ередовая техника. Дайте время, они соберут мощный кулак и уничтожат и армию
и авиацию Саддама.
   Терри Мартин прищурился: заходящее солнце светило ему прямо в глаза.
   - Все дело в людских потерях, Саймон. Америка способна на многое, но  она
не может позволить себе потерять много своих солдат.  А  Саддам  может.  Ему
наплевать на человеческую жизнь.
   - Но пока что там мало американцев.
   - Вот именно.
   "Роллс-ройс", в котором ехал Ахмед Аль Халифа, мягко подкатил к парадному
подъезду комплекса административных зданий  и  плавно  затормозил.  Рядом  с
подъездом висела табличка, которая на арабском и английском языках извещала,
что здесь размещается управление  торговой  компании  "Аль  Халифа  трейдинг
корпорейшн лимитед".
   Водитель  "роллс-ройса",  полушофер-полутелохранитель,  вышел  первым   и
обогнул машину, торопясь открыть дверцу хозяину.
   Возможно, было и в самом деле глупо щеголять "роллсом"  в  оккупированном
городе,  но  кувейтский  миллионер   пропустил   мимо   ушей   все   просьбы
воспользоваться на этот раз более скромным "вольво",  чтобы  лишний  раз  не
раздражать иракских солдат на контрольных постах.
   - Пусть все они сгниют в аду, - проворчал он за завтраком.
   Но поездка от фешенебельного  пригорода  Андалус,  где  в  большом  саду,
отгороженном от внешнего мира высокой стеной, стоял его  роскошный  дом,  до
Шамии, где находилось управление его компании, прошла без приключений.
   На десятый день оккупации из Эль-Кувейта были выведены дисциплинированные
профессиональные солдаты иракской Республиканской гвардии, и их место заняла
народная армия - всякий сброд, призванный на военную службу. Если первых Аль
Халифа ненавидел, то вторых презирал.
   В первые же дни оккупации гвардейцы ограбили весь город, но  они  грабили
планомерно. Аль Халифа сам видел, как они выносили  из  национального  банка
золотые слитки - весь государственный золотой запас на сумму пять миллиардов
долларов. Но то был грабеж  не  для  личного  обогащения.  Слитки  тщательно
упаковали, погрузили на машины и отправили в Багдад.
   Из ювелирных лавок туда же было вывезено еще на миллиард долларов золотых
изделий.
   Контрольные посты гвардейцев, которых было легко узнать по черным беретам
и выправке, работали четко и профессионально. Потом они вдруг  потребовались
южнее, на границе Кувейта с Саудовской Аравией.
   Их место заняли солдаты народной  армии  -  неряшливые,  небритые  парни,
понятия не имевшие о воинской дисциплине, а потому более  непредсказуемые  в
своих действиях и более опасные, Достаточно сказать, что после их  появления
убийство кувейтца, отказавшегося отдать свои часы или свой автомобиль, стало
почти обычным делом.
   В середине августа установилась необычно жаркая погода. В поисках укрытия
от испепеляющего солнца иракские солдаты разбирали  мостовые,  из  брусчатки
строили себе небольшие хижины прямо на тех улицах, которые им было приказано
патрулировать, и прятались в этих хижинах весь день. Лишь вечерами и рано по
утрам они выползали из своих  убежищ  и  пытались  показать,  что  они  тоже
солдаты. Тогда они не давали покоя местным  жителям,  под  предлогом  поиска
контрабанды останавливали каждую машину, забирая съестное  и  все,  что  там
было мало-мальски ценного.
   Обычно мистер Аль Халифа появлялся в  своем  кабинете  к  семи  утра,  но
теперь он взял за правило задерживаться дома до десяти часов.  В  это  время
солнце уже пекло немилосердно, и он без помех проезжал мимо каменных  нор  с
укрывшимися  в  них  солдатами  народной  армии.  Два  грязных   солдата   с
непокрытыми головами даже неуклюже попытались отдать честь, очевидно, решив,
что в "роллс-ройсе" может ездить только их очень важный соотечественник.
   Аль Халифа понимал, что все это лишь до поры до времени. Рано или  поздно
какой-нибудь головорез, угрожая оружием, отнимет "роллс". Ну  и  что?  Когда
оккупантов вышвырнут в их поганый Ирак  -  а  Аль  Халифа  был  уверен,  что
вышвырнут, только не знал, когда и каким образом, -  он  купит  себе  другую
машину.
   В своем ослепительно белом тхобе и легкой хлопчатобумажной гутре, которую
удерживали на голове два спускавшихся на  лицо  черных  шнурка,  Аль  Халифа
ступил на тротуар. Телохранитель закрыл за ним дверцу машины и направился  к
месту  водителя,  чтобы  отогнать  "роллс-ройс"  на  автомобильную   стоянку
компании.
   - Молю о милосердии, сайиди. Подайте тому, кто не ел три дня.
   Сначала  Аль  Халифа  не  обратил  внимания  на  человека,  сидевшего  на
корточках прямо на тротуаре неподалеку от подъезда. Казалось, пригревшись на
солнце, он заснул. В этом не было ничего необычного: в любом средневосточном
городе полно бродяг и нищих.  И  вдруг  этот  человек,  оказавшийся  грязным
бедуином, уже стоял рядом с протянутой рукой.
   Телохранитель поспешил на помощь хозяину и собрался  обрушить  на  голову
попрошайки поток проклятий, но Ахмед Аль Халифа предостерегающе поднял руку.
Он исповедывал мусульманскую религию и старался следовать заповедям  святого
Корана, а одна из заповедей  гласила,  что  правоверный  мусульманин  должен
подавать просящему щедрую милостыню.
   - Отгоните машину на стоянку, - приказал он  телохранителю,  из  бокового
кармана извлек бумажник и достал из него банкноту в десять динар.
   Бедуин взял бумажку обеими руками. Этот жест означал, что дар благодетеля
настолько весом, что его можно удержать лишь двумя руками.
   - Шукран, сайиди, шукран, - и, не меняя тона,  бедуин  добавил:  -  Когда
будете в своем офисе, пошлите за мной. У меня есть вести с  юга,  от  вашего
сына.
   Сначала торговец решил, что ему послышалось.  Бедуин  шаркающей  походкой
удалялся, на ходу пряча в  карман  банкноту.  Аль  Халифа  вошел  в  здание,
механически кивнул швейцару и как в тумане добрался до  своего  кабинета  на
верхнем этаже. Устроившись за рабочим столом, он  с  минуту  подумал,  потом
нажал кнопку связи с секретарем.
   - На улице рядом с подъездом стоит бедуин. Мне нужно  с  ним  поговорить.
Распорядитесь, чтобы его проводили наверх.
   Если секретарша Аль Халифы и подумала, что ее хозяин сошел с ума,  то  не
подала вида. Когда через пять минут она открыла дверь в прохладный  кабинет,
лишь ее  сморщенный  нос  свидетельствовал,  какого  мнения  она  о  запахе,
исходившем от необычного посетителя.
   Секретарша вышла, и торговец жестом предложил гостю кресло.
   - Вы сказали, что видели моего сына? - переспросил он. Пока Аль Халифа не
мог отделаться от мысли, что бедуин пришел всего лишь еще за одной банкнотой
большего номинала.
   - Да, сайиди Аль Халифа. Два дня назад я видел его в Хафджи.
   У кувейтского торговца тревожно екнуло сердце.  Вот  уже  две  недели  он
ничего не знал о судьбе сына. Лишь окольными путями  ему  удалось  выяснить,
что тем злосчастным утром его единственный сын поднялся с  аэродрома  Ахмади
и... все. Кого бы он ни расспрашивал, никто  не  мог  сказать  ему,  что  же
произошло потом. В тот день, 2 августа, все были растеряны.
   - Вы принесли от него письмо?
   - Да, сайиди.
   Аль Халифа протянул руку.
   - Дайте его мне. Пожалуйста. Я щедро заплачу.
   - Письмо в моей голове. Я не мог нести с  собой  бумаги.  Поэтому  я  его
запомнил.
   - Хорошо. Расскажите, что хотел передать мне сын.
   Майк Мартин наизусть, слово в слово, повторил страничку, которую  исписал
пилот "скайхока".
   - Дорогой отец, несмотря на его необычный внешний вид, перед тобой  сидит
британский офицер...
   Аль Халифа, не вставая, вздрогнул и уставился  на  Мартина,  не  в  силах
поверить своим глазам и ушам.
   - Он нелегально проник в Кувейт. Теперь,  когда  это  вам  известно,  его
жизнь - в ваших руках. Умоляю вас верить ему, а он должен верить вам, потому
что он будет просить вашей помощи.
   Я жив, здоров и нахожусь на базе саудовских ВВС в  Дахране.  Мне  удалось
сделать лишь один боевой  вылет  против  иракцев,  я  уничтожил  их  танк  и
грузовик.  Теперь  я  буду   летать   в   составе   саудовских   королевских
военно-воздушных сил до освобождения нашей страны.
   Каждый день я молю Аллаха, чтобы скорее наступил тот час, когда  я  смогу
вернуться и снова обнять вас. Ваш преданный сын Халед.
   Мартин замолчал. Ахмед Аль Халифа встал, подошел к окну и, несколько  раз
глубоко вздохнув, долго смотрел на улицу.  Потом  он  взял  себя  в  руки  и
вернулся к своему столу.
   - Благодарю вас. Благодарю вас. В чем вы нуждаетесь?
   - Оккупация Кувейта продлится не несколько  часов  и  даже  не  несколько
дней. Потребуются месяцы, если только Саддама Хуссейна  не  удастся  убедить
вывести...
   - Американцы придут не скоро?
   -  Американцам,  британцам,  французам  и  всем  другим  членам  коалиции
потребуется время, чтобы собрать силы. У Саддама  четвертая  по  численности
армия в мире, больше миллиона солдат. Отчасти это сброд, но среди них есть и
хорошие части. С  такими  оккупационными  войсками  горстка  американцев  не
справится.
   - Да, это так. Я понимаю.
   - Между тем очевидно, что иракцам не удастся использовать на границе  тех
солдат,  те  танки  и  те  пушки,  которые  будут   заняты   на   территории
оккупированного Кувейта.
   - Вы говорите о сопротивлении, вооруженном сопротивлении,  ответе  ударом
на удар, - сказал Аль Халифа. - Некоторые  отчаянные  головы  пытались.  Они
стреляли в иракских солдат. Их изрешетили пулями, как последних собак.
   -  Да,  могу  себе  представить.  Они  были  храбрецами,  но   неопытными
храбрецами.  Между  тем,  известно  множество  способов  борьбы.  Не   нужно
стремиться убить сотню иракцев или быть убитым самому. Главное в том,  чтобы
держать иракские оккупационные войска в постоянном напряжении, сделать  так,
чтобы они всегда боялись, чтобы ни один офицер и шагу  не  мог  ступить  без
охраны, чтобы ни один солдат не мог спать спокойно ни минуты.
   - Послушайте, мистер Англичанин, я понимаю ваши добрые намерения, но, как
мне кажется, вы привыкли к таким делам и достигли в них высокого мастерства.
Я же ничего в этом не понимаю. Иракцы - жестокий и дикий народ. Мы знаем  их
давно. Если мы последуем вашему совету, будут репрессии.
   - Это вроде изнасилования, мистер Аль Халифа.
   - Изнасилования?
   - Когда женщину  пытаются  изнасиловать,  она  может  сопротивляться  или
уступить. Если она уступит, то ее изнасилуют, вероятно, изобьют и, возможно,
убьют. Если она будет сопротивляться, то ее изнасилуют, наверняка изобьют и,
возможно, убьют.
   - Кувейт - женщина, Ирак - насильник. Это я уже знаю. Так зачем  отвечать
ударом на удар, к чему сопротивляться?
   - Потому что жизнь не кончается сегодняшним днем. Завтра каждый  кувейтец
посмотрит в зеркало. Ваш сын, например, увидит в зеркале лицо воина.
   Ахмед  Аль  Халифа  долго  смотрел  на  смуглого,  давно  не   брившегося
англичанина, потом сказал:
   - Так же, как и его отец. Да простит Аллах  мой  народ.  Что  вам  нужно?
Деньги?
   - Нет, спасибо. Деньги у меня есть.
   Действительно, у Мартина было десять тысяч кувейтских динаров. Эти деньги
взяли у кувейтского посла в Лондоне, а тот снял их  со  счета  в  кувейтском
банке, что на углу Бейкер- и Джордж-стрит.
   - Мне нужны дома, в которых можно было бы остановиться. Шесть домов...
   - Нет проблем. В столице оставлены тысячи квартир.
   - Нет, мне  нужны  изолированные  виллы.  В  многоквартирных  домах  есть
соседи, а бедняга, взявшийся присматривать за оставленной хозяевами  виллой,
ни у кого не вызовет подозрений.
   - Хорошо, я найду виллы.
   - Мне также  потребуются  документы.  Настоящие,  кувейтские.  Всего  три
удостоверения   личности.   Одно   на    кувейтского    врача,    одно    на
бухгалтера-индийца и одно на торговца овощами.
   - Хорошо. У меня  есть  друзья  в  Министерстве  внутренних  дел.  Думаю,
типография, где печатают удостоверения личности, пока еще в их распоряжении.
А как быть с фотографиями?
   - Для роли зеленщика возьмите любого старика с улицы. Заплатите ему.  Что
до врача и бухгалтера, выберите пару знакомых  из  вашей  компании,  которые
были бы чуть похожи на меня, только  без  бороды.  Фотографии  в  документах
никогда не отличались высоким качеством.
   И последнее - автомобили. Мне нужны три  машины.  Одна  белая  с  кузовом
"универсал", один джип с приводом на четыре колеса и один побитый пикап. Все
в закрывающихся гаражах, все с новыми номерными знаками.
   - Хорошо, все будет сделано.  Как  вам  передать  документы  и  ключи  от
гаражей и домов?
   - Вы знаете христианское кладбище?
   Аль Халифа нахмурился.
   - Я слышал о нем, но никогда там не был. Почему вы спрашиваете?
   - Оно находится рядом с главным мусульманским кладбищем, в  Сулайбикхате,
по дороге в  Эль-Джахру.  Там  есть  почти  незаметные  ворота  с  крохотной
табличкой: "Для христиан". На кладбище похоронены главным образом ливанцы  и
сирийцы, есть несколько могил филиппинцев и китайцев. В дальнем правом  углу
похоронен матрос Шептон. Мраморный памятник не укреплен. Под ним  я  выкопал
ямку. Все оставьте там. Если захотите мне что-либо сообщить, положите туда и
письмо. Раз в неделю смотрите, нет ли сообщения от меня.
   Аль Халифа изумленно покачал головой.
   - Никогда не думал, что мне придется заниматься такими делами.
   Майк Мартин растворился в людском потоке, который тек по узким улочкам  и
аллеям района Внейд-аль-Кар. Через пять дней на могиле  матроса  Шептона  он
обнаружил три  удостоверения  личности,  три  набора  ключей  от  гаражей  с
указанием  их  расположения,  три  набора  ключей  от  автомобилей  и  шесть
комплектов ключей от вилл с адресами на брелоках.
   Два дня спустя иракский грузовик, возвращавшийся в город с нефтепромыслов
Умм-Гудаира, на что-то наехал и взорвался.
   Руководитель средневосточного отдела ЦРУ Чип Барбер был в Тель-Авиве  уже
вторые сутки, когда в предоставленном  ему  американским  посольством  офисе
зазвонил телефон. Барбера разыскивал глава местного бюро ЦРУ.
   - Чип, все в порядке. Он вернулся. Я  договорился  о  встрече  на  четыре
часа. Ты как раз успеешь на  последний  рейс  из  аэропорта  Бен-Гуриона  до
Штатов. Парни сказали, что они поедут мимо офиса и подбросят нас.
   Глава  бюро  находился  вне  территории  посольства  и  поэтому   говорил
обиняками  и  общими  фразами  на  тот   случай,   если   телефонная   линия
прослушивалась. Разумеется, так оно и было, но слушали  их  разговор  только
израильтяне, которые так и так были в курсе дела.
   "Он" - это был генерал Якоб (или "Коби") Дрор, руководитель Моссада,  под
"офисом" подразумевалось американское посольство,  а  под  "парнями"  -  два
сотрудника  генерала  Дрора.  Они  подъехали  к  посольству  на  неприметном
автомобиле в десять минут четвертого.  Барбер  немного  удивился:  пятьдесят
минут - это слишком много; за это время от  комплекса  зданий  американского
посольства до штаб-квартиры Моссада, которая располагалась в высотном здании
"Хадар Дафна" на бульваре короля Саула, можно без труда добраться и пешком.
   Оказалось, что встреча  состоится  не  там.  Машина  выехала  из  города,
помчалась  на  север  и,  миновав  военный  аэродром  Сде  Дов,  выехала  на
приморское шоссе, которое вело к Хайфе.
   Сразу  за  Герцлия  находился  большой  курорт,  который  чаще   называли
"Кантри-клабом". Здесь в многоквартирных домах с  гостиничным  обслуживанием
изредка отдыхали израильтяне, а большей частью - пожилые  евреи,  приехавшие
из-за рубежа. Курорт славился  своими  минеральными  источниками  и  обилием
оздоровительных процедур. Счастливые отдыхающие редко обращали  внимание  на
возвышавшийся над курортом холм.
   Если они все же поднимали  головы,  то  на  самой  вершине  холма  видели
роскошное  здание,  из  которого  открывался  великолепный  вид  на  море  и
возделанные поля и сады. Если отдыхающие интересовались  роскошным  зданием,
им объясняли, что это летняя резиденция премьер-министра.
   В какой-то мере  такое  объяснение  соответствовало  истине,  потому  что
премьер-министр Израиля был одним из немногих, кому был открыт доступ в  это
здание. На  холме  располагалась  школа  Моссада,  которую  сами  моссадовцы
называли "Мидраша".
   Якоб Дрор принял двух американцев  в  своем  кабинете  на  верхнем  этаже
здания  -  просторной,  светлой  комнате,  в  которой  мощные   кондиционеры
обеспечивали  приятную  прохладу.  Невысокий,   коренастый   генерал   носил
форменную  рубашку  израильской  армии  с  короткими  рукавами  и   отложным
воротником и, как настоящий израильский  генерал,  выкуривал  по  три  пачки
сигарет в день.
   Кондиционеры немного успокоили Барбера, иначе он непременно задохнулся бы
в табачном дыму.
   Руководитель израильских шпионов поднялся из-за стола и  вразвалку  пошел
навстречу гостям.
   - Чип, дружище, я так рад вас видеть! Как ваши дела?
   Дрор обнял высокого американца.  Он  говорил  преувеличенно  громко,  как
плохой еврейский актер на характерных ролях, изображая из себя  добродушного
грубияна. Но все это было игрой. Несколько лет назад, когда Дрор был кацой -
старшим оперативной группы, он не раз доказывал, что является очень умным  и
опасным противником.
   Чип Барбер  тепло  ответил  на  приветствие.  Можно  было  подумать,  что
встретились два закадычных приятеля, хотя отношения между ЦРУ и Моссадом  не
раз омрачались далеко не дружественными эпизодами. Из памяти Барбера еще  не
стерлась история с Джонатаном Поллардом, сотрудником управления разведки ВМС
США, которого американский суд приговорил к длительному сроку заключения  за
шпионаж в пользу Израиля. Никто  не  сомневался,  что  эта  операция  против
Америки была спланирована милейшим Коби Дрором.
   Через десять минут они перешли к делу, то есть к иракской проблеме.
   - Чип, если вас интересует  мое  мнение,  то  я  думаю,  вы  все  делаете
совершенно правильно, - сказал  Дрор,  наливая  гостю  вторую  чашку  такого
крепкого кофе, что Барбер уже  смирился  с  мыслью  о  том,  что  в  течение
нескольких ближайших дней ему не удастся заснуть.
   В громадной стеклянной пепельнице Дрор погасил  третью  сигарету.  Барбер
пытался по возможности не вдыхать дым, но скоро был вынужден сдаться.
   - Если нам придется начать военные действия,  -  сказал  Барбер,  -  если
Саддам сам не уйдет из Кувейта и мы будем вынуждены перейти  к  наступлению,
то прежде всего мы нанесем воздушные удары.
   - Конечно.
   - И будем охотиться за его оружием массового поражения.  Это  и  в  ваших
интересах, Коби. Вот здесь нам и потребуется ваша помощь.
   -  Чип,  мы  никогда  не  упускали  из  виду  иракское  оружие  массового
поражения. Черт возьми, мы же годами твердили об опасности. Как вы  думаете,
для кого предназначены все эти иракские  отравляющие  вещества,  бактерии  и
чумные бомбы? Для нас. Мы говорили, мы предостерегали, но никто  не  захотел
нас услышать. Девять лет назад мы  разбомбили  ядерный  комплекс  Саддама  в
Осираке, отбросили его ядерную программу на десять лет назад. И что же? Весь
мир нас осудил. И Америка тоже.
   - Это же только для вида, все это понимают.
   - Ладно, Чип, пусть так. А теперь? Теперь речь идет о жизни американцев -
и это уже не для вида. Теперь могут погибнуть самые настоящие американцы.
   - Коби, вы становитесь параноиком.
   - Чушь собачья. Слушайте, мы  ничего  не  будем  иметь  против,  если  вы
разнесете вдребезги все заводы отравляющих веществ, все чумные лаборатории и
все ядерные центры Саддама. Нас это вполне устроит. И мы даже готовы  смирно
стоять в стороне, потому что теперь дядя Сэм обзавелся арабскими союзниками.
Так кто же жалуется? Во всяком  случае  не  Израиль.  Мы  передали  вам  всю
секретную информацию по программам вооружения Ирака. Все, что у нас было. Мы
ничего не утаили.
   - Коби, нам  нужно  больше.  Согласен,  в  последние  годы  мы  несколько
пренебрежительно относились к Ираку. Тогда мы были заняты  холодной  войной.
Но теперь Ирак встал на