глаза, но они так и не успели появиться, сбитые новым  ощущением:  запах
был знакомый, да; но... Но спертый. Но застоявшийся. Легко пахло табаком
или, точнее, пепельницей - и это у Игоря, который курил не чаще  раза  в
год и, терпя меня, курильщицу, без конца проветривал  квартиру!  Странно
все это...
   Мы прошли в комнату. И  сразу  перед  моими  глазами  всплыла  другая
квартира: Шерил. У Игоря было все перевернуто точно так же, как у нее! И
на столе возле компьютера стояла  пепельница  с  двумя  окурками,  очень
характерными для Игоря: сильно раздавленными и согнутыми почти  пополам.
Чтобы Игорь не выбросил пепельницу?
   Ноги мои подкосились и я опустилась на  стул.  Значит  прав  был  сэр
Уильям, Игорь в опасности.
   Если еще жив.
   Вот теперь я действительно почувствовала страх и боль за Игоря.  И  -
вину перед ним. За то, что плохо думала о  нем,  за  то,  что  думала  о
другом мужчине, за то что другого хотела, что другого полюбила... Это  я
- предательница, а не он! Самая настоящая, гнусная предательница.
   В горле стоял ком. Джонатан, который потихоньку  осматривал  комнату,
искоса глянул на меня, сходил на кухню, принес мне воды - все это молча,
не задавая вопросов. Кажется, он понял, что со мной происходит... И тут,
поперек всех моих мыслей об Игоре проскочила другая, столь неуместная! Я
вдруг поняла тактику Джонатана. До меня вдруг дошло, что он  лучше  меня
чувствовал все это время, что я еще принадлежу Игорю. И не  торопил,  не
считал себя в праве меня торопить, не стал пытаться занять место, еще не
свободное...
   И оттого, что я поймала себя на мыслях о  Джонатане,  мне  стало  еще
горше, еще стыднее перед Игорем.
   - Смотри, кто-то шарил в его дискетах!
   Оторвавшись от своих жгучих размышлений,  я  глянула  в  направлении,
указанном Джонатаном. На полу, посреди вывороченных из письменного стола
ящиков и вываленных бумаг, валялась груда дискет.
   - Искали  какие-то  документы.  Видишь?  Копались  в  его  бумагах  и
компьютерных файлах. У тебя есть идеи?
   Идеи, идеи... У меня? У меня голова  пуста,  как  кокосовый  орех.  И
внутри, как в том же орехе, на донышке  плещется  невразумительно-мутная
субстанция... Какие там идеи! Хочется голову  засунуть  под  подушку  от
раскаяния и стыда...
   - Раз эти дискеты здесь брошены, значит в них  нет  того,  что  здесь
искали. Следовательно, либо они нашли, либо это искомое спрятано в самом
компьютере, на твердом диске... А, Оля? Ты улавливаешь?
   Я слабо кивнула.
   - У вас какая операционная система?
   - Windows 3.11...
   - Посмотрим.
   Джонатан включил компьютер. Разгоревшийся экран обнаружил  незнакомое
лого.
   - Это Windows 95, - сообщил Джонатан. - Видимо, Игорь поставил в твое
отсутствие.
   Тут и я, наконец, включила мозги.
   - Он и CD-ROM установил! Смотри,  микрофон!  Раньше  всего  этого  не
было...
   Джонатан уже изучал содержимое компьютера.
   - Смотри  сюда  внимательно.  Я  по-русски  ничего  не  могу  понять.
Что-нибудь исчезло?
   - Я особенно не знаю... Вот его рабочие файлы - он тут писал все  для
Василия Константиновича. Они на месте. Что еще?
   -  Думай,  Оля,  думай!  Если  бы  Игорь  хотел   спрятать   какую-то
информацию, что бы это  могло  быть?  Он  когда-нибудь  делал  секретные
файлы? С кодом, например?
   - Не знаю...
   - Он дома работал?
   - Да. Но с чего бы это ему секретничать. От кого скрывать? От меня? Я
и так никогда не влезала в его дела...
   - Тогда, предположим, что почувствовав опасность, он  мог  адресовать
что-то тебе, - щелкал мышью Джонатан, разглядывая всякие непонятные  мне
окошки конфигураций. - Возможно, компрометирующие документы... Как бы он
назвал такой документ?
   - У нас раньше были два таких файла,  в  которых  мы  оставляли  друг
другу записки. "Игорь" и "Оля". Когда я  ему  оставляла  записку,  я  ее
писала в "Игорь" и наоборот, он мне в - "Оля".
   - Посмотри, есть что-нибудь в этом духе?
   Я снова уставилась в экран. Нет, ничего похожего на мое имя в  списке
документов не было.
   - Я ведь отсутствовала полгода... Игорь и не завел такой файл в новом
Windows, необходимости не было.
   - А эти рабочие документы  -  старые  или  новые?  Посмотри,  я  хочу
понять: он их заново завел на новой системе или перекопировал старые?
   Джонатан нетерпеливо переминался за моей спиной, пока я вчитывалась в
тексты Игоря.
   - Старые. Новые тоже есть, но и старые здесь. Значит, перекопировал.
   - Тогда...
   - Думаешь, он перенес весь свой архив сюда? Включая файл "Оля"?
   - Именно.
   - Но его нет!
   - Одно из двух: либо Игорь его сам спрятал, либо его стерли.
   Джонатан открыл какое-то окно, что-то отметил -  новая  система  была
ему явно знакома - и снова вернулся в "Проводник", разглядывая его самым
тщательным образом.
   - Нет, он секретных документов не создавал...
   - Или их уничтожили?
   - Весьма вероятно, весьма... Если он перенес сюда  все  свои  прежние
файлы, то должен же быть в списке документ под названием "Оля"?  И,  раз
его нет - то его стерли. Кто-то сообразил,  что  он  мог  тебе  оставить
записку... Или просто искали что-то другое, наткнулись на эту записку  -
и стерли...
   - Может, он ее записал на этих СD-ROM?
   - Нет. На них нельзя писать, с них только читать можно.
   - Значит, никакой надежды?
   - Ну, почему же никакой... Эту новую систему, Windows  95,  еще  мало
кто знает...  Тут  есть  одна  интересная  штучка,  "мусорная  корзинка"
называется... - Джонатан снова забегал  курсором  по  экрану.  -  И  там
хранятся все удаленные файлы... И если кто не знаком с  новой  системой,
мог и не догадаться... Вот! Смотри!
   На экране возникло окошко, в котором был недлинный список документов.
И среди пяти названий было одно - " Оля"!
   - Джонатан, ты гений! Вот, - указала я на нужную строчку.

***

   Через  несколько  секунд  я  уже  разглядывала  короткий   текст,   с
недоумением переводя Джонатану набор фраз,  без  заглавных  букв  и  без
знаков препинания, с несколькими опечатками:

   "вторник 5 декабря
   Спешу еду в париж надеюсь тебя найти
   Маловероятно но если разминемся ты в опасности
   Здесь не живи
   У мамы тоже
   Спрячься у подруг никому не говори что приехала не звони..."

***

   Мы с Джонатаном переглянулись. Именно это нам и  посоветовал  сделать
дядя Уильям...

***

   ... " единственный шанс спастись действовать быстро и анонимно
   Иначе все равно найдут даже за границей
   Разыщи акушерку елену петровну куркину работала в  роддоме  ленина  в
70е годы теперь ахматовой
   Пусть расскажет про
   Слышу лифт возможно ко мне
   Главное - светлана зазорина  лидер  полит  движения  новая  экономика
президент общества русские женщины за демокр"...

***

   Я уставилась на Джонатана. Во мне все дрожало. Джонатан  подождал  и,
видя, что я способна лишь молча трястись, сказал негромко:
   - Эту запись надо сохранить... Здесь ее могут  найти  и  стереть.  Не
знаешь, где обычно лежат чистые дискеты?
   Я указала Джонатану на полку с коробочками  дискет.  Джонатан  быстро
управился с перезаписью, распечатал записку  Игоря  на  бумаге,  записал
перевод под каждой строчкой и сложил аккуратно листок вместе с  дискетой
во внутренний карман пиджака.
   - Судя по всему, Игорь не приходил сюда с 5 декабря,  даты  написания
записки. Иначе бы он ее закончил, верно?
   - То, что он давно не был в квартире, понятно по запаху. Игорь  курит
крайне редко, когда нервничает - что он делает тоже  крайне  редко  -  и
потом сразу же выбрасывает пепельницу и  хорошо  проветривает  квартиру.
Но, может, он все-таки уехал в Париж? - спросила я с надеждой.
   - Оля, если он уехал почти месяц назад, то неужели  бы  он  не  нашел
тебя за это время?
   Я не ответила. Все было и так ясно.
   - Пойдем? - спросил Джонатан осторожно.
   - Я хотела бы взять кое-какие вещи... Ты не думаешь, что  этот  файл,
"Оля", лучше стереть?
   - Ни в коем случае. Если сюда придут, то никто не должен догадаться о
нашем визите. И вообще о твоем пребывании  в  Москве.  Так  что  и  вещи
придется оставить. Купим все, что тебе нужно.
   - Да! - вскочила я. - Пойдем отсюда!
   Выбравшись из двора, мы направились к метро и через десять минут были
на Тверской. Джонатан завел меня в первое попавшееся кафе, заказал кофе,
поднес зажигалку и, увидев, что я слегка отошла от  шока,  посмотрел  на
меня вопрошающе.
   Я только покачала головой, не находя слов.
   - Дядя, к сожалению, оказался прав, - заговорил Джонатан. - И  насчет
Игоря, и насчет тайны вашего рождения. О которой, судя по  всему,  знает
эта акушерка.
   - Что мне теперь делать, Джонатан?  Нужно  попробовать  найти  Игоря,
понять, что с ним случилось! Он в  опасности,  это  же  ясно!  Если  еще
жив... Записка датирована 5 декабря - как раз в тот день я разговаривала
с мамой, и она мне сказала про одноклассника Зайцева, а Игорь пришел  во
время нашего разговора и закричал, что меня не слышно!  В  тот  же  день
вечером я в первый раз следила за Шерил и  увидела  "парня  в  джинсовом
костюме", Диму то есть... Почти месяц прошел  с  тех  пор,  Джонатан!  И
именно с тех пор Игорь пропал. К нему в тот же вечер  пришли...  Кто?  И
что с ним сделали?! Боже мой, прав твой дядя, прав, это-то и ужасно!

***

   Если бы в этой дачной тюрьме был телевизор,  Игорь  бы  его  смотрел.
Если бы здесь были книги или хотя бы газеты, он бы  их  читал.  Если  бы
здесь был компьютер, он бы поработал.
   Но ничего этого здесь не было, и нечем было занять свои мозги,  чтобы
вытеснить оттуда эти паршивые вопросы, которые  навязчиво  лезли  в  его
сознание.
   ... Игорь никогда не задавал лишних вопросов. Ни  другим,  ни  самому
себе. Зачем они нужны, эти вопросы, лишние уже потому, что на них,  чаще
всего, либо нет ответа, либо не хотят дать ответ?
   Но лишнее лишнего в вопросах - это сам ответ. Он,  как  любая  другая
информация, вынудит тебя принимать его в  расчет,  уточнять  собственную
позицию по отношению к нему, принимать решения, делать выбор...
   Выбор, который очень часто сделать невозможно.
   Или не хочется.
   Поэтому, когда его попросили взяться за розыски двух девушек,  он  не
стал спрашивать - зачем? Он не стал спрашивать у самого  себя:  с  какой
целью? Он просто взялся за поручение. И стал искать.
   И нашел.
   И одна из них оказалось Оля. Его Оля...

***

   Разве он с самого начала не понимал, зачем девочек ищут? Разве он  не
догадался сразу, что они кому-то мешают? И даже догадался, кому именно?
   Если  бы  он  позволил  себе  хоть  на  секунду  сосредоточиться   на
подспудных причинах и весьма вероятных следствиях этого поручения, то он
был бы вынужден признать, что он все понимал прекрасно. Но ведь у  Игоря
принцип: не задавать лишних вопросов. А нет вопросов -  нет  и  ответов.
Нет и ненужных мыслей, нет лишнего понимания того,  что  тебя  вовсе  не
касается.
   Он никогда не предполагал, что может наступить  такой  момент,  когда
непрошеные ответы на незаданные вопросы  станут  возникать  сами  собой,
всплывать из подсознания. И тогда, как бы ни  сопротивлялся  его  разум,
как бы ни пытался скрыться, защититься от безжалостной  правды  -  вдруг
станет отчетливо ясно, зачем их ищут.
   Только поздно. Он уже ничего не сможет сделать.
   Теперь, когда Игорь им больше не помеха, они ее убьют.
   И это он привел к ней убийц.
   ... Впрочем, если бы он и отказался от этого поручения, они нашли  бы
другого исполнителя, и тогда, может быть, Оли уже вообще бы  не  было  в
живых. А так - он, по крайней мере, сумел для нее что-то сделать!  Сумел
настоять на ее переезде. Им  еще  придется  ее  поискать.  Может,  и  не
найдут...
   Может быть.

***

   Он без всякого энтузиазма обвел глазами железную дверь,  зарешеченные
окна. Да, он уже ничего не сможет сделать для Оли.  Ей  остается  только
надеяться себя. А ему остается только пожелать ей удачи...
   Ему было горько. Ему было больно. И обидно. Он терять Олю не хотел  и
чтобы она умирала - такая молодая, такая  хорошая,  красивая  девочка  -
тоже не хотел. Но ситуация ушла из-под его контроля, а Игорь никогда  не
влезал - ни физически, ни эмоционально -  в  неконтролируемые  ситуации.
Зачем лезть туда, где  все  твои  действия  обречены  на  провал?  Зачем
вкладывать свои эмоции,  переживать,  когда  ситуация  все  равно  будет
развиваться так, а не иначе, - то есть так, как хотят другие люди, а  не
ты сам?
   Да, он любил Олю. Когда он увидел ее первый раз, она  показалась  ему
миловидной, но рядовой девочкой. Потом, в ресторане, когда  он  отпаивал
ее чаем, ему понравились ее реакции на какие-то  его  слова  -  простые,
впрочем слова, ничего такого особенного он ей не сказал.  Но  для  Игоря
самое главное в людях это то, как они смотрят, как  произносят  слова  -
важнее, чем то, что произносят! В  этой  девочке  была  простота,  -  не
простеца, а простота, вещь благородная. В ней  не  было  ни  ужимок,  ни
дешевого кокетства, ни подобострастной готовности на все, выдающей  себя
блеском в глазах при виде набитого кармана, - не было этой пошлой печати
времени, которой столь сильно отмечено юное поколение девиц, словно  они
все разом готовят себя к коллективному выходу на панель.
   Когда он притащил ей шубу, он сделал жест действительно бескорыстный.
У нее шубы не было - не считать же то, что она носила, за  шубу  -  а  у
него были деньги. Впрочем,  они  у  него  всегда  есть,  уж  что-что,  а
зарабатывать их - зарабатывать, да, а не воровать! - Игорь умеет, за что
сам себя глубоко уважает. Он принес ей шубу,  и  этот  жест  был  сродни
тому, которым поправляют неполадки в собственном костюме:  так  не  гоже
носить вещи, вот и все. Вопрос эстетики. Такая старая  задрипанная  шуба
не на месте на такой  хорошенькой  девочке,  это  задевало  его  вкус  -
следовало эту ситуацию исправить. Он и исправил.
   Игорь человек независимый и состоятельный. И, в общем-то,  достаточно
отзывчивый. Поэтому он может позволить себе сделать добро  мимоходом.  И
за свой жест он ничего ни у кого не требует. Так в  коридорах  переходов
подают милостыню  -  не  будешь  же  ждать  ответного  жеста  от  бедной
старушки, правда ведь? Это  называется  благотворительность.  И  шуба  в
подарок - это тоже была благотворительность. Он сделал жест и  забыл  об
Оле.
   Почти год прошел, когда он снова вспомнил. Вспомнил  и  подумал  -  а
почему бы этой девочке не стать моей девочкой? Она славная...
   Пошел, проведал. Отказалась бы - он бы не  переживал.  Нет  так  нет.
Игорь никогда не влезает  в  ситуации,  которые  находятся  не  под  его
контролем.
   Но она не отказалась. Она влюбилась в него.
   Что греха таить, он тоже. И они были счастливы вместе три года.
   И вот теперь все ушло из-под его контроля.
   Его любовь.
   Ее жизнь...
   А может быть, и его, Игоря, жизнь? Что они  собираются  сделать  -  с
ним? Чем закончится этот домашний  арест?  И  есть  ли  у  него  способы
повлиять на ситуацию, взять ее под свой контроль?
   Вот о чем сейчас надо думать.

***

   -   Что   делать,   скажи   мне?!   -   требовала   я    ответа    от
серьезно-сосредоточенного Джонатана.
   - Тише, Оля.  На  тебя  оборачиваются.  Возможно,  здесь  есть  люди,
понимающие по-английски.
   Я оглянулась вокруг себя. Действительно, за  ближайшим  столиком  два
парнишки быстро отвернулись  от  нас,  выдав  себя  своим  смущением.  Я
понизила голос и перешла на французский:
   - Ты понимаешь, что  если  еще  что-то  и  можно  сделать,  то  нужно
действовать немедленно?
   - Мы ничего не сумеем ни понять, ни предпринять,  пока  не  размотаем
этот клубок по порядку. Чтобы найти Игоря, нужно найти заказчика на  вас
с Шерил. Только он мог похитить  или  убрать  Игоря,  который  попытался
спасти тебя и, тем самым, ему помешать.
   Я сидела молча, горестно уставившись в одну точку. У меня  было  трое
близких и дорогих моему сердцу людей: мама, Игорь, Шерил. И все эти трое
людей находились в ситуациях  ужасных,  отмеченных  печатью  беды:  мама
переживала и мучалась от моего исчезновения, строя догадки одна страшнее
другой; Шерил застряла между жизнью и смертью; Игорь пропал, и, если  он
еще  был  жив,  над  ним  тоже  висела  смертельная  угроза.  А  я  -  я
изменщица...
   Сигарета, дотлев, обожгла мои пальцы.  Я  тряхнула  головой,  пытаясь
придти в себя, и длинный кривой столбик пепла рухнул в мой кофе.
   Джонатан осторожно положил свою руку на мою:
   - Постарайся взять себя в руки, Оля. Времени у нас крайне мало на все
и, в том числе, на покаянные чувства...
   Он и это понял! И в нем нет ни обиды, ни ревности. Только понимание и
желание мне помочь. Как это у него получается?  Столько  благородства  и
терпения, такое отсутствие эгоизма, столь свойственное мужскому  роду...
Неужели же такие люди бывают? Или эту расу  выращивают  в  Англии?  Даже
Игорь,  при  всей  своей  чуткости,  никогда  не  был  столь   тонок   и
предусмотрителен... Или он прикидывается? И у него есть какая-то цель...
Говорят,  маньяки-убийцы  отличаются  необыкновенным  умением  очаровать
людей, создать впечатление редкой доброты и благородства...
   Стоп! - это я на себя внутренне прикрикнула. Я совсем  сошла  с  ума.
Мне уже черт-знает-что мерещится. Я раздражена,  я  раздавлена  чувством
собственной вины перед Игорем, и бедный Джонатан, который столько сделал
и делает для меня, тут не при чем.
   Джонатан смотрел на  меня  так,  словно  у  него  был  дар  следовать
невысказанным мыслям. Почувствовав, что я справилась  с  нервной  волной
беспричинного раздражения, он добавил:
   - Поэтому давай займемся делом. Кто такая Зазорина?
   - Понятия не имею. Я политикой никогда не  интересовалась,  газет  не
читала - во всяком случае,  политические  разделы,  по  телеку  тоже  не
смотрела... Фамилию, вроде, слышала... Но она явно не  из  самых  видных
политиков. Во всяком случае, не была, когда  я  уезжала  полгода  назад.
Сейчас, знаешь, у нас все меняется каждый месяц. Кто ее знает,  что  она
теперь собой представляет...
   - Значит так. Мы идем покупать газеты. Ты просмотришь, нет ли где про
нее информации.

***

   Московская зима совершенно не  располагает  к  сидению  в  сквере  на
лавочке. Однако  требовалось  где-то  присесть,  чтобы  пролистать  кипу
свежих,  пахнущих  бумагой  и  типографской  краской   газет.   Но   мое
предложение вернуться в гостиницу Джонатан отверг. Он посмотрел на часы.
   - Та не голодна?
   Какое там, голодна! В животе что-то  сгустилось  и  застряло  нервным
комком, словно желудок связали в тугой узел. Я пожала плечами.
   - Но время все равно обеденное. Если найдем  приличный  ресторан,  то
сможем убить двух зайцев: поедим и посмотрим газеты. Я есть хочу.
   Довольно скоро мы нашли уютный ресторанчик на Страстном бульваре.  Он
был почти пуст, что меня вполне устраивало. Вообще-то я люблю  рестораны
шумные, набитые веселящимся народом, но  сейчас  народ  мне  был  совсем
некстати. Оставив выбор блюд на  усмотрение  Джонатана,  который  весьма
обрадовался, обнаружив меню на английском, я погрузилась в чтение газет.
   Раза четыре я натолкнулась на фамилию Зазориной в разных контекстах -
под  крылышком  общества  "Русские  женщины  за  демократию"  пригрелись
различные женские движения.
   - Джонатан, послушай! "Русские женщины за  экологию"!  И  возглавляет
это движение тоже Зазорина. Снова экология! Я уже ничего не понимаю.
   - А что про нее еще?
   - Она выставляет свою кандидатуру на выборы в Думу.
   - Это уже серьезно. В такой игре большие ставки...
   - Похоже, что она пошла в гору. Журналисты интересуются ее мнением по
всем "горячим" вопросам!
   - Нам надо узнать про нее как можно больше.
   - Можно сходить в библиотеку. Там хранятся подшивки газет.
   - Отличная мысль. Давай, ешь.
   Мое блюдо стояло нетронутым, тогда как Джонатан уже прикончил свое. Я
стала  нехотя  ковырять  мясо  в  горшо