Чего же ради забираться в  такие страны?  Но я все равно найду
их!
     - Желаю успеха.
     Тем  временем пароход подошел к  каменистому побережью,  где  виднелись
огромные   пакгаузы-склады.    За   ними   теснилось   множество   маленьких
ресторанчиков,  в которых жизнь не замирала ни днем,  ни ночью. Рядом была и
станция железной дороги.
     Как только на берег были спущены сходни,  по ним на борт судна ринулась
целая орава полуголых,  бурых и  желтых людей.  Они кричали на  всех языках,
толкали друг друга, наперебой предлагали свои услуги:
     - Отель  "Ява"!  Отель "Нидерланды"!  Наилучший!  Наиудобнейший!  Туан,
туан!  [По-малайски -  господин,  господин] Я  поднесу!  -  и почти насильно
вырывали багаж из рук пассажиров.  Тем,  кого встречали родные или знакомые,
кто приехал сюда на определенное место, это не мешало. А новички чувствовали
себя среди этого шума и  гама совершенно беспомощными.  В том числе и мингер
[По-голландски -  господин] Пип завертелся,  как в  водовороте,  и пропал из
вида.
     Лишь  господин,  недавно разговаривавший с  Пипом,  -  видимо,  богатый
европеец лет двадцати восьми, с черною маленькой "испанской" бородкой, - как
будто не принадлежал ни к той,  ни к другой категории.  Он спокойно стоял на
месте и внимательно присматривался к толпе носильщиков.  Один малаец сунулся
было к нему, но господин сурово крикнул:
     - Не надо!
     В этот момент вперед протиснулся еще один малаец,  тоже полуголый, но в
огромной, метра в два в окружности, шляпе на голове.
     - Туан, я поднесу! - сказал он, подхватывая вещи.
     Первый носильщик с руганью оттолкнул его:
     - Прочь! Я первый!
     Однако господин сам  передал вещи шляпе,  чем  вызвал гнев не  только у
обиженного, но и у других носильщиков.
     Нужно  было  пройти  через  таможню.  Процедура эта  довольно долгая  и
неприятная.  Кроме проверки вещей и  документов следовало еще  и  предъявить
"право  на  въезд":  как  можно  больше денег,  тем  более  если  пассажир -
европеец.
     Видите ли,  все белые здесь -  господа,  и  обязаны быть господами хоть
лопни!  Потому что если подневольные туземцы узнают и  увидят,  что и  среди
белых есть горемыки,  они перестанут уважать и бояться голландцев. А это уже
небезопасно.
     Понятно, что в первую очередь пропустили белых.
     Вот впереди поднялся шум и спор: какой-то глупец привез маловато денег,
и его задержали, чтобы со следующим пароходом отправить назад.
     - Я же могу работать!  Я не буду сидеть ни на чьей шее!  - оправдывался
бедняга,  но  его и  слушать не  стали.  Не могут же хозяева рисковать своим
авторитетом из-за какого-то нищего!
     Дошла очередь и до нашего господина. Он предъявил документы.
     "Ван Дэкер, представитель фирмы ван Бром и Кo в Амстердаме", - прочитал
чиновник.  А из-за его спины сунул нос в документ и какой-то тип,  как видно
агент полиции.
     Но  ван Дэкер уже показывал "право на въезд" -  достаточно внушительную
пачку гульденов.  Чиновник тотчас проявил к  нему большое уважение,  а агент
сразу же перестал интересоваться документом.
     На вокзале, принимая от ван Дэкера плату, шляпа сказала:
     - Если туан разрешит, я проведу туана до самого отеля "Ява".
     - Хорошо,  -  важно согласился ван Дэкер и  сел в вагон первого класса.
Носильщик побежал в третий класс.
     От Приорка до Батавии ведут несколько каналов, шоссе, железная дорога и
трамвайный путь. На них всегда очень оживленное движение.
     Жаль   только,   что   пейзаж  по   обеим  сторонам  этих  путей  такой
неинтересный,  нудный:  затопленная  низина,  кустарник,  низенькие  пальмы,
похожие на  наш папоротник,  заросли бамбука да  кое-где банановые деревья с
громадными листьями,  свисающими,  как лохмотья. Только высокие, как стрелы,
кокосовые  пальмы  и  горячий  влажный  воздух,  -  причина  злокачественной
малярии, - подчеркивают, что здесь жаркая страна.
     Вот,  наконец,  и Батавия показалась, но опять - ничего интересного. Те
же каналы по улицам,  только более грязные, а в них стирают белье и купаются
целые семьи малайцев и китайцев.
     Недаром голландцы сбежали отсюда и  поселились в  нескольких километрах
дальше,  там,  где выше и суше. С тех пор эта часть города называется Старой
Батавией,  а новая -  Вельтевредэн,  что означает приблизительно -  "хорошее
самочувствие".
     Здесь,  среди пышных садов,  в мраморных дворцах,  белые чувствуют себя
отлично.  А  в  старом  городе  остались  цветные,  обслуживающие  магазины,
конторы, фабрики, мастерские и всевозможные другие учреждения своих хозяев.
     Как только ван Дэкер вышел из  вагона,  к  нему опять подбежал малаец в
шляпе и схватил вещи.  Возле вокзала стоял автомобиль отеля "Ява". Носильщик
быстро погрузил в него багаж.
     Ван Дэкер остановился, что-то обдумывая. Малаец низко поклонился ему:
     - Пусть туан едет спокойно. Тугай сделает все, что нужно.
     Кивнув в ответ,  европеец уехал в автомобиле, а Тугай бегом помчался по
известным ему переулкам.  Быстро несся автомобиль,  и все же малаец опередил
его,  встретил  ван  Дэкера  у  подъезда  отеля.  Носильщик так  старательно
ухаживал за своим туаном, что даже хозяин гостиницы заметил это и сказал ван
Дэкеру:
     - Хороший у вас слуга, старательный.
     - О,  он у меня молодец!  -  с гордостью ответил ван Дэкер.  -  Я с ним
никогда  не  расстаюсь,   особенно  в  дороге  по  Яве,  где  нередко  нужен
переводчик. Будьте любезны, устройте его где-нибудь в уголке. Я заплачу.
     Тугая поместили вместе со слугами отеля. Большинство из них были метисы
[Смешанные,  от белых и цветных родителей], цвета "какао с молоком", как тут
принято говорить.  У  одних было  больше "какао",  у  других -  "молока",  а
вообще-то народ достаточно красивый,  только немного испорченный,  так как и
они  уже  считали  себя  людьми  "господской крови"  и  свысока относились к
"темным".
     Голландцы поддерживают эту  рознь,  так  как  она  для  них выгодна.  В
какой-то мере приближая к себе метисов,  они добиваются, что те не за страх,
а  за совесть служат своим господам,  стараясь во всем походить на настоящих
"туанов".
     Вот  почему и  чувствовал себя Тугай не  очень уверенно и  хорошо среди
этих людей.
     - Добрый ли твой туан?  -  спросил его франт с блестящими пуговицами на
форменной ливрее отеля.
     - О, бэсар [По-малайски - большой] туан! - ответил Тугай.
     - Он тебя бьет?
     - О, очень бьет! Добрый туан!
     - Откуда вы приехали?
     Звонок из  номера господина помешал Тугаю ответить на  этот  щекотливый
вопрос.  Он убежал и  пробыл у  туана значительно дольше,  чем это принято у
хороших господ, не разрешающих себе лишних разговоров со слугами.
     - Ого, как ты долго! - заметил один из слуг, когда Тугай вернулся. - Не
учил ли он тебя?
     Тугай вздрогнул от  неожиданности,  но  тут же овладев собой,  ответил,
растягивая губы в широкой глуповатой улыбке:
     - О, мой господин мудрый. Бэсар туан!
     Полдень в  Батавии -  это такое время,  когда на  улицах не  увидишь ни
одного европейца.  Солнце стоит над  самой головой и  печет так,  что только
самое неотложное дело заставит европейца выйти из помещения.
     Впрочем,  голландские торговцы и чиновники тут никогда не ходят пешком,
а  только ездят.  Само положение не позволяет им ходить,  как обычным людям.
Даже  через улицу и  то  уважающий себя  господин не  перейдет пешком!  А  в
полдень они или дремлют в  своих конторах,  или лежат в  креслах-качалках на
верандах,   время   от   времени   маленькими  глотками  попивая  что-нибудь
прохладительное. Те же голландцы, которым и в это время приходится работать,
в счет не идут: их слишком мало на Яве.
     Зато цветные туземцы чувствуют себя в это время - лучше не надо!
     Главная одежда их -  "саронг", или кусок ткани вроде юбки, спускающийся
до колен.  Носят саронг как женщины,  так и мужчины. А в остальном - кто как
может:  одевают и рубашки,  и кофты, и платок или мешок на плечи, а иногда и
просто  верхняя половина тела  остается голой.  На  голове  -  разнообразные
шляпы, круглые шапочки, платочки, чалмы...
     Ноги же  всегда босые:  власти даже заботятся о  том,  чтобы туземцы не
обувались.   Это  делается,  чтобы  лишний  раз  подчеркнуть  разницу  между
европейцами  и   туземцами.   Слуги  господ,   даже   лакеи  и   швейцары  в
генерал-губернаторском дворце,  наряженные в  парадную одежду  с  блестящими
пуговицами,  -  обязательно должны быть босыми! Полицейские-туземцы, в синих
мундирах с желтыми шнурами, - также босые.
     Тугай вышел из  отеля,  прошелся по улицам,  потом завернул в  один,  в
другой переулок, и в конце концов добрался до городского рынка.
     Рынок на  Востоке -  это  главный центр всей общественной жизни города.
Тут  и  клуб,  и  место митингов,  тут всегда можно услышать самые последние
новости.  Далеко  не  каждый  приходит сюда,  чтобы  что-нибудь  купить  или
продать.  Большинство толкается просто так,  на  первый взгляд,  без  всякой
цели.
     На огромной площади вытянулись ряды будок из пальмовых листьев, травы и
бамбука.  Будки  такие  низенькие,  что  человек может  войти в  них  только
пригнувшись.
     Вонючая сушеная рыба,  разные овощи,  мясо,  рис и фрукты - вот главные
товары  на  рынке.  Особенно  много  плодов.  Они  лежат  большими  грудами.
Неисчерпаемо разнообразие, аромат и красота щедрых плодов Явы!
     Наиболее важные из плодов - бананы. Они играют здесь такую же роль, как
у  нас картофель.  Более ста сортов насчитывается их  и  по величине,  и  по
вкусу.  Покупают бананы целыми кустами,  гроздьями весом в полпуда,  и такой
длины, что, повешенная на плечи, такая нитка тянется другим концом по земле.
     Потом следует плод  хлебного дерева:  самый большой из  всех  плодов на
земном шаре.
     Дальше  -  кокосовые орехи,  ананасы,  апельсины-пампельмусы размером с
арбуз и,  наконец,  такие необыкновенные плоды,  о  каких мы  и  не  слышали
никогда.
     Вот,  например, дыня "папайя", растущая на деревьях; внутри ее хранятся
семена точно такие же,  как наша рыбная икра. А вот "сау манила", похожая на
наши сливы.
     Но  есть  и  совсем непохожие на  наши.  Хотя  бы  эта  зеленая груша с
интересным названием "адвокат":  сама  она  почти  без  вкуса,  но  если  ее
растереть и  добавить ложечку вина или  какао,  получается так вкусно,  что,
попробовав раз, не забудешь об "адвокате" никогда!
     А вот продают "дурьян", похожий на огурец величиной с детскую голову, с
твердыми колючками на кожуре,  но такой вонючий, что к отелям с ним лучше не
ходить -  все равно не пустят.  Он воняет и гнилым сыром,  и гнилым мясом, и
чесноком. Но зато внутри у него находится такая сметана, ради которой многие
европейцы готовы отправиться хоть на край света - лишь бы попробовать ее!
     Очень   дорогим  считается  "мангустан",   напоминающий  наше   яблоко.
Созревающее в  нем  "мороженое" осторожно едят ложечками.  Это  очень нежный
фрукт. Даже на льду он не может продержаться больше двух суток.
     Тут  же  и  "манго" со  вкусом скипидара,  и  "рамбутан",  напоминающий
каштаны,  и "дуку" вроде винограда,  и много других плодов.  Короче говоря -
выбирай,  что душе угодно,  лишь бы деньги!  А деньги, как известно, водятся
только у белых...
     Большинство торговцев на рынке -  китайцы, но есть и арабы. Малайцев же
совсем   мало.   Среди   них   главным   образом   те,   что   продают  свои
сельскохозяйственные продукты.
     На всем побережье Великого и Индийского океанов,  пожалуй,  не найдется
ни  одного более  или  менее крупного города,  где  бы  не  было  китайского
квартала.  Есть такой квартал и  в Батавии,  и в нем живет до тридцати тысяч
китайцев.  Поэтому и  на  рынке  их  много.  Тех,  кто  побогаче,  голландцы
назначают управляющими китайского квартала,  присваивая им звания "капитана"
или "майора". Начальники эти - верные слуги своих хозяев, - такие, что лучше
не  надо!  Китайцы-ремесленники содержат тут же  на рынке или на улице возле
своих  хижин кустарные мастерские.  А  есть  на  острове и  просто бездомные
китайские рабочие -  кули,  рассеянные по плантациям,  предприятиям и другим
местам,  где требуется дешевая рабочая сила.  Всего же китайцев на Яве более
миллиона.
     Немалое место занимают и арабы,  тоже живущие в отдельном квартале. Они
и являются главными конкурентами китайцев.
     Только хозяева страны -  малайцы не сумели приспособиться к  торговле и
разным промыслам, а занимаются главным образом тяжелой черновой работой.
     Весь день по каналам, что по обе стороны базара, снуют груженые лодки.
     Тугай шел,  придерживая шляпу,  чтобы она не слетела.  Среди базара ему
повстречался мингер Пип.
     Какой-то араб настойчиво предлагал ему купить саронг:
     - Туан!  Вы пришли сюда,  и  я хочу доставить вам удовольствие!  Купите
этот саронг,  туан.  Он  привезен из глубины страны и  происходит от древних
яванских царей  XVI  столетия.  Присмотритесь,  какая  работа!  В  Европе вы
получите за  него в  сто  раз  больше.  Пользуйтесь случаем!  Всего лишь сто
пятьдесят гульденов, туан!
     Саронг действительно был  интересный,  разноцветный,  яркий  и  казался
древним. Когда араб снизил цену до восьмидесяти гульденов, Пип не выдержал и
купил саронг,  как две капли воды похожий на те,  что фабрикуются в Европе и
стоят ровным счетом восемь гульденов за штуку!
     Едва отвернувшись от прилавка, Пип наткнулся на человека, увешанного...
страшными змеями!  Они  двигались из  стороны в  сторону,  поднимали головы,
высовывали языки. Самая маленькая из них была толщиною в руку.
     - Туан!  Купите боа!  Хорошие боа!  Десять гульденов за штуку.  Купите,
лучших вы нигде не найдете!  Ладно,  платите пять гульденов, а вот эту отдам
за три...
     - Нет, нет, не надо, - замахал руками Пип и быстро пошел прочь.
     Этот случай испортил ему настроение:  Пип надеялся встретиться с такими
гадами где-нибудь в первобытном лесу, в зарослях бамбука, и вдруг - на тебе,
предлагают на  рынке по  три гульдена,  как колбасу в  Амстердаме!  Противно
смотреть...
     Тугай отправился дальше и  в  конце рынка подошел к возбужденной чем-то
толпе.  Протиснувшись вперед,  он  увидел  на  земле  лежащего без  сознания
мальчика лет десяти, вся голова которого была залита кровью.
     Худой, полуголый малаец дрожащим от возмущения голосом говорил:
     - Маленький Сидни сидел в сторонке и смотрел,  как господа в своем саду
играют в  мяч.  Сидни не подходил к ним и не виноват,  что мячик перелетел в
соседний сад.  Господа позвали Сидни и приказали достать мяч из чужого сада.
Сидни не хотел лезть в сад белых, он знал, что его за это побьют. Тогда один
молодой туан закричал:  "Как,  ты отваживаешься отказываться,  щенок?"  -  и
схватив палку за тонкий конец,  ударил мальчика по лицу.  Смотрите,  люди, у
Сидни нет глаза.  Это сделал белый туан.  Проклятые! Придет и на вашу голову
месть!..
     Полуголые люди - бурые, желтые, темные зашумели вокруг:
     - Что же это такое?
     - До каких пор они будут издеваться?
     - Жалости у них нет!
     - Какой жалости от них ждать? Уничтожить их нужно, вот что!
     Заблестели глаза,  начали  сжиматься кулаки,  но  никто  не  трогался с
места: что они могут сделать со своими хозяевами - белыми?
     И тут Тугай не выдержал, вскочил на какой-то ящик и загремел:
     - Братья!  Вы  терпите такие издевательства на ка