ом и решительно направилась
на улицу.
       Она   закрыла  ворота,  а  потом  застыла  у   ограды
остроглазовской дачи, вытянув шею и глядя куда-то в сторону.
Что она там разглядела, интересно?
      Когда Нинон наконец вернулась, выражение ее лица  было
крайне заинтригованным.
      -  Милиция  с шабашниками разбирается, - сообщила  она
многозначительно, вновь придвигая к себе тарелку.
     - Да? - Я задумалась, потом меня осенило:
     - Слушай, Нинон, а они ведь не напрасно на них наехали,
мы же вчера одного видели неподалеку от трупа.
      - То-то и оно, - согласилась Ниной. - Я это дело сразу
просекла,  и  следователь на этот факт  напирал,  хотя...  -
Нинон заговорщицки понизила тон:
     - Это ведь у нас не первый труп...
     - Маньяк? - По моей спине даже мурашки пробежали.
      -  Не  знаю,  не  знаю, - загадочно  молвила  Нинон  и
неожиданно предложила:
     - Пойдем-ка посмотрим, что там делается.
      Долго уговаривать меня не пришлось, и уже через минуту
мы стояли у ограды бывшей дипломатической дачи и пялились на
происходящие   там   перемещения.   А   по   двору   сновали
неразговорчивые  товарищи  в милицейской  форме,  заглядывая
чуть   ли  не  под  каждый  камушек  и  изредка  обмениваясь
непонятными отрывистыми фразами. Из строительного  вагончика
также  доносились мужские голоса, а дверь дома была  открыта
нараспашку.
      Мы  с  Нинон не успели ничего сообразить, как из  этой
самой   распахнутой   двери  вывели  кудлатого   верзилу   в
растянутых  на коленях трениках. А дальше все  было,  как  в
добротном  боевике: откуда-то вывернулся  давешний  опер  по
фамилии Проскуряков и ловко защелкнул на запястьях кудлатого
- `cg-(*(. Первый раз я видела такое не по телевизору.
     Мы с Нинон переглянулись, а кудлатый шабашник, который,
похоже,  сам не ожидал подобного оборота, громко и  сбивчиво
возроптал:
     - Да за что, я же, я же... Но почему?!
     - Иди, иди! - прикрикнул на него один из милиционеров и
подтолкнул в спину.
      Кудлатого провели в двух шагах от нас с Нинон,  и  мое
обостренное  похмельем обоняние уловило  исходящий  от  него
острый запах пота и перегара. Мы с Нинон опять переглянулись
и  завороженно уставились на сыщика Проскурякова, но тот  не
удостоил нас взглядом.

                             ***

      -  Да, дела, - протянула Нинон, когда мы вернулись  на
исходные позиции, то бишь за стол на террасе.
     Я развела руками:
      -  Ничего не понимаю. Если они уже арестовали банкира,
то при чем здесь шабашник? Или... Они думают, что банкир его
нанял?
     Нинон немного поковырялась вилкой в тарелке с застывшим
омлетом и изрекла тоном знатока:
      -  Сколько раз тебе говорить, что в этом ведомстве  не
думают, а действуют, и то не всегда. Ясно же, что они просто
широкий  невод  закидывают: авось в него  попадет  настоящий
преступник. Странно еще, что они нас не заподозрили...
     - Нас? - Я даже закашлялась. - А мы-то тут при чем?
      - Я же тебе сказала, что в этом ведомстве не думают, -
отрезала  Ниной,  - а если и думают, то только  о  том,  как
спихнуть  с себя какое-нибудь дело. А когда это не  удается,
они  хватают  то,  что лежит с краю. Только  не  смотри,  не
смотри  на меня так, будто ты сама этого не знаешь. Да  будь
все по-другому, разве мы имели бы такую преступность?
      Вопрос  относился  к  разряду риторических,  а  посему
ответить  мне  было  нечего.  Немного  помолчав,  я  все  же
позволила себе выразить сомнение:
     - Но ведь доказывать-то им все равно придется. В смысле
доказывать, что женщину убил банкир, или шабашник,  или  они
вдвоем, если на то пошло...
     Нинон практически невозможно было сбить с толку:
       -   Ха!  Доказательства...  Да  это  же  вообще  пара
пустяков...   Главное,   чтобы   потенциальный    преступник
сознался,  а  у них есть способы этого добиться,  уж  поверь
мне.
       -  Гм,  гм...  А  как  же  эта,  м-м-м..,  презумпция
невиновности?
      -  Ой,  не  смеши меня, - Нинон откинулась  на  спинку
плетеного  кресла и для пущей убедительности даже  пару  раз
дернула ножкой, - презумпция невиновности! Презумпция у тебя
будет,  когда ты ее докажешь, эту презумпцию. Во как обстоит
дело.  Не  они  будут доказывать, а ты, что ты  не  верблюд,
точнее, не верблюдица.
      После  таких слов я окончательно вошла в ступор,  что,
"/`.g%,, неудивительно.
      -  Ты..,  ты  что  же это, серьезно? Неужели  они  нас
тоже...
     На этот раз Нинон смилостивилась надо мной:
       -  Чего  паникуешь  раньше  времени?  Это  же  сугубо
теоретические  выкладки, чтобы ты не  очень  обольщалась.  А
потом,  этот  следователь  Проскуряков  все-таки  не  Шерлок
Холмс.  Сама посуди, надо же ему с чего-то начать, а вернее,
с  кого-то. Вот он и начал по схеме: первым делом,  конечно,
муж  -  это  элементарно, потом шабашник - а  не  шляйся  по
ночам! - а там, глядишь, и до других доберется...
     - До нас? - Мое сердце снова екнуло.
     - А хоть бы и до нас. - Несмотря на подобные заявления,
Нинон спокойно намазывала хлеб маслом. - Будем считать,  что
мы  в  круге  втором.  Но  не  думаю,  что  нами  он  станет
заниматься серьезно, скорее для проформы. Справки потихоньку
наведет,  вдруг мы какие-нибудь рецидивистки или в  психушке
на  учете  состоим?  А потом возьмется за  остальных,  если,
конечно, банкир или шабашник не расколются. Я, правда, в это
не верю.
      Я  плеснула  себе  в чашку остывшего  чая,  отхлебнула
глоток и наконец произнесла:
     - Знаешь, Нинон, хоть я, как ты выразилась, и во втором
круге, что-то мне не хочется, чтобы обо мне справки наводили
по психушкам.
      - А кому хочется? - философски молвила Нинон. - Только
делать-то  все  равно нечего, так оно и  будет,  помяни  мое
слово.  А  кроме  того, даже если мы и не подозреваемые,  то
свидетели, а со свидетелями тоже не церемонятся.  Без  конца
допрашивают, таскают на всякие следственные эксперименты, на
суд вызывают, в конце концов.
     Что-то мне не понравилась такая заманчивая перспектива,
а  садистские наклонности Нинон, обнаруженные ею в  процессе
живописания  предстоящих нам неприятностей, вообще  потрясли
меня до глубины души.
     - Ты что, специально меня пугаешь? - поинтересовалась я
на всякий случай.
      Нинон усмехнулась, продемонстрировав свою традиционную
невозмутимость:
      -  Да не пугаю я, просто обрисовываю варианты. Кстати,
еще  не факт, что все будет именно так, как я говорю, просто
к прозе жизни надо относиться как прозе и не сорить эмоциями
понапрасну, вот и все.
      Не могу сказать, чтобы такое заявление Нинон прибавило
мне  энтузиазма,  но кое-какую почву под ногами  я  все-таки
почувствовала.   Не   очень-то   это   приятно,   когда   ты
просыпаешься утром в пренеприятном настроении  с  перепоя  и
первым  делом вспоминаешь о трупе, виденном накануне.  Врагу
такого не пожелаешь.
      Мало-помалу страсти улеглись, и мы с Нинон  перешли  к
вопросам,   далеким  от  ночных  событий.  Нинон,   накануне
устроившая  мне экскурсию по дому, на этот раз вознамерилась
поводить   меня   по  дачному  участку.  В   принципе,   при
сложившихся   обстоятельствах  для  меня  это  было   только
/.+%'-., поэтому я не стала возражать.
      Территория, прилегающая к дому, была не очень большая,
соток  десять, и никаких грядок с картошкой-моркошкой  я  на
ней  не разглядела, что меня, конечно, не могло не радовать.
Ибо,  как всякий трезвомыслящий человек, я не исключала  для
себя  вероятности, что, приглашая меня разделить с нею отдых
на  лоне  природы, Нинон руководствовалась отнюдь не  одними
только   филантропическими  соображениями,   но   и   сугубо
практическими.   Например,   намеревалась   использовать   в
качестве    бесплатной   рабочей    силы.    Учитывая    все
вышеизложенное, я даже предусмотрительно придумала  себе  на
такой случай запасной вариант отступления. Если Нинон станет
особенно  усердствовать, привлекая меня  к  садово-огородным
работам,  я  смоюсь в Москву, сославшись на слабое  здоровье
матушки. Теперь же, окончательно убедившись, что на  участке
Нинон  практически  нечего пропалывать и окучивать,  я  даже
почувствовала   легкие  уколы  совести.   Согласитесь,   что
свинство  -  подозревать в подобной меркантильности  подругу
студенческой юности!
       Итак,   картофельных  плантаций  на  даче  Нинон   не
обнаружилось, зато нашлась парочка довольно ухоженных  клумб
с  ромашками и настурциями, букет из которых украшал стол на
террасе,  а  также несколько кустов смородины и  крыжовника,
росших  у  забора, отделяющего участок Нинон  от  соседнего,
банкирского.
     Я невольно покосилась на добротный банкирский особняк и
вздохнула:
      - Как же все-таки все это вышло, будто в кино. Никогда
еще со мной такого не было...
      -  А со мной, что ли, было? - с готовностью подхватила
Нинон. - Как ни крути, а у нас еще не каждый день убивают.
      Я все никак не могла отвести взгляд от глухой каменной
стены банкирского дома.
      -  Слушай, - вдруг осенило меня, - а как ее убили, ну,
эту  банкиршу-истеричку?  Я ведь  ее  в  темноте  толком  не
разглядела...  - Было бы странно, если бы я ее  рассмотрела,
учитывая состояние, в котором я пребывала ночью, но об  этом
я скромно умолчала.
      - Понятия не имею, - пожала плечами Нинон, - я ведь ее
тоже не особенно разглядывала, сама понимаешь, зрелище-то не
для  слабонервных, а тут еще Виталька - ну, Остроглазов, его
Виталькой зовут - сразу завыл, как пес на цепи... У меня  от
его воя прямо мурашки по коже... - Нинон даже передернуло. -
Одно могу сказать, крови вроде бы не было.
     - Может, ее задушили? - предположила я.
     - Все может быть...
      -  А ту, вторую, что нашли возле платформы, не знаешь,
как убили?
      -  Кто  ж ее знает, - протянула Нинон, - в милицейской
бумажке  только  и написано, что с признаками насильственной
смерти.
      -  А  вдруг  их  обеих убил один и тот же  человек?  -
медленно проговорила я. Нинон всплеснула руками.
      -  Наконец дошло, как до жирафа, на десятые  сутки,  -
dk`*-c+  она, - я тебе еще два часа назад об этом толковала.
      А  потом  мы  практически одновременно  уставились  на
молчаливый и пустой особняк задержанного банкира, и мысль  к
нам пришла одна и та же. Однако озвучила ее Нинон.
     - Ладно, - сказала она, - только глянем и обратно.

                           Глава 6

      Для  начала  мы немного полюбовались многозначительной
сургучной  печатью  на  входной двери  особняка  овдовевшего
банкира.
     Нинон покрутила головой:
     - Надо же, когда это они успели? Я не стала мучить себя
догадками,  просто наклонилась и ознакомилась с  содержанием
прилепленной сургучом бумажки.
      - Восемнадцатого ноль седьмого девяносто восьмого... А
сегодня у нас какое?
       -  Какое-какое?  -  недовольно  пробурчала  Нинон.  -
Восемнадцатое и есть, какое еще... - И прибавила задумчиво:
     - Видно, они здесь были рано утром, когда мы еще спали,
и все обыскали.
     - Интересно, а ордер у них был? - не удержалась я.
      - Ой, - поморщилась Нинон и посмотрела на меня, как на
безнадежно больную, - вот про ордер не надо, ладно? Они сами
себе законники.
     - И что будем делать? - осведомилась я.
     Нинон покрутила пальцем у виска:
     - Уж не собиралась ли ты проникнуть в дом?
      -  Да  я  просто так... Походить тут, посмотреть...  -
стала я оправдываться. - Жалко все-таки человека, берут  вот
так запросто, сажают в кутузку, а он, может, даже совсем  ни
при  чем. Сама посуди, когда бы он успел ее убить,  если  он
все время у нас на глазах был?
      - Честно хочешь? - Нинон отошла от двери. - Я тоже так
считаю.  Никак  он не мог ее убить. Она же  на  своих  ногах
выскочила  и  убежала,  а он через  пять  минут  ее  у  меня
разыскивал.  Да  чтобы убить ее, ему нужно  было  бы  просто
разорваться, не мог же он одновременно находиться и здесь, и
там,  на  дороге.  Но убиваться по этому  поводу  не  стоит,
потому  что Остроглазов человек со средствами и наймет  себе
хорошего адвоката, так что все у него будет хорошо.
      Постояв  еще немного у двери, мы предприняли небольшую
прогулку по дачному участку банкира. Обошли все закоулки, но
ничего подозрительного не обнаружили. Грядок, как и у Нинон,
я   тоже  не  заметила.  С  другой  стороны,  зачем  банкиру
возделывать  картошку? Что касается обильной растительности,
то  вблизи  она  выглядела  еще  экзотичней,  прямо  как   в
ботаническом саду.
      - Кто же вырастил эти тропики? - поинтересовалась я  у
Нинон, в восхищении цокая языком.
      -  А  чего их выращивать, - легкомысленно откликнулась
Нинон,  -  были  бы  бабки. Есть фирмы,  которые  занимаются
озеленением,  только  свистни,  приедут  и  организуют   что
захочешь. Вот Остроглазов и устраивает себе джунгли на лето,
   в сентябре приезжают озеленители, выкапывают свои лианы и
пальмы и отвозят на зимнее хранение, до весны.
     - Как интересно! - подивилась я.
      -  Да уж, - неопределенно молвила Нинон и подрулила  к
окну особняка, выходящему непосредственно в "джунгли", - тут
главное  деньги, заплатишь побольше, и тебе  обезьян  в  сад
запустят,  а  в бассейн крокодилов. Последних, конечно,  для
особенных любителей экзотики.
      Я  пропустила мимо ушей черный юмор Нинон, потому  что
меня, как и ее, неотступно влекло к окну. А оно, будто назло
нам,  находилось  достаточно высоко, а потому  нам  пришлось
залезть    на    узкий   бордюрчик   бетонного   фундамента,
предварительно   вцепившись   в   карниз   из    нержавейки,
прикрепленный  к  окну. Черт, до чего это было  неудобно!  А
самое   ужасное,  что  мы  еще  не  успели   ничего   толком
рассмотреть, как прямо за моей спиной раздалось  деликатное,
но отчетливое покашливание:
     - Кхм... Кхм...
      Мы  с  Нинон так резко отпрянули от окна,  что  только
чудом не оторвали карниз.

                             ***

      -  И  что интересного там показывают? - На нас с Нинон
лукаво посматривал невысокий моложавый милиционер при полной
выкладке  и в немного сбившейся назад форменной фуражке.  Да
еще с кожаной папкой под мышкой.
     Как только я его увидела, мне сразу стало нехорошо, ибо
давешние   резоны  Нинон  возникли  в  моем  подсознании   с
особенной отчетливостью. А вот сама Нинон смутилась только в
первую минуту, а в следующую уже вздохнула с облегчением:
      -  Фу..,  как я испугалась... И добавила  с  некоторой
игривостью, повергшей меня в недоумение:
      -  Товарищ  лейтенант, разве можно так  пугать  слабых
беззащитных женщин?
      -  А разве я пугал? - подыграл ей милиционер. - Я  тут
иду  мимо, смотрю: две слабые, беззащитные женщины на стенку
полезли,  думаю,  может,  случилось чего...  Помощь,  может,
нужна...
     - Может, и нужна, - преспокойненько отпарировала Нинон,
- такие события происходят, что только на вас и надежда...
       Пока  они  перебрасывались  подобными  репликами,   я
чувствовала  себя  последней  идиоткой,  потому  что  ровным
счетом  ничего не понимала. Я тихо паниковала,  а  Нинон  на
самом  что  ни  на  есть  голубом  глазу  соврала,  что   мы
заглядывали  в  банкирские  окна  только  потому,  что   нам
послышались "подозрительные звуки".
      -  Ворота  были  открыты, вот мы и  пошли  посмотреть,
вдруг, думаем, кто залез, пока хозяина нет.
      -  Да? - задумчиво переспросил милиционер. - Но  дверь
опечатана, и пломба вроде бы не нарушена...
      -  Опечатана?  -  очень натурально "удивилась"  Нинон,
будто  не она еще десять минут назад подробно изучала печать
на двери банкирского особняка.
     - Конечно, - подтвердил милиционер и обронил:
      -  Ладно,  я сейчас посмотрю... - С этими  словами  он
прильнул  к  окну,  на  котором мы с Нинон  недавно  висели,
постоял так немного, после чего отправился к следующему.
      Воспользовавшись заминкой, я дернула Нинон за рукав  и
прошипела:
     - Ты что, его знаешь?
     Нинон ответила трагическим шепотом:
     - Это наш местный Анискин... Ну, участковый.
      Местный Анискин обошел вокруг дома и вернулся  к  нам,
деловито сообщив:
     - Все в порядке, ничего подозрительного...
      - Вот и слава богу, - обрадовалась Нинон, - а то, сами
посудите,  каково  нам здесь после всего...  Это  же  страх,
сплошной  страх,  один труп, второй...  Ой,  кстати,  вы  не
знаете, они случайно не это.., не взаимосвязаны?
      -  Кто? - не понял милиционер или сделал вид,  что  не
понял.
      - Ну... Остроглазова и тот труп, который недавно нашли
возле платформы?
      -  В  каком  смысле?  - Местный Анискин,  кажется,  не
отличался особенной сообразительностью.
     Нинон поежилась:
      -  А если это все-таки дело рук маньяка, а подозревают
Остроглазова?
     Участковый снял фуражку, сунул ее под мышку, в компанию
к  папке,  достал  из  кармана платок и протер  им  довольно
изрядную при его моложавости лысину. Делал он это неспешно и
обстоятельно,  затем  так же неспешно и обстоятельно  вернул
фуражку на прежнее место и изрек:
      - Начнем с того, что это не мое дело, но, насколько  я
знаю, версии разрабатываются самые разные, и ни на одной  из
них  следствие пока еще не остановилось. Как говорится,  все
только  начинается. Что до маньяка, мое мнение  такое  -  не
стоит  сеять панику раньше времени. А то у нас сейчас  модно
стало, чуть что - маньяк, маньяк... Муж жене по пьяной лавке
фонарь под глазом посадил - уже маньяк.
     Тон у местного Анискина был такой назидательный, что мы
с  Нинон  виновато  потупились, будто отпетые  двоечники  на
ковре  у  завуча,  а  тот про должал усердно  вправлять  нам
мозги:
      -  Маньяки  -  это  вообще не  наша  компетенция,  ими
Генпрокуратура занимается. Сочтут они, что тут  не  обошлось
без  какого-нибудь  Чикатило, им и карты  в  руки,  а  пока,
уважаемые  барышни, сохраняйте спокойствие и не поддавайтесь
на провокации.
     Ну и зануда этот местный Анискин, доложу я вам!
      -  Хорошо, как скажете, - безропотно согласилась Нинон
и, схватив меня за локоть, подтолкнула к калитке.
     Мы уже были за воротами, когда вдогонку нам полетело:
      - А за бдительность выражаю благодарность и наперед на
вас  надеюсь. Если вдруг заметите что-нибудь подозрительное,
сразу   же   ставьте  в  известность  меня  или  следователя
Проскурякова.

                             ***

       В  нормальное  свое  состояние  я  пришла  только   к
следующему утру и сразу засобиралась в Москву. Нинон это  не
понравилось.
      - И ты хочешь бросить меня здесь одну? После того, что
случилось?  -  Она свела брови на переносице и выстрелила  в
меня гневным взглядом.
     Пришлось мне выложить оставшиеся карты. Тяжко вздохнув,
я  рассказала  ей то, что не успела прежде. Так  вышло,  что
накануне мы обсуждали исключительно сердечные дела, а потому
я   ограничилась  только  печальной  историей  предательства
мужчины  моих снов, теперь же настал момент остановиться  на
прочих  несчастьях, то бишь поведать Нинон о том,  как  меня
выставили с работы.
     Этот рассказ произвел на нее должное впечатление.
      -  Что  же  ты  мне  сразу не сказала?  -  укоризненно
покачала она головой. - А я смотрю и думаю, чего она такая в
воду опущенная? Если из-за мужика, то ни один из них того не
стоит. Послушай, - она небрежно взбила свою "спелую рожь", -
я  могу  попробовать сделать тебе протекцию в  одной  фирме,
меня  туда  звали,  да  я отказалась, а  тебе  вполне  может
подойти, только ты не уезжай...
     Я перебила Нинон:
     - Да я же не навсегда уезжаю, только на полдня, заеду к
матери,  позвоню в агентство по трудоустройству,  а  к  пяти
вернусь, за это время с тобой ничего не случится, ведь так?
     И все-таки Нинон немного поворчала:
     - Не понимаю, с чего тебе вдруг приспичило?..
     Честно говоря, я и сама этого не понимала, поскольку уж
очень  веских причин для пое