пропадут...  Всю  ночь
сегодня будешь сидеть, пока  сети  не  починишь.  Чтоб  завтра  мне  вечером
поставил! А я уж их как-нибудь уговорю переночевать. Прид„тся за  пол-литрой
сбегать... Ох, горе мо„! Ну, подожди! Я тебе этой пол-литры  не  прощу!  Это
слез моих пол-литра! Дорого тебе обойд„тся эта пол-литра, изувер!
   Кныш только вздохнул.
   - Ну давай, давай поехали уже. Ковыряешься, как неживой!
   Это были последние слова, которые мы услышали. Из-за камышей нам не  было
видно Кнышей, и потому мы ещ„  несколько  минут  напряж„нно  прислушивались,
пока не убедились, что их уже нет.
   - Так! Теперь вс„ ясно, - сказал наконец Кукурузо.
   - А ты думал - шпион. - А что? Может  и  шпион.  Суслик,  а  не  человек.
Долгоносик.
   - Да, теперь понятно - и та торговля в парке, и те верзилы на  мотоцикле,
и вс„ остальное. Вот гадюка! Так он всю рыбу уничтожит
   - Что же будем делать? Завтра он снова поставит сети и  если...  Кукурузо
не договорил. Вдруг с пл„са донеслась звонкая песня:
   Пусть всегда будет солнце, Пусть всегда будет небо,  Пусть  всегда  будет
мама, Пусть всегда буду я!
   Голоса были мальчишечьи и девчоночьи - бодрые голоса. Казалось, что прямо
но воде и болоту шагает сквозь камыши вес„лый пионерский отряд. Мы удивл„нно
переглянулись. Что такое? Потом схватились  и  побежали  на  берег  -  туда,
откуда виден был пл„с. Но ничего не увидели - мешали камыши.
   - А ну айда на дерево! - крикнул Кукурузо.
   Мы быстро вскарабкались на старую иву, под которой  стоял  шалаш,  -  это
было самое высокое дерево на острове. И тогда увидали: из  стружки  на  пл„с
выплывали, будто лебеди, шлюпки. В шлюпках сидели пионеры в белых майках,  в
белых панамках. В первой шлюпке стоял во весь рост стройный высокий парень в
белых брюках, без майки.
   Это был, наверное, вожатый. Под бронзовой кожей  его  выделялись  могучие
мускулы.  Казалось,  этот  парень  сош„л  прямо  с  физкультурного  плаката:
"Готовься к сдаче на значок ГТО!"
   Но вот песня кончилась, и вожатый громко сказал:
   - Друзья, предлагаю на этом острове сделать остановку. Как  вы  считаете,
товарищ  штурман?  -  склонился  он  к  маленькому  скуластому  пареньку   с
нахмуренными бровями, который сидел на корме.
   - Только так! - очень серь„зно ответил тот. Все почему-то засмеялись.
   - Тогда держите курс на остров, штурман! - в тон ему сказал вожатый.
   - Только так! - повторил парен„к.
   И снова  все  засмеялись.  Но  на  штурмана  это  не  произвело  никакого
впечатления. Он даже бровью своей нахмуренной не пов„л.
   Одна за другой шлюпки пристали к берегу.  И  остров  вмиг  превратился  в
пионерский лагерь: смех, крики, беготня  Кто-то  играл  в  мяч,  кто-то  уже
плескался в воде, кто-то ловил сачком бабочек.
   Мы сидели на дереве, не зная, что нам  делать  -  показываться  или  нет.
Впрочем, долго колебаться  нам  не  пришлось.  Какая-то  высокая  голенастая
девочка наткнулась на шалаш и воскликнула:
   - О! Смотрите! Здесь кто-то жив„т!
   Все  сбежались.  Подош„л  и  вожатый...  Смуглый   ловкий   мальчишка   с
фотоаппаратом через плечо юркнул в шалаш и сразу же выскочил, держа в  руках
электрический фонарик, который я прив„з Кукурузо из Киева.
   - Фонарик, - пояснил он, -  механический.  С  магнето.  Да„т  ток  только
тогда, когда нажимаешь на эту ручку.
   И  начал  жикать,  показывая.  Кукурузо  беспокойно  за„рзал  на   ветке.
Голенастая девчонка тоже юркнула в шалаш и вытащила оттуда ружь„.
   - Смотрите, настоящее, охотничье...
   - Ой, осторожно: может, оно заряжено. Ещ„ выстрелит случайно! - взвизгнул
кто-то из девочек. Кукурузо не выдержал:
   - А ну не трогайте!
   Все сразу подняли головы. Прятаться больше не было смысла.  Мы  слезли  с
дерева. И сразу нас обступили пионеры.
   - А кто вы такие?
   - Что вы тут делаете?
   - Это ваш шалаш?
   - И ружь„ ваше?
   - Вы охотники?
   - Вы тут жив„те?
   Я растерянно посмотрел на Кукурузо.
   Он нахмурился и молчал.
   - Да, они, наверно, просто рыбачат тут...
   - Или из дому сбежали.
   - Или в индейцев играют. Как "Маленькие дикари" Сетона-Томпсона. Помните?
   - Или в робинзонов... Правда ж?
   Я совсем растерянно взглянул на Кукурузо. Мой друг густогусто  покраснел.
И вдруг сказал:
   - Ни во что мы не играем... У нас ответственное  задание.  Мы  браконьера
ловим.
   - Ну-у?
   - Вот это здорово!
   - А кто же вам поручил?
   - Почему это нам  кто-то  должен  поручать?  -  пренебрежительно  хмыкнул
Кукурузо. - Мы его сами выследили и сами ловим.
   Заметив, с каким серь„зным интересом смотрят на  него  пионеры,  Кукурузо
совсем осмелел:
   - А ну положь ружье. И фонарик отдай.
   Фонарик и ружь„ немедленно были положены на место.
   - А вс„-таки, как вы выследили браконьера? И как вы его будете ловить?  -
спросил смуглый парен„к с фотоаппаратом.
   - И ружь„ у вас тоже  для  этого?  Чтоб  ловить?  -  спросила  голенастая
девчонка.
   Я решил, что надо перевести разговор на что-то другое.
   - А у вас что - поход? - поспешно спросил я. - Или просто так - прогулка?
И откуда вы вообще прибыли?
   - Мы из Киева. Юные следопыты. У нас поход по местам партизанских бо„в, -
охотно объяснил парень с фотоаппаратом.
   - Только так! - подтвердил штурман.
   - Мы уже домой возвращаемся. Три недели в походе -  прибавила  голенастая
девчонка.
   - Не преувеличивай, Валька! Не три недели, а девятнадцать  дней.  Сегодня
двадцатый, - вмешалась в разговор остроносенькая девочка в очках.
   - А вы не боитесь заблудиться в наших плавнях? Они ж знаете какие!
   - Да у нас же и карта и компас. Чего же бояться!
   - Послушай, Игорь! - обратился к пареньку с фотоаппаратом вожатый. - Надо
вот что выяснить. Если ребята в самом деле ловят браконьера,  может,  мы  им
тут помешаем. Нас много, мы шумим  -ещ„  спугн„м  его.  Вы  не  стесняйтесь,
скажите если так, мы можем переехать в другое место. Нам же вс„ равно.
   Мы с Кукурузо переглянулись.
   - Да чего там, оставайтесь, - сказал Кукурузо. - Он приедет только ночью,
да и то не сегодня, а завтра. Так  что  до  завтрашнего  вечера  вы  нам  не
помешаете.
   - Ну смотрите, - сказал вожатый  и  обратился  к  пионерам:  -  Раз  так,
вынимайте продукты, разжигайте кост„р будем завтрак готовить.
   - Только так! - авторитетно подтвердил маленький скуластый штурман.
   Пионеры сразу опять загалдели и побежали к шлюпкам.
   - Ты, Игорь, займись костром, - сказал вожатый. - Ты у пас мастер.
   - Пойд„м, я покажу, где хворост, - по-хозяйски предложил Кукурузо.
   И мы втро„м пошли в глубь острова. Шли и,  как  всегда  бывает  в  начале
знакомства, смущ„нно молчали - не знали, о ч„м говорить.
   И вдруг Игорь, не раскрывая рта (мы это  хорошо  видели),  громко  не  то
рявкнул, не то гавкнул. И сразу где-то в середине у  пего  заиграла  музыка.
Настоящая  музыка.  Джаз.  Такое,  знаете:  бз-вз,   дудль-будль,   бум-бем,
бу-га-га... Мы остановились и вытаращили глаза на Игоря: что за чертовщина!
   Он  засмеялся  и  передвинул  из-за  спины  впер„д  то,  что  мы  считали
фотоаппаратом.
   - При„мник. Портативный. На транзисторах... на полупроводниках.
   Это я только в футляре от фотоаппарата его  собрал.  Потому  что  другого
корпуса не было. Да и удобно. Через плечо носить можно.
   Вот оно что! Так это переносный маленький радиопри„мник. Как мы сразу  не
догадались! О том, что такие есть на свете, мы знали. Я в Киеве видел, да  и
у нас в сельмаге продавались когда-то, "Турист" называются.
   - Хорошая штука, - опомнившись, снисходительно сказал Кукурузо. - Сколько
дал?
   - Что - дал?
   - Ну заплатил сколько?
   - Нисколько. Сам сделал.
   -  Что-что?  -  Кукурузо  скривился  и  приставил  ладонь  к  уху,  будто
недослышал. Я хихикнул.
   - Сам, говорю, сделал, - серьезно повторил Игорь. Я ещ„ раз хихикнул.
   - Ага, криво усмехнулся Кукурузо. - Ну да. Я же и спрашиваю: сколько дал?
У нас в сельмаге "Турист" продавался. Тридцать пять  рублей.  Красивый,  под
перламутр. Ну, а этот сколько?
   - Вот чудак, не верит... Ну, как хочешь...
   Из кустов вышел вожатый:
   - О ч„м это вы, ребята, спорите?
   - Да ничего, просто так... - махнул было рукой Кукурузо, но потом, глянув
снизу на вожатого, неожиданно ехидно спросил: - Скажите, а у вас все пионеры
такие вот... или только этот?
   - А что такое?
   - Да ничего... Просто он  говорит,  что  этот  при„мничек  сам  сделал...
Может, вон та девочка настоящий автомобиль сама сделала,  а  тот  штурман  -
"только так" в космос летал?
   - Насч„т космоса и автомобиля не скажу, а вот при„мник  он  действительно
сам сделал. Это точно. Он у нас  молодец!  В  радиокружке  уже  третий  год.
Академиком будет.
   Вожатый  говорил  серь„зно,  без  всяких  шуток.  Не  верить   ему   было
невозможно. Кукурузо сразу скис и сморщился, как футбольный мяч, из которого
выпустили  воздух.  Насмешливые  огоньки  в  глазах   погасли,   концы   губ
опустились. Я тоже был удивл„н. Мне почему-то всегда казалось, что  все  эти
умненькие образцово-показательные  ученички,  которые  мастерят  действующие
модели кораблей и самол„тов, выпиливают из фанеры лобзиком разные  кружевные
полочки и сотворяют прочие выставочные штуки, от  которых  ахают  учителя  и
родители, - все эти "гении" обязательно должны быть хилые, длинноносые  и  в
очках. И обязательно "с приветом". Так я всегда  думал.  А  тут  перед  нами
стоял нормальный курносый хлопец - мускулистый, загорелый, по  всему  видно,
физкультурник. Его скорее можно было  представить  на  спортплощадке,  среди
шумной  ватаги  спортсменов,  чем  в  тихой   лаборатории,   углубл„нным   в
перепутанные внутренности какого-нибудь радиопри„мника.
   Мы молчали растерянные и сбитые с толку.
   Вожатый внимательно посмотрел на нас и деланно сердито сказал:
   - Что же вы, братцы, разболтались тут, а  хворосту  не  нес„те.  Люди  же
голодные. А ну давайте быстрее!
   Это сразу вывело нас из оцепенения. Мы бросились поспешно  (даже  слишком
поспешно) собирать сухие ветки.
   И через минуту уже тащили на поляну  большие  охапки  хвороста.  Особенно
старался Кукурузо. Он тащил такую огромную охапку, что я боялся, как  бы  он
себе живот не надорвал.
   Голенастая девочка Валька, увидев это, восторженно вскрикнула:
   - Ого-го!
   И я не  знаю,  отчего  больше  был  такой  красный  Кукурузо:  то  ли  от
напряжения, то ли от этого "ого-го". Он вообще почему-то  часто  посматривал
на ту Вальку. Наш„л на что смотреть!
   Страшило какое-то! Тощее, пучеглазое, длинноногое! Хуже Гребенючки в  сто
раз!
   Все стояли на поляне и смотрели, как  ловко  Игорь  разжигал  кост„р.  Ты
смотри, городской, а умеет...
   Вскоре посреди поляны большой кост„р уже лизал небо огненными языками.
   - Ну, а чья очередь сегодня кашеварить? - спросил вожатый.
   - Сашка! - воскликнула Валька.
   - Сашка, Сашка! Правильно! - закричали  отовсюду,  и  все  посмотрели  на
штурмана.
   - Твоя? - спросил вожатый.
   - Только так! - сказал тот.
   - Значит, нам сегодня вез„т, - улыбнулся вожатый.
   - Вез„т! Вез„т! Уху! Сашок, обязательно уху!
   - Ушицу! - слились в одно десятки голосов.
   - Только так, - впервые за вс„ время улыбнувшись, закивал головой Сашко.
   Теперь, когда все стояли вместе около костра, было особенно заметно,  что
Сашко очень маленького роста, ниже всех. Может быть, потому  он  и  держался
так серь„зно и нахмуренно, чтоб казаться солиднее. А ещ„ было видно, что все
его любят и если подтрунивают над  этим  его  "только  так",  то  совсем  не
обидно, а скорее ласково.
   Сашко принялся готовить завтрак. Девочки, в том числе и Валька,  помогали
ему, чистили картошку и рыбу, которую достали из сетки, что была привязана к
корме одной из шлюпок и опущена в  воду.  Остальные  пионеры  разбрелись  по
острову кто куда. Как-то так само собой вышло,  что  мы  очутились  рядом  с
Игорем. Игорь сидел на пеньке  и  строгал  ножом  палочку  -  видно,  что-то
собирался мастерить.  Мы  с  Кукурузо  сидели  возле  пенька  на  корточках,
уткнувшись подбородками в колени, и  задумчиво  ковырялись  в  земле.  Потом
Кукурузо кашлянул и, насупившись (чтоб скрыть смущение), сказал хрипло:
   - Дай посмотреть...  при„мник...  Можно?  Игорь  сразу  отложил  ножик  и
палочку:
   - А чего же... Конечно. Пожалуйста. Он открыл футляр:
   - Вот настройка,  это  диапазоны,  это  громкость,  -  показал,  где  что
крутить.
   Кукурузо склонился  над  при„мником.  Я  тоже  пригнул  голову.  Кукурузо
оттолкнул меня локтем:
   - Не дыши туда. Запотеет и испортится. Игорь улыбнулся:
   - Да ничего. От этого  не  испортится.  Кукурузо  долго  крутил  в  руках
при„мник, и мы молча слушали голоса дал„ких стран.
   - Да-а... Ценная штука, - сказал наконец Кукурузо и  добавил:  -  Ну,  по
физике у тебя, конечно, пят„рка?
   - Пят„рка, - просто и без хвастовства ответил Игорь.
   - А двойки ты хватал когда-нибудь? - с надеждой спросил Кукурузо. -  Хотя
бы по поведению, по пению, по рисованию, что ли? Или круглый отличник?
   - Отличник, - словно извиняясь, сказал  Игорь.  -  Все  участники  нашего
похода - отличники. Такое было условие.
   Кукурузо тихо вздохнул.
   В это  время  из  кустов  выглянула  Валька.  Должно  быть,  девочки  уже
закончили свою работу. Я видел Вальку, а Игорь, который сидел к ней  спиной,
нет. Валька тихонько подкралась к нему, и я не успел даже открыть  рот,  как
она столкнула его с пенька. Игорь ничего не  подозревал  и,  конечно,  вверх
тормашками полетел в траву.
   - Даме всегда надо уступать место, - сказала Валька, садясь на пен„к.
   Игорь поднялся и только улыбнулся в ответ.
   Мы с Кукурузо удивл„нно переглянулись.
   Хорошее дело! Толкового парня -  физкультурника,  который  сам  смастерил
при„мник, какое-то длинноногое страшило  швыряет  на  землю,  будто  это  не
парень, а мешок с картошкой. А он только улыбается...
   Попробовала бы мне сделать такое даже Гребенючка, я б  ей  так  дал,  так
дал, что она десять раз перевернулась бы!
   Постойте, а что это с Кукурузо?
   - А ну дай мне! - нахально говорит Валька и протягивает руку к при„мнику.
   И Кукурузо, тел„нок, преспокойно отда„т при„мник. Вот дурень. Что  это  -
с„ приемник, что ли? Чего это она распоряжается.
   Впрочем, все эти бодрые возгласы звучат, конечно, только в моей  душе.  Я
молчу. Это же не мой при„мник и не у меня его отбирают.
   Валька начала настраивать при„мник, по-птичьи склонив голову  к  плечу  и
глядя в небо. Поймала какую-то тягучую мелодию и вдруг весело воскликнула:
   - О! О!
   Мы удивл„нно посмотрели на не„ - чего это она вопит?
   Мечтательно глядя на пл„с и слушая музыку, она тихо сказала:
   - "Лебединое озеро"... Адажио...
   Я скривился. Вот задавака! Говорит такое, что  ничего  понять  нельзя.  А
Кукурузо напустил на себя серь„зность и, нахмурив брови, говорит:
   - Нет, это озеро скорее не лебединое, а утиное. Лебеди у нас не  водятся.
Зато уток - тьма-тьмущая! Валька вдруг как захохочет:
   - Ой, держите меня! Ой, не могу! Вот чудак! Я же не про это озеро, а  про
музыку к балету композитора Чайковского "Лебединое озеро".  Как  раз  сейчас
передают.
   Кукурузо - будто кто лицо кипятком ошпарил. Вся  кровь,  какая  только  у
него была, бросилась ему в лицо.
   - Можно подумать, что я не знаю - сердито буркнул он.  -  Прекрасно  знаю
этот знаменитый балет. А про наше озеро я просто так сказал. Для интереса...
Для смеха.
   Я отвернулся. Не могу смотреть в  глаза  человеку,  который  нагло  вр„т.
Ничего он, Кукурузо, не знал, никакого "Лебединого озера". Потому что слух у
него был препоганый. Петь он мог только со мной. Подтягивать. А у  самого  у
пего все песни получались на один мотив. Мне было досадно на Вальку, что она
заставила моего друга так бессовестно врать. И вообще, чего она  пристала  к
нам?..
   И вдруг, словно подслушав мои мысли, Валька  резким  движением  выключила
при„мник и сказала:
   - Вы на меня сердитесь, ребята, да? Что я пришла к вам и пристаю, да? Так
я пойду... Вы не сердитесь. Просто мне хотелось познакомиться с вами...
   И так она это просто сказала, что мне стало неудобно. И ни я, ни Кукурузо
не нашлись что ответить.
   Валька встала, сунула Кукурузо в руки приемник и побежала к костру.
   - Чудная какая-то... правда? - пожав плечами, смущ„нно сказал Кукурузо.
   - Она хороший хлопец, - неожиданно покраснев, сказал Игорь. -У нас с  ней
все дружат... А чего ты не включаешь при„мник? Ты включай, не  стесняйся.  Я
недавно поменял батарейку.
   Я внимательно посмотрел на него и понял, что  он  умышленно  меняет  тему
разговора, что больше о Вальке говорить не стоит. Я его хорошо понимал.  Мне
тоже было бы неприятно, если бы кто-нибудь  говорил  о  Гребенючке...  Я  не
знаю, сколько мы ещ„ просидели на берегу возле  пенька,  но  вот  послышался
голос вожатого:
   - Игорь, ребята, идите скорее! Уха готова!
   - Пошли! - сказал Игорь.
   Я как выпил тогда с утра стакан молока, так после этого  маковой  росинки
во рту не было. И предложение Игоря мне, конечно, очень понравилось.  Думаю,
что и Кукурузо хотел есть не меньше.
   Но неожиданно он сказал Игорю:
   - Ты иди, а мы тут посидим. Мы как раз перед  вашим  приездом  хорошенько
позавтракали.
   Я заморгал глазами и разинул рот, но, конечно, промолчал.
   - Да не выдумывайте,  ребята,  пойд„мте!  Такой  ухи  вы  сроду  не  ели,
ручаюсь! - уговаривал Игорь.
   Кукурузо упрямо отказывался. Я, глотая слюни,  поддерживал  его.  Наконец
Игорь махнул рукой.
   - Да ну вас! Подождите, я сейчас вожатого на вас напущу! -  и  побежал  к
костру.
   Однако через минуту вместо вожатого прибежала длинноногая Валька. И сразу
набросилась на нас:
   - Это ещ„ что такое?! А ну марш есть уху! Если  бы  вы  меня  пригласили,
что, я разве отказалась  бы?!  Я  бы  отказалась  разве,  если  бы  вы  меня
пригласили?! А ну быстрее!
   И, к моей величайшей радости, Кукурузо, который  так  упрямо  отказывался
перед Игорем, тут вдруг моментально уступил и покорно попл„лся за девчонкой.
И снова мне почему-то вспомнилась Гребенючка...
   Я не знаю: то ли я был просто очень голоден, то ли в самом деле уха  была
какая-то особенно вкусная, но мне показалось, что я действительно  сроду  не
ел ничего подобного. А уж в ухе я разбирался.  У  нас,  в  нашем  "рыбачьем"
селе, умели е„ варить, и сам я варил не раз.
   Но эта была на редкость  вкусная.  Все  причмокивали  от  удовольствия  и
хвалили Сашка-штурмана. А он сидел возле котла с  половником  в  руках,  как
всегда нахмуренный, и внимательно следил, кому дать добавки.
   Теперь мне было понятно, почему все так обрадовались, что сегодня очередь
Сашка готовить завтрак. Он был у них признанным кашеваром.
   Вскоре все наелись и разлеглись  на  траве  вокруг  костра  -  отдохнуть.
Кто-то первый тихо затянул песню, кто-то поддержал, и песня выросла, окрепла
и взлетела над пл„сом - даже пригнулись камыши...
   Реве-е та сто-огне Днi-iпр широкий.
   Сердитый вi-iтер за-авива-а...
   Как хорошо было вот так лежать на траве, смотреть в голубую бездну неба и
хором петь песню. Казалось, вся земля, весь мир слышит е„.
   Вожатый тихонько встал, пош„л к лодкам и вернулся  с  аккордеоном.  Песня
зазвучала ещ„ сильнее, ещ„ слаженней...
   Когда кончили "Реве та стогне...", вожатый сказал:
   - А теперь нашу, пионерскую: "Взвейтесь кострами". Затягивай, Сашко.
   - Только так, - откликнулся Сашко, прокашлялся, подождал, пока  аккордеон
проиграет вступление.
   Я никогда бы не подумал, что у  него  такой  чистый,  звонкий  и  высокий
голос. "Вот тебе и "только так"! Мало того что  знаменитый  кашевар,  ещ„  и
певец какой!"
   Взвейтесь кострами,
   Синие ночи
   Мы пионеры -
   Дети рабочих...
   Близится эра
   Светлых годов.
   Клич пионера:
   "Всегда будь готов!" -
   рвалась в небо песня.
   Пели мы часа полтора, а то и больше. Какие только песни мы не  пели  -  и
украинские народные, и революционные, и старые комсом