случилось. Машина и прицеп
неохотно повернули. В последний момент прицеп качнуло в сторону, и его
колесо въехало в мелкую придорожную канаву. Я решил, что потерял его, но
колесо выскочило, и прицеп снова завилял за нами по дороге, как хвост
гигантской собаки.
  - Докладывай, - сказал я, постепенно снижая скорость. Ответа я не получил.
- Черт возьми, Борден, докладывай, - отрывисто повторил я, все еще слишком
занятый, чтобы посмотреть вокруг.
  - Вы... вы убили их.
  - Подробности, черт побери.
  - Они слетели с дороги, ударились о камни и перевернулись. Это ужасно.
  - Пламя есть?
  - Я... Я не вижу.
  - О`кей. Я думаю, мы можем вернуться и посмотреть, если там не слишком
много дыма и огня, чтобы привлечь зрителей.
  - Но вы убили их! - простонала она. - Вы просто хладнокровно заставили их
слететь с дороги!
  Я мельком взглянул на нее. Лицо бледное, глаза широко открыты. В них
читалось обвинение. Я глубоко вздохнул:
  - Кто просил их нападать на меня, размахивая пистолетами, а? Что я должен
был делать - сидеть и ждать, пока они застрелят меня? И тебя тоже, коли на
то пошло.
  - Не пытайтесь оправдаться, утверждая, что защищали меня, мистер Хелм!
  Я попытался развернуться. В свое время я довольно умело обращался с
повозкой, рассчитанной на двух лошадей, так что я без особого труда смог
сдать назад с 15-футовой лодкой на 17-футовом прицепе.
  - Оправдаться! - фыркнул я, когда мы ехали обратно. - Этот мир велик и
опасен. Я не могу сделать его меньше, но могу сделать немного безопаснее
для себя и приложу все усилия, чтобы у каждого, кто попытается меня убить,
была только одна попытка. Может быть, тот, кто отдает приказы убрать
Хелма, утомится - посылать свежую группу убийц каждые 24 часа... Ну вот,
приехали. Если будешь выходить, надень какие-нибудь туфли. В Аризоне
чертовски много колючек.
  Маленький "форд" был полностью разбит. Он лежал вверх колесами среди
камней. Оказалось, что водитель подвешен внутри на ремнях безопасности, а
его вооруженный компаньон лежит на земле несколько поодаль. Шея последнего
была сломана, а лицо довольно сильно порезано, но я рассмотрел, что это
был молодой человек довольно консервативного вида с четкими чертами лица -
как и тот красивый стрелок, которого я утопил. Это заставило меня ощутить
себя старым и безнравственным, как будто я вел войну против американских
скаутов.
  - Кто он? Он мертв?
  Ползая возле тела, я посмотрел вверх на Марту Борден.
  - Да, мертв. А что касается того, кто он, у меня такое чувство, что мне не
понравится ответ на этот вопрос, когда я его найду.
  Из заднего кармана брюк убитого я достал бумажник и убедился в своей
абсолютной правоте. Первое же удостоверение, на которое я наткнулся,
поведало мне, что передо мной - останки мистера Джозефа Армстеда Толли, 24
лет, специального агента Бюро Внутренней Безопасности Федерального
Информационного Центра Соединенных Штатов Америки.


                                  Глава 8


  Я не стал вытаскивать из машины водителя, чтобы определить
непосредственную причину смерти. Я просто проверил пульс на свисающей
руке, но такового не обнаружил. Этот был старше, его звали Ховард Марч, и
он занимал должность старшего агента в том же бюро. Вопрос, почему старший
сам сидел за рулем, ненадолго озадачил меня, но я напомнил себе, что
предпочитаю сам сидеть за баранкой, сколько бы блестящих молодых
помощников ни было рядом. Возможно, Ховард относился к этому так же.
  Не без труда я добрался до идентификационной книжки - в отличие от своего
помощника, он носил ее отдельно, во внутреннем кармане пиджака. После нас
остались отпечатки ног, а на грязной дороге - кое-какие следы шин, которые
доставят много удовольствия эксперту из полиции, когда он станет делать
замеры и гипсовые слепки. Это не особенно меня волновало. Если бы
требовалось вмешательство полиции, меня бы много часов назад остановил
подтянутый полицейский штата Аризона. Это было частное дело - ну, скажем,
частное государственное дело, - и у меня было предчувствие, что многие
приложат массу усилий, чтобы оно таким и осталось. Им не нужны были слепки
и замеры. Кого они преследуют, они знали и так. Марта облизала пересохшие
губы.
  - Что ж! Надеюсь, теперь вы удовлетворены? Теперь, когда вы убили двух
коллег-агентов в результате какого-то идиотского недоразумения...
  - Трех, - ответил я. - Не забывай мистера Джоела Паттерсона и его
7-миллиметровую винтовку системы "магнум". Держу пари - хорошенько его
проверив, мы бы обнаружили, что жалованье он тоже получал в ФИНЦе, не
говоря уже об оружии и боеприпасах. - Когда она, ошеломленная, попыталась
возразить, я решительно оборвал ее. - Давай убираться отсюда. Здесь не
слишком интенсивное движение, но кто-то же иногда пользуется этой дорогой,
иначе никому бы не пришло в голову строить ее.
  Всю обратную дорогу в Туссон Марта Борден молчала, что мне было только на
руку. С меня хватило трех недель отпуска с неизлечимо сентиментальной
девицей; иметь рядом другую в рабочее время было ужасным испытанием для
моего терпения. Я свернул на первую же заправку, где был телефон-автомат,
и попросил наполнить бак. Мы проехали лишь сто миль, но гигантская
молотилка под капотом отличалась впечатляющей жадностью. И я подумал, что
в таких обстоятельствах полный бак не будет излишней предосторожностью.
  - Пошли, - сказал я девушке и подвел ее к телефону на углу стоянки. - Я
звоню в Вашингтон, - объяснил я ей, вкладывая монеты. - Хочу, чтобы ты
послушала. Это избавит меня от многих объяснений. Ничего не говори, только
слушай.
  Я набрал номер - на этот раз специальный, и после многочисленных щелчков и
гудков связь установилась. Слышимость была еще хуже. Когда знакомый голос
ответил, я едва его расслышал.
  - Где ты, Эрик?
  Я отклонил трубку, чтобы девушка тоже могла слышать.
  - Туссон, Аризона, сэр. У меня была блестящая мысль провести ночь на
ранчо. Я подумал, что благодаря этому я отправлюсь на восток, хорошенько
выспавшись ночью. Но я ошибся.
  - В чем дело?
  - Сэр, были ли у вас в последнее время какие-нибудь контакты с ранчо?
  - Нет, уже с неделю или около того. Не было нужды. А что?
  - Там что-то не так. Я угодил в капкан, только он не захлопнулся
достаточно быстро. Мне нужна уборочная команда. Скажите ребятам, чтобы
ехали по дороге... - я назвал координаты. - Скажите им, чтобы искали белый
четырехдверный "фалкон" и два тела. Один труп в машине, другой - в
небольшом овраге. Около двадцати ярдов восточнее кратчайшей линии между
машиной и дорогой, примерно на полпути. Ужасная авария. Вы знаете, как
обманчивы бывают эти пустынные дороги. Они ехали слишком быстро и не
вписались в поворот... Вы что-то сказали, сэр?
  - Ничего. - Мак молчал. - Ты определил, кто были эти двое?
  - Да, сэр. Что такое Бюро Внутренней Безопасности? Последовала еще одна
пауза.
  - Боюсь, что это особое полицейское подразделение Герберта Леонарда, Эрик.
  - Понимаю, - медленно проговорил я. - У него есть специальная команда
ищеек, сующих нос в дела наших ищеек. С высшими патриотическими целями,
конечно. Что ж, теперь их стало на трех меньше, если вчерашний стрелок был
тем, за кого я его принимаю. - Я подождал, но Мак ничего не ответил,
поэтому я продолжил: - Хотя у Леонарда есть личные причины не любить меня,
относящиеся ко времени нашей последней встречи, я не могу поверить, что он
занялся частной вендеттой, используя государственных служащих. Сэр, что он
делает - ведет войну против всего нашего учреждения? Уничтожая нас, где бы
ни нашел? Боже правый! Либо, натравливая таким образом одну
государственную организацию на другую, он страдает манией величия, либо...
  - Либо что, Эрик?
  - Либо это не мания. У него есть основания надеяться на поддержку сверху,
даже в убийствах. Конечно, он не будет называть это убийством, не так ли?
Он придумает какую-нибудь хорошую дисциплинарную причину. Какой,
интересно, предлог он использует в своем случае, сэр?
  - Я не знаю. - Даже сквозь шорохи и треск на линии в голосе Мака
чувствовалась огромная усталость. - Я просто не знаю. Конечно, мы никогда
не были очень популярным агентством. Вероятно, после того как мы
расстроили его планы пару лет назад, он опасается нас и предпринимает все,
чтобы это не повторилось. Мы же потеряли несколько хороших агентов из-за
бюрократизма или по соображениям безопасности. Леонард очень тщательно
изучил дела и пользуется каждым, даже малейшим нарушением. Я не отдавал
себе отчета в том, что происходит. Я обратил внимание, что некоторые из
наших людей вовремя не отметились, но такое нередко случается. Я не
отдавал себе отчета... - Голос Мака смолк.
  - Хорошо бы оповестить всех, чтобы они укрылись, пока гроза не пройдет
мимо.
  - Хотел бы я думать, что она пройдет. Но политическое положение здесь, в
Вашингтоне, очень напряженное. Все советуют применять всевозможные
репрессивные меры по отношению к людям и движениям, которые им не
нравятся. Леонард просто пользуется общей обстановкой, чтобы заполучить
реальную власть. И раз он считает нас препятствием, то боюсь, что он
намерен депимировать всех нас до последнего человека под тем или иным
предлогом. Я совершенно не представляю, какова была первоначальная причина
в твоем случае, но теперь, когда погибли трое государственных служащих...
- Он остановился и несколько секунд молчал. Я ждал. Наконец Мак довольно
неуверенно добавил: - Думаю, Эрик, тебе лучше прибыть сюда. Мы посмотрим,
что можно сделать, чтобы прояснить ситуацию. В общем, это - приказ. У меня
еще есть кое-какие возможности...
  - К чертовой бабушке, сэр. При всем уважении к вам я сомневаюсь, что
проживу хоть десять минут, если эти типы поймают меня в четырех стенах. Но
несомненно - Леонард в своих делишках не стремится к гласности. Это дает
мне небольшое преимущество. Продолжайте и смотрите, что вы можете сделать
со своей стороны, сэр, но я останусь здесь, как было запланировано
сначала. - Мак ничего не ответил. Я глубоко вздохнул и заявил с грубой
самонадеянностью в голосе: - Да, и попросите этого седого парнишку - пусть
посылает людей из основного состава, если они у него имеются. Иметь дело с
теми жалкими придурками, что он поставлял мне до сих пор, то же самое, что
прихлопнуть кучу сонных мух.
  Повесив трубку, не дожидаясь ответа, я полагал, что девица тут же на меня
набросится и снова будет говорить, какой я жуткий человек, но она молчала,
пока мы вновь не выехали на автостраду.
  Когда машина набрала скорость, она задумчиво произнесла:
  - Он казался таким старым. Таким старым и усталым, мистер Хелм.
  - Его положению не позавидуешь.
  - И вы его нисколько не облегчили, потребовав, чтобы он передал Леонарду
ваш грубый вызов, - сказала Марта с остатками прежнего критического запала
в голосе.
  - Проснись, куколка, никому ничего не надо передавать. Мы с Маком говорили
для ушей Леонарда. Нет ни малейшего сомнения, что линия прослушивается. -
Я раздраженно помотал головой. - Борден, я просто пытался отвести от него
бурю. Пленка покажет, что мне было приказано прибыть, а я в своей обычной
высокомерно-самонадеянной манере отказался. Нельзя считать Мака
ответственным за то, что агент умышленно отказывается подчиниться приказу,
не правда ли? Вот почему он отдал его, а я сказал то, что сказал, О`кей?
  Она взглянула на меня и отвернулась.
  - Возможно, я ошиблась. Если так, извините. Но если вы знали, что вас
подслушивают, почему вообще позвонили?
  - Чтобы они узнали, где их люди, поехали туда и забрали тела. Никто не
заинтересован в том, чтобы впутывать в это дело полицию.
  - Я не могу поверить в происходящее. Руководитель государственного
ведомства приказывает подчиненным убивать своих.
  - Это не в первый раз. Наше ремесло всегда было небезопасным, а ввиду
того, что операции секретны, сдерживающих факторов очень немного. Но ты не
поняла главного. Главное - мы не являемся людьми Герберта Леонарда, и он
знает, что никогда ими не станем, начиная с Мака и кончая последним
клерком канцелярии. Леонард может подчинить себе большие неуклюжие
организации, используя обычные бюрократические уловки, потому что личная
преданность в них редко играет сколько-нибудь заметную роль. Но он знает,
что на деле никогда не сможет заполучить небольшое, специализированное,
верное одному человеку агентство. Мы всегда будем людьми Мака; а он,
по-видимому, не доверяет Маку участвовать в своих грандиозных политических
планах - я не знаю, о чем идет речь, но планы Леонарда не могут не быть
грандиозными.
  - Но, - возразила Марта, - он ведь руководит! Он мог бы просто... просто
уволить вас, не так ли? Ему нет нужды стрелять в вас!
  Я усмехнулся.
  - Милая моя, ты забываешь об одной мелочи, имя которой - государственная
служба. Здесь вопрос огласки: если Леонард вдруг решит отделаться от всех
нас, кто-нибудь может задаться вопросом - почему? Но ты засекла
действительно интересную вещь: он хочет уничтожить наше агентство
физически. Полагаю, это означает, что задумано нечто довольно гадкое, чего
Мак действительно не одобрит. Леонард хочет быть уверенным, что, когда
карты будут открыты, у Мака не будет власти - то есть живых вооруженных
агентов - для практического выражения своего несогласия. - Я скорчил
кислую мину. - Черт, дальше - больше. Может быть, у Лорны есть ответы на
эти вопросы?
  Я погнал свой большой универсал через Туссон, осторожно забирая на запад и
посматривая в зеркало. Но ничего особенного не было видно. Я рискнул
остановиться в закусочной, где, не вылезая из машины, мы получили
гамбургеры и дождались полной темноты. Потом я опять погнал свою повозку
по маленьким проселочным дорогам через пустыню, постепенно отдаляясь все
дальше и дальше от цивилизации.
  - А куда мы сейчас едем? - наконец спросила Марта.
  - На ранчо, конечно. Нас там ожидает женщина, черт побери!
  - Но...
  - Не беспокойся. На тот раз мы не будем ломиться через главный вход. Ты
когда-нибудь слышала об убежище, в котором не было бы спасательного люка?
Вот наш поворот, но я лучше оставлю лодку за изгибом дороги в лощине.
Насколько я помню, она начинается прямо здесь. Будь готова покопать, если
мы застрянем.
  Но мы не застряли. Песок в лощине был приятным и твердым. Я поставил лодку
так, чтобы ее не было видно с дороги, потом вышел из машины, отсоединил
крепление прицепа, страховочные цепи, электропривод, опустил вниз стойку,
и она приняла на себя вес дышла прицепа. Потом я любовно похлопал по
фибергласовому борту, давая понять малышке, что не бросаю ее в этом
пустынном месте. Черт побери, я-то знал, что это только металл и пластик,
но она-то этого не знала! Однажды может случиться, что моя жизнь опять
будет зависеть от одного-двух дополнительных, преданных мне узлов
скорости...
  Мы вернулись в машину, нашли боковую дорогу, которую я приметил ранее, и
двинулись по трассе, которая не знала движения со времени последнего
дождя. Вскоре я выключил огни. Это было долгое, медленное, тяжелое
движение во тьме. Кустарник, задевая в узких местах за борта универсала,
издавал скрежещущий звук, крюк прицепа ударялся о днище, когда мы
переезжали овраги. Я нашел нужные ориентиры, но казалось, что они отстоят
друг от друга намного дальше, чем мне это показалось при дневном свете
много лет назад. Наконец спидометр подсказал, что мы проехали необходимое
количество миль. Я остановился, развернул машину и заглушил движок.
Выходя, я успокоительно похлопал крупногабаритное авто по капоту,
уговаривая его не чувствовать себя одиноким.
  - Пошли, Борден, - тихо сказал я. - Там в бардачке фонарик. Возьми его с
собой. Не захлопывай дверь, оставь ее открытой.
  - Вы странный человек, - услышал я ее осторожный шепот, когда мы двинулись
вперед. - Вы правда странный, Хелм! Вы убиваете людей, а потом
похлопываете кучу металла по носу, как будто это лошадь или собака или
что-то в этом роде. Как будто она вам действительно нравится!
  - Нравится? - переспросил я. - Проклятье! Я думаю, что это жалкий,
медлительный, вычурный бензиновый боров. Но мне никогда бы не пришло в
голову обидеть его, сказав это. Я хочу сказать, что в противном случае он
может психануть и не завестись, когда мы вернемся. - Девушка бросила на
меня короткий острый взгляд, чтобы убедиться, что я не шучу. Я согнал
усмешку с лица. - Ну ладно, хватит разговоров. Смотри, куда ставишь ногу.
Мы приближаемся.
  Неожиданно ограда оказалась прямо перед нами. Эта штука действительно
выглядела внушительно, даже в темноте. Она была оборудована разнообразной
сигнализационной аппаратурой - я знал это, хотя сейчас ее трудно было
различить. Это сложное сооружение защищало находящихся внутри ото всего,
кроме прямой танковой атаки или внутреннего предательства. Но в нашем деле
мы стараемся предусмотреть все непредвиденные обстоятельства, и ни один
опытный агент не даст поместить себя в такое место, откуда он не сможет
тайно выскользнуть, даже если это место площадью в сорок тысяч акров.
  Я взял у девушки фонарик и после некоторого раздумья направил его на
кустарник, который рос вне пределов действия телекамеры, - я видел ее
несколько лет назад. В надежде, что за прошедшие годы ее не переставили, я
три раза нажал на кнопку, дав три длинные вспышки. Сделал паузу, дал две
короткие и запихнул фонарик в карман. Потом стал ждать. Думаю, я был готов
к тому, что сейчас зазвенят сигналы тревоги, загорятся прожекторы, дикие
псы с лаем понесутся вдоль проволоки. Но ничего подобного не произошло.
Только справа послышался легкий шелест кустарника.
  Женский голос прошептал:
  - Кто бы ты ни был, скажи слово.
  - Рагнарек подойдет?
  - Нет, но близко. Попробуй какое-нибудь другое проклятие.
  - Как насчет Геттердэммерунг? Стройная фигура в брюках встала, стряхнула с
себя песок и двинулась вперед.
  - Надеюсь, что у вас есть какая-нибудь вода. Или, предпочтительнее, пиво
со льда. Боже, это слишком жалкое и сухое место, чтобы здесь скрываться.


                                  Глава 9


  Канистра с водой у нас была - в этой части страны она столь же необходима,
как и лопата. Однако чтобы добраться до пива, пришлось подождать, пока мы
вернемся к лодке со встроенным холодильником, - в Сан Карлосе я наполнил
его свежим льдом. Пока дезертирша утоляла жажду пивом Карта Бланка, я
присоединил прицеп к лодке, потом достал из-за спинки переднего сиденья
универсала бумажный пакет и вручил ей.
  - Там гамбургер, - сказал я. - Ты, наверное, проголодалась, но лучше
съесть его во время езды. Я хотел бы убраться отсюда как можно дальше и
как можно быстрее.
  - Да, конечно. А вы не догадались захватить для меня какую-нибудь одежду?
  Мне пришло в голову, что купить лишний гамбургер было чертовски
предусмотрительно с моей стороны, но я сдержался:
  - Мы были слишком заняты, чтобы ходить по магазинам, леди. Нам пришлось
зубами и когтями пробивать себе путь сюда. Два человека умерли, чтобы вы
остались в живых. До сих пор я считал, что это неплохая сделка, но мое
мнение может перемениться.
  Женщина в темноте тихо рассмеялась.
  - Прошу прощения. С твоей стороны было очень мило подумать о гамбургере. Я
сяду на заднее сиденье, на мне слишком много грязи, чтобы общаться с
цивилизованными людьми. Посмотри, там еще не осталось этого чудесного
мексиканского пива?
  Когда я очень осторожно, так, чтобы задние колеса не зарылись в песок
лощины, разворачивался, сзади опять раздался ее голос:
  - О, чуть не забыла. Я понимаю, что надо отсюда убираться, но есть одна
вещь... Какие у нас шансы пробраться к главным воротам, и есть ли у тебя
бинокль ночного видения?
  - Есть, и довольно неплохой, типа семь на пятьдесят, - ответил я. - Что
касается главных ворот... Если охранники хоть чуть-чуть помнят о своих
обязанностях, у нас нет ни малейшего шанса прорваться через...
  - Я не сказала "через", я сказала - "к". Достаточно близко, чтобы ты мог
хорошенько рассмотреть все в бинокль. На ранчо было что-то вроде
совещания. Судя по тому, что я подслушала, прим