той сфере он добивается значительно меньших
успехов... Да и вообще, Сигизмунду-спятившему на все это наплевать. Скоро
лапти сплетет и в тайгу отправится. К новой родне. С визитом. На
файф-о-клок.

Интересно, почему так получается, что с Лантхильдой инородной легко, а с
той же Натальей - в одном институте учились, в одном городе выросли, одним
диаматом вскормлены-вспоены - не отношения, а катастрофа. И ведь баба не
плохая. А вместе жить не получается.

А вот с Лантхильдой получается. Почему?..

Лучше не думать, почему. Есть - и все. Есть - и радуйся, что такой подарок
получил.

Ну вот и все. Слово сказано. Подарок это от судьбы. Вероятно, ничем таким
не заслуженный. Просто случайно вытащил счастливый билет и...

...И буду беречь. А умствовать нечего.

...И все же, почему сам не пришел к ней, ничего не стал делать? Не пускало
что-то. Хранило девку. Обидеть боялся? Может, и боялся... Атмосферу, какая
в доме в последний месяц установилась, нарушить боялся. Очень. Давно ему
дома не было так тепло и уютно. И сломать все это ничего не стоило.

Да ведь и в самом деле, есть при этой девке что-то такое, вроде
ангела-хранителя, что ли. Из тайги дотопала и никто не тронул. Золото на
себе несла. И никто не покусился. А ведь ночевала где-то. Ела что-то. Что ж
она, шла пешком, таилась да воровала?

Стоп. Не разобраться сейчас в лантхильдиных тайнах. Придет время - сама
расскажет. Языку надо ее учить. Сегодня же и начнем. Сядем рядом, поставим
кассету и...

И снова хлынули воспоминания, вплоть до ощущения ее юного тела под руками.

Он повернул к дому.

* * *

Потянулись долгие тягучие дни. Никто не приходил, никто не звонил.
Гостиная, которая долгое время стояла необитаемой, неожиданно сделалась
самой жилой комнатой в квартире. В этом тоже была новизна.

Они ничем не занимались. Готовили еду, потом ели. Пили кофе. Гуляли с
собакой. Смотрели телевизор.

В один из дней Сигизмунд настоял на просмотре учебных видеокассет.
Лантхильда поначалу воспротивилась. Ей мультиков хотелось. Но Сигизмунд сел
рядом, обняв ее.

Добытый Генкой курс был тот еще. Крутое лепилово. Завязка ломового сюжета
была незамысловатой: три друга-студента из Америки, а именно - белый, негр
и девушка-пуэрториканка по имени Мария, отправились в далекую Россию к
своему русскому другу Михаилу. Михаил был не просто русский, а новый
русский. При красном пиджаке и радиотелефоне, хвост трубой, пальцы веером,
сопли пузырями.

Дальнейшее напоминало мутную пародию на "Приключения мистера Веста в стране
большевиков".

В этом старом фильме мистер Вест сразу попадает в руки криминальной
группировки и только под занавес истинные большевики открывают ему
настоящее, прекрасное лицо молодой Страны Советов.

Тут же все было с точностью до наоборот. Три американских студента на
"вольво" были доставлены из аэропорта в квартиру их русского друга Михаила.
В квартире имелся полный ассортимент анекдотов о новых русских. Не хватало
только пингвина. Ванная метров на двадцать, джакузи, простая ванна, два
туалета, комната-кладовка, столовая (ха-ха-ха!), спальня (еще раз ха-ха),
детская, библиотека (гы-гы-гы).

Время от времени камера показывала крупным планом рот Михаила с очень
ровными зубами. Правильно артикулируя, он произносил: "А здесь, по коридору
налево, находится мой рабочий кабинет. В моем кабинете расположен
компьютер. Также я имею модем и выход в Интернет. А это, - ни к селу ни к
городу добавил он, - мой сотовый радиотелефон". Гости ничему не удивлялись
и старательно обезьянничали.

Они уже понимали простые фразы, так как первичный словарный запас Михаил
вложил в них сразу по выходе с таможни. Словарный запас вкупе с неуемной
жаждой поучать распирали Михаила. Сигизмунд подозревал, что Михаил свободно
владеет тысячами так двумя русских слов. Чтобы понимать рекламу - за глаза
и за уши. Чтобы понимать анекдоты о новых русских - явно недостаточно.

Стоя перед туалетом с унитазом, освежителем воздуха, щеткой для мытья
унитаза, туалетной бумагой = пипифаксом, и биде, Мария осведомилась:
"Михаил, нам было бы очень интересно услышать о вашем бизнесе".

Михаил охотно поведал о бизнесе. Не моргнув глазом, он выдал несусветную
ложь о том, что он - фермер. "Это новая форма ведения сельского хозяйства в
России. Таким путем мы будем развивать наше сельское хозяйство".

Негр вытужил из себя следующее: "Мы благодарим вас, Михаил, за интересный
рассказ о вашем бизнесе".

Белый американец задал другой вопрос: "Михаил, чем вы занимаетесь в
свободное время?"

Ответ Михаила потряс даже видавшего виды Сигизмунда. Оказалось, что в
свободное от фермерства время Михаил читает газеты, книги, журналы и
буклеты. А также он играет в покер с друзьями в казино "Кордильеры". Михаил
также хочет принять участие в соревнованиях по покеру.

Потом явилась жена Михаила. Она работала библиотекарем. Будь Сигизмунд
сутенером, вряд ли взял бы ее к себе - слишком вульгарна. Любого клиента
отпугнет. Жена Михаила много читает. Она читает классику. Она охотно читает
"Войну и мир".

- Сколько оторвет, столько и читает, - пробормотал Сигизмунд.

Лантхильда дернула Сигизмунда за рукав.

- Титает хва?

- "Войну и мир" она титает. Уже шесть лет, поди, осилить не может...

На обед у Михаила подавали грибной суп, вернее, щи по-монастырски (без
сметаны) и осетрину. Был постный день. Жена Михаила изрекла: "Мы соблюдаем
постные дни. Мы посещаем церковь. Михаил и я исповедуем православную
религию. Православная религия чужда западных отклонений".

Попутно выяснилось, что белый американец баптист, пуэрториканка Мария
католичка, а негр - мусульманин.

На этом захватывающем эпизоде сюжет вдруг прервался. На экран вылезла
обычная академическая тетя и минут двадцать выдавала осмысленную
информацию. Повторила и растолковала слова, делая упор не на "джакузи", а
на "стул", "стол", "входную дверь" и т.п. Огорчила сообщением о том, что в
русском языке три рода и шесть падежей. Речь была обращена в основном к
методисту, который (по замыслу авторов курса) должен время от времени
заниматься с группой папуасов и мог забыть кое
-что из грамматики.

Затем американских гостей познакомили с родителями Михаила. Они напоминали
старичков из рекламы типа "преемственность поколений": мой дед пил дрянной
чай и я его же пью, а куда мне деваться... Подошли еще гости - одной
компанией пожилой поп и трое друзей Михаила: один занимался консалтингом и
эдвайзингом, другой был рабочим на заводе, а третий - ди-джеем молодежной
радиостанции "Emotional wave".

Они обсуждали предстоящую поездку с гостями в Кремль, а потом - к
строящемуся храму Христа Спасителя.

Тут Лантхильда закричала:

- Срэхва, Сигисмундс! Срэхва!.. Льюги!

Сигизмунд и сам видел, что срэхва. Остановил кассету. Нажал на паузу, все
персонажи замерли в позах кормления.

- Бихве срэхва? - спросил Сигизмунд.

Лантхильда возбужденно заговорила. Как понял Сигизмунд, это не может быть
кунсальтинг. У них у всех - Лантхильда обвела пальцем застывших на экране
персонажей - огос скалкинс.

Сигизмунд стал мучительно переводить с девкиного на русский. Ого -
телевизор... Нет, стоп. Ого - глаз. Глаза...

- Лантхильд, хвас ист скалкинс?

Лантхильда сбегала за листком бумаги. Быстро набросала несколько фигур.
"Манна", "квино" - это понятно. Под ногами у манны и квино стояли две
другие фигурки, маленькие и приниженные. Одна - "барнс" - изображал
ребенка. Другая - "скалкс" - взрослого мужчину, с бородой, но почему-то
маленького.

Лантхильда постучала пальцем по маленькой бородатой фигурке: "скалкс".

Стало быть, в социальном плане в лантхильдиной тайге скалкс котируется
весьма невысоко. Шестерка, одним словом...

Лантхильда горячо растолковывала что-то, показывая то на телевизор, то на
рисунок. Из ее разъяснений Сигизмунд понял, что Михаил был идентифицирован
ею как скалкс. Однозначно. По глазам определила. По огос, то есть.

В принципе, да - шестерка и есть... Интересно, сколько актерам платят за
съемки в таких роликах? Гроши, небось...

Тем не менее Сигизмунд настоял на том, чтобы досмотреть кассету хотя бы до
середины.

Михаил сводил друзей в оперный театр. Потом на заливку фундамента Храма
Христа Спасителя. Побывал с ними в казино. Зачем-то обучил их пользоваться
газовой плитой. Это был единственный эпизод фильма, который девка смотрела
с пристальным интересом.

Несмотря на полную нежизнеспособность Михаила со товарищи, к Рождеству
Лантхильда с трудом начала складывать слова. Делала она это по-своему, с
жуткими ошибками.

Началось это внезапно.

* * *

Теперь они спали вместе, обнявшись. И вот, проснувшись поутру и дождавшись
пробуждения Сигизмунда, Лантхильда произнесла:

- Сигисмундс, ми йедем Крэмл когда?

Сигизмунд захохотал, взбил ногами одеяло, схватил Лантхильду за шею и
повалил на себя. Она высвободилась и с важным видом повторила:

- Ми йедем в Крэмл когда?

- Никогда, - сказал Сигизмунд.

- Патамутто? - строго спросила Лантхильда.

- Патамутто мы живем в другом городе. - Подумав, Сигизмунд добавил: -
Лантхильд живет в Петербурге. В Петербурге нет Кремля. И слава Богу!

Она пошла варить кофе. Сигизмунд слышал, как она, гремя посудой, распевает
во все горло:

- Неет Крэмлья - и слава Боху! Неет Крэмлья - и слава Боху!

Видеокурс русского языка для папуасов обогатил память Лантхильды десятком
полезных слов, из которых наиболее стойко укоренились "стол", "стул" и
"кунсальтинг". И всђ.

Если уж на то пошло, скорее, сам Сигизмунд обучался девкиному наречию.

* * *

Все как-то замерло. Молчал телефон (Сигизмунд даже несколько раз проверял,
не отключен ли он ненароком). По ого натужные новогодние шутки сменились
телевикторинами, которые убеждали угнетенный растущей кварплатой народ, что
мол все о'кей ребята, щас угадаем слово из трех букв и за это генеральный
спонсор вам подарит радиотелефон. За всем этим мерещился неистребимый
Михаил.

От видеокурса Сигизмунда всерьез затошнило уже на середине первой кассеты.
Не выдержал - позвонил Генке.

Генка был страшно занят.

- Трахаешься ты там, что ли? - спросил Сигизмунд.

- Убегаю.

- Ладно, убегай. Что за лабуду ты мне подсунул?

- Чего? Какую лабуду?

Генка приготовился обижаться. Должно быть, решил, что на его шедевр
намекают.

- Что за курс ублюдочный?

- Какой курс? Да говори ты толком, мне некогда.

- Курс русского языка.

- А, - беспечно сказал Генка. - Не знаю. Я не смотрел. Папуасам, говорят,
нравится...

Сигизмунд понял, что здесь разговаривать бесполезно, и положил трубку.
Папуасам нравится!..

Посмотрел еще кусочек, уже без Лантхильды. Пытался разобраться, что именно
его так взбесило. Кусочек был выбран наугад.

Сигизмунда побаловали посещением дорогого кабака. Вернее, побаловали
Михаила с супругой и дружками-штатниками. Все пятеро сидели за столиком и
глазели на певичку. Михаил объяснял, что она исполняет старинный русский
романс и авторитетно порекомендовал эту песню для заучивания. Жена Михаила
не упустила случая заметить, что она тоже исполняет этот романс. И что в
русских семьях принято исполнять романсы.

С соседнего столика гостям Михаила поступило сообщение о том, что романс
улетный. Гости осведомились, что такое "улетный". Им охотно растолковали.

- Ломовой, - пробормотал Сигизмунд.

Появилась певичка, гармонично сочетавшая в себе крайнюю молодость с крайней
потасканностью. Ломаясь, оглаживая себя по груди и бедрам, она начала
завывать "Калитку". При этом такие простые слова как "Отвори потихоньку
калитку" она ухитрялась произносить так, будто намекала на что-то
исключительно извращенное. Гости восторженно внимали. Михаил снисходительно
пояснял, что в романсе раскрывается русская душа.

Сигизмунд выключил ого. Осталось ощущение, будто в чане с дерьмом побывал.

И программы ТВ, и курс русского языка в равной мере были пронизаны "новым
сладостным московским стилем". Угадай слово из трех букв. Которое пишут на
заборах. Да нет, дурачок, не это. "Ура".

* * *

Рождественский сочельник застал Сигизмунда за сложными подсчетами. Подсчеты
производились поутру на кухне, за первой сигаретой.

В "заточение" Лантхильда уходила перед самым Новым Годом. К Сигизмунду она
пришла в ночь со второго на третье. Позагибав пальцы, Сигизмунд пришел к
закономерному выводу и вечером жестом фокусника выложил перед Лантхильдой
презерватив. Советские "пулеметные ленты" давно канули в Лету, и на смену
им пришли игривые импортные упаковки. Тоталитарный советский презер держал
десять литров воды. Импортный - только пять. На сигизмундовом красовался
остров Пасхи. Пальмы, берег океана, истуканы. Истуканы задумчиво глядели на
закат.

Лантхильда в недоумении воззрилась на остров Пасхи. Истуканами не
заинтересовалась. Можно подумать, у себя в тайге каждый день таких видела.
Небось, окромя пьяной морды Вавилы... Хотя, если честно, на ликах истуканов
также не имелось отпечатка яростного интеллектуализма.

- Хва?.. - спросила Лантхильда. - Цо йетто?

Звуки "ч" и "щ" она не произносила и по-северному "цокала": цай, цаска...

- Это, Лантхильд, друг семьи. Поняла? Фрийонд. Друг. Стоит на страже
счастливого детства.

- Фрийондс? - изумилась Лантхильда. - Хвор?

- Что - где? Здесь. Вот же он.

Они оба уже разделись. Лантхильда очень быстро перестала стесняться наготы.
Сидела, как ни в чем не бывало, подперев кулаками щеки. С детским
любопытством смотрела на Сигизмунда - что он еще придумал.

Сигизмунд продемонстрировал. Чувствуя себя полным дураком, приступил к
использованию Изделия Номер Два. При разворачивании Изделие потрескивало.

- Ну, собственно, вот... - нелепо проговорил Сигизмунд и, убрав руки,
показал Лантхильде результаты своих усилий.

Несколько мгновений Лантхильда ошеломленно созерцала, а потом зажмурила
глаза и разразилась неудержимым смехом. Она стонала и всхлипывала, по щекам
у нее текли слезы.

- Да хватит тебе! - не выдержал Сигизмунд. Он был растерян. Когда рыдания
Лантхильды стихли, и она смогла, наконец, открыть глаза, Сигизмунда предал
лучший друг.

Облаченный в "резинку" с уныло свисающим хвостиком, он неожиданно
устремился ввысь. Хвостик мотнулся, будто сигнальный флажок.

Лантхильда взвыла не своим голосом и, содрогаясь, повалилась на тахту.

Ну все. Хватит. Надоело. Всякий раз, когда Сигизмунд пытается быть разумным
человеком, он выглядит полным кретином. Весь красный, с горящим лицом,
Сигизмунд наклонился и принялся стаскивать Изделие. К черту. Дальше
инициативу перехватил Сигизмунд-спятивший, и все пошло как по маслу.

Сигизмунд уже заметил, что скоро раздвоению личности настанет карачун.
Разумная ипостась оказывает последние, конвульсивные попытки сопротивления.
Все, что связано с Лантхильдой, находится в первозданной гармонии с
Сигизмундом-спятившим. А Сигизмунду-диалектическому это нравилось все
больше и больше.

С каждым разом он убеждался в том, что с Лантхильдой ему хорошо. Очень
хорошо. Как ни с кем не было.

Она не была ни бесстыдной, как Светочка, ни изобретательной, как Аська.
Лантхильда была ласкова. Размягчающе покорна. И что бы он ни делал - не
только в постели, вообще всегда - вызывало у нее радость. Иногда в кино
такими показывают самурайских жен.

Мужики обычно хохочут и говорят, что так не бывает, а их жены молча злятся.

Оказывается - бывает.

И эта ласковая готовность принимать все, что бы ни исходило от Сигизмунда,
вдруг очень ясно натолкнула его на понимание его развода с Натальей.

Лучшего партнера, чем Наталья, у него не было. Они идеально подходили друг
к другу. Секс был последним, что их еще связывало, когда остальные нити
были уже оборваны. Когда не осталось уже ни взаимного притяжения, ни общих
тем для разговора, ни простого уважения. Когда они оскорбляли друг друга
походя, почти не замечая этого.

Они садились за стол, Наталья брала вилку себе, а Сигизмунду приходилось
снова выдвигать ящик и брать вилку себе. Они никогда не отрезали хлеб на
двоих. Только себе. Второй, если захочет, отрежет сам. Таков был финал их
совместной жизни.

А начало... Начало было совершенно другое. Да ладно, что вспоминать.

Если тебя раздражает манера жены мять тюбик зубной пасты, то пора, браток,
разводиться. Это уже диагноз.

Но секс еще держался - последним бастионом. Потом в одночасье сдался и он.
Хватило одного скандала. Ночного.

Несколько раз Сигизмунд начинал запугивать себя сценами разрыва с
Лантхильдой. И - не получалось.

Лантхильда - не Наталья. Прежде всего, Лантхильда не самостоятельна. Пока.
И в обозримом будущем.

* * *

Мать навестила Сигизмунда на следующий день после Рождества. Это произошло
неожиданно. Позвонила от Веры Кузьминичны - давней подруги, которую всегда
навещала на Рождество, - и сказала, что зайдет, раз уж она тут неподалеку.

Сигизмунд обреченно сказал "хорошо" и положил трубку. В принципе, рано или
поздно это должно было случиться. Внутренне он заметался. Убрать все следы
пребывания в доме Лантхильды, спрятать Лантхильду!..

Стоп. Он огляделся по сторонам и понял, насколько прочно вросла Лантхильда
в его быт. В рекордно короткие сроки. Спрятать ее не удастся. Ладно, будь
что будет. Да и с какой стати он должен что-то прятать. Он давно и
безнадежно совершеннолетний.

В конце концов, всякий раз, когда он полагался на интуицию
Сигизмунда-спятившего, все получалось как нельзя лучше. Так что не жди
меня, мама, хорошего сына...

Лантхильда уловила его беспокойство. Тревожно посмотрела. Показала на озо,
спросила: "Наталья?"

- Хуже, Лантхильд. Айзи. Миино айзи.

Она покивала, качая "баранками" кос.

Мать пришла на удивление быстро. Тащила здоровенную сумку. Сигизмунд не
успел ее предупредить - мать зацепила шапкой подвешенные над дверью молоток
и ножницы, еще одно абсурдное новшество, введенное Лантхильдой после ее
"замужества".

- Это еще что такое? Глаза же можно выколоть! - сказала мать, отводя
ножницы в сторону. - Все у тебя фантазии.

- Это, мать, мода такая по Европе идет.

Услышав слово "Европа", мать странно и цепко поглядела на него. Сигизмунд
снял с нее пальто, принял тяжелые сумки.

- Это на кухню, Гоша.

- Что ты такие тяжести, мать, таскаешь?

- Ничего, меня муж Веры Кузьминичны подвез.

Проявляя все признаки восторга, кобель устремился следом за сумкой.

- Ему там тоже есть! - крикнула мать. - Он у тебя кости грызет?

- Только не куриные.

Сигизмунд оставил сумку на кухне и вернулся к матери в прихожую.

И тут дверь "светелки" отворилась, и вышла Лантхильда. Она двигалась
медленно, очень чинно. Остановилась в пяти шагах перед матерью. Сложила
руки под грудью и медленно, важно поклонилась.

Сигизмунд онемел. Мать побелела, на скулах у нее проступили пятна. Еще
ничего не было сказано, ни одного слова, но каким-то глубинным внутренним
чутьем и мать, и Сигизмунд уже уловили в этом поклоне главное: так
приветствует старших хозяйка дома.

- Драастис, - выпрямившись, строго проговорила Лантхильда.

- Здравствуйте, здравствуйте, - ледяным тоном ответила мать. - Идем, Гоша,
сумку разберем.

И первой пошла на кухню. За спиной матери Сигизмунд быстро поглядел на
Лантхильду, но та не ответила - была преисполнена чувством собственной
значимости.

Мать вошла на кухню и споткнулась взглядом о мешочки, вывешенные на
веревку. Сигизмунду они давно уже примелькались; он даже перестал обращать
на них внимание. Но мать ничего не сказала.

По ее указанию, Сигизмунд вытащил из сумки завернутые в фольгу кости, тут
же вручил одну кобелю - чтоб не путался под ногами. Пес ушел. Затем
последовала банка варенья, банка маринованных грибов, банка соленых огурцов
- с Мшинской, шерстяные носки домашней вязки и банка супа.

Банка супа окончательно подкосила Сигизмунда.

- Ты, мать, что... Ты...

- Пригодится, - сказала мать хладнокровно. - Я же не знала, что у тебя...

Сигизмунд махнул рукой. Усадил ее за стол, поставил перед ней чашку.

Лантхильда стояла в дверях, как статуя, и стек