ета клюнул Шарика.
     Однако  этот  клевок  не  повредил  прозрачного  материала  космической
одежды.  Шарик  остался  целым и невредимым, а  ящер, который  не  рассчитал
своего удара, скатился в траву, побарахтался в ней и встал на длинные задние
ноги прямо перед мордой Шарика.
     Ящер, в  сущности,  был  не очень  большим. Так себе, неважнен'ький для
этих мест и доисторической жизни  ящеренок  -  метра два с половиной  -  три
ростом  и к тому же довольно поджарый. Он тяжело  дышал и по-птичьи  шевелил
противными  кожаными  перепонками своих  крыльев.  Склоняя страшную  змеиную
голову  то в  одну, то в другую  сторону,  он  не мигая  рассматривал  морду
собаки.
     Шарик  тоже смотрел на ящера и, видимо, не  мог понять, откуда на  него
свалилось  этакое  чудище. В эту секунду  он еще не боялся ящера.  Он только
недоумевал.
     - Странно, очень странно... - думал Шарик. - Что же это за животное?..
     Тут мысли Шарика оборвались. Это было последнее, что слышали космонавты
в своих шлемах.
     Ящеру надоело крутить головой и рассматривать волосатую морду то левым,
то правым глазом. Он вдруг вытянул шею и посмотрел вверх. Там, тяжело  махая
треугольными крыльями, летало еще несколько ящеров. И все они  явно целились
на собаку.
     Шарик, заметив,  что  ящер  задрал морду, тоже посмотрел вверх и увидел
пикирующих на него черных  и  противных существ.  Он даже  не успел  еще как
следует  испугаться, но в это  время ящер, решив, что  его сородичи  первыми
поживятся неведомой добычей, на-пружинился и бесстрашно клюнул  Шарика прямо
в морду.
     Конечно,  и  этот удар  не мог причинить собаке никакого вреда. Но ведь
когда  прямо на  тебя  бросается такое чудовище,  а еще  несколько  таких же
чудовищ пикируют сверху, испугается хоть кто. И Шарик тоже испугался.
     Он  испугался до  того,  что забыл о самом себе,  о том, что у него нет
сил, что ему нужно думать или защищаться. Он взвизгнул по-щенячьи, подскочил
на все  четыре лапы и, вздыбив от ужаса шерсть так, что  она  приподнялась и
натянула  защитный  космический  костюм, помчался в бескрайнюю степь.  Он не
заметил, как  первым  прыжком  подмял и раздавил ящера,  не слышал, как  ему
кричали в передатчики космонавты:
     - Стой, Шарик, стой!
     Он мчался неизвестно куда и, что самое главное, неизвестно зачем - ведь
крылатые  ящеры все еще кружились над ним и убежать от них было некуда. Да и
незачем.  Выросший  в гиганта,  Шарик  мог  сбить  любого из  этих  небесных
тихоходов  одним  взмахом  лапы,  как  докучливого комара.  Но  Шарик еще не
понимал этого. Он мчался со всех ног.
     Все космонавты бросились вслед  за собакой, но  Миро вовремя  остановил
их:
     -  Стоп, ребята!  Мы не  Шарик,  и эти  самые  ящеры для нас могут быть
опасны по-настоящему.
     - Да, а если он погибнет? - закричал Юра.
     - Не погибнет! Нам просто нужно вспомнить о технике.
     И в самом деле, прекрасная универсальная техника стояла  у самого входа
в корабль. Миро включил сторожащих роботов и быстро пересел в машину. За ним
сели Юра и Зет.
     Квач решил:
     - Пойдем вдогонку летом.
     Под прозрачным полом машины полегла трава; космонавты поднялись  вверх,
потом  перешли на  горизонтальный полет и помчались вслед удирающему Шарику.
Никто не смотрел на землю - все следили за отражающей блики яркого утреннего
солнца блестящей шерстью Шарика. Над ним черными воронами кружила уже  целая
стая ящеров.
     -  Вот черти!  - впервые  за  все время путешествия  выругался  Юрий. -
Откуда они  узнали,  что идет погоня? Может, и  у них существуют передатчики
биотоков?
     И хотя смешно было подозревать, что у этих доисторических чудовищ могут
быть  такие совершенные  приборы, однако никто не  рассмеялся. Наоборот, Тэн
рассудительно сообщил:
     - Вполне вероятно. - И сейчас же добавил:  - Придется атаковать этих...
чертей. Шарик, кажется, устает.
     Шарика  и в самом  деле  мотало из стороны  в сторону.  Он выбивался из
последних  сил,  но все еще  бежал, путаясь своими  лапами-бревнами в густой
траве.
     Квач развернул машину и, прибавив  скорость,  направил ее в самую  гущу
крылатых  ящеров. Что-то стукнуло об обшивку, что-то растеклось на блестящих
призмах универсальной машины.  Квач вновь развернул машину и опять  пошел на
таран.
     В небе чужой планеты шел  настоящий воздушный  бой. Машина гонялась  за
крылатыми  ящерами,  а они, жадные и глупые, не привыкшие,  чтобы их  били в
воздухе, наверное, потому,  что сильнее их зверя в небе планеты не было, все
равно преследовали Шарика.
     Наконец собака окончательно выбилась  из сил и рухнула на землю. Ящеры,
не задумываясь, бросились на нее. Но Квач, как заядлый летчик-охотник, смело
направлял  машину  в  самую  гущу атакующих.  Каждая такая  атака  кончалась
гибелью  нескольких  отвратительных  черных  гадин,  и   небо  над  Шариком,
прекрасное чистое небо планеты Красных  зорь, постепенно очищалось. В машине
все чаще стали раздаваться некоторые мысли-слова собаки.
     - ...Все... пропал... съедят... зачем меня завезли?.. пропал...
     - Не трубь, Шарик! - кричал Юрка. - Мы над тобой. Мы тебя спасем!
     Нет, не скоро собака поняла призыв товарищей. Через силу подняв голову,
она увидела  атакующий воздушный аппарат. Он показался ей странным - слишком
блестящим и угловатым, но все-таки знакомым: самолетов и вертолетов на своем
собачьем   веку  она  насмотрелась  вдоволь.  С  этой  минуты   Шарик   стал
успокаиваться.
     Но  с  этой же минуты по-другому повели себя  . и ящеры.  Кто-то из них
заметил  наконец, что на земле  валяются сбитые родичи, а может быть, просто
почуяли запах крови. Тогда они  бросили  Шарика и навалились на тех, кто был
повержен на землю. Там, в густой траве, загудел пир - трещали кости, рвались
перепонки  крыльев,  и  иногда  из  травы  выглядывала  змееподобная голова,
заглатывающая кусок своего собрата.
     Ничего противней  и отвратительней никто  никогда не  видел,  и  Зет  с
ненавистью бросил:
     - У-у, твари!
     - Надо их  давить, -  решил  Квач и посмотрел на товарищей, ожидая, что
скажут они.
     Но  товарищи  не  успели ничего  сказать.  Шарик,  тоже наблюдавший  за
отвратительным пиршеством ящеров,  постепенно приходил  в  себя.  Его совсем
было потускневшие от страха глаза приобретали блеск, он напружи-нился и хотя
с трудом, но поднялся  на лапы. Еще некоторое время он смотрел на пожирающих
друг друга ящеров, потом, видно, не совладал с  собой и бросился на ближних.
Укусить  их он  не  мог - мешал комбинезон. И он сразу  понял  это. Тогда он
пустил  в  ход  свои  могучие  лапы-бревна и стал давить ящеров,  свирепея с
каждым ударом.
     Напрасно ему  кричали космонавты,  перепуганные таким  превращением  из
труса  в бойца, напрасно кружились над  ним и возле него,  чтобы отвлечь его
внимание, - Шарик  никого не слушал. Он мстил за  свое унижение, он не хотел
быть трусом и уничтожал каждого, кто попадал под его тяжелую лапу.
     Только расправившись с  последним  ящером, он перевел дыхание,  и  Квач
приказал ему:
     - Следуй за нами!
     Он  посмотрел  вверх  на  машину  и  поплелся  к  кораблю.  Ноги у него
подгибались, и думал
     он отрывисто:
     - Фу, как  устал... вот бы поесть... Или попить... Или поспать...  Нет,
поесть...
     Но что бы он ни думал, а к кораблю все-таки пришел. Пришел, лег и сразу
же уснул. Все попытки разбудить собаку ни к чему не привели.
     И Квач рассердился:
     - Ну что с ним делать? Ведь придется сторожить. А может, поедим пока?

     Глава двадцать четвертая

     О ВРЕДЕ КУРЕНИЯ

     Но поесть им удалось не  сразу. Когда они подлетели к громаде  корабля,
роботы отключили почему-то нейтринный  режим, и корабль стоял во всей  своей
могучей  красе,  сурово  отливая  благородными  темными   красками  на  фоне
безбрежной зеленой степи и глубокого голубого неба.
     Это обеспокоило,  но  Квач на этот раз  не стал принимать  решений.  Он
вдруг посинел и грустно сказал:
     - Товарищи, опять виноват я...
     - Почему ты? - удивился Зет. - Ведь решение принимали все.
     - Не в этом дело. Я забыл включить связь с кораблем.
     Ошибка была,  конечно,  опасная,  но в то же время кто мог  вспомнить о
связи  с кораблем или даже  слушать его  сообщения в ходе  битвы с летающими
ящерами? И Юрий уже хотел было сказать, что все это пустяки  и  раз Квач сам
вспомнил, то...
     Но космонавты смотрели на дело несколько по-иному. Они переглянулись, и
Тэн сказал:
     - Да, Квач устал. Принимаю командование.
     Все-таки  очень  просто  делается  у  голубых  людей.  Никто  не  лезет
командовать  без нужды, но и никто не боится  делать это. Раз нужно, значит,
нужно - и все.
     Квач и Тэн поменялись местами, и Тэн включил связь с кораблем. И сейчас
же раздался внятный голос роботов:
     "Передаем  телеграммы  Центрального  Совета  Космических  Исследований.
"Положение  трудное. Проявляйте  мужество  и  стойкость.  Все  ваши  решения
признаны   правильными.   Вы   оправдываете   звание   космонавтов.   Рецепт
антибиостимулятора, который бы позволил довести рост  вашего нового спутника
Шарика  до первоначального, еще только  испытывается: рисковать мы не  имеем
права. О результатах сообщим особо. Однако уже сейчас нужно принять меры для
прекращения  роста. Химическим анализаторам и синтезаторам переданы  команды
на изготовление препарата. Химическая формула следующая..."
     Роботы  называли  много  всяких пока  еще  совершенно  неизвестных Юрию
химических  веществ, но одно из них показалось ему знакомым. Оно  называлось
никотином. Это было  очень странно. В кино, перед настоящим сеансом,  не раз
показывались популярные киноочерки о вреде курения. Они наглядно и доходчиво
показывали, что лошадь  можно убить одной пачкой папирос. Если, конечно,  из
папирос собрать весь никотин. Никотин мог убивать также голубей и кроликов.
     Одним словом, никотин был  известен Юрию как очень страшный и  коварный
яд. И хотя сам он еще не курил, но он не  мог  не удивляться тем, кто  после
таких доходчивых фильмов вынимал папиросы или сигареты да еще и шутил:
     - Ну, мы не лошади. Нас не отравишь! Тут все было понятно: народ смелый
и  его пропагандой  не возьмешь. И  все-таки что  никотин -  яд, Юрий знал и
насторожился.  А вдруг этот самый Центральный Совет попросту  решил отравить
Шарика?
     Но  с другой стороны,  ученые из  Центрального  Совета  утверждали, что
настоящее  вещество,  которое  может помочь  Шарику  стать самим собой,  еще
только проверяется. Так что бояться за него вроде бы и нет особых оснований.
И Юрий успокоился. А тут как раз приплелся Шарик и сразу же заскулил:
     - Есть хочу... Очень хочу есть...
     Тэн сразу принял решение. Он запросил  главный пост химической кухни, и
ему сообщили, что ограничитель роста уже готов и ждет не дождется пациента.
     Втаскивать  Шарика в корабль, чтобы проделать ему дыру  в комбинезоне и
дать лекарство, было очень сложно. Поэтому  внутрь корабля вошел только Зет.
Его  дезинфицировали и пропустили  в химическую  кухню. От  корабля к машине
подключили  систему  внутреннего обзора  и  тогда, расширив дверь, попросили
Шарика  вставить в нее голову.  А когда он  выполнил  команду, стены корабля
осторожно сомкнулись и зажали голову собаки.
     На  экране внутреннего  обзора  было  видно,  как Зет, пыхтя,  притащил
огромную прозрачную  бутыль, стал разрезать ткань собачьего  комбинезона тем
самым,  похожим  на паяльник, прибором. Потом  он  вставил горлышко!  бутыли
прямо в рот Шарика.
     Несмотря на  усталость, Шарик от удовольствия и нетерпения переступал с
ноги  на ногу.  Живот у него  вздувался и опадал.  Он быстро вылакал  первую
бутыль, и Зет притащил вторую. Потом третью и наконец четвертую. После пятой
он взмолился:
     - Может, хватит, Шарик?
     - Ну еще немножечко! - заскулил гигант. - Ну еще хотя бы ведерочко...
     И  уставший Зет притащил еще четыре бутыли. Только вылакав и их,  Шарик
скромно сообщил, что он большего пока не просит.
     До сих пор никто не видел, сколько и как ел и пил Шарик. То гравитация,
то  всякие трудности  мешали  наблюдать за  собакой.  А теперь  все  впервые
увидели, сколько  нужно  гиганту  только для того,  чтобы  утолить  жажду. А
сколько же он ел? Ужас! Нет, контролирующие  и следящие  роботы  были правы,
когда сообщали о  катастрофическом положении с белками. Шарик их бессовестно
слопал. Теперь в этом не было ни малейшего сомнения.
     - Трудное  положение, - многозначительно произнес  Миро. - Мы  правы, и
недаром Центральный Совет одобрил наши действия.
     - А что им оставалось делать? Это же всегда так бывает в полетах: когда
космонавт принимает решение, Центральному Совету вначале это не нравится. Им
кажется, что  они  заранее  все  предусмотрели и космонавту  остается только
выполнять  их  команды,  как  подопытному  животному.   А  когда  происходит
что-нибудь необычное и космонавту самому нужно решать сложнейшие вопросы, да
еще в считанные минуты, тогда ученые из Совета вначале ставят эксперимент.
     - А чего ты ворчишь?  - удивился  Тэн.  -  Иначе и не  может быть! Ведь
только космонавт может принять решение. Совет лишь помогает ему.  Да и то не
сразу. Недаром же космонавтов и готовят столько лет.
     Не  согласиться  с  этим было невозможно.  Только тот,  кто не летал  в
космосе  или хотя бы в самолете за штурвалом - да что там в самолете!  - кто
не ездил  на  велосипеде,  тот  не может  понять, что такое  самому  принять
решение, самое простое: что лучше, объехать выбоину или подскочить на ней и,
может быть, погнуть  обод колеса? И если ты примешь  неправильное решение  и
все-таки погнешь этот самый обод, те же самые взрослые, а особенно родители,
обязательно начнут читать нотации и  доказывать, что  ездил ты  неправильно,
что, если  бы ты поступал, как  они  тебя  учили, все было  бы распрекрасно.
Вообще  всякий, кто смотрит  на  дело со стороны, всегда кажется умнее того,
кто его делает. А вот если сам возьмет... Вот тогда...
     -  Ну  ладно, ребята,  нечего обсуждать то,  что каждому ясно, - сказал
Тэн. - Нужно приступать к выполнению программы и начинать заготовку белковых
молекул.
     - Может, заберем ящеров? - спросил Квач.
     -  Лично  я  против! -  вдруг решительно  ответил  Миро.  -  Они  такие
противные, что всякий раз, когда я буду есть что-нибудь приготовленное из их
молекул, меня затошнит.
     - Согласен. Меня тоже... Но тогда на кого будем охотиться?
     - Давайте проедемся. Разведаем.
     - А куда денем Шарика? Опять на растерзание ящерам? Вы уверены, что эти
летающие черти - единственные хищники на планете?
     В  это самое  время Шарик,  с  уже  запаянной  прорезью  в комбинезоне,
высвободился  из  плена  бортов  космического корабля и устало пова-лился на
траву. Он сразу смежил глаза и уснул.
     - Ты смотри, как действует лекарство, - с уважением сказал Квач.
     - Кстати, из чего делается никотин? - спросил Юрий.
     - Как - из чего? - привычно задиристо удивился Квач, но сейчас же сник:
- Наверно... это... синтетически.
     Юрий промолчал, хотя ему и хотелось спросить, курят ли на Розовой земле
или не курят, но он сдержался. Представить себе,  что космонавты курят, даже
на  Голубой земле, было просто невозможно.  А уж на Розовой и подавно. Но он
сейчас же вспомнил, как в прошлом году они пошли с  соседом-девятиклассником
по грибы и доходились до того, что заблудились. Очень хотелось есть, и сосед
посоветовал:
     - А ты  закури.  Не  так  будет хотеться есть. Девятиклассник знал, что
советовал,  потому  что курил чуть ли не с пятого  класса. И  хотя он сейчас
учится  в  десятом,  но  Юрка  уже почти  догнал  его в  росте. Значит,  все
правильно. Никотин  действительно приостанавливает рост. И если ты не хочешь
расти, а хочешь всю жизнь прожить маломерком - кури. Кури и хоть и не будешь
лошадью, но зато и не  вырастешь. И представить себе, что  такие умные  люди
Розовой  земли не  знают этого, невозможно. Поэтому и  так ясно, что там  не
курят. А вот никотин для  таких особых случаев делают. А  может  быть, и еще
для чего-нибудь.
     - Решаю! - сказал Тэн. - Поесть, отдохнуть по очереди, а потом выезжать
на разведку.
     - А вдруг на нас или на Шарика кто-нибудь нападет? - спросил Юра.
     - Ничего. Мы включили наблюдающих роботов, и они нас предупредят.
     Шарик  спал  и  даже   во  сне  не  просил  есть:  никотин  действовал.
Космонавты, не выходя  из машины, поели и  тоже  соснули.  Когда проснулись,
солнце стояло уже в зените и в машине стало жарковато.
     Тэн прежде всего включил запись наблюдения роботов, и они сообщили, что
в  том  самом  направлении, где происходила  битва  с  ящерами,  наблюдалось
усиленное  движение  каких-то огромных существ.  Роботы все еще  не достигли
совершенства  и поэтому не смогли точно описать, что это за существа и зачем
они пожаловали. Пришлось включать запись телевизионного наблюдения.
     На экран существа выползали медленно  и, пожалуй,  даже с достоинством,
словно понимая, что  все  окружающее  принадлежит им, и только им. Так ходят
хозяева, которые никого и ничего не боятся.
     Тело  этих существ было  похоже на тело  кенуру - вытянутая мускулистая
шея, довольно длинные,  но  тонкие  передние  лапы  с кривыми, как  ятаганы,
когтями, мощная  грудь,  которая явно расширялась  книзу.  Но что  там  было
внизу, сказать трудно: трава прикрывала почти половину животных. А поскольку
высота  трав  превышала два  метра,  то  выходило,  что новые знакомые имели
подходящий рост - метров пять-шесть.
     Самым  примечательным были морды  этих  существ.  Они  очень напоминали
акульи.    Вначале   шел   костяной   рог-бивень,   по-видимому    прекрасно
приспособленный для  того,  чтобы  долбить что-либо  твердое,  неподатливое.
Бивень  переходил  в  голову  -  тяжелую,  квадратную,  на  которой  недобро
поблескивали маленькие зоркие глазки. Они  то и  дело прятались  за жесткими
кожаными веками. Глаза висели  над складками возле углов пасти, и, вероятно,
каждый  глаз  мог  видеть  самостоятельно.  А сама  пасть, как  и  у  акулы,
располагалась внизу и далеко позади рога-бивня.
     - Красавцы... - поморщился Миро.
     - Да уж... таким молоточком он что хочешь пробьет.
     - Вот то-то и оно - они очень опасны для Шарика.
     - Да и для нас - ведь бивень у них клиновидный.
     - Все равно соскользнет с призмочек нашей машины.
     -  Это  если удачно  попадет.  А  неудачно - в развилку  призм  - может
причинить немало хлопот.
     Звери  на экране  остановились и долго принюхивались и присматривались.
Потом  вдруг, как  по  команде,  сорвались с места  и стремительно понеслись
куда-то в сторону. Теперь казалось, что они летят над степью.
     - Учуяли, проклятые! - поморщился Квач.
     - Кого учуяли? - осведомился Миро.
     - А вот тех... остатки крылатых. Но несутся-то как! Вот это скорость!..
     - Да уж, с ними лучше не встречаться.
     -  Мне кажется, что  это  родные  братья  летающих ящеров.  Они  только
отяжелели и разучились летать.
     - Возможно... Очень возможно. Вообще,  вам не  кажется, что  фауна этой
планеты  слишком бедна? Мы уже полсуток сидим на  одном месте,  а обнаружили
только два вида ящеров и следы каких-то  неизвестных травоядных животных. Ни
птиц, ни пресмыкающихся - никого. Я что-то  даже насекомых не  вижу. Чем это
объяснить?
     - Стоит только посмотреть на окружающее, и  все  станет  понятным, - не
оборачиваясь, бросил Тэн.
     -  Ты  думаешь,  что однообразие  планеты  привело  к однообразию и  ее
животного мира?
     - Конечно! К чему приспосабливаться этому самому животному миру?  Здесь
ведь все  однообразно - степь, с совершенно определенным набором трав, и два
океана. В  степи примерно везде одинаковый  климат.  Ни  гор, ни снегов,  ни
пустынь. С чем бороться? С какими условиями? К чему приспосабливаться? Не  к
чему.