ыло то (а скорее -
часть того), что Мак хотел мне сообщить. Произошла какая-то перетряска,
верх взяли какие-то новоиспеченные бюрократы, и теперь мы являемся
Федеральным Информационным Центром или его подразделением. Что ж, такие
вещи в Вашингтоне случаются. Чтобы узнать размеры бедствия, я, глубоко
вздохнув, перезвонил по тому же номеру. Ответила другая девушка, которая
обучалась приветливости в той же школе:
  - Федеральный Информационный Центр. Я решил попробовать лобовую атаку и
посмотреть, что из этого получится.
  - Дайте мне Мака!
  - Мака? Извините, сэр, без полного имени, боюсь, я не смогу... О, да,
конечно! Вам нужно Бюро Общественной Безопасности. Я вас соединяю.
  Я подождал. Вскоре раздался другой женский голос, суровый и деловой.
  - Бюро Общественной Безопасности, мисс Доде. Простите, с кем бы вы хотели
переговорить? Я не знал никакой мисс Доде.
  - Дайте мне Мака, - грубо повторил я, потому что это было навроде пароля.
  - Извините, кто говорит?
  - Тот, кому нужен Мак.
  - Видите ли, сэр... - последовала короткая пауза. - Простите, сэр. Вы
сказали - Мак, не так ли?
  - Да.
  - Конечно, я попытаюсь связаться с ним по временной линии. В настоящее
время его офис все еще в старом здании, и мы не успели привести все в
порядок. Вы же знаете, как сейчас работают телефонные службы. Не вешайте,
пожалуйста, трубку.
  Обычно, позвонив в офис в старом здании на боковой улице, я слышал в ответ
девичий голос, который просто говорил: "Привет", за исключением тех
случаев, когда было специальное послание для определенного агента,
который, как ожидалось, должен был позвонить из прослушиваемого телефона
или людной комнаты. В этом случае девушка могла сказать, что я попал в
жилище, скажем, миссис Амос Аарварк или дом мистера Захария Ксерксес. И
если зашифрованное послание было адресовано мне, я извинялся за
неправильно набранный номер и вешал трубку. Если оно ко мне не относилось,
то я не обращал на него внимания, говорил условное слово и просил
соединить меня с Господом Богом, Великим Сэром или
Матерью-Настоятельницей. Обычно это занимало меньше десяти секунд. Нет,
все явно изменилось.
  В телефоне раздался щелчок, и вновь я услышал бесстрастный голос мисс Доде.
  - Простите, что заставила вас ждать, сэр. Я пытаюсь связаться. У нас
маленькие неполадки. Но это, как вы понимаете, временно.
  - Как скажете, - ответил я. - Продолжайте втыкать. Это шутка.
  - Да, сэр. Ха-ха... ну вот. Пожалуйста, сэр. Линия, на которую она меня
переключила, просто кишела помехами. Но голос на другом конце провода был
знакомым и успокаивающим. Мак произнес три слова, обязательных для
секретных агентов. Я ответил двумя другими.
  - Эрик?
  - Да, сэр. Черт побери, что в конце концов происходит в этом городе
идиотов на Потомакских болотах? Бюро Общественной Безопасности, господи
боже мой! Разве не оно порубило кучу голов во время Французской революции?
  - Я полагаю, Эрик, ты путаешь с Комитетом Общественной Безопасности.
  - Бюро, комитет - какая разница?
  Далекий голос Мака произнес с расстановкой:
  - Происходит, цитирую, "направленная реорганизация всей государственной
разведывательной деятельности".
  - Опять? Если не ошибаюсь, был один тип, который пытался сделать то же
самое несколько лет назад. Только он так мало знал о разведывательных
операциях, что даже не смог управлять своей собственной конторой и к нему
внедрили кучу коммунистических агентов. Потом все это с треском
провалилось... Его звал" Герберт Леонард.
  - Правильно, Эрик. Мистер Леонард настойчивый человек и искусный политик,
и в этот раз у него, кажется, мощная поддержка.
  - Так это серьезно, сэр?
  - Достаточно серьезно. Нам на время придется быть очень осмотрительными.
Мистер Леонард уже ясно дал понять, что мы ему не нравимся. Минутку. Мне
еще кто-то звонит. - Я переждал неразборчивое бормотанье. - Эрик? О чем мы
говорили?
  - О том, насколько мистер Леонард нас не любит. Предположительно из-за
того, что мы помогли сбить бум вокруг него в прошлый раз. Возможно, он
опасается повторения этого.
  - Может быть. Как ты провел отпуск, Эрик?
  - Паршиво, сэр, - ответил я. - Мой Пятница женского пола оказался скрытым
миссионером, и кто-то пытался застрелить меня.
  - Застрелить тебя? Что случилось?
  - Он промахнулся. А потом имел несчастье утонуть, - мой голос сочувственно
дрогнул. - Его выловили около залива Сан Карлос сегодня утром. Его смерть
была, конечно, совершенно случайной.
  - Конечно. Есть ли у тебя какие-либо предположения относительно мотивов
покушения?
  - Нет, сэр. Мы никогда не были знакомы.
  - Понимаю. Что ж, есть немало нанятых другими странами людей, у которых
есть все основания не особенно любить тебя.
  - Да, сэр.
  - Не хотел бы, чтобы у тебя создалось впечатление, что я хочу оставить в
стороне покушение на твою жизнь, но есть причины, по которым сейчас я не
заинтересован в поисках возможных убийц, тем более что один из них уже
мертв. У нас неприятности в собственных рядах. Как ты понимаешь, худшее
время для этого трудно выбрать.
  - Да, сэр. В чем проблема?
  - Если говорить откровенно, один из наших слегка свихнулся. - Это
профессиональный риск, сэр.
  - Похоже, особенно среди семейных. Как только что-нибудь случается с их
супругом или отпрыском, немедленная реакция - использовать свою выучку и
опыт для отмщения. Это всегда очень неудобно, но сейчас - тем более.
  - Да, сэр. И кто же нынешний сумасшедший? Я его знаю?
  - У тебя было с ним дело на Кубе. Агент Карл.
  - Здоровенный блондин. Конечно, помню. Так что с Карлом?
  - Он получил довольно неважные известия об одном своем родственнике. После
этого он сразу же позвонил и сообщил, что на время слагает с себя
обязанности, чтобы заняться кое-каким частным делом. Он сказал, что не
стоит даже и пытаться его останавливать, ибо любой посланный не вернется.
  Я не смог удержаться от ухмылки. Мак почувствовал это через две трети
континента и сказал строгим тоном:
  - Ты находишь это забавным, Эрик? Почему?
  - Только потому, что в подобном случае я выбрал такой же образ действий, -
как вы, наверное, помните, сэр. - Я состроил гримасу. - Но ведь вы пошлете
кого-то за Карлом, несмотря на его предупреждение?
  - Да. Тебя.
  - Огромное спасибо, сэр.
  - Сейчас он в Форт Адамсе, Оклахома, или где-то поблизости. У нас нет его
точного адреса. Ты сконтактируешься с ним и предпримешь любые необходимые
шаги для того, чтобы он не впутал нас в скандал, который нас уничтожит.
Повторяю, любые необходимые шаги. Я понятно выражаюсь?
  - Да, сэр, - подобрался я. - Как всегда, понятно, сэр. Но если Карл
официально увольняется от нас, то как его действия могут на нас отразиться?
  - Не будь наивным, Эрик. Мистер Леонард ищет только предлог, чтобы нас
сломить. Неужели ты думаешь, что такой пустяк, как отставка, помешает ему?
  - В этом есть резон, - признал я. - Лучше бы вы описали, как выглядит Карл
сейчас. Нынче, когда носят длинные волосы и бороды, я могу не узнать его.
Это дело на Кубе было уж очень давно. Да, если это не слишком
конфиденциально, не могли бы вы сказать, что это за новость, выбившая его
из колеи?
  Когда я вернулся, Марта была уже в машине. Я подписал чек на бензин и сел
за руль. Мы не разговаривали, пока не выехали из Ногалеса и не устремились
по четырехполосной автостраде в сторону Туссона. Странно - как бы мне ни
нравилась Мексика и что бы я ни чувствовал по отношению к этим вечным
таможенным формальностям, я всегда испытываю облегчение и расслабление,
когда снова оказываюсь в Штатах с американским горючим в баке.
  - Ну? - произнесла наконец Марта.
  - Ты что-нибудь знаешь о Федеральном Информационном Центре?
  - То же, что и все. ФИНЦ - это выдумка седовласого, льстивого политикана
по имени Леонард, который провел действительно превосходную операцию
захвата при могучей политической поддержке.
  - Как ты сказала? Она рассмеялась.
  - Официальная аббревиатура - ФИЦ, но все называют его ФИНЦ. Как еще можно
назвать сборище сплетников и призраков со всей страны? - Спустя мгновение
она бросила на меня быстрый взгляд. - Ты разговаривал с... ним? Что он
сказал?
  Я практически дословно изложил свою беседу с Маком. По-видимому, мы теперь
Бюро Общественной Безопасности, действующее под началом вышеупомянутого
ФИНЦа.
  - Да, у нас собралась теплая компания, мистер Хелм. Последние провалы ЦРУ
за рубежом и недавняя смерть Дж. Эдгара сделали задачу Герберта Леонарда
относительно легкой. Без сомнения, надо было что-то менять. Так полагал
конгресс, и вот получилось то, что получилось. Всех в одну кучу. Все
разведслужбы страны - в одной славной упряжке. Вы должны были читать об
этом.
  - Черт, - я тряхнул головой, - в отпуске мне не до газет. Особенно если я
отдыхаю в Мексике. И радио тоже не слушаю.
  - Да, вы все время строите глазки тощим блондинкам. - Марта говорила, не
меняя тона и не поворачивая головы. - Скажите, хоть в постели она была
ничего? Мне показалось, в ширину ее явно недостаточно, чтобы дать мужчине
настоящее удовлетворение.
  - Заткни свою грязную пасть, Борден. Что ты знаешь о нашем агенте под
кличкой Карл? Марта колебалась.
  - Ладно, - сказала она спустя мгновение. - Его настоящее имя - Андрес
Янссен. Он есть в списке. Там десять имен, вместе с тобой - одиннадцать.
Янссен - номер шестой, если это имеет значение. Ты должен был найти его в
Новом Орлеане, где ему надлежало скрываться до поры до времени.
  - Но теперь он собирается уволиться и отправиться в Оклахому с частной
миссией. Что случилось в Форт Адамсе, Борден?
  - Вы должны были слышать...
  - Почему я должен повторять, что нарочно не читал газет и не слушал радио
в течение трех недель? Рассказывай.
  - Ну, - протянула она, - был очередной из этих бунтов в маленьком
университете. Полиция открыла огонь, и трое студентов были убиты.
  - Ясно, - медленно произнес я.
  - А почему вы спрашиваете? - с любопытством спросила Марта. - Это как-то
касается Карла?
  - Это сильно касается Карла. Один из тех ребятишек, которых пристрелили,
был его, и он обезумел. Мне приказано что-то срочно предпринять. -
Нахмурившись, я смотрел на четырехрядную автостраду в бликах от яркого
аризонского солнца, скользившую мне навстречу. - Тем не менее, поскольку
мы недалеко от ранчо, нам лучше сначала поговорить с Лорной.


                                  Глава 7


  Ранчо считается абсолютно безопасным местом. Здесь даже самый популярный
агент, разыскиваемый подразделениями профессиональных убийц различных
враждебных стран, мог расслабиться и отдохнуть, защищенный сознанием того,
что его никто не достанет. Естественно, это означает, что нельзя когда вам
вздумается подъехать к воротам и трубить в рог.
  Я остановился в Туссоне, сделал необходимый телефонный звонок и получил
условный сигнал, означающий, что я могу продолжать движение из города по
установленному маршруту (необязательно в нужном направлении), пока в
указанном месте не проеду мимо припаркованной машины. Открытая дверца
будет означать, что разрешение на въезд подтверждается, и я могу свободно
направляться к месту назначения в заброшенной местности западнее города.
Если же дверца будет закрыта, я должен буду провести день, пытаясь
избавиться от хвоста, который засекли ехавшие за мной, и звонить на
следующий день.
  Когда я подъехал, это оказалась не легковая машина, а грузовик-пикап. Но
это было допустимое отклонение. Капот его был поднят, и водитель чем-то
занимался внутри, скорее всего, абсолютно ненужным. Дверца со стороны
водителя была открыта. Я проехал мимо, не останавливаясь.
  Марта беспокойно заерзала и взглянула на меня.
  - Ведь это дорога не на ранчо, правда? Я никогда там не была, но это
западнее Туссона, нет? А мы вроде едем на юго-запад?
  - Правильно, - согласился я. - Борден, ты прошла какую-нибудь специальную
подготовку?
  - Почему... пока не очень серьезную. Почему вы спрашиваете?
  - На твоей двери зеркало, но ты ни разу даже не взглянула в него. За нами
увязался хвост, еще когда мы были в двадцати милях севернее Ногалеса. -
Когда она начала поворачивать голову, чтобы посмотреть назад, я заметил: -
Надо сказать, это довольно скверный прием. Правда, в данном случае это не
играет роли: ты ничего не увидишь в заднее стекло из-за младшего брата
океанского лайнера, который волочится у нас за спиной. Но лучше привыкай
все делать правильно. Если хочешь посмотреть, пользуйся зеркалом.
  - Но кто это? Кому могло понадобиться преследовать нас?
  - А кому могло понадобиться стрелять в меня вчера утром? - сухо спросил я.
- Я знаю только, что это белый "форд фалкон" с аризонскими номерами,
довольно старый и незапоминающийся - одна из тех машин, на которых никому
не придет в голову остановить взгляд. Будем надеяться, что он есть то, на
что похож, и никто не приготовил под капотом никаких сюрпризов. Вероятно,
наши преследователи этого не сделали, так как полагают, что любая
колымага, имеющая четыре колеса на резине, легко сможет настигнуть нас при
том грузе, который мы тащим за собой. Будем надеяться.
  - Я... не понимаю.
  Я нетерпеливо взглянул на нее - она действительно довольно медленно
соображала.
  - Слушай, куколка, этот грузовик-пикап сигнализировал нам - "все чисто",
так? Он дал нам добро проезжать на ранчо, несмотря на тот факт, что у нас
за спиной был хвост, который нельзя не заметить, если действительно
наблюдаешь!
  - Я все еще не понимаю! Куда вы клоните?
  - Это дурно пахнет, - ответил я. - Если вам на хвост кто-то сел, вы просто
не получите разрешения проехать в это место. Черт, вся эта петрушка
затеяна именно для того, чтобы не допустить подобного. Но мы с хвостом
получили разрешение! Я думаю, надо исходить из предположения, что там, за
оградой, где все начинено колокольчиками, свистками и внутренним ТВ,
что-то очень не так. Полагаю, что лучше исходить из того, что нас ожидает
приемная комиссия, состоящая не просто из кучки любезных докторов и
медсестер, озабоченных нашим самочувствием. А ребята у нас за кормой,
думаю, это пара пастушьих собак, в чью задачу входит загнать нас в нужный
загон и убедиться, что мы не заблудились.
  Марта резко покачала головой, не соглашаясь:
  - Вы все выдумываете. Этого не может быть. Я всегда слышала, что ранчо -
это последнее место в мире, куда...
  - Последнее, - жестко повторил я. - Или первое. То место, куда я зарулю,
мокрый и счастливый, не ожидая никаких неприятностей.
  - Вы хотите сказать... вы действительно думаете, что кто-то занял это
место, только чтобы устроить для нас ловушку? - Она еще раз с сомнением
покачала головой. - А у вас нет мании величия? Почему кто-то должен
считать вас такой важной птицей?
  Мои пальцы крепче сжали руль.
  - Я не знаю, что было сначала - передача ранчо или ловушка. Может быть,
они прибыли на ранчо по другим причинам. Возможно, им была нужна Лорна, а
когда я позвонил, они просто решили заполучить меня в виде премии. А что
касается моей важности, то определенный джентльмен в Вашингтоне посчитал
меня достаточно важным, чтобы послать тебя ко мне с паролями и секретными
списками, помнишь? И кое-кто считает меня достаточно важным, чтобы в меня
стрелять. Да и за кормой у меня пара очень настойчивых теней. И до тех
пор, пока я не выясню, почему все это происходит, я собираюсь быть самой
параноидальной личностью, какую ты когда-нибудь встречала, и буду видеть
убийц и заговорщиков за каждым кустом в Аризоне. Ага!
  - В чем дело?
  Я имею хорошую привычку контролировать дорогу позади себя при помощи
зеркала.
  - Такое впечатление, что наши друзья сзади посчитали, что я заехал
достаточно далеко не в том направлении. Похоже, они поняли, что я не
собираюсь воспользоваться возможностью присутствовать на их пикнике на
ранчо в качестве почетного гостя, и теперь в отношении меня, такого
необщительного, необходимо предпринять какие-то решительные меры. И они
именно те ребята, кто это сделает. По крайней мере, создается впечатление,
что они так про себя думают.
  Мы достаточно далеко отъехали от города, а в этой части страны следы
цивилизации пропадают довольно быстро. Я с одобрением окинул взглядом
бесконечную пустынную местность, усеянную зловещего вида черными камнями и
причудливой формы кактусами.
  - Ну разве не прелестный кусок недвижимости для людей в нашем положении!
  - Что вы хотите этим сказать? Здесь так уныло и пусто, что это меня
пугает. Здесь же абсолютно ничего нет.
  - Я именно это и имею в виду, куколка. Сейчас держись покрепче. Вот и они.
Давай посмотрим, что им надо.
  Дорога, по которой мы ехали, была грязная, но довольно широкая, как и все
дороги в этих местах, где, чтобы пробить путь, нужен только бульдозер или
грейдер. Когда один-два раза в году идет дождь и все смывает, то просто
вызывают парня на бульдозере, и он снова делает дорогу. Маленькая белая
машина в зеркале быстро вырастала в размерах. Ширины дороги хватало, чтобы
оставить для нее место. Я это и сделал.
  - Стань на колени лицом назад, Борден, и наблюдай за ними. Посмотрим, что
они собираются делать. Но если увидишь пистолет, направленный на нас, то
ныряй вниз.
  Эти парни вели себя как дети. Я хочу сказать, что моя упряжка общим весом
по меньшей мере в три тонны шла по примитивной дороге на хорошей скорости.
Они расположили свою малолитражку прямо позади этой несущейся массы
металла и фибергласа, как будто были совершенно лишены здравого смысла.
  - У человека на правом сиденье пистолет!
  - Ну держись, вперед!
  Я до упора утопил педаль газа. Огромный движок универсала объемом 454
кубических дюйма переключился на вторую передачу и вяло, как сонный слон,
начал набирать обороты. Он не мог резко ускоряться, но у него был
приличный запас мощности, и надо было только подождать. Через
минуту-другую наши скорости сравнялись, и маленькая машинка как бы зависла
на уровне крюка моего прицепа.
  В зеркале виднелось напряженное лицо водителя. Я знал, что он делает все
возможное, стараясь продавить педаль сквозь пол и с ужасом начиная
сознавать, что увлечение телевизионными боевиками сыграло с ним злую
шутку. По ТВ ребята с пистолетами запросто догоняли ребят без пистолетов
и, поравнявшись, начинали стрелять. Если они попадали, другая машина
послушно сворачивала с дороги в безопасном направлении. Но какая-то
интуиция - или обычный здравый смысл - говорила водителю сзади, что здесь
так не получится. Прежде всего, он не сможет поравняться. А если пуля и
попадет в меня, он чувствовал, что я готов использовать последнюю секунду
сознания и последнюю унцию силы, чтобы свалить эту огромную упряжку прямо
ему на голову.
  Человек, который сидел рядом, поднял пистолет, но не выстрелил. По крайней
мере, у него хоть на это хватило ума. В руках, насколько я мог рассмотреть
в зеркало, он держал обычный пистолет 38-го калибра, а характеристики
такого патрона не дают основания считать, что его пуля может пройти через
металл машины и защитное стекло под тем острым углом, который я
старательно поддерживал. Почти бок о бок мы неслись по широкой грязной
дороге. Водитель разогнал маленький "форд" до 65, потом до 70 миль в час.
И тут либо сдали его нервы, либо не хватило мощности движка. Увидев, что
он поотстал, я глянул через плечо, чтобы оценить, каковы его шансы
вырваться вперед, если резко ударить по тормозам.
  - Мэтт, помедленней, здесь поворот...
  - Вижу, - бросил я.
  Это было именно то, чего я ждал: приятный плавный поворот вправо с кучей
зазубренных острых камней прямо под ним. Я не замедлял скорости до
последнего момента и ударил по тормозам одновременно со своим
преследователем, так что остался на одном с ним уровне. Думаю, что ни один
гонщик в мире не смог бы резко затормозить на такой грязи. Изгиб дороги
был прямо перед нами. Я отпустил тормоза и снова нажал на акселератор,
аккуратно проходя поворот и занимая всю дорогу. При этом меня занесло
влево. Удар пришелся по двери маленького седана.
  Я был слишком занят, чтобы смотреть, что с ним