вспомнят,  что уже с  месяц они не  заглядывали в
дневник сына.  А  чего заглядывать?  Чтобы в  сотый раз полюбоваться на  мои
пятерки?
     Правда,  пятерок давно  не  было.  Все  мое  время  поглощала борьба  с
учителями, и я перестал делать уроки.
     Заглянув случайно в  мою  тетрадку,  Клавдия  Васильевна ахнула.  Целую
неделю я не выполнял домашних заданий.  Тогда Клавдия Васильевна и произвела
первую запись в моем дневнике.  А мама с папой, как известно, не заглянули в
дневник.
     Но самое ужасное произошло на открытом уроке.  Как вы помните, открытый
урок  -  это  был  единственный урок,  на  котором  Клавдия  Васильевна меня
вызывала.  Я  вышел к доске,  глянул на задачку и не узнал ее.  Просто таких
задачек я  никогда не решал.  Ребята,  наверное,  решали,  а я сидел и читал
книгу. Я начал соображать, как же к ней подступиться.
     А  мне надо было не думать,  а  быстро решать.  Я  стал мямлить,  нести
какую-то чепуху,  словно я не Всеволод Соколов,  гордость и слава школы,  а,
например, Ситников.
     Девочки,  не  сводившие  с  меня  восхищенных  глаз,  в  это  мгновение
решительно и бесповоротно выбросили меня из своих сердец.
     А Клавдия Васильевна посадила меня на место и поставила двойку.
     Наверное,  про все про это учительница рассказала на собрании. А может,
и не рассказывала.
     Просто  мое  воображение отказалось  дальше  работать.  Я  уже  не  мог
представить,  что говорили в оправдание мои родители, какими глазами глядели
на  них другие родители и  что еще сказала Клавдия Васильевна.  Мои фантазии
были  прерваны  вторжением грубой  реальности.  Мама  с  папой  вернулись  с
родительского собрания.
     На папу было больно смотреть. Таким подавленным я никогда его не видел.
Ну, может, лишь в те дни, когда проигрывала его любимая команда.
     Против ожидания,  мама была спокойна.  Она лишь бросила на меня гневный
взгляд, от которого я весь сжался:
     - Разговор отложим на завтра, а сейчас иди спать.
     В  постели я  долго ворочался.  Ничего не  поделаешь -  за свободу надо
платить дорогой ценой.
     Ну  теперь маму с  папой калачом не  заманишь на родительское собрание.
Теперь в  нашей  семье будет так,  как  в  некоторых семьях.  Там  поступают
двояко.  Или никто из родителей не идет на собрание, хотя кто-то из них идти
должен,  потому что  собрание называется родительским.  Или  родители вместо
себя посылают бабушку,  дедушку,  а то и хуже того - старшего брата, старшую
сестру ученика,  хотя  они  никакого права не  имеют приходить на  собрание,
которое называется родительским.


        "НУЛЬ БЕЗ ПАЛОЧКИ"

     Я открыл дверь,  и у меня испуганно забилось сердце. В доме было ужасно
тихо.  Ни в одной из комнат не горел свет,  хотя за окном сгущались сумерки.
Может, родители куда-нибудь ушли?
     На цыпочках я  пробрался по коридору,  заглянул в большую комнату,  и у
меня еще сильнее застучало сердце.
     В  комнате были  мама  с  папой и  бабушка с  дедушкой.  В  сумерках не
очень-то разберешь,  но я увидел,  что сидели они,  поникнув головами,  явно
чем-то опечаленные.
     - Что случилось? - громко спросил я. - Почему вы не включаете свет?
     Мама с  папой и  бабушка с  дедушкой вздрогнули,  зашевелились,  но  не
сказали ни слова. Наконец дедушка подал голос:
     - А и правда, Сева, зажги свет.
     Я  щелкнул  кнопкой  выключателя.   От  яркого  света  мама  и  бабушка
зажмурились,  папа  прикрыл ладонью глаза,  а  дедушка расплылся в  улыбке и
радостно потер рукой лысину. Дедушка любил, когда светло.
     Но если они все дома, то выходит, что с ними ничего не случилось. Ну, а
все-таки, что произошло?
     - Итак,  у тебя нет никаких талантов?! - то ли спросила, то ли сообщила
мама.
     - Ну,  отец,  не  ждал я  от  тебя такого финта,  -  папа страдальчески
сморщился,  как будто пропустил левый прямой в челюсть.  -  Знаешь,  как это
называется? Удар ниже пояса.
     - Столько потрачено сил и денег,  -  бабушка всплеснула руками. - И все
насмарку.
     Фу,  гора с плеч.  Значит,  все живы-здоровы... Теперь все понятно. Мои
учителя  сообщили  моим  родным,  что  я  никакой  не  вундеркинд,  а  самый
обыкновенный третьеклассник,  каких  хоть  пруд  пруди или  набирай класс за
классом.
     Я  достаточно хорошо знал моих учителей и  потому мог представить,  как
все произошло.
     Валентина Михайловна,  которая  разрывалась между  учениками и  больной
Юлей, вероятней всего, позвонила и сказала:
     - У  Севы  очень  средние данные.  Я  пыталась развить его  слух,  есть
сдвиги,  но весьма скромные. Сева перегружен занятиями, поэтому освобождение
от музыки пойдет ему лишь на пользу.
     Лев Семенович договорился с моей помощью о дне и часе, когда его сможет
принять бабушка.  В  назначенное время  он  явился -  строгий черный костюм,
галстук-бабочка трепещет под кадыком,  бледное, оттого и более торжественное
лицо.
     - Как ни грустно сознавать, - произнес, вполне вероятно, Лев Семенович,
- но на старости лет я потерпел фиаско. В одну реку нельзя войти дважды, как
справедливо утверждали древние.  Дар педагога, учителя - дар бесценный, и не
каждому дано им владеть, поэтому позвольте мне откланяться.
     Лев Семенович шаркнул ножкой,  а рукой сделал такое движение, как будто
галантно помахал широкополой шляпой с перьями.
     Бабушка  долго  и  мучительно соображала,  в  чем  смысл  слов  старого
дипломата, а потом робко призналась:
     - Лев   Семенович,   дорогой,   я   ничего  не   понимаю...   Объясните
по-человечески...
     Я представляю,  как расстроился учитель. Ему казалось, что он выразился
изящно,  а теперь приходилось обыкновенными словами растолковывать то, что и
так всем ясно.
     - Милая  Елизавета Петровна,  что  тут  непонятного?  Просто-напросто я
оказался никудышным учителем.  Я  не  только  ничему не  научил Севу,  но  я
разучил,  отучил его от того,  что он знал. Севины знания английского сейчас
ниже,  чем они были тогда,  когда я  стал с  ним заниматься.  Теперь вам все
ясно?
     Бабушка кивнула. Теперь ей было все ясно.
     Пожелав бабушке крепкого здоровья, а мне - настоящих учителей и больших
успехов, Лев Семенович удалился.
     А  перед визитом старого дипломата был телефонный звонок от  Александра
Александровича.
     А  еще раньше я  чуть не утонул в  бассейне,  и о занятиях плаванием не
могло быть и речи.
     И  что же получается?  Была у  меня куча учителей,  а теперь ни одного.
Можно  кричать "ура".  Но  почему  такое  уныние  среди  моих  родных?  Надо
радоваться, а не печалиться.
     - Столько надежд мы на тебя возлагали, - мечтательно протянула бабушка.
- Я думала, доживу до того счастливого дня, когда тебя покажут по телевизору
и о тебе все заговорят... Нет, не доживу...
     И правда,  столько учителей со мной занималось, и все напрасно. Бабушка
так на меня надеялась,  а я ее подвел. И мама с папой надеялись, и я тоже их
подвел.  Один дедушка на  меня не  возлагал своих надежд.  Хорошо,  что хоть
дедушку не подвел.
     - Может,   с   горем   пополам  окончит  восемь  классов  и   пойдет  в
слесари-водопроводчики,  они прилично зарабатывают.  -  Мама, как всегда, не
поддавалась всеобщей панике.  - Впрочем, блестящее будущее водопроводчика не
для тебя - на двоечках да троечках далеко не уедешь.
     - Тогда  уж  лучше  в  футболисты,  -  воспрянул духом папа.  -  Или  в
хоккеисты... Заграничные поездки и все такое прочее...
     Я понимал, что у моих родных произошло крушение надежд.
     Но при чем тут я?  Таких,  как я, миллионы мальчишек и тысячи девчонок.
Но их родители не мучают.
     Ну что я им сделал? Почему они глядят на меня, как на прокаженного?
     Я повернулся и ушел к себе в комнату.
     Если говорить честно,  я  страшно огорчился,  что  у  меня нет  никаких
талантов.  То  есть мне,  конечно,  ужасно надоело быть вундеркиндом,  но  в
глубине души я  надеялся,  что хоть какой-нибудь завалящий талантишко у меня
отыщется. Не отыскался. Оказалось, что ровным счетом ничего... В общем, нуль
без палочки.
     Я упал на тахту и уткнулся лицом в подушку.
     Вдруг чья-то рука коснулась моего плеча. Я обернулся - дедушка.
     - Ты чего тут разлеживаешься?  - сердито спросил дедушка. - Мы опоздать
можем.
     - Куда? - пробурчал я.
     - А это ты видел?
     Дедушка помахал перед моим носом билетами в кино. Билеты были настоящие
- синие с чернильными штампами.
     - На что? - я приподнялся и сел на тахте.
     - На Чарли Чаплина, - объявил громогласно дедушка.
     И мне показалось, что сейчас дверь отворится и в комнату влетит смешной
и грустный человек, похожий на мальчишку.
     Вскоре я  сидел вместе с  дедушкой в темном зрительном зале и визжал от
хохота,  глядя  на  приключения Чарли Чаплина -  золотоискателя.  А  когда я
вспомнил,  что завтра после школы мы встречаемся с  Гришей,  я напрочь забыл
все огорчения сегодняшнего дня.


        "ГРИША БЕЖИТ ПО СЛЕДУ"

     По-мальчишечьи весело,  будто заложив два пальца в рот,  свистел ветер.
Мороз кусал нос  и  щеки.  Снег скрипел под ногами,  как новые неразношенные
ботинки.  Сжимая в  руке автомат,  я  крался следом за  Гришей.  Автомат был
пластмассовый, ствол красного цвета, а приклад - черного.
     Гриша в правой руке держал пистолет,  а в левой - сразу два поводка, на
которых были  его  собачки -  Уголек и  Кнопка.  Собаки то  тянули в  разные
стороны, то бежали рядом.
     Гриша шипел на них:
     - Тише, черти, мы на вражеской территории...
     Но  собаки не  хотели понимать,  что они на войне.  Они были рады,  что
Гриша вывел их  на прогулку после долгого заточения.  Почуяв волю,  Уголек и
Кнопка радостно лаяли и носились по снегу.
     - Закрой им рот, - попросил я. - Они нас выдадут...
     - Что я  с ними могу поделать?  -  расстроился Гриша.  -  Они совсем не
умеют в войну играть.
     Крадучись,  мы  обошли вокруг дома.  Наших  противников нигде не  было.
Ничего удивительного, услышав Гришиных собак, они надежно спрятались.
     - Собаки  нарочно  подыгрывают  противнику,  -  рассердился  я.  -  Они
предупреждают его о нашем появлении...
     - Тоже скажешь, - обиделся за собак Гриша. - Сам топает, как слон. Тебя
за сто километров слышно.
     Я не успел ничего ответить Грише, потому что в ту же минуту застрекотал
автомат и следом за ним раздался мальчишеский голос:
     - Падай, падай! Почему ты не падаешь? Ты же убитый...
     Я растерянно глянул на Гришу. Мой друг застонал, гримаса боли искривила
его лицо. Он прижал обе руки к груди, стараясь закрыть рану, и стал медленно
оседать вниз.  Последний раз вскрикнув,  он  растянулся на  снегу,  картинно
разбросав руки.
     - А ты чего не падаешь? Падай, падай, - как заведенный, повторял Андрей
- мальчишка, у которого не было двух передних зубов, - то ли сами выпали, то
ли потерял на войне.
     Я  отмахнулся от него и  от двух его друзей,  которые вовсю строчили по
нас из автоматов.  Умереть так здорово,  как Гриша, я все равно бы не сумел.
Так красиво умирают только в кино. А чего зря валяться в снегу?!
     Увидев,  что их  хозяин лежит неподвижно и  не подает никаких признаков
жизни,  собаки завыли.  Они хватались зубами за  Гришину одежду,  тянули изо
всех сил, пытаясь поднять своего повелителя.
     - Падай,  падай,  -  истошно  вопил  Андрей.  -  Гришка,  скажи  своему
вундеркинду, что он убит...
     И тут случилось невероятное. Зарычав, Уголек и Кнопка бросились в атаку
на наших врагов. Андрей стал отбиваться от собак, а те рычали и пытались его
укусить. А два его друга со всех ног кинулись наутек.
     - Гришка,  - закричал Андрей, увертываясь от собак. - Скажи им, что это
нечестно.
     Гриша  сел  на  снегу,  свистнул.  Собаки  оставили в  покое  Андрея  и
бросились на зов своего хозяина. Гриша обнял ошалевших от радости собак.
     - Ладно,  ваша взяла.  -  Мой друг поднялся на ноги. - Может, еще разок
сыграем?
     - Сыграем,  - согласился Андрей. - Только, чур, мы снова прячемся... Мы
ж победили...
     Друзья Андрея осторожно стали приближаться к нам.
     Гриша взял Уголька на руки и подошел к Андрею:
     - Давайте договоримся, через дорогу не переходить.
     На  всякий случай Андрей отодвинулся от  Уголька,  но  я  заметил,  как
Уголек успел зубами схватить пуговицу на пальто нашего противника.
     - Не  будем,  -  кивнул  Андрей и  скомандовал своим  друзьям:  -  Айда
прятаться.
     Когда они убежали, Гриша спросил у меня:
     - А ты чего не падал? Если убили, надо падать... Такое правило...
     - Прямо в снег? - удивился я.
     - Прямо. А что? Снег мягкий.
     - Собак ты отведи в  подвал,  -  посоветовал я  Грише.  -  Из-за них мы
проиграли.
     - Ни  в  коем  случае,  -  решительно замотал  головой мой  друг.  -  А
проиграли мы из-за себя, а не из-за них... С ними мы сейчас выиграем...
     Я хмыкнул. Ну Гриша! Без своих собачек пяти минут прожить не может.
     Неожиданно Уголек вырвался из Гришиных рук и спрыгнул на снег. Шерсть у
него взъерошилась,  он зарычал,  а  потом припустил со всех лап к  соседнему
пятиэтажному дому.  Проваливаясь с головой в снег,  Кнопка побежала за своим
приятелем.
     - За мной!  -  крикнул Гриша и, взрывая ногами снег, скатился по склону
вниз к пятиэтажному дому.
     Поколебавшись секунду,  я  плюхнулся на снег и  съехал вслед за Гришей.
Что случилось с собаками? Куда они помчались?
     Обогнув дом,  я догнал Гришу на детской площадке.  Мой друг оглядывался
по сторонам.
     - Где они?
     - Кто? - не понял я.
     - Да собаки. - Гриша не мог стоять, от нетерпения переминался с ноги на
ногу. - Не слышишь?
     - Не слышу, - повертел я головой. - А чего они побежали?
     - За Андреем,  - подмигнул мне Гриша. - Ты видал, что Уголек куснул его
пуговицу?  Раз куснул,  значит,  понюхал...  Теперь Андрей от  нас не уйдет.
Военная хитрость, понял?
     Ну и Гриша! С ним не пропадешь. Теперь я ни капельки не сомневался, что
мы  победим.  Куда бы  Андрей и  его ребята ни  спрятались,  наши собачки их
найдут, они их из-под снега достанут.
     Будто в подтверждение моих мыслей, раздался лай.
     - Это они! - радостно крикнул Гриша. - За мной!
     Мы кинулись к  детскому саду,  перелезли через ограду,  промчались мимо
малышей,  которые сидели с воспитательницей в беседке. Малыши перепугались и
затихли.  А  мы  снова перебрались через ограду,  но  уже на противоположной
стороне.
     Лай раздавался возле овощного магазина. Мы понеслись туда. Перепрыгивая
через пустые ящики,  разбросанные прямо на  снегу,  мы дважды обежали вокруг
магазина. Ни Андрея с друзьями, ни собачек нигде не было.
     Снова послышался лай.  Мы  побежали и  вскоре очутились на дороге.  Лай
доносился из парка, который был на той стороне дороги.
     Мы  остановились,  пропуская машины.  Выбирали  удобный  момент,  чтобы
преодолеть препятствие.
     - Они нарушили обещание,  - тяжело дыша, проговорил я, - и спрятались в
парке.
     - Сейчас мы их оттуда выкурим,  - не унывал Гриша. - Но когда же машины
пройдут?
     Тяжело урча на подъеме,  мимо нас шли грузовики.  Пробегали легковушки.
Неторопливо плыли троллейбусы.
     Мы  не  вытерпели и  проскользнули между  машинами  на  противоположную
сторону улицы.  Не сбавляя скорости, побежали по аллее парка. Лай уводил нас
все дальше и дальше.
     Наконец  парк   окончился.   Прямо  перед  нами  на   горку  взбирались
разноцветные дома.  Здесь мы остановились.  Лая не было слышно, да и забрели
мы далеко от своего дома.
     У меня впервые закралось сомнение: а за нашими ли собаками мы все время
мчались, высунув языки? Может, за другими? Вон их сколько в каждом дворе.
     Недалеко от нас остановился автобус. Из него высыпали люди. Я рассеянно
глянул на них. И вдруг одна женщина радостно кинулась ко мне.
     - Здравствуй, Сева! Как я рада тебя видеть!
     Я узнал Янину Станиславовну, моего бывшего тренера по плаванию.
     - Здравствуйте!
     Я тоже обрадовался, что ее вижу.
     - Как ты поживаешь?  -  взяв за плечи, Янина Станиславовна поворачивала
меня туда-сюда.
     - Хорошо, - ответил я. - А как вы?
     - Нормально, - сказала Янина Станиславовна.
     Гриша дернул меня за рукав.  Мол, кончай разговоры, бежим дальше, время
не ждет.
     Но я уже спросил:
     - Как там ребята? Как Игорь?
     - Я их давно не видела, - ответила Янина Станиславовна.
     - Почему?
     - Я уже не работаю в бассейне, - призналась Янина Станиславовна.
     - Почему? - снова спросил я и внезапно догадался: - Из-за меня?
     - Нет,  что  ты!  -  решительно вскинула голову Янина Станиславовна.  -
Наверное, это не мое призвание - быть тренером.
     Она  стояла передо мной,  совсем немного выше  меня,  очень  похожая на
девчонку.
     И  вдруг она мне показалась ужасно маленькой и  беззащитной.  А  я себе
показался  ну  прямо-таки  великаном,  которому  достаточно только  мизинцем
шевельнуть, чтобы спасти Янину Станиславовну.
     - Ты,  значит,  после того...  -  Янина Станиславовна замялась, - после
того случая в бассейн не ходить?
     - Нет, - сказал я. - А где вы теперь работаете?
     - В школе,  учителем физкультуры, - ответила Янина Станиславовна. - Ну,
будь здоров, Сева.
     - До свидания, Янина Станиславовна.
     Я  стоял и  смотрел,  как  она  быстро идет  по  улице.  Ну  совсем как
девчонка, которая торопится домой из школы.
     Нет,  это из-за  меня она больше не работает в  бассейне.  Конечно,  ее
ученик, то есть я, чуть не утонул, как же ей можно доверить жизнь детей? Так
говорила бабушка. Так, наверное, подумал и директор бассейна.
     - Сколько ты стоять будешь?  -  налетел на меня Гриша.  - Из-за тебя мы
след потеряли...
     - А ты уверен, что мы за твоим Угольком бежали? - напрямик спросил я.
     - Не уверен, - Гриша почесал затылок.
     И я понял,  что он давно сомневается,  по верному ли следу мы бежим, но
просто не хочет признать, что собаки его подвели.
     - А чего ты с этой теткой разболтался? - сердито спросил Гриша.
     - Она не тетка, - ответил я. - Она - мой тренер по плаванию.
     - А-а, - ухмыльнулся Гриша, - так это ты из-за нее чуть не утоп?
     - Это из-за тебя я чуть не утоп, - разозлился я.
     - Сам же просил - помоги да помоги, - пожал плечами Гриша. - Я и помог.
     - А ее из-за меня прогнали с работы, - расстроился я.
     - Ну и правильно сделали,  -  сказал Гриша.  -  Если каждый день начнут
топиться, знаешь, что будет?
     - Нет,  неправильно,  несправедливо,  -  кричал  я.  -  Неужели  ты  не
понимаешь?
     Гриша поглядел на меня с удивлением и миролюбиво сказал:
     - Пусть несправедливо,  но теперь ничего не исправишь.  И потом,  какое
тебе дело до нее. Ты в бассейн не ходишь, и все.
     - Это я виноват,  -  упрямо повторял я.  -  Из-за меня она не работает.
Понимаешь?
     - Понимаю, - наконец дошло до Гриши. - Но что ты можешь сделать?
     - Не знаю, - выдохнул я.
     - А я знаю,  -  ответил Гриша.  -  Ничего ты не можешь сделать. Поехали
лучше домой. Я думаю, что мои собачки ждут меня не дождутся.
     Мы перешли на другую сторону улицы и  сели в автобус.  Пока мы гонялись
за невидимыми собаками,  успело стемнеть.  А  когда мы добрались домой,  был
поздний вечер.
     Гриша оказался прав. У подъезда его ждали собачки. Они тихо скулили.
     Сперва Гриша собирался им  устроить выволочку за то,  что они заставили
нас понапрасну бегать за  собой.  Но  Уголек и  Кнопка с  такой неподдельной
радостью встретили своего повелителя,  что Гриша, растрогавшись, сменил гнев
на милость.
     - Небось,  за кошкой гонялись?  - пробурчал Гриша для порядка. - А надо
было за кем? За Андреем. Эх вы, следопыты.
     Наших противников нигде не было видно.  Они,  наверное,  уже первые сны
видели.
     Гриша повел своих собачек в подвал - укладывать спать.
     Я поднялся на лифте домой.
     Родители еще не спали.  Папа боролся со сном в кресле перед выключенным