из
натурального батиста. С шитьем. Совсем как итальянские, но дешевле. У нас
все девочки себе такие взяли.

Она сняла с вешалки предмет, который Сигизмунд в прыщавом отрочестве
именовал "наушниками", и ловким жестом выложила на прилавок.

- Какой вам размер?

Сигизмунд глупо показал девкины объемы. Объемы были так себе, мелковаты.

Продавщица прицельно сощурилась. Сказала:

- Вам, наверное, второй размер.

Выбрала другой бюстгалтер. Предупредила:

- Учтите, белье мы не меняем.

- Ладно, - проворчал Сигизмунд и пошел в кассу.

Из отдела дамского белья он выбрался весь потный.

Так. С этим разобрались. Теперь носки. И свитер. Красивый и теплый. Не та
рванина, что в комоде. Все приличное Наталья давно выгребла, а эти хранятся
потому, что выбросить жалко.

Свитер он взял для девки длинный, с большим воротом, серый, с белыми и
коричневыми цветами. Почти двести тысяч выложил. Знай наших!

* * *

Вернувшись домой, Сигизмунд обнаружил, что девка спит. Тихо так спит,
посапывает. От появления Сигизмунда даже не проснулась. Умаялась.

Кобель, как положено, поприветствовал хозяина и вернулся на тахту - свил
гнездо у девки в ногах.

Вид спящей дуры умилил Сигизмунда. Глядя на нее, совсем рассопливился.
Залетела, как птичка, и спит, гляди ты. Доверчивая, бедненькая. Золотишко в
шкафик спрятала - и горя не знает. Ут-тю-тю. Пуси-пуси-крохотулечки...
Сейчас ей зернышек принесет поклевать...

Направился в свою комнату. Увидел собственное отражение в зеркале.
С.Б.Морж, трезвомыслящий мелкий предприниматель, с интересом уставился на
Сигизмунда-лоха. Не любил С.Б.Морж сладких лохов.

Все в голове Сигизмунда застонало: что ты делаешь, мудак?! И вместо мозгов
у тебя студень...

Да пошел ты!

Сигизмунд-лох злорадно показал С.Б.Моржу-предпринимателю кукиш и полез в
ящик стола за деньгами. Отсчитал сто пятьдесят тысяч.

Триста еще оставалось. Это на завтра. И послезавтра. И хрен его знает еще
на скольки-завтра.

Во дворе Сигизмунда встретила Софья Петровна. Пуделек поднял голову,
обнюхал сигизмундовы брюки и потрусил прочь. До чего же скучная собачонка!

- Ну как, сдали нарушительницу? - спросила Софья Петровна.

- А, - рассеянно ответил Сигизмунд, - Нет, не стал. Обознался. Это
родственница моя приехала... Из Прибалтики. Не видал ее с малолетства, вот
и не признал поначалу. Меня-то дома не было, вот она в гараж и залезла...

- Утряслось, значит, - сказала Софья Петровна неодобрительно. - И то
хорошо, что сразу в передвижной пункт ее не сдали. Могли бы и изнасиловать
эти-то, которые в передвижке...

- Могли, - согласился Сигизмунд. И отправился в магазин.

Шел Сигизмунд в знакомый "секонд
-хенд", где раз в месяц по договору производил обработку помещения.
Тамошний директор Сашок был его давний-предавний знакомец. В бурном мире
постперестроечного некрупного бизнеса их пути то и дело причудливо
пересекались.

Сашок встретил Сигизмунда улыбчиво.

- Морж! - вскричал он. - А мы тут только что о тебе говорили!

- Небось, гадости какие-нибудь, - незлобиво сказал Сигизмунд.

- Ты просто так зашел, Морж, или по делу? - спросил Сашок.

- Пойдем покурим, - предложил Сигизмунд.

Пошли в подсобку, заставленную коробками. Сашок в шутку называл ее
"офисом". Закурили. Покалякали. Сашок кивнул на коробки и сказал:

- Новые поступления. Насекомых, небось, видимо-невидимо.

- Намек понял, - сказал Сигизмунд. - Завтра пришлю бойцов. На мотоциклах с
пулеметами.

Сашок часто оставлял Сигизмунду что-нибудь из вещей. Особенно если
приходили новые, некондиция. Иной раз даже не распечатанные. Зажрались
буржуи.

- Шубка нужна, - поведал Сигизмунд. - И сапожки.

Сашок выбил из пачки новую сигарету. Странно посмотрел на Сигизмунда, со
значением. Мол, как?

- Три месяца, - сказал Сигизмунд. - Качественно и совершенно бесплатно.
Нужны сапожки. И шубка. Срочно. Желательно новые.

Сашок с сомнением поглядел на Сигизмунда.

- Четыре, - сказал он.

- А есть новые?

- Если поискать, то все есть, - сказал Сашок. - Только поискать надо.

- Ты поищи, поищи.

Они помолчали. Дело считалось между ними решенным.

Потом Сашок спросил:

- Для кого просишь-то?

Сигизмунд вынул из кармана лист бумаги с обведенной девкиной ногой и сказал:

- Для хорошего человека.

- Какого пола человек-то? - спросил Сашок, хотя и так все было ясно.

- Нужного, - ответил Сигизмунд. - Да не жлобись ты, Сашок!

Часа через два Сигизмунд выбрался из магазина с объемистым свертком под
мышкой. Там лежали приличные, совершенно новые сапоги с немного
поцарапанным голенищем и длинная синтетическая шуба, белая с черными
ромбами. Чтобы фирма не пострадала от расточительства генерального
директора, Сигизмунд принял благое решение понизить на эти четыре месяца
себе зарплату. Тяжела ты, шапка Мономаха!

Затем Сигизмунд последовательно приобрел: рульку, банку маслин, буханку
хлеба, батон, три бутылки "Степана Разина", зачем-то авокадо, бутылку водки
"Смоленская роща", пленившую Сигизмунда приятной дешевизной, макароны - это
про запас, помидоры, пакет сметаны - это к помидорам, большое румяное
голландское яблоко - это девке. Под конец, в припадке мазохизма, купил в
ларьке книгу "Двадцать шесть московских лжепророков, лжеюродивых, дур и
дураков" Ивана Прыжова. Для самообразования. Про двадцать седьмую дописать.
И двадцать восьмого. Как они дружно жили и в один день умерли, ха-ха.
Зарезанные. Из-за золотой лунницы, хи-хи.

* * *

Дома было тихо. Кобель встретил хозяина краткой вспышкой бурной радости. Но
когда хозяин направился в сторону кухни, не побежал впереди, - напротив,
залег в прихожей и, елозя хвостом по полу, поглядел ему вслед с тоской.

Так и есть.

Из кухни донесся крик Сигизмунда:

- Это что такое?!

Кобель знал, что это такое. Лужа, вот это что такое. Потихоньку убрался в
уголок и там свернулся.

Сигизмунд ворчал для порядка. Со всеми этими делами забыл кобеля выгулять.
И не то чтобы забыл - все откладывал да откладывал. Дооткладывался.

Вытер лужу. Дал псу понюхать тряпку. Пес брезгливо воротил морду.

Девки что-то не видать, не слыхать. Спит, должно быть.

Сигизмунд прослушал автоответчик - не проявился ли часом охтинский изверг.

Бравый боец Федор докладывал о разгроме большой тараканьей группировки на
пр.Славы. Больше никто ничего не докладывал.

Девка и вправду дрыхла на тахте. Сигизмунд оглядел комнату. Вроде, все на
месте. Не буянила.

Потряс ее, чтобы просыпалась. Девка недовольно ворчала, но не просыпалась.
Сигизмунд проорал:

- Рота, подъем!

Девка дернулась и открыла глаза. Испугалась, должно быть.

- Рядовая Двала! Доложите обстановку! - бодро крикнул Сигизмунд. И сам себе
подивился. Вот ведь дурак.

Девка жалостливо залопотала.

- Вольно, - милостиво позволил Сигизмунд. - Готовьтесь к санобработке,
рядовая Двала!

И показал ей "истребительное средство" в коробочке. Вынул бутылочку,
покачал у нее перед носом.

- Видала? Травить будем насекомых.

Ничего-то бедная дура не поняла. Да от нее и не требовалось.

Сигизмунд крепко взял ее за руку и потащил в ванную. Девка, памятуя,
видать, об Охте, упиралась, как могла, и поскуливала.

Сигизмунд пустил воду, взял девку за шею и сунул ее головой под кран. Девка
брыкалась. Вырвалась. Все кругом забрызгала. Крикнула что-то - обругала,
должно быть.

После чего забилась в угол. Уставилась оттуда сердито и обиженно.

Сигизмунд это предвидел. Решил поступить научно. То есть произвести для
начала опыт на собаке, как дедушка Павлов заповедовал.

Подозвал кобеля, заманивая того в ванную. Кобель доверчиво подошел. Был
помещен в ванну, намочен. Сигизмунд знаками показал девке, чтобы та кобеля
держала, а сам начал втирать в пса пахучую жидкость. Кобель страдальчески
терпел. Сигизмунд повернул к девке лицо и идиотски осклабился: дескать,
знатно мы тут оттягиваемся. Дурочка в ответ радостно хихикнула и на голову
Сигизмунда показала: мол, и себя не забудь. Сигизмунд грозно нахмурился: не
забывайся, девка. А той идея, видать, понравилась. Знаками стала помощь
предлагать.

Хм, а может и впрямь. Береженого Бог бережет. Ведь уже полсуток со вшивой
неразлучен.

Сунул голову под кран - девке на радость. Вишь, освоилась. Только потом,
уже намазанный и пахнущий "истребительным средством", сообразил: ведь это
она юмор проявила. А еще говорят, у дураков юмора не бывает.

Даже погордился за свою дуру. Во какую нашел. Юморную.

Изведя второй флакон "истребительного средства" на девку и замотав той
голову полотенцем, вручил ей несчастного, мокрого кобеля, завернутого в
простыню. Держать наказал. Пальцем погрозил. И, оставив их в ванной, пошел
разбирать сумки.

Пока разбирал, вдруг замер - ибо неожиданно как бы со стороны себя увидел,
с головой, обернутой полотенцем, с бутылкой водки в одной руке и яблоком в
другой. А рожа счастли-ивая! Рад-радешенек лох-сигизмунд.

Водрузил на стол бутылку водки, бутылку пива (двух остальных "Разиных" на
опохмелку оставил), разложил рульку, хлеб-булку, прочую снедь. А в центр
авокадину поместил. Остался собой доволен.

Глянул на часы. Начало седьмого. Пора смывать "средство".

Пошел в ванную. Девка глядела на него с унынием. Надоело намазанной-то
сидеть. Понимаю, девка, всђ понимаю. Не зверь какой-нибудь. Мне и самому
намазанным ходить во как надоело. Сичас смоем. Сичас.

Погладил ее по плечу. Потрогал нос печального кобеля. Тот диковато косил
зраком.

Приободрив таким образом свою команду, добрый дядя Сигизмунд повернул кран.
И...

Фыркая и плюясь, хлынул ржавый кипяток. Ванна стала быстро наполняться
жидкостью кровавого цвета.

Глаза девки расширились. Она затряслась, уронив кобеля. Выключая воду и
кляня водопроводчиков (нашли время!) Сигизмунду подумалось: точно, кого-то
при девке в ванной зарезали.

Кобель явно не хотел лезть в кипяток. Попытался уйти под ванну и там
затаиться. Сигизмунд поймал его за хвост, вытащил. Вместе с кобелем
вытащилось очень много пыли.

Девка пришла псу на помощь. Негодующе заорала, вцепилась в Сигизмунда,
попыталась кобеля от него вызволить.

- Да уйди ты! - рявкнул Сигизмунд. - Неужто свою собаку под кипяток суну?

Девка знаками показывать начала, чтобы он, Сигизмунд, сам под кипяток лез,
коли такой дебил. А она, девка, и сама не дастся, и кобеля увечить не
позволит.

И вдруг кукиш ему показала.

Вот мерзавка, а!

Сигизмунд снова включил воду - проверить, не проснулась ли в
водопроводчиках совесть. В кране захрипело, зарычало, кроваво плюнуло и
сгибло. Вода кончилась. Навсегда.

Сигизмунд пошел в коридор, забрал купленную в киоске книгу про дураков и
вернулся к девке. Раскрыл на первом попавшемся месте и прочел с выражением:

- ..."Пещера, где она жила, была не что иное, как огромная глубокая яма; на
стене висела икона с горевшей пред ней лампадой, на полу лежала ветхая
одежда труженицы, и она сама с заступом в руках, босиком, в одной рубашке и
с распущенными волосами, распевала звонким голосом духовные песни. Это была
наша Маша, доведенная до этого состояния своими родственниками, видевшими в
ней средство наживы. Приходившие к ней предлагали ей разные вопросы, но она
на них почти не отвечала, опускали ей в яму сдобные пироги, калачи, сайки и
деньги, а взамен этого брали из ямы песочек и щепочки"...

Он остановился, пораженный сходством прочитанного с собственной гипотезой.
Землянка, таежный тупик, звероподобные родственники... Много лет шла благая
весть о "Сайгоне" по миру, пока не добралась до таежного тупика. Бежала
оттуда наша Маша, себя не помня, в одной только рубашоночке. Брела,
скорбная, лесами-полями, городами-весями, пока не добралась до Питера, а
там глянь - "Сайгона"-то и нет, одни унитазы из витрины пялятся... Вот и
поехала окончательно крыша у болезной...

- Бедная ты моя, - с чувством произнес Сигизмунд.

В этот момент кран глубоко-глубоко вздохнул, подавился и с блевотным звуком
разразился бурными потоками.

Девка сильно подергала Сигизмунда за рукав. Показала на кран. А будто он
сам не видел.

Сигизмунд выждал минутку. Вода шла уверенно, мощно. Дали-таки, уроды, воду.

Омыли кобеля, брата меньшого. Затем пиплицу. Ее Сигизмунд еще и дорогим
шампунем полил. Желал, чтоб от девки пахло приятно.

Потом и о себе позаботился. Были там вши, не было их - теперь уж не
заведутся.

Сразу на душе полегчало.

Выдал девке расческу, а сам пошел волосы сушить. Фен достал из шкафа.
Обсушился. Не любил, чтоб мокрый волос к шее лип.

Девка нелепая выбралась было из ванной, но стоило включить фен, как в
страхе метнулась обратно. Сигизмунд подергал дверь. Девка держала с той
стороны.

- Волосья-то высуши! Простынешь мокрая.

Но девка крепко вцепилась в дверь и не открывала.

Сигизмунд плюнул, выключил фен и убрал его.

Девка выждала еще и только спустя минут десять опасливо выбралась из
ванной. Глаза отводила. Кобель, нашкодив, так себя ведет, и потому
Сигизмунд заинтересовался: что еще полоумная натворила. Оказалось -
расческу пластмассовую о свою гриву сломала. Сигизмунд только рукой махнул.

Она сразу повеселела. Патлами затрясла.

Сигизмунд вспомнил молодость и сказал:

- Классный хайр.

Она насторожилась, замерла, будто прислушиваясь. Голову набок склонила.

- Что? - засмеялся, наконец, Сигизмунд. - Хайр, говорю, классный.

И на ее волосы показал.

Она покачала пальцем и проговорила:

- Хаздс... хаздс!

Взяла пальцами прядь длинных волос и повторила в третий раз:

- Хаздс!

Будто поправить его хотела.

- Хаздс! - старательно повторил лох-сигизмунд, подражая девкиному
гортанному выговору, и тоже подергал себя за волосы.

Но девка снова покачала головой.

- Нии! - Тронула его за волосы. - Скофта!

И взаимопонимание, вспыхнувшее на миг, рассыпалось. Мир девкиных
представлений показался Сигизмунду чрезмерно дремучим. Как это - одно слово
для ее волос, другое - для его волос? Как у чукчей, что ли, где пятнадцать
наименований снега?

Откуда ж такая взялась? Что за микронародность такая, чтобы волосья
по-разному назывались?

А девка, видать, задалась целью загнать Сигизмунда в логический тупик. На
пса кивнула и добавила:

- Тагль!

Стало быть, для песьего волоса - третье слово. А для оленьего, поди,
четвертое... Ну тебя, девка, на фиг с твоим таежным наречием.

- Пошли-ка лучше водку пить, - сказал Сигизмунд хмуро.

* * *

Водка "Смоленская роща" оказалась ужасной гадостью. Сигизмунд понял это
после первой же стопки.

Девка сидела напротив него и мелко грызла торжественно преподнесенное ей
большое голландское яблоко. Кобель лежал мордой на девкиных коленях и
стонал. Клянчил.

- Водяры хочешь? - спросил Сигизмунд. И достал вторую стопку. Налил.
Подвинул к девке. - На, траванись.

Девка отложила яблоко. Осторожно взяла стопку. Понюхала. Передернулась. И
стопку отодвинула.

- Ну и не надо, - решил Сигизмунд. И то правда, зачем дитя природы
"Смоленской рощей" травить. Помрет еще. И открыл для нее "Разина".

К "Разину" девка отнеслась с одобрением. Смотри ты, таежная, из ямы, а в
пиве понимает!

Они чокнулись. Сигизмунд проглотил вторую "Рощи". Девка глядела на него с
ужасом. Видать, оценила, какую дрянь пить приходится.

Сигизмунд закурил и почти мгновенно окривел.

Никогда не поеду в Смоленск. Это решение пришло сразу и утвердилось навеки.

Девка пила пиво и ела рульку с хлебом. Сигизмунд посылал проклятие сраной
табуретовке при каждой новой стопке. Ел рульку. Клевал маслины.

Чтоб девку табачным дымом не травить, вытяжку включил.

Но как только вытяжка заревела, девка наладилась бежать. Пришлось выключить.

Кобель под шумок схитил недоеденный бутерброд. Сигизмунд, не заметив,
сделал себе новый.

- Ты пойми, - втолковывал он девке, наклоняясь к ней через стол и
убедительно хватая ее за руку, - вот раньше все говенно было, но как-то
по-нашему, по-свойски говенно. И ты знал, к примеру, как и куда в этом
говне рулить, чтоб не засосало. А сейчас куда ни поверни - засосет. Вот был
один китайский этот... император или как, он всех в говне топил. А у нас
императора нет, а говно есть. Вот как по-вашему "говно"? В нашем
великом-могучем знаешь сколько разных слов для этого дела есть?

Он потерял мысль и задумался.

- А вот скажи мне, Двала... А вот признайся мне, Двала, как на духу! У вас,
в тайге, промеж людей говно есть?

Девка бессмысленно моргала белыми ресницами. И употребляла "Разина".

Потом переспросила:

- Гоно?

- Ну! - обрадовался Сигизмунд. - Дикая, а понимаешь. Говно, мать, оно...

И снова потерял мысль.

- Вот раньше, - рассуждал Сигизмунд, - кофе стоил четырнадцать копеек.
КОПЕЕК! Посуди, КОПЕЕК! А если без сахара, то тринадцать. А были места, где
и по семь, но дрянь! А в "Сайгоне" надо было брать двойной. За двадцать
восемь. Это если с сахаром. А если без сахара, то двадцать шесть.
Понимаешь? А сейчас полторы тыщи. И дрянь! И не в "Сайгоне". Нет, мать,
"Сайгона". Вот ты думала, есть "Сайгон", а его... - Сигизмунд надул щеки и
фыркнул. - Во как. Падлы, одно слово.

Он пригорюнился и налил себе еще водки. Позаботился - поглядел, есть ли у
девки что пить. Достал для нее вторую бутылку пива. Не жалко! Своя девка в
доску. Хоть и юродивая. Пущай пьет. Для своих - не жалко!

Вспомнил про авокадину.

- Во, - посулил, - сейчас мы ее зарежем...

Девка посмотрела на авокадо изумленно. Спросила что-то. Видать,
интересовалась - что это и как его едят.

- А хрен его знает! - радостно объяснил Сигизмунд. - Мало у нас с тобой,
девка, общего, но тут мы с тобой едины: ни ты, значит, ни я этого дела не
ели.

Он разрезал авокадо пополам. Внутри обнаружилась дюжая кость.

- Гляди ты! - изумился Сигизмунд. - Вот дурят нашего брата! Сколько ж в
этой дурости весу?

Девку кость заинтересовала не меньше. Выковыряла, повертела. На зуб
попробовала. Косточка раскололась. Оказалось, это скорлупа, а внутри -
белое семяще. Ни хрена себе! Сигизмунд отнял у нее косточку. Кобелю кинул.
Кобель сдуру схватил, но грызть передумал.

На вкус авокадо оказался никаким. То есть что-то, конечно, было, но
неуловимое. И невкусное. Девка, судя по всему, тоже была разочарована.

Вконец захмелевший Сигизмунд в сердцах швырнул авокадину кобелю. Кобель
настороженно обнюхал и съел. Девка героически дожевала. Бережлива до еды,
гляди ты. Что ж у них там, в тупике, и есть-то нечего, раз авокадо едят,
бедные?

Сигизмунду вдруг потребовалось покурить.

- Я... сейчас... - сказал он девке, выбираясь из-за стола. Пошатываясь,
пошел в свою комнату, сел и закурил. Включил автоответчик. Еще раз
прослушал жизнеутверждающее сообщение бравого бойца Федора.

Открыл форточку. Вышвырнул окурок. Сам едва не выпал из окна. Очень
испугался. Сел на кровати, стал стучать зубами.

От дрянной водки губы онемели. Худо дело.

Пошатываясь, Сигизмунд побрел обратно на кухню. А девка все ела и ела. Куда
только в нее влезало? Водки оставалось еще на стопку. Сигизмунд вылил
остатки водки и проглотил их с отвращением. Отнял у девки пиво и глотнул.
Чтобы гадкий вкус "Смоленской рощи" забить.

Потом завел с девкой долгий разговор по душам. Был ею доволен. Понятливая
оказалась. Перед такой и душу раскрыть не грех. Во все вникнет, обо всем
пожалеет...

Собрался было с кобелем пройтись, проветриться, но вдруг разом ослабел...

* * *

Сигизмунда разбудил телефонный звонок. Звонил боец Федор. Рвался в бой.

- Сколько времени? - сонно спросил Сигизмунд.

- Одиннадцать, - доложил Федор.

- Вечера?

- Утра!

- Блин, - сказал Сигизмунд.

- Это бывает, - согласился Федор.

И осведомился, будут ли приказания.

Приказания были. Купить кефира литр и дуть сюда, к Сигизмунду домой. И
быстро.

- Людмила Сергеевна говорила вчера, будто больны вы и идея у вас вместе с
тем новая, - осторожно заметил Федор.

- Новые партнеры замаячили. Обрабатывал, - неопределенно ответил Сигизмунд.
- Ладно, давай с кефиром, скорее! Помираю...

Положил трубку и откинулся на подушку.

О-ох! Надо бы девку сокры