о мало ли что, может, деньги передает в туалете, может, еще что... Как правило, эфэсбэшники в одиночку не работают, да и бандиты из других группировок тоже в одиночку не действуют, значит, этот широкоплечий здоровяк или свой, или знакомый Бурого со стороны. Ведь если что не так, то наверняка Бурый крикнул бы, дал какой-нибудь знак, чего уж ему на вокзале бояться.
     На всякий случай чуть позже двое дежуривших в зале ожидания бандитов решили спуститься в туалет и глянуть, что да как там.
     Комбат же в это время дважды ударил Бурого головой о кафельную стену, и тот потерял сознание. Рублев посадил его на унитаз, переломив надвое, так, что голова Бурого почти уперлась в колени.
     - Ну вот, ты посиди здесь, а я пойду по своим делам.
     Комбат закрыл кабинку, когда в туалет вбежали два бандита.
     - Стой, - крикнул один, - где Бурый?
     - Там Бурый, ему плохо, живот схватило. Видишь, ноги торчат из-под двери?
     - А ты что, санитар, что ли?
     - Да, я врач, - шутливо произнес Комбат, - доктор, мертвый доктор.
     - Чего-чего? - недопонял бандит.
     И в этот момент Комбат его ударил. Удар был короткий и быстрый, точно в челюсть. Голова бандита дернулась, Комбат услышал, как хрустнула челюсть. И тогда Рублев ударил левой, но уже не так сильно. Первый удар был сокрушительный, а вот второй - завершающий, просто точный и выверенный, почти ювелирный, чтобы довершить начатое.
     Второй бандит успел выхватить нож и с присвистом выкрикнул:
     - Стой, козел!
     - А за козла ты мне сейчас ответишь, - сверкнув глазами, буркнул Комбат, останавливаясь, хотя готов был уйти, и правая рука с ножом повисла как плеть, а нож, звякнув, упал на каменный пол.
     Бандит не успел даже ойкнуть от боли, рука хрустнула, и тут же Комбат ударил его в голову. Бандит отлетел, сильно ударившись затылком о стену. На кафельной плитке осталась кровь, а бандит упал лицом вниз в зловонную лужу.
     - Ну вот, ребята, и все, - Комбат быстро покинул туалет, понимая, что у него впереди еще много дел, и, возможно, довольно сложных, а тут к сделанному уже вряд ли что добавишь.
     А через десять минут из туалета Курского вокзала санитары на носилках выносили два тела, а у третьего бандита была лишь перебита рука, он отделался самыми легкими увечьями, и сам это понимал. Тут же появились люди Кощея.
     Бурый и его знакомый все еще лежали без сознания, а счастливчик, с перебитой рукой, испуганно бормотал:
     - Хрен его знает, кто это такой! Ко.. - слово "козел" застревало у него в горле, - какой-то здоровый бугай! Я даже ничего не понял, как... Да хрен его знает, кто это такой! Козел какой-то, здоровый бугай! Я даже ничего не понял, как...
     - Что?
     - Чик, чик, бах, трах - и Клык лежит. Кто-то его навел.
     - А чего он хотел?
     - Чего хотел... Не знаю, не знаю, он с Бурым разговаривал, а мы с ним, слава Богу, поговорить не успели.
     Кощею тут же сообщили о том, что произошло на территории подконтрольного ему Курского вокзала, и Кощей, находившийся неподалеку со своими головорезами, бросился на контролируемую территорию. Но и он ничего не смог узнать. Мужик, о котором рассказывал пострадавший бандит, ему был абсолютно незнаком.
     - Говори, говори, какой у него фейс, мать твою! - шипя в лицо своему подчиненному, выкрикивал Кощей. - Да он тебе что, и мозги вдобавок отшиб?
     - Да, отшиб, отшиб. Как двинул, так у меня искры из глаз и туман. Я сразу с копыт.
     - Лучше бы он тебя, ублюдка, убил!
     - Ну, он такой большой...
     - На мента похож? - допытывался Кощей, тряся за отвороты куртки перепуганного парня.
     - Нет, нет, одно могу сказать, морда у него не ментовская.
     - Он что-нибудь говорил? Вякал что-нибудь?
     - Нет, он бил молча.
     У Кощея оставалась надежда, что Бурый придет-таки в себя и сможет рассказать, что к чему, зачем били, что допытывались.
     А Бурого и его дружка в это время уже завезли в больницу Склифосовского, дежурная бригада врачей пыталась привести в чувство двух пострадавших. Там же оказалась и милиция.
     - Ну а вы куда смотрели? Я вам деньги плачу, что ж вы моих не защитили?
     - Да ты что! Как мы их могли защитить? Они даже на помощь позвать не успели.
     - Как, как... Вас еще звать надо, небось деньги брать и без зова вас собрать можно, вот как, ублюдки! Платить перестану, тогда узнаете как. Вы у меня на содержании, как проститутки, а работу не делаете. Значит, трахать вас всех надо, рядком в задницу.
     Появился один из врачей. Кощей со своими парнями тут же бросился к нему.
     - Ну, как там Бурый?
     - Кто-кто?
     - Да этот, с перешибленной головой, которого привезли с Курского.
     Настоящее имя Бурого Кощей так и не сумел вспомнить.
     - А, этот... - хирург устало заморгал глазами и пробормотал длинную тираду по латыни.
     - Ты мне по-человечески скажи, можно с матом, - задышав в лицо хирургу, прошипел Кощей.
     - Да что я вам могу сказать, любезный, один ничего, а второй воды нахлебался, еще чудом живой. Да и сотрясение мозга у него, если понятным языком.
     - Отчего сотрясение?
     - Оно могло быть вызвано разными причинами: сильный ушиб, удар чем-нибудь тяжелым по голове...
     - Тяжелым? - Кощей передернул плечами.
     - Да, тяжелым. Например, молотком или ломом, обернутым в тряпку.
     - Да ты что, доктор, что ты такое несешь? Какой еще лом, кто ж его в тряпку заворачивать станет? А говорить он скоро сможет?
     - Думаю, нет, у него нижняя челюсть в трех местах сломана.
     - Ух, ублюдки! - отвернувшись от врача и понимая, что здесь ему делать нечего. Кощей быстро зашагал к выходу.
     Джип уже стоял и урчал мотором. Кощей впрыгнул на заднее сиденье. Что к чему во всей этой катавасии, он не понимал. Кто послал мужика, чего этот мужик хотел от Бурого, было совсем неясно. Но если он так быстро и лихо расправился с тремя, в общем-то, не слабыми парнями, значит, действительно, задело его что-то серьезное. И Кощею вдруг стало не по себе. Так случается (это чувство знакомо каждому охотнику, оно появляется вдруг): идешь, идешь по лесной тропе, карабкаешься, обходишь деревья, и вдруг руки начинают дрожать, хотя никакой явной причины нет.., ощущение такое, будто зверь крадется за тобой следом и уже выпустил когти, готовый броситься тебе на спину. Охотник испуганно оглядывается, втягивая голову в плечи, а за спиной тихо, даже травинка не шелохнется, даже лист не упадет с дерева. И возможно, от этого страх становится еще более жутким. Уже хочется не идти, делая осторожные шаги, а появляется желание, неподконтрольное, которое невозможно остановить, невозможно подавить, - хочется бежать сломя голову, натыкаясь на деревья, оцарапывая лицо ветками, быстрее и быстрее. Падать, спотыкаться, вставать и вновь бежать, уносить ноги с этого проклятого места...
     Что-то подобное уже случалось и с Кощеем, но раньше ему удавалось выкручиваться - не паниковать. Он испуганно оглянулся, даже его телохранитель вздрогнул.
     - Что такое? - спросил он, нащупывая в кармане рукоятку пистолета.
     - Да нет, ничего, - сдавленным голосом отвечал Кощей, - ничего, ничего. Трогай быстрее.
     - Куда? - задал вопрос водитель, но сцепление выжал, и джип сорвался с места.
     - Куда хочешь. Давай к Султану.
     - А я думал, на вокзал.
     - Ты, бля, лучше не думай, а делай то, что я тебе говорю. Думать буду я, а вы будете выполнять, мать вашу!
     Кощей рассвирепел мгновенно, в считанные секунды в уголках рта появилась белая не то слюна, не то пена, глаза сузились.
     - Быстрее езжай, мать твою, тянешься, как таракан беременный!
     Водитель гнал вовсю, но Кощею этого показалось мало.
     - Быстрее, бля! - крикнул он. - Еще быстрее!
     Телохранители переглянулись. Все это напоминало побег, но от кого и куда пытается убежать и скрыться их хозяин, они не понимали. Кощей дрожащими руками вытащил из нагрудного кармана серебряную табакерку с кокаином и принялся втягивать вначале левой ноздрей, затем правой белый дурманящий порошок.
     - Ух! - выдохнул он, откинувшись на спинку сиденья.
     "Вот-вот должно полегчать" - таково было выражение его лица.
     Но страх не отпускал. Кощей пытался понять, пытался проанализировать, откуда этот страх. Ведь ничего такого страшного не случилось, обыкновенные разборки. Появился какой-то залетный, может. Бурый ему что-то сказал, нагрубил, он его и прижал к стене, поговорил как следует.
     А тут еще двое под руку подвернулись, он и этих усмирил.
     Но кто это такой и за что он так круто расправился с Бурым, Кощею было невдомек. Связать же все происшедшее с мальчишкой в джинсовой куртке, которого Кощей отправил к клиенту Султана, бандиту и в голову не приходило.
     Ведь он за день или за ночь отправлял по разным местам иногда по несколько десятков проституток или мальчиков, так что дело, в общем-то, было обычным.
     "А может, Бурый кому-нибудь задолжал и пришли или, вернее, прислали кого-нибудь вернуть деньги?" Но если бы такое случилось, Кощей знал бы это. Когда его люди попадали в сложные ситуации, разбирались, звонили, разговаривали, толковали, как правило, с ним, ведь деньги были у него и договориться проще всего с хозяином, а не с его подчиненными.
     - Дай телефон, - буркнул Кощей и принялся набирать номер Султана.
     Тот трубку взял сразу.
     - Ну-ну, да, я конечно! - на банальный вопрос "Это ты?" ответил Султан. - Спасибо, мои добрые знакомые позвонили, мальчики у них. Правда, один парнишка строптивый, ну да, думаю, его обломают. Есть опыт.
     - Это о чем ты? - спросил Кощей.
     - Как о чем, да про двух парнишек, которых я тебе заказал.
     - А, про это... Слушай, Султан, тут у меня лажа.
     - Какая еще лажа?
     - Бурого избили.
     - Как избили? А я при чем? Это же твой человек.
     - Так может, ты чего слышал?
     - Чего я должен был слышать?
     - Да какой-то мужик, абсолютно незнакомый, никто его здесь раньше не видел...
     - А где этот твой Бурый? - спросил Султан с неприятным хохотком.
     - Да в больнице, в сознание пока еще прийти не может.
     - Другого поставишь, - философски заметил Султан.
     - Ну ладно, если ты ничего не знаешь, тогда напрасно я тебя дернул.
     - Если что услышу, то позвоню, будь спокоен.
     - Да-да, да-да, буду спокоен, - Кощей отключил телефон.
     Настроение не улучшалось, оно было таким же гнусным, как до разговора с Султаном.

***

     Если бы сейчас кто-нибудь был рядом с Борисом Рублевым и спросил у него, почему он, взрослый мужчина, у которого есть дела, так переживает из-за какого-то бродяжки, то навряд ли услышал бы внятный ответ. Пока еще Комбат и сам не знал, почему он так близко принял к сердцу исчезновение Сергея Никитина. Ведь еще вчера он даже не подозревал о существовании этого парнишки.
     Да, вчера он не знал Никитина, а сейчас он уже не мог представить своей жизни без него.
     Комбат мчался по городу. Один перекресток, второй, третий...
     - Скорее, скорее! - торопил Борис Рублев свою машину.
     Вот и пост ГАИ, только сейчас Комбат понял, что он за кольцевой. Гаишник, возникший словно из-под земли, в бронежилете и в каске, сделал знак остановиться. Комбат затормозил, выбрался из машины и быстро зашагал, к милиционеру.
     Гаишник небрежно козырнул.
     - Что-то случилось? - спросил он, встретившись взглядом с Комбатом, слишком уж необычным было выражение лица Бориса Рублева.
     - Случилось, браток, - сказал Комбат, и слово "браток" сблизило гаишника и бывшего командира десантно-штурмового батальона, а может, тельник, который увидел гаишник, внушил ему доверие к высокому сильному мужчине. - Случилось, случилось. Я тут адресок один хочу у тебя спросить.
     - Какой адресок? - осведомился гаишник.
     И Комбат принялся объяснять.
     - А, это... Так вам еще километров двенадцать ехать.
     - Сколько?
     - Двенадцать, - сказал гаишник. - Там будет поворот и съезд, там особняки новых русских (слово "новых" гаишник произнес немного презрительно).
     - Ну спасибо, браток, - Комбат протянул руку.
     Гаишник механически подал свою ладонь, Комбат крепко пожал.
     - Э, погоди, - бросил гаишник.
     Комбат остановился и оглянулся.
     - Я у тебя даже документы забыл спросить. Стряслось что?
     - Стряслось, браток, парнишку ищу.
     - Что, из дому убежал?
     - Да, похоже на то, - буркнул Комбат.
     - Ну, успехов тебе.
     Автомобиль Комбата сорвался с места и помчался к тому перекрестку, за которым должен был открыться поворот. И действительно, все случилось так, как и предсказывал гаишник. Показался съезд на неширокую асфальтированную дорогу, а еще через пару километров Комбат увидел небольшой поселок - двух- и трехэтажные дома, крытые где черепицей, где блестящим сверкающим металлом. Заборы, шикарные автомобили - все это говорило о том, что Комбат не ошибся.
     А вот и дом, который он искал. Дом находился за забором, кованые решетчатые ворота отделяли участок от соседних. В окнах дома горел свет, у крыльца стояли джип и "Вольво" с одинаковыми номерами, разнились лишь буквы на них.
     Комбат затормозил метрах в пятидесяти на противоположной стороне и пару минут сидел, барабаня пальцами по баранке. Фары и габариты погашены, и его серый автомобиль почти сливался с кустарником, росшим вдоль дороги.
     Борис Рублев боялся ошибиться. Ему всегда не нравилось, когда в его дела оказывались втянутыми посторонние, ни в чем не виноватые люди. Ведь тогда нужно что-то объяснять, говорить, оправдываться, а тебя принимают, как правило, за бандита. А объяснять Комбат не любил, да и не умел. Говорил он отрывисто, коротко, и всякие пространные объяснения давались ему с большим трудом.
     Страшно хотелось курить, просто нестерпимо. Рот наполняла слюна, и Комбат ее судорожно сглатывал. Сигарет в машине не было, и поэтому пришлось вытащить из ящичка пустую пачку, в которой на дне лежало несколько крупинок табака, и жадно ее нюхать. Но это вызывало только раздражение и злость на самого себя.
     "Неужели я такой слабак? Неужели я не могу жить без вонючих сигарет? Конечно же могу!" - сам себе сказал Комбат.
     Он смял пачку, но понял, что если бы в ней были сигареты, то навряд ли у него хватило бы духу сжать пальцы, изломав и искрошив содержимое.
     "Не наркоман же я какой-то! Все, забудь о табаке, забудь!" - сам себе приказал бывший командир десантно-штурмового батальона и посмотрел на дом за решетчатым забором.
     Металлические роллеты плотно закрывали окна первого этажа. Окна же второго этажа мягко светились уютным светом, чуть тонированным, желтым. Стекло было опущено, и Комбат прислушивался, не донесется ли какой-нибудь крик, не услышит ли он голос ребенка или плач. Это решило бы все, в одночасье, мгновенно.
     Голос ребенка сорвал бы Комбата с места, как порыв ветра срывает слабо держащийся на ветке лист, а так еще оставались сомнения, туда ли он приехал, не обманул ли его Бурый.
     "Нет, обмануть бандит меня не мог, слишком уж жестко и быстро велся допрос. Время на раздумья у бандита абсолютно не оставалось, и, судя по всему, он сказал правду."
     Комбат выбрался из машины. В рукаве куртки пряталась короткая самодельная монтировка, холодный металл медленно согревался в горячей ладони. Калитка оказалась закрытой. Борис Иванович увидел коробку переговорного устройства с красной квадратной клавишей. Замок на кованой калитке Комбат мог бы снести одним ударом ноги, а если бы захотел, то и бетонные столбики, аккуратно выкрашенные белой краской, вывернул бы из земли.
     Но делать этого он не стал и большим пальцем вдавил красную клавишу. Динамик загудел, замигала лампочка индикатора тревожным красным, даже рубиновым, огоньком, напомнив Комбату почему-то закуренную сигарету, а потом она показалась ему похожей на капельку свежей крови, на которую упал закатный луч.
     - Кто там? - послышался спокойный, но с нотками недовольства мужской голос, словно человека оторвали от важного дела.
     - Свои, - сказал Комбат.
     - Своих я знаю в лицо и по голосу, - ответил невидимый собеседник.
     Комбат поднял голову и увидел укрепленную на стволе старого дерева маленькую телекамеру наружного наблюдения, сразу ее Комбат и не заметил.
     - Что надо? - послышалось из динамика.
     - Поговорить хочу.
     - О чем? - раздался вопрос, задребезжавший в динамике. На этот раз голос был недовольный и даже слышалось тяжелое астматическое дыхание говорившего. Наверняка в волнении он слишком близко подошел к микрофону. - Короче, что надо?
     - Я же сказал, поговорить, - каким-то бесстрастным и даже безразличным голосом произнес Комбат и щелкнул по динамику, словно бы на нем сидела муха.
     - Ладно, заходи, - раздался щелчок электрического замка, и Комбат, толкнув калитку, шагнул на выложенную плитами дорожку. Под ногами зашуршали влажные опавшие листья...

***

     Бурый пришел в себя неожиданно. Врачи были уверены, что он, как минимум, еще часов двенадцать будет находиться в беспамятстве. То ли организм у него оказался крепче, чем предполагали врачи, то ли удар оказался не настолько сильный. Челюсть у Бурого была сломана, он шептал, и медсестре пришлось наклониться, чтобы разобрать его слова:
     - Телефон, бля... Телефон, бля... - выплевывал слова бандит.
     - Сейчас, сейчас.
     Когда его привезли в больницу, то в кармане куртки нашли мобильник, и на всякий случай, чтобы телефон не пропал, отдали дежурному врачу. Мобильник Бурому дали, и он кое-как негнущимся пальцем наковырял номер.
     - Это я, Бурый, - зашептал он в трубку замогильным голосом, слабым, как шуршание уже сгоревших листьев.
     - Чего? Кто? Бля, - крикнул в трубку Кощей.
     - Это я, Гриша, Бурый...
     - Так ты, падла, не сдох? - услышал Бурый ободряющий голос Кощея, тот и в самом деле был искренне рад, что его человек остался в живых.
     - Нет, не сдох.
     - Ну, тогда молодец.
     - Слушай внимательно, мне тяжело говорить.
     - Я тебе сказал, ублюдок, слушать, а не говорить!
     - Слушаю, - произнес Бурый.
     - Кто тебя так отделал?
     - Хрен его знает! - выдохнул в трубку бандит. - Здоровенный мужик.
     - Мент?
     - Не похож, но и не из наших. Несистемный, отвязанный полностью.
     - Отморозок какой-нибудь?
     - Нет, не похож. Мужик самостоятельный.
     - Один был?
     - Да, один.
     - И что, вас троих урыл?
     - По одному... Но было бы пятеро, так и пятерых бы уложил.
     - Н-да...
     - Во-во...
     Кощей присвистнул, и его рука потянулась за серебряным портсигаром, в котором был кокаин. Вот именно этого он и опасался, что беда придет откуда-то со стороны и нежданно. Если бы это были менты, то ему бы сообщили, он дал бы кому надо денег, мог бы договориться. А если бы оказались другие бандиты - свои или кавказцы, - с ними бы он тоже разобрался, договорился. Ведь всегда можно найти старшего, того, кто отдает приказания, и разговор вести с ним. А здесь одиночка, никем не контролируемый и, судя по всему, никому не подчиняющийся, имеющий какие-то свои счеты - и вполне возможно, что к Кощею.
     - Чего он хотел? Меня увидеть?
     - Нет, что ты, что ты, Гриша, ему пацан был нужен.
     - Так что, педик?
     - Нет, не педик, точно могу сказать, этих я за версту чую. Он настоящий мужик, здоровый, как медведь. Он меня мог к потолку приклеить и прихлопнуть как муху.
     - Так кто он такой?
     - Не знаю, хрен его поймет.
     - Ты же не хрен, понимать должен, - прошипел в трубку Кощей.
     У него появился прямо-таки мистический страх перед этим неизвестным, уложившим трех его головорезов.
     О том, что он проговорился, Бурый решил не признаваться, это могло вызвать гнев, а на расправу Кощей был скор.
     - Чего от тебя добивался? Не просто же так отмудохал и все?
     - Пацана искал, адрес хотел.
     - Ты сказал?
     - Нет, что ты! - с придыханием произнес Бурый.
     Кощею стало не по себе, он заподозрил Бурого, что тот все-таки проболтался.
     Но Бурый поспешил его успокоить:
     - Он меня так бил, что я вырубился довольно