к,
по-твоему должны будут  космонавты  для своего нового  полета  освоить новый
корабль, научиться его водить и всякое такое?..
     - Наверное, должны,- неуверенно согласился Юрий.
     - Значит, и для этого потребуется время. Может быть, даже годы.
     - Наверное...
     - А  раз наверное,  так  вот и посчитай, через  сколько  лет ваш земной
космонавт полетит в свой второй полет.
     Юрий добросовестно считал. Получалось много. Так много,  что и говорить
об этом не хотелось.
     И  Тэн  прекрасно  понял  его. Он  не  стал задаваться, показывать свое
превосходство. Он только мягко улыбнулся и сочувственно, спросил:
     - Теперь ты понял?
     - Почти... -  печально  протянул  Юра.  Ты знаешь,  Тэн, ты на меня  не
обращай вни| мания. Ты просто рассказывай, а я, чего непойму, спрошу. Ладно?
А то времени много уходит...
     -  Тао, - тоже почему-то печально протянул Тэн. - Времени действительно
уходит  много.  Но  слушай.  Раз ты понял, что  ваши земные  космонавты  при
современной вашей  технике и главное, при современном  отношении ваших людей
между собой смогут полететь во второй свой полет  не раньше чем в сорок лет,
то  ты  должен  понять  и  другое:  домой,  на  свою родную землю, они могут
вернуться только, в глубокой старости.
     -  Но  ведь  корабли-то  будут  более   совершенные.  Они  же   полетят
-побыстрее.
     -Правильно!  Но  ты другое  не  забывай.  Во-первых,  теперь космонавты
полетят  подальше. Они  же опытные, умелые  - летят-то не  в первый  раз.  А
во-вторых, чем  больше скорость,  чем ближе она  к  скорости света -  триста
тысяч  километров  в  секунду,  тем  невероятней  ведет  себя  время.  Может
получиться так,  что космонавт  будет летать  недолго, какой-нибудь  десяток
лет. Но  его  корабельное время будет бежать  так  медленно,  что, когда  он
вернется  на  свою  Землю,  где время  бежало  нормально,  как  всегда,  там
окажется, что  прошла уже сотня лет. Вот в чем дело, Юра.  И это  тоже нужно
помнить. А то и у нас и у вас некоторые как считают:
     "А-а, космос! Подумаешь! Пространство  безвоздушное, скорость огромная,
машины  и   роботы   действуют  автоматически  -  значит,  космонавты  вроде
бесплатного приложения. Как пассажиры или  как подопытные животные".  А ведь
небось когда садятся в самый обыкновенный летательный аппарат, который и  от
земли-то не отрывается как следует, все поджилки у них трясутся, лекарствами
запасаются,  готовят  бумажные   пакеты  да  еще   возмущаются,  почему  нет
парашютов. У вас есть такие?..
     Юра еще никогда не летал на самолетах или вертолетах и  потому не знал,
есть такие храбрецы на язык и жидкие на расправу в настоящем деле. Но он был
уверен,  что  такие  обязательно  должны  быть,  потому  что  он встречал  и
маленьких и взрослых людей,  которые умудрялись охаять и принизить  все, что
они не умели делать сами или чего у них не было.  Но уж если они чему-нибудь
научились или что-нибудь приобрели, так  выходило,  что  как раз это и  есть
самое лучшее и самое совершенное.  А все  остальное - форменная ерунда.  Вот
почему Бойцов решительно сказал:
     - Конечно есть!
     Сказал и почему-то почувствовал облегчение. Выходило, что и на Розовой,
пока  что недостижимой земле тоже были люди  с  недостатками. Выходило,  что
голубые люди тоже были не такими уж необыкновенными, как  могло показаться в
самом начале. Люди как люди. Только голубые. Да земля у них  Розовая. Да еще
цивилизация у них выше.
     Но ведь цивилизация - дело  наживное. Сегодня ее нет, а завтра ее можно
и выработать. Важно только не лениться и не ждать, пока тебе  преподнесут ее
в готовеньком виде да еще начнут  уговаривать  -  возьмите,  пожалуйста.  Не
обижайтесь.  Может,  и  лучше  можно было  процивилизовать,  но  мы  еще  не
достигли...
     Нет, после  этого голубые  люди стали  как-то  ближе и роднее. И потому
Юрий сразу почувствовал себя смелее и надежней. Он засмеялся и повторил:
     - Конечно есть.
     - Во-от!  У  нас такие  имеются. Но  как  у вас, так и у нас имеются  и
другие.  Просто  умные.  И таких  как  у нас,  так  и  у  вас  -  абсолютное
большинство. Вот они и решили:  зачем ребятам первую половину своей жизни, в
сущности, бездельничать?  Ведь они привыкают бездельничать, а  потом учиться
по-настоящему им уже трудно.  Вот у нас на Розовой земле и начинают обучение
с четырех с половиной лет.
     Сразу выгадывается три  года. А в семь лет тех ребят,  которые подходят
по физическим и психическим  данным, если, конечно, они сами хотят  и на это
соглашаются их родители, посылают в космос.
     - Семи лет?! - все еще не веря, переспросил Юра.
     - Да, именно семи. И ты не удивляйся. Ты просто подумай. Вот мы с тобой
сейчас болтаем и дела не делаем. Верно?
     - Верно...
     - Вот так и в начале полета. Пока ракета разгонится, пока ляжет на курс
- лежи и болтай. А  еще лучше  - спи. Что мы поначалу  и  делали. А время-то
идет нормальным образом, и мы нормальным образом растем.
     Все казалось таким неправдоподобно правильным и логичным, что не верить
было просто невозможно. Но именно эта простота и смущала.
     Как так: погрузили  тебя  в космический корабль, вывели на орбиту  -  и
лети, ни о чем не думая?  Юрка не раз читал,  что специальные приборы-роботы
сделают это еще лучше и надежней, чем сами космонавты. Что же, спрашивается,
в  таком  случае  делать  космонавтам?  Решительно  нечего.  Недаром  земные
космонавты запросто спали в  своих кораблях. Тогда это даже  как-то умиляло.
Летят в космосе, обедают и даже спят...  Самым обыкновенным образом.  Может,
даже руку под щеку подсунут. Слюнку во сне пустят.
     Интересно, храпят космонавты во сне или не храпят?
     И чем больше таких вот мелких мыслишек  копошилось в Юркином мозгу, тем
проще и неинтересней казались космические полеты, сами космонавты и в  самом
деле представлю лись не то ленивыми, не то просто подопыд ными. И от этого -
неприятными...
     А Юрка знал:  они настоящие ребята! Настоящие! Смелые, сильные, умные и
мужественные.  Он  знал   это,  восхищался  своими  земным  космонавтами,  и
все-таки... Все-таки  теперь после вот этих  рассуждений на окраине  космоса
что-то было не так.
     Они уже не казались настоящими, умными и смелыми... Нет, не казались. И
это  было так плохо, так неприятно, что мириться с этим Юрка не мог. Он стал
разыскивать  хоть  какое-нибудь  оправдание своим,  земным  космонавтам.  Но
оправданий  поначалу  не  было, и Юрка уже почти  не слушал  Тэна. Его слова
проходив ли где-то в стороне.
     И вдруг Юрия, как  говорят, осенило. Он резко дернулся,  охнул от боли,
пронизавшей все тело, - ведь перегрузка организма  все время увеличивалась и
резкое  движение в мягком  кресле  оказалось очень болезненным.  И все-таки,
охнув, он закричал:
     - А наблюдать-то они должны! Иначе зачем, же им летать? Зачем? А?
     Тэн  посмотрел  на  него  несколько  сожалеюще,  задумался  и  радостно
улыбнулся.
     - Чудак. Так наблюдать нужно вашим космонавтам.  Космонавтам с  Голубой
земли! Они  же  летают  впервые.  Они  ведь как глаза и  уши всего вашего...
белого  или  черного, а  может  быть,  желтого  или  уж  не  знаю какого там
человечества. Они должны наблюдать, должны отмечать и  запоминать все важное
и  интересное.  Им,  конечно,  и труднее всех,  и опаснее  всех,  я... - Тэн
сверкнул глазами.  - И  все-таки... все-таки...  интереснее всех. Они же все
видят впервые! Понимаешь - в самый первый раз.
     - А у вас? - остывая, спросил Юра.
     - А  у нас?  У нас  ведь  летают  в  космос  давно.  И все  космические
окрестности  нашей  Розовой  планеты  давным-давно  изучены.  Движения  всех
крупных  метеоритов, астероидов и комет давным-давно рассчитаны, всякие  там
поля и  гравитационные  отклонения  изучаются  в  первых классах  на  уроках
географии,  и  если школьник их  не знает, так  ему  ставят двойку. Зачем же
нужно нашим космонавтам наблюдать в начале полета? Совершенно незачем.
     Опять все было правильно! Но так правильно, что Юрке захотелось кричать
и прыгать от радости.
     Нет, космонавты Голубой  земли -  настоящие  ребята! И они не виноваты,
что их  цивилизация еще не дает им возможности слетать подальше, заглянуть в
дальние уголки космоса. Но это время будет, и тогда... Тогда...
     - Правильно! - ликуя, крикнул Юрка. - Все правильно!
     - Что - правильно? - недоверчиво переспросил Тэн.
     - Все правильно!
     - Как это - все? Все-все?
     - Н-ну... все, что ты говоришь. Я, словом, все понимаю.
     - А вот это точно. Но это не значит, что все правильно. Это значит, что
ты все понимаешь.
     -  Ладно, Тэн, не придирайся. Рассказывай. А то мы уже столько болтаем,
а я все еще не понял главного: что же вы делаете во время полета?
     - Так ты слушай и не перебивай! А  то:  "Все правильно! Все правильно!"
Но вот и неправильно.
     - Что неправильно?
     -  А  вот  то и  неправильно,  что первые года полтора мы просто летим,
спим, едим... Ну картинки смотрим, и всякое такое... Словом бездельничаем...
Роботы запрограммированы так, что нам делать совершенно нечего.  В это беда,
и это неправильно. Ты понимаешь?
     - Не совсем, - сознался Юра.
     -  А  плохо  то,  что  полтора  года  мы  бездельничаем. По  программе,
составленной на нашей Земле, нам  дали  отдых. Кто-то нас очень пожалел: как
бы мы не переутомились. А мы не  переутомились, а просто отупели от безделья
И потом пришлось мучиться, чтобы опять при ступить к учебе.
     - А вы, значит, не просто летите? Вы ещ и учитесь?
     - А ты по себе не знаешь?
     - Ну так я думал... Это ж ваш язык, а вы наш, русский, не изучали.
     - Чудак. А математику, а химию? А биологию и космогонию, а сотни других
наук?
     - А учителей где вы берете? Они  к вам подлетают на скоростных ракетах?
Прилетят, дадут урок и улетят? Ну конечно, оставив домашнее задание.
     - Ты не смейся. Мы учимся так же, как учился и ты. Вся программа нашего
школьного  обучения записана  на пленке. Включаем урок - и готов. Понял? Так
что учителя нам не особенно нужны. Мы не маленькие и уме ем заниматься сами.
     - А... если не все понимаешь?
     - Неужели  ж мы вчетвером ничего  не  поймем?  Ведь хоть один из нас да
разберется.  Поможет  другим.  А главное, пленку-то  мы не  перерабатываем в
энергию, а храним. Не поймем - заново пропустим пленку.
     - Ну а если пленка плохая... непонятная?
     - Тогда  дадим  сигнал на свою Землю  и  оттуда  пришлют  консультацию.
Кстати,  мы  здесь  летим,  а  оттуда  нам все время  присылают  поправки  к
программе.
     - Это зачем же?
     - А затем,  что там, на Розовой земле, наука не стоит  на месте. Каждый
день  рождается  что-нибудь  новое.  А  чем  же  мы  хуже тех, кто  учится в
настоящих школах? Мы тоже должны знать все самое новое. Так вот мы и учимся.
А могли бы и лучше. Могли бы...
     Он  сказал это так  грустно, что Юрий  тоже загрустил  вместе  с ним  -
как-никак,  а полтора года они действительно теряют. Ведь это что получается
- даже на такой, далеко  шагнувшей вперед Розовой земле и то есть совершенно
определенные  недостатки.  Эти недостатки  настолько  заметны, что  даже он,
обитатель Голубой земли, и то их замечает. Но тут память подсказала иное.
     "У них  плохо используется  полтора года их жизни, а у  нас на Земле по
крайней мере три года".
     "Это ж почему?" - мысленно спросил Юрий свою беспокойную память.
     "А потому, что читать и считать ты, например, умел в пять лет,  а потом
до второго класса ты, в сущности, ничему новому не научился".
     "Но..."
     "При чем здесь  "но"? -  сказала беспокойная и  строгая память.  - "Но"
здесь ни  при  чем.  На Розовой земле  теряют полтора года,  да и то  только
космонавты,  потому что  при разгоне  им и  в самом  деле  трудно учиться  -
слишком  сильна гравитация,  а на нашей Голубой -  целых  три. Так что  "но"
здесь ни при чем".
     И Юрию пришлось согласиться. Он легонько вздохнул и задумался  над тем,
что на белом свете есть много правильных пословиц. Например, ну... как ее?..
Ну, где говорится  о  том, что в  чужом глазу мы очень  легко  замечаем даже
соринку, а вот  в своем  пусть торчит  суковатое бревно, а мы будем считать,
что все правильно и все очень замечательно.
     Когда Юра собрался пофилософствовать на эту тему,  кто-то требовательно
ткнул его в ногу.
     С  трудом  преодолевая  все  усиливающуюся  гравитацию,  Юрий приподнял
голову и увидел возле своих ног верного Шарика.
     Шарик  всегда  отличался очень умными и, как говорили  все мальчишки на
улице, человеческими  глазами. А сейчас  они были такими, что Юрий, несмотря
на гравитацию, дернулся и приподнялся в своем кресле. Глаза у Шарика были не
только  умными, но еще  и страдающими, растерянными,  такими,  что Юра сразу
бросился на помощь своему товарищу.
     Но  помочь  он  не  успел, потому что, когда он  все-таки приподнялся в
своем кресле-кровати и сел, от удивления у него опустились руки:
     Шарик был Шариком и в то же время он уже не был Шариком.
     Он  стал совсем другим. И не только потому,  что  у него  необыкновенно
поумнел и очеловечился взгляд, хотя и это было очень важно. Ведь если бы  не
огромный, свисающий набок  язык, можно было  бы ожидать, что  собака вот-вот
заговорит на человеческом языке. Но главное  все-таки было  в том, что Шарик
необыкновенно  вырос и вытянулся. На  месте  одного Шарика стало  по крайней
мере два.
     Когда  собака поняла,  что от  обалдевшего хозяина ждать помощи нечего,
она горько усмехнулась и подобрала язык.
     Несколько  секунд  вся  морда Шарика,  его уши  и  даже тело странно  и
непонятно дергались, морщились и передвигались. Доносились какие-то неясные,
приглушенные звуки: клохтанье, повизгивание, хрипы. Потом все стихло.  Шарик
устало  вывалил   сухой  язык  и  посмотрел  на  Юрку  так,   что  он  понял
четвероногого друга.
     "Хотел тебе  все  объяснить.  Юрка, но  ничего не  получилось. Не умею.
Понимаешь? Очень это обидно - не умею, и все тут".
     И, не ожидая,  пока Бойцов придет в себя, Шарик медленно  повернулся  и
медленно, осторожно,  словно на льду, стал  передвигать лапы. Он не  шел,  а
именно передвигал лапы - старательно и трудно.
     Они подгибались и иногда подводили Шарика, разъезжались в  стороны.  Но
Шарик упрямо подтягивал свои  непослушные лапы и  сосредоточенно вышагивал к
приоткрытой двери.
     В дверях он остановился и оглянулся.  Взгляд у него опять был печальный
и слегка растерянный. Потом на морде  мелькнуло выражение усмешки. Как будто
он хотел сказать:
     "Видишь, брат, как все неладно получается.
     Прямо и не знаю, что делать. А ты не поможешь. Лежишь и молчишь".
     Юрка действительно молчал, хотя и не лежал, а, скорее, сидел.
     На прощанье Шарик пронзительно  посмотрел на него, укоризненно  покачал
головой и  скрылся за  дверью: большой, длинный, странно... нет,  не то  что
худой, а какой-то мосластый. Словно в нем костей  было много больше, чем для
него требовалось. И эти словно лишние кости выпирали из неопрятной, торчащей
во все стороны шерсти.
     Да, по всем приметам, в глубину космического корабля поковылял Шарик, и
в то же время это был уже совсем не тот Шарик... "Ведь он хотел... - подумал
Юра, -хотел что-то сказать мне... объяснить, что с ним произошло,  но у него
ничего не получилось. А почему? Наверное, потому,  что у него язык не такой,
как у нас. Язык у него слишком уж длинный".
     И Юрий, сам  того не замечая, высунул  свой язык и кончиком  попробовал
достать хотя бы до подбородка или до носа.
     Измерения показали, что, по сравнению с собачьим языком, Юркин язык был
короче, наверное, в два раза. А может быть, даже больше.
     "А  как ему  хотелось что-то мне  рассказать... Как  хотелось! -  опять
подумал Юрка  и поэтому не успел убрать  язык. - Ведь это,  наверное,  такое
мучение -  понимать,  что говорят  другие,  и ничего не  уметь сказать. Надо
что-то с ним делать..."  - благородно решил Юрка и услышал недовольный голос
Тэна:
     - Ты что язык показываешь?
     - Какой язык?  -  искренне удивился  Юрка:  он совсем забыл,  что после
опыта не успел убрать свой язык.
     - Ну, если у тебя два языка, тогда, конечно... вопрос уместный.
     - Я не показываю. Просто... просто я посмотрел на Шарика...
     - Не оправдывайся, - поморщился Тэн, - Шарик  здесь ни при чем. Ведь он
пошел... - Тэн замялся, - ну ты сам понимаешь...
     - Ничего я не понимаю, - обиделся Юрка. - Просто  он пить хочет - вот и
пошел.
     - Не думаю... Во всяком случае, это ему не удастся.
     - Почему?
     -  Для  того чтобы  отвернуть  кран с  водой, нужны  руки,  а  у  него,
по-моему, нет рук.
     -  Он и  зубами  сумеет... Вы  его  просто плохо  знаете.  Это такой...
такой... - с некоторой гордостью ответил Юрий и почему-то успокоился.
     Ему  и в самом  деле  показалось,  что с  Шариком  не произошло  ничего
необыкновенного.  Наверное,  ему  показалось,  что  собака  так  уж  заметно
изменилась.
     Измениться, конечно,  изменилась.  Но  в этом нет ничего удивительного:
что  ни говорите, а  они  находятся в  космосе.  И  главное,  с ними  обоими
происходят странные  события.  И науке еще  не  известно, как  все  такое  и
подобное  влияет на собачий  организм.  Может  быть,  и сам  Юрий изменился,
только он еще не замечает этого. Вот когда изменения заметят другие, хотя бы
голубые люди, тогда нужно бить тревогу, а пока следует молчать и наблюдать.
     Чтобы успокоиться. Бойцов задал Тэну новый, довольно каверзный вопрос:
     -  Ладно. С  Шариком  понятно. Непонятно другое. Что  вы  будете делать
после этого полета?
     - Как -  что? - искренне  удивился  Тэн. - Считай: лететь до намеченной
солнечной системы  около  десяти  лет.  Значит, туда  мы прилетим, когда нам
будет  около восемнадцати. Года  два, а может  быть, и  три потребуется  для
обследования  самой системы  и  ее  ближайших космических  окрестностей,  на
установление  связей с  соседней галактикой.  Потом полет  назад, на Розовую
землю: он продлится лет семь... около восьми.
     - Это почему так - туда десять лет, а обратно восемь?
     - Потому, что наша солнечная система и  нужная нам система, как и все в
космосе, никогда не стоят  на месте. Они перемещаются  и иногда приближаются
друг к другу. Вот как раз через восемнадцать лет и начнется такое сближение.
Если новая,  обследованная нами солнечная система  окажется  подходящей  для
нашей цивилизации, наши люди смогут переселиться на ее планеты.
     - Это вы должны все разведать? - недоверчиво спросил Юра.
     - Да, мы, - совсем просто, как о чем-то само собой разумеющемся, сказал
Тэн. - Значит, когда мы вернемся на свою Землю, нам будет  примерно двадцать
пять лет. Из них восемнадцать мы проведем в космосе. Согласись, что мы будем
и опытными, и совсем еще молодыми космонавтами.
     - Пожалуй...
     -А это значит, что те из нас, кому не понравится космическая профессия,
смогут остаться на Земле и получить другую специальность, а те, кого увлечет
космос, отправятся в новые, более сложные и дальние космические путешествия.
Лично я уже твердо знаю - я полечу еще не раз.
     -  Здорово  вас готовят!  - с уважением  сказал  Юрий и  сполз  в  свою
кровать. - Теперь я понимаю кое-что...
     - Ну хорошо, хоть не сказал "я все знаю!" - засмеялся  Тэн. И серьезно,
почти грустно  проговорил: - Да, Юрка, для того  чтобы чего-нибудь добиться,
нужно все время учиться и все время тренироваться.
     - С малых лет?
     - Выходит, так, - мягко улыбнулся Тэн.
     -  Но это значит, что на Голубой земле мы уже опоздали? -  встревожился
Юрий.
     - Нет, почему же...  - смилостивился Тэн. -  Ведь у  вас еще  нет таких
кораблей, как у нас. Но...
     - Но они же будут, - перебил его Юрий.
     - Вот именно. Значит, нужно готовиться как можно раньше. А ты...  - Тэн
опять  засмеялся, - ты даже не знаешь формулу сво