Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
х пошел на
посадку,. Что это значит? Зачем же гибнуть еще одному, если нельзя
спасти другого?
Вначале и Летучий так подумал, когда от горя закрыл глаза, а затем
опомнился и бросился на выручку. С ним уже было такое - однажды он
чуть-чуть не попал вот в такую же ледяную ловушку. Хорошо, что при
посадке не выключил мотора и, когда увидел, что из-под снега так и
брызжет вода, дал газ и успел оторваться.
Если рулить по озеру, не останавливая пробежки, вода будет проступать
позади на следах, а лыжи подмочить не успеет. Вот так он сделал и,
коснувшись пышного снега, покрывшего, словно пуховое одеяло, все озеро,
подрулил самолет прямо к подбитой машине Топаллера. И, когда поравнялся,
высунулся из кабины и, махая правой рукой, закричал что есть сил:
- Анатолий! Садись, поехали!
Топаллер не стал дожидаться повторного приглашения. Он хоть и не
расслышал этих слов, но все понял. Ведь пересесть на самолет Летучего -
это была единственная возможность спастись.
Но, выскочив из самолета, Топаллер и его штурман Близнюк тут же
провалились в рыхлый снег и достали унтами воду. Что делать?
На счастье, мороз был крепок и сразу прихватывал воду, лишь только
она проступала из-под снега. На следах самолета сразу образовалась
плотная корка: умятый снег превращался в лед.
Выбравшись на следы от лыж, они стали скользить по ним, как по
ледяным дорожкам. А Летучий, сделав полукруг, поравнялся с ними и
замедлил пробежку так, что самолет почти полз по снегу.
Тут уж Топаллер и Близнюк напрягли все силы и, схватившись за
расчалки, поднялись на нижние плоскости пробегавшей мимо них машины.
Почуяв на крыльях пассажиров, Летучий крикнул:
- Держись, поехали!
И пошел на взлет...
Как же прозевали их фашисты, почему не расстреляли из автоматов и
пулеметов?
Вначале они действительно прозевали, когда подумали, что к ним в
лагерь валится не один самолет с ветчиной, колбасой и консервами, а
целых два...
А потом наши летчики, оставшиеся в воздухе, раньше их спохватились,
что нужно делать, когда увидели бесстрашный маневр своего командира.
Первым заложил машину в крутой вираж лейтенант Брагинец, за ним -
остальные и пошли кружиться над озером. А штурманы припали к турельным
пулеметам и давай поливать фашистов свинцом.
Кто рот разинул - пулю получил; кто за камень, за дерево спрятался -
тот жив остался.
А самолет-то в это время и улетел.
Но самое страшное было еще впереди. Летучий, поглядывая на своих
пассажиров, вдруг заметил, что Топаллер начинает сползать с крыла. Чтобы
ухватиться с расчалки самолета, он сбросил там, на озере, меховые
перчатки и теперь на морозе не мог голыми руками держаться за металл.
- Анатолий! Потерпи... еще немного! - выглядывая из кабины, кричал
другу Летучий и старался вести машину потише, чтобы встречные потоки
воздуха не сбросили Топаллера с крыла.
Близнюку удалось захватить расчалки сгибами локтей, и он держался
надежнее.
Вот уже близок аэродром. Вот видны знакомые палатки, автомашины. Не
делая круга, Летучий посадил самолет, и от толчка Топаллер свалился с
крыла.
Но в мягком комбинезоне он даже не ушибся. Подбежавшие санитары
занялись его руками.
В госпиталь попал и Летучий. Он так обморозил себе щеки, что они
опухли, как две подушки, и совсем закрыли глаза.
Так и лежали они рядом: один с забинтованной головой, другой с
забинтованными руками. И разговаривали. О чем же? Наверно, Топаллер
благодарил Летучего за свое спасение, а Летучий принимал его
благодарность.
Нет, об этом не было сказано ни слова. Когда друг спасает на войне
друга, это само собой понятно. Так же поступил бы и Топаллер, случись
беда с Летучим.
- Добрый был самолет! Если бы не шальной осколок в мотор, всю бы
войну пролетал, - сказал Топаллер.
- Да, машину жалко.
- А мне и колбасу жалко, и ветчину жалко... Я же не успел всего нашим
сбросить, над финнами облегчился, весь груз им свалил..
- Да что ты говоришь? То-то я смотрю, фашисты в тебя не стреляют, а
пляшут вокруг озера от радости. Значит, они тебя за святочного деда
приняли. С мешком подарков. Дело-то было под Новый год!
И оба засмеялись.
Вот какие были случаи с летчиками на Северном фронте!
Правительство наградило храбрецов высокими званиями Героев Советского
Союза. Золотые звездочки вручал им Михаил Иванович Калинин в Кремле. Он
знал всю эту историю и, пожимая руку Летучему, спросил:
- А откуда у вас фамилия такая авиационная?
- Ребята выдумали, - ответил тот. - Я был сиротой, беспризорником, не
помнил ни отца, ни матери. В детском доме воспитывался и все мечтал -
летать... Вот меня и прозвали Летучим.
- Хорошая у вас фамилия! - сказал Михаил Иванович. - Дети и внуки
будут ею гордиться... - Сколько у вас ребят?
- Двое.
- Воспитывайте из них хорошую смену.
- Есть! - по-военному коротко ответил Герой.
ПОЕДИНОК С ПРИВИДЕНИЕМ
Много загадок задавал нам враг, а такого еще не бывало: среди лесов и
скал Карельского фронта появился бронепоезд-невидимка. Всегда
неожиданно, ночью или в метель, подкрадывался он поближе к нашим
позициям, открывал ураганный огонь из всех орудий и скрывался.
Не удавалось его накрыть ни артиллерии, ни авиации, никто его даже не
видел, а потери наносил большие.
Спрашивали пленных. Те отвечали, что действительно есть у них такой
бронепоезд, который называется "белый призрак". И один загадочно сказал,
будто он "ничего не боится, кроме собственной тени".
И вот эту загадку разгадал один наш скромный разведчик, сибиряк
Григорий Суровикин. Ничем он особенным не отличался и считался главным
образом специалистом по ловле "языков".
Тут у него был свой охотничий способ: ловил он их, как сусликов,
силками.
Действовал всегда один. Надев белый халат и став на лыжи, незаметно
прокрадывался он во вражеский тыл, отыскивал лыжную тропу, по которой
ходят фашисты от позиций к штабу с приказами и донесениями, и настраивал
на ней, обязательно под горкой, петли из тонкой стальной проволоки.
А сам затаивался рядом, припорошив себя снежком.
Разогнавшись с горы, фашистский солдат или офицер попадал лыжей в
силок и с разбегу летел носом в снег. И, не успев опомниться, фашист
оказывался в железных объятиях охотника. Дав ему хорошего тумака,
Суровикин затыкал пойманному рот, связывал руки и, спеленав простыней,
укладывал на его же лыжи и тащил через линию фронта.
А чтобы не замерз, по дороге давал глотнуть водки да оттирал нос
снегом. И испуганный фашист лежал тихо, как кукла с открывающимися
глазами.
Так случалось Суровикину доставлять в штаб "языков" в большом
офицерском чине.
А тут попался охотнику не солдат и не офицер, а целый бронепоезд, да
еще какой!
Однажды забрался Суровикин далеко во вражеский тыл, вышел на гору,
посмотрел в долину - и замер. Видит чудо не чудо, диво не диво, а
необыкновенную крепость, словно вылепленную из снега.
Орудийные башни белые. Пушки белые. Бронированные платформы белые.
Тепловоз, закованный в белую броню, не дымит. И вся эта белая крепость
катится по рельсам на белых колесах.
- Ишь ты какой, настоящее привидение! - прошептал Григорий, много
слышавший про разбойничьи налеты бронепоезда-невидимки. - Вот бы
подловить такого!..
Сердце охотника сильно забилось. Хороша добыча, да как взять ее,
когда в руках у него лишь тонкие силки из стальной проволоки да автомат
на груди. И почувствовал себя Суровикин так же, как при встрече с тигром
в уссурийской тайге, когда у него в руках оказалось ружье, заряженное
мелкой дробью на рябчиков.
Неужели же упустить такого зверя?
- Врешь, не уйдешь! - сказал он и пошел следом, обдумывая на ходу,
что же ему предпринять.
Бронепоезд делал петли, а он шел напрямик, горой, а сверху разглядел,
что на крышах бронированных платформ и тепловоза нарисованы черные
полосы, как рельсы. Затаится бронепоезд на железнодорожном полотне,
полосы сольются с рельсами, и сверху он станет невидим.
"Вот почему его так трудно обнаружить авиации". Неожиданно подул
ветер, облака разорвались и показалось солнце. Чистые снега вокруг
заблестели нестерпимым блеском.
Скалы и сосны бросили от себя фиолетовые тени. На вершинах и на
ветвях деревьев заиграли морозные алмазы.
Среди ветвей затенькали синицы. В природе сразу все ожило и стало
красивым. Не обрадовался солнцу только "белый призрак". Его громадная
тень отпечаталась на насыпи железной дороги так четко, что Григорий мог
пересчитать все его башни и пушки.
Словно испугавшись своей тени, бронепоезд ускорил ход и уполз в
первый попавшийся туннель, как гады уползают в норы при виде солнца,
которое помогает зорким орлам.
"Так вот почему ты боишься своей тени!" Суровикин, скрываясь в тени
деревьев, подобрался к скале, в которой строители дороги проделали
проход для поездов, и стал наблюдать.
У входа в туннель стояла охрана. Виднелись воронки от бомб. Одна
неразорвавшаяся двухсотка лежала на склоне холма, рядом с небольшим
стожком сена.
Вероятно, наши летчики не раз загоняли бронепоезд в эту пещеру.
"Но разве такую гору пробьешь? - подумал Суровикин. - Тут надо
применить какой-нибудь другой способ".
И стал соображать, как бы ему уничтожить этого бронированного зверя.
Экое чудовище! Упустишь - многих ребят сиротами сделает.
Но в силки его не поймаешь и из автомата не подобьешь. Пошарил
Суровикин в карманах и перебрал запальные шнурки, хранившиеся у него в
жестяной коробке. Случалось ему подрывать рельсы, небольшие мосты; для
этого хватало небольшой порции тола или динамита, вынутого из трофейной
мины, но для бронепоезда слишком много надо взрывчатки. А где ее
возьмешь?
Еще раз огляделся Суровикин вокруг и заметил внизу одинокую будку
путевого обходчика.
"Вот у кого гаечный ключ достать можно, - подумал он. - Наверно, этот
стожок сена ему и принадлежит. Что ж, дождусь ночи да и развинчу рельсы
на повороте. Тут высоко. Так и загремит вся крепость под откос, в речку,
вместе со всеми башнями и пушками".
С таким решением забрался Суровикин в стог сена, спрятался в самой
середке, пригрелся да и заснул. Спит и видит во сне свой дом и козленка
Ваську. И козленок, играя, больно бодает его в бок.
- Пошел прочь, не балуй! - оттолкнул его Суровикин и проснулся.
Смотрит, а в шинель ему впились не рога, а железные вилы.
В один миг вывалился разведчик из стога и очутился лицом к лицу с
финским ополченцем.
Суеверному финну показалось, что он поддел на вилы самого лешего.
Хотел крикнуть, но с испугу только лязгнул зубами, сел в снег, выронив
из рук вилы.
- Вот я тебе покажу, как баловаться!- закричал Суровикин, схватив его
за грудь.
- Рус, рус, у меня матка, у меня детки! - залепетал старый финн,
знавший по-русски. - Я не сам, меня командир послал. Герман сена
хочет...
- Что ты глупости болтаешь, разве фашисты сено едят?
Но тут Суровикин заметил лошадь, запряженную в сани, и смягчился:
- А все-таки для чего же это немцам сено понадобилось?
- Для матрацев. Немцы мягко спать любят, - ответил финн.
- Это какие же немцы?
- А вон там, в бронепоезде, - указал финн.
Суровикин посмотрел вниз. Стояла белесая северная ночь. Не зажигая
фар, к туннелю подходили грузовики, груженные ящиками со снарядами.
По-видимому, "белый призрак" собирался в очередной разбойничий набег.
- Если не привезу им сена через час, мне капут, - сказал ополченец, -
расстреляют.
Суровикин окончательно пришел в себя и усмехнулся. У него мелькнула
отчаянно смелая мысль.
- Ладно, - сказал он финну, - приказ есть приказ. Надо его выполнять.
Давай наваливай сено!
Вначале ополченец ничего не понял. А потом, когда разведчик попросил
помочь ему втащить в сани неразорвавшуюся бомбу, он задрожал так, что у
него снова застучали зубы.
- Да ты не трусь, - сказал ему Суровикин, - все будет хорошо,
доставим им гостинчик, запрятанный в сенцо, в лучшем виде!
Когда бомба была погружена в сани, он приладил шнур и взрыватель,
сверху набросал сена, потом свернул две цигарки - одну дал финну, другую
закурил сам.
- Ты беги в лес, к тем финнам, которые в партизанах. Тогда твоя мамка
тебе спасибо скажет, и детки тоже. А я сам немцам сено доставлю!
Он хлестнул лошадь и, схватив в руки вожжи, побежал рядом с возом,
бойко тронувшимся с горы. И, обернувшись, еще успел улыбнуться финну.
Автомат у него висел на груди, а лыжи он воткнул в сено, из которого
торчал наружу запальный шнур, похожий на поросячий хвост.
Финн не мог тронуться с места и стоял как столб, не в силах отвести
взгляд от солдата, затеявшего смертельное дело.
Воз разгонялся с горы все быстрее. Суровикин бежал с ним рядом. А
когда лошадь стала упираться и тормозить, он нахлестал ее как следует и
пустил вскачь. Сам же ловко вскочил на запятки саней, пригнулся, прижег
запальный шнур цигаркой и, не доезжая до туннеля метров сто, спрыгнул и
покатился кубарем в глубокую долинку, прорезанную здесь ручьем: А
направленный им воз с разгона въехал в туннель.
Лошадь проскочила мимо солдат охраны и застряла среди грузовиков с
порохом и снарядами.
Увидев сено, немецкий офицер, ведавший хозяйством, взглянул на часы и
сказал:
- О, этот финн стал понимать немецкий порядок...
И это были его последние слова. Огонек, бежавший по шнуру, добрался
до взрывателя.
Взрыв авиабомбы был такой силы, что один вагон с пушками и башнями
даже выбросило из туннеля. А потом начали рваться сложенные в ящиках
снаряды. Казалось, весь туннель превратился в громадное дуло пушки, из
которого вместе с дымом и пламенем летят обломки рельсов, ящики, люди,
колеса...
Финну стало так страшно, что он вскрикнул, схватился за голову и
бросился бежать в лес.
Что стало с русским солдатом, он не видел.
А Суровикин остался жив. Он выбрался к своим усталый, потрепанный и
без "языка".
- А где же пленный? - спросил его командир.
И тут Суровикин начал объяснять, что ему было не до пленного, когда
он встретился с бронепоездом. Он так волновался, так запинался и
краснел, что рассказ его о поединке с "привидением" показался
неправдоподобным.
- У вас эти призраки и привидения от повышенной температуры, наверно!
- рассердился командир. - И язык заплетается, и лицо красное... Идите-ка
в госпиталь!
Скромный Суровикин не стал настаивать.
- Ладно, - сказал он, - бронепоезда - это не моя специальность. Я
охотник по "языкам". Вот отдохну немного, я вам самых лучших
представлю... из глубокого тыла.
И охотно пошел в госпиталь, как в дом отдыха. Врачи нашли у него кучу
болезней, но когда он отоспался в тепле, на чистой койке, все болезни
сразу прошли.
А бронепоезд-невидимка исчез и больше не показывался. Не отмечали его
действий и на других участках фронта. Стали думать о представлении
солдата к большой награде, но опасались, что не поверят, если написать в
наградном листе, что он один на один победил бронепоезд.
Вскоре Суровикину удалось поймать на лыжной тропе фашистского
штабного офицера с ценными сведениями, и Григория за это наградили
орденом Славы.
А в конце войны в наше расположение вышел финский партизанский отряд,
составленный из солдат, не желавших воевать за фашистов.
Один партизан все разыскивал русского солдата по именному кисету, на
котором вышиты в виде вензеля буквы "Г" и "С".
Финн объяснял, что из этого кисета они вместе закуривали, когда
подрывали фашистский бронепоезд, и сгоряча солдат забыл этот кисет у
него в руках.
Но это было на другом участке фронта, где Григория Суровикина не
знали. Так они и не встретились. А финн уж очень хотел повидать своего
нечаянного друга и все утверждал, что это самый храбрый и самый лучший
солдат в мире.
Наши с ним соглашались и говорили:
- Это верно: храбрее русского солдата нигде не сыщешь. Держись к нам
ближе - сам будешь лучше!
ЧеРНЫЙ КОТ
В одном санитарном батальоне жил черный кот Васька, удивительный
лакомка и к тому же франт. Даже на фронте он только и делал, что
умывался, прихорашивался, разглаживая усы лапой. Его черная шерсть
сверкала, а усы загибались кверху,
Врачи и медицинские сестры любили Ваську и так его набаловали, что
кот стал есть самую некошачью пищу. Любил варенье, шоколад, конфеты.
Любопытный был. Бывало, дадут ему конфету в бумажке, так он с полчаса
трудится, а все-таки бумажку развернет и конфету попробует.
Однажды, ради смеха, дали ему ломтик лимона. Кот поморщился, но съел.
А потом долго сердито вертел хвостом и поглядывал на всех обидчиво,
словно хотел сказать: "Нашли чем угостить... Ки-исло!"
Но и после этого по-прежнему всем интересовался. А войны совсем не
боялся. Под гром пушек спал спокойно, и когда особенно, громко
где-нибудь ахнет, он спросонья встрепенется, поведет прищуренными
глазами: "Кто это спать мешает?", зевнет - и снова на боковую.
И вот неожиданно во время наступления пригодилась забавная привычка
Васьки все пробовать.
Однажды является в санбат солдат в обнимку с бочонком сметаны и
рапортует:
- Товарищ доктор, принес вам трофей! Из горящего дома вытащил. Чего
добру в огне пропадать, раненым пригодится.
Доктор улыбнулся: в хозяйстве как раз не было сметаны. Взяли бочонок.
Но тут же доктор подумал: "А вдруг эта сметана отравленная?" Коварные
враги, отступая, отравляют даже воду в колодцах. Может, и в бочонок яду
подсыпали. Как тут быть? Исследовать? Но в санбате не было химической
лаборатории. Попробовать? Но кто же решится?
И есть опасно, и выбрасывать жалко... Вдруг кто-то вспомнил про
черного кота:
- Пускай Василий опробует. Кошки - они в сметане хорошо разбираются.
Плохую нипочем есть не станут.
Вот налили полное блюдечко и говорят:
- А ну, Вася, сослужи службу, определи качество.
Кот подошел к сметане, отведал, облизнулся, расправил усы лапой и
зажмурился: "Хороша! Давно не ел сметаны в походной жизни!"
С удовольствием вылизал блюдечко.
Все смотрят на кота - что с ним теперь будет? А Васька мурлыкнул,
калачиком свернулся да и заснул. Кот спит, а люди вокруг волнуются.
- Отравился наш Васька, - говорит медсестра. - Смотрите, у него
коготки уже вытягиваются... Умирает, бедняжка!
- Да нет, это он мышей во сне видит, - говорит санитар. - Вот
когтищи-то на них и настраивает!
А пока спорили, Васька проснулся, потянулся - да снова к сметане! Ну,
тут ему дали еще. И пошла сметана в борщ и в галушки: трофей пригодился,
В другой раз подъезжает к палаткам батальона грузовик, а из него
осторожно высаживаются легко раненные солдаты, и у каждого в одной руке
винтовка, а под мышкой банка с вареньем.
- Товарищ доктор, принимайте для раненых подарок. В помещичьем доме
нашли. Сластена был фашистский помещик. Семи сортов варенье. Вот малина
- хороша от простуды; вот клюква с орехами - жажду утоляет... Извините,
одну банку разбили!
Доктор варенье принимает - и опять к черному коту:
- А ну, Василий, проверь!
А любопытный кот уже сам в банки заглядывает. Все по очереди
исследовал. Не понравилась ему только клюква, но и ее отведал.
Пьют бойцы чай с вареньем и похваливают черного кота:
- Ай да кот у нас, ай да Васька, ученый химик!
- Герой, жизнью своей рискует!
- Правильный нам кот попался!
Васька сред