обыск,
- предупредил он. - Этот портфель  будет  передан  компетентным  властям
и...
   Барни  Морден  резко  ударил  Морейна  правой  в  лицо.  Тот  потерял
равновесие и уронил пистолет.  Торн,  пытавшийся  тем  временем  открыть
портфель, потребовал:
   - У кого есть отмычка? Он заперт на ключ.
   - Взломайте замок, - предложил Барни Морден.
   - Лучше его не трогать, - не согласился Торн.  -  Мы  не  знаем,  что
случится с этим портфелем.
   - Я отнесу его в свое управление, - вмешался Стивене.
   Торн выразительно посмотрел на Барни Мордена.
   -  Ладно,  -   поспешно   заявил   тот.   -   Открывать   не   будем.
Предпочтительнее все же доставить его ко мне в контору,  поскольку  речь
идет об улике в деле об убийстве.  Он  не  имеет  никакого  отношения  к
задержаниям, Стивене.
   Морейн вытер платком кровь с разбитой губы.
   - Будьте прокляты, Барни! Вы еще заплатите мне за это.
   Морден не обратил на него ни малейшего внимания. Поднявшийся  с  пола
Уикс обратился к полицейскому:
   - Добавьте ему и за меня. Невозмутимый Морден повернулся к Торну:
   -  Объясните  Стивенсу,  Торн,  что  арестованных,  видимо,  придется
подержать какое-то время у него, но улики мы возьмем с собой.
   - Я не могу полностью согласиться с этим, - возразил Стивене.
   Торн вынул из кармана бумажник, со значением  подержал  его  в  руке,
затем вернул на место.
   - Не будем обсуждать этот вопрос здесь, - произнес  он.  -  Поговорим
лучше в частном порядке.
   Стивене нахмурился,  но  затем  медленно  кивнул.  Морейн,  продолжая
вытирать платком кровь, сыпал угрозами:
   - Не думайте, что вам удастся похоронить меня здесь. Да  я  переверну
весь город вверх дном. Здесь вам не удастся разыграть свой  фарс.  Мы  в
отеле, а не в тюрьме, и, прежде чем вы меня туда приволочете, весь город
будет знать, что я требую связать меня с адвокатом.
   - Молчать! - прикрикнул Морден развязным тоном.  -  Или  хочется  еще
одну зуботычину, Сэм? Сегодня ваш день. Выбор пал на вас.
   - Какой выбор? - заинтересовался Морейн.
   - На роль убийцы Питера Диксона, -  пояснил  Морден.  Вы  законченный
кретин. У вас было много возможностей спастись, но вы не использовали ни
одной. Этот портфель - решающая улика против вас.
   - Вы хотите  представить  эти  документы  как  улику?  -  переспросил
Морейн.
   - Мы предъявим его пустым, - вызывающе бросил Морден. - И этого будет
достаточно, чтобы схлопотать смертный приговор.
   - Лучше посмотреть, что там внутри, - предложил Стивене. - Желательно
открыть портфель до того, как его отсюда  унесут.  Иначе  адвокат  этого
человека скажет, что мы сфабриковали улики против него, и...
   - Этим займемся мы сами, - прервал его Торн. - Вполне возможно, что в
нем сейчас напихано что-нибудь из одежды. Но  сам  портфель  украден  из
особняка Диксона и на момент хищения был полон  документов.  Этот  плут,
должно быть, спрятал бумаги, а портфелем пользуется в бытовых целях.
   - Но разве не лучше убедиться в этом, открыв его на месте?
   - Нет, - повысил голос Торн.
   - Не дайте себя провести, Стивене, - вклинился Морейн. - Разве вы  не
видите, что им до смерти хочется завладеть портфелем?..
   Барни  Морден,  оценив  дистанцию,   выбросил   кулак.   Но   Морейн,
удивительно ловко  уклонившись,  ударом  слева  расквасил  Мордену  нос.
Стивене, чертыхнувшись, достал пару наручников.
   - Только за одно  это,  -  прорычал  он,  -  тебя  вынесут  отсюда  в
горизонтальном положении.  Отойдите,  Морден,  чтобы  мне  было  удобнее
достать его.
   И он  решительно  шагнул  вперед.  Карл  Торн  подхватил  портфель  и
направился к выходу.
   - Встретимся на вокзале, - бросил он на ходу. - Пошли, Барни.
   Морейн отпрыгнул назад, увертываясь от Стивенса. В этот момент  дверь
распахнулась.
   - Привет! - На пороге стоял Фил Дункан. - Я сам займусь этим делом.
   Торн нецензурно выругался и  выронил  портфель.  Барни  Морден  сразу
сник. Стивене, продолжая держать в руках наручники, с недобрым интересом
разглядывал окружного прокурора.
   - Займись этим на мой манер, Фил, - тихо сказал Торн.
   - Сожалею, Карл, - ответил окружной  прокурор,  отрицательно  покачав
головой. - Я буду действовать в этом вопросе в интересах  правосудия.  И
выполню свой долг так, как я его понимаю.
   - Ты раздражаешь меня этими  разглагольствованиями  насчет  долга,  -
злобно вскинулся Торн. - Это я  сделал  тебя  прокурором,  и  ты  будешь
следовать моим указаниям, понятно?
   - И  не  подумаю,  -  отрезал  Дункан.  -  Я  слишком  долго  к  тебе
прислушивался.  А  теперь  выполню  возложенные  на  меня   обязанности,
невзирая на лица.
   - Послушайте, шеф! - начал Морден.
   - Я уже не ваш шеф, Барни, вы уволены.
   - Кто это его уволил? - взорвался Торн. - Я.
   - По какому такому праву ты это сделал?
   - Я принимал его на работу. Он действует под моим началом и так,  как
я считаю нужным. И я принял решение о том, что он немедленно  прекращает
исполнение своих обязанностей. Мне не нравятся его методы работы.
   - А мне - твои, - не сдавался Торн. - И для начала уясни себе, что ты
не  полицейский,  а  простой  окружной  прокурор.  Напротив,  Стивене  -
начальник здешней полиции, и только он  имеет  голос  в  этом  уголовном
деле. К тому же так получилось, что Стивене на моей стороне.
   - Что находится в этом портфеле? - спокойно и твердо спросил Дункан.
   -  Идиот!  -  взревел  Торн.  -  У  тебя  не  хватает  мозгов,  чтобы
сообразить, что я прикрываю тебя? В этом портфеле полно улик против  нас
всех, включая и тебя самого.
   - Откроем его и составим опись тут же, на  месте,  чтобы  не  вставал
вопрос о подмене содержимого, - бесстрастным тоном потребовал Дункан.
   - Именно это я и хотел сделать, - откликнулся Стивене.
   Торн подошел к нему и что-то тихо шепнул на ухо.
   Стивене был в нерешительности. Он на  секунду  задумался  и  в  конце
концов решил:
   - Ладно, покончим с этой перепалкой. Портфель заберу я.
   - Но раньше сделаем опись, - настаивал Дункан.
   - Эй, ты! - окончательно вышел из себя Торн. - Когда ты хотел,  чтобы
тебя избрали, ты так набивался мне в друзья! Так  знай,  Фил  Дункан,  я
могу стереть тебя в пыль с такой же легкостью, как сделал  из  тебя  то,
что ты на сегодня есть.
   - Да, я стал участником политической борьбы, - устало признал Дункан.
- Но ты  наводнил  прокуратуру  людьми,  верными  тебе,  а  не  мне.  Ты
гарантировал  безнаказанность  преступникам,  похитившим  документы   из
прокуратуры...
   - Заткнись!  -  оборвал  его  Торн.  -  Ты  спятил.  Если  ты  будешь
продолжать нести эту ахинею, то Большое жюри признает  ответственным  за
то, что произошло, лично тебя. Ты играешь на руку оппозиции.
   - Мне все равно, что произойдет, - спокойно  парировал  Дункан.  -  Я
поступаю так, как велит мой долг, и пусть виновные понесут то наказание,
которое они заслуживают.
   Стивене, все еще с наручниками, сделал шаг вперед:
   - Дайте мне этот портфель. Если он представляет такую ценность, я САМ
могу о нем позаботиться.
   Торн передал ему портфель. Но Дункан встал между Стивенсом и дверью.
   - Мы не выйдем отсюда до тех пор, пока  не  будет  произведена  опись
находящихся там предметов, - непреклонно стоял он на своем.
   - Кто это сказал? - удивился Стивене. - Я.
   - Подумаешь, шишка, - презрительно процедил Торн.  -  Ты  всего  лишь
окружной прокурор. Ты не имеешь права  проводить  арест.  В  создавшемся
положении это может  делать  только  Стивене.  Продолжайте  действовать,
Стивене, в том же духе, и я поддержу вас, когда это будет в моих силах.
   - Прекрасно! -  воскликнул  Дункан  с  ледяной  улыбкой,  вынимая  из
кармана пачку бумаг. - Вы заслужили свою участь. На  каждого  из  вас  у
меня есть соответствующее распоряжение.
   - Это еще что за штучки? - поразился Торн.
   - Это, - медленно проговорил Дункан, - повестки  Большого  жюри.  Они
обязывают каждого из вас предстать перед ним и  предъявить  ТАКИМИ,  КАК
ОНИ ЕСТЬ, любой и каждый документ  или  бумагу,  имеющиеся  в  настоящее
время в вашем распоряжении. А теперь, официально вручив вам повестки,  я
от имени Большого жюри забираю с собой  документы,  находящиеся  в  этом
портфеле. Можете смеяться, если достанет мужества.
 
Глава 19 
 
   Полицейский в форме провел  Сэма  Морейна  в  кабинет,  где  за  бюро
восседал Фил Дункан.
   Морейн облизнул болевшую губу и изобразил на лице вымученную улыбку.
   - Думаю, ты прав, Фил. Это безумие - совать нос в криминальные  дела,
когда ничто тебя к этому не обязывает. Меня это привело только в тюрьму.
   Дункан сделал знак сопровождавшему:
   - Все в порядке. Можете идти.
   Когда полицейский вышел, Дункан посмотрел на часы:
   - Через десять минут, Сэм, я должен быть на заседании Большого жюри и
доложить всю эту омерзительную  историю.  Это  значит,  что  я  навсегда
расстанусь с политикой.
   - Как ты решился на такой шаг? - спросил Морейн.
   - Это единственно разумный шаг, который мне оставалось сделать.
   - Но с политической точки зрения это невыгодный  для  тебя  поступок,
так ведь?
   - Ты прав. Однако когда я приносил присягу, вступая на свой пост,  то
поклялся выполнять обязанности наилучшим образом в силу  возможностей  и
умения. И сейчас я поступаю именно так.
   Морейн понимающе кивнул.
   - Теперь, - продолжал Дункан, - можешь ли ты мне сказать, что намерен
делать?
   Морейн удивленно поднял брови.
   - Не увиливай, - предупредил его Дункан. - Я не собираюсь задерживать
тебя надолго. Где документы?
   - Разве тебе не вручили портфель?
   - Когда его открыли, то  обнаружили  там  только  подборку  журналов.
Видно, тебе пришлось совершить набег на газетный  киоск  и  использовать
весь находившийся там запас.
   - Там еще не все журналы, - поправил Морейн. - Кое-что осталось.
   - Как это понимать?
   - Я рассчитал, что они меня отправят в каталажку, и  потому  сохранил
несколько штук, чтобы было что почитать.
   Дункан горестно вздохнул:
   - Ну хватит, Сэм. Выкладывай. Морейн отрицательно повел головой.
   - Почему ты скрываешь правду?
   - Я хочу, чтобы ты выложил свои карты на стол раньше, чем это  сделаю
я.
   - Не могу.
   - Почему?
   - Потому что не могу.
   - Где Натали Раис?
   - Под стражей.
   - Ее вызвали в качестве свидетеля на заседание Большого жюри?
   - Да.
   Морейн облизал губы.
   - Но был ли вызван в этом качестве еще кто-нибудь помимо тех  лиц,  о
которых мне известно?
   - Если тем самым ты хочешь  осторожно  выяснить  насчет  отца  Натали
Раис, - заметил Дункан, - то мы еще не обнаружили, где он скрывается, но
сделаем это в ближайшее время.
   - Если вы заставите его давать показания  перед  Большим  жюри,  -  с
расстановкой произнес Морейн, - то он будет  в  полном  отчаянии.  Элтон
Раис в таком состоянии  духа,  что  совершит  какой-нибудь  сумасбродный
поступок, который нанесет непоправимый ущерб жизни его дочери.
   - Многие судьбы сейчас под ударом, - безразличным  тоном  откликнулся
Дункан. - Где документы, Сэм?
   - Эти бумаги, если  они  действительно  находятся  у  меня,  являются
козырем, не правда ли, Фил? Я их не отдам, пока все остальные  карты  не
будут лежать на столе.
   - Это уже сделано.
   - Нет, это не так.
   - Какую ты преследуешь цель?
   - Я намерен договориться с тобой, Фил.
   - А я ни о чем договариваться с тобой не собираюсь. Как,  впрочем,  и
ни с кем другим. Я просто выполняю свой долг.
   - Но то, о чем я хочу договориться, поможет тебе это сделать.
   - В таком случае готов выслушать твое предложение.
   - Ты в самом деле хочешь заполучить эти бумаги?
   - Безусловно.
   - Зачем?
   - Затем что они позволят почистить администрацию города и округа.
   - Но одновременно они испепелят твою партию.
   -  Это  меня  не  интересует.  Я  окружной  прокурор.  Эти  документы
оздоровят тяжелую обстановку, которая  сложилась  в  этом  городе,  и  я
сделаю все, что в моих силах, чтобы они были предъявлены Большому жюри.
   - Среди них есть такие, которые больно ударят по тебе, Фил.
   - Ты думаешь, я не  знаю  об  этом?  Это  -  крах  моей  политической
карьеры. Меня освободят от занимаемого  поста,  а  моя  репутация  будет
основательно подпорчена.
   - И несмотря на это, ты продолжаешь настаивать?
   - Совершенно верно. Я  лично  никаких  гадостей  не  совершал.  Самое
большое, что мне могут инкриминировать, - так это подверженность влиянию
со стороны бессовестных людей. Возможно, смогут также  доказать,  что  в
прокуратуре имеются случаи коррупции; что  те,  кому  я  верил,  предали
меня; что они за деньги обеспечивали безнаказанность для  негодяев.  Это
мне аукнется, но помешать этому я не в силах. Если эти факты вписываются
в общую картину, то будут преданы гласности наряду со всеми другими.
   Морейн задумчиво покачал головой. Прокурор взглянул на часы.
   - Я предлагаю тебе сделку. Фил, - решился Морейн.
   - Я уже это слышал, - ответил Дункан.
   - Повторяю: я иду на сделку с тобой. Я передам  тебе  эти  документы,
точнее,  я  скажу,  где  находится  портфель  с  ними,  чтобы  ты   имел
возможность представить эти бумаги Большому жюри. Но с  одним  условием:
ты позволишь мне задать свидетелям ряд вопросов.
   - Что это значит? - удивился Дункан.
   - Я имел в виду свидетелей убийств Пита Диксона и Энн Хартвелл.
   - Я не могу этого сделать, Сэм. Это не предусмотрено  процессуальными
нормами, было бы неуместно, а также...
   - Хорошо, - поскучнев, заявил Морейн. - Тогда ищи документы сам.
   Дункан нервно забарабанил кончиками пальцев по столу.
   - Свидетелей должен допрашивать я, - напомнил он. - Это входит в  мои
обязанности.
   - Но разве ты не можешь разрешить мне задать несколько дополнительных
вопросов?
   - Да, это я МОГ БЫ сделать.
   - Тогда соглашайся.
   Фил Дункан встал  из-за  стола  и  начал  вышагивать,  размышляя,  по
кабинету.
   Внезапно он развернулся и сказал:
   - Я понимаю, Сэм: ты что-то  задумал.  Посвяти  меня  в  суть  твоего
плана. Барни не мог убить Диксона,  поскольку  находился  в  момент  его
смерти вместе с нами. Ты - точно в таком же положении.  Но  Натали  Раис
вполне могла это сделать. Ее отец также может быть  преступником.  Барни
Морден в свою очередь мог "заказать" убийство Диксона за деньги.
   - А Торн?
   - Торн тоже, черт бы его  побрал!  Я  не  знаю,  где  он  был,  когда
произошло преступление, но, на мой взгляд, он способен на все,  лишь  бы
помешать Большому жюри ознакомиться с этими материалами. Вспомни, что  и
ты под подозрением. Если ты послал Натали  Раис  в  дом  Диксона,  чтобы
заполучить эти документы, а она,  выполняя  твое  поручение,  застрелила
Диксона, то вы оба виновны в убийстве первой степени. Ты, однако, что-то
затеял. Я не знаю, что именно, но хотел бы выяснить до начала заседания.
   - Ничего конкретного не  могу  тебе  сказать,  -  ответил  Морейн,  -
поскольку сам еще не представляю, что нужно  сделать.  Тем  не  менее  я
надеюсь, что в ходе допроса свидетелей смогу определиться. Поэтому-то  я
и предлагаю тебе эту сделку, Фил.
   - Если ты не блефуешь в очередной раз и на  самом  деле  располагаешь
этими документами, ты окажешься в очень скверном положении, -  отчеканил
Дункан.
   - Как так?
   - Просто в силу того, что ты раскроешь, где они находятся.
   - Почему?
   - Потому что это вовлекает тебя в дело об убийстве Диксона. Для тебя,
Сэм, обстановка складывается  крайне  неблагоприятно.  Кто  бы  ни  убил
Диксона, он сделал это ради  документов.  И  раз  они  у  тебя,  значит,
преступление совершили Натали Раис или ее  отец,  а  ты  в  этом  случае
выступаешь их сообщником. Согласно действующим  в  этом  штате  законам,
если в твоем распоряжении находятся документы, принадлежащие Диксону,  и
в то же время совершено преступление с целью завладения ими, то ты столь
же виновен в убийстве первой степени, как если бы сам лично произвел эти
выстрелы. Именно так гласят законы этого  штата.  Я  предупреждаю  тебя,
Сэм. Если все будет выглядеть так, как я описал,  то  я  выдвину  против
тебя обвинение так же, как я сделал бы это против любого другого лица.
   - Мне нравится, когда ты выступаешь с таких позиций, - поддержал  его
Морейн. - Если ты стоишь на них твердо и  будешь  столь  же  непреклонно
отстаивать их и впредь, то заслужишь уважение всех членов Большого жюри.
   - За меня не беспокойся, - строго глядя на Морейна, сказал Дункан.  -
Я говорю сейчас о тебе и о том, что произойдет в том  случае,  если  эти
документы действительно находятся у тебя.
   - Я понимаю, что это значит, Фил.
   - И несмотря на это, продолжаешь настаивать на своем условии?
   - Продолжаю.
   - Я сам себя спрашиваю, не блеф ли это?
   - Это легко проверить.
   - Почему ты идешь на это, Сэм?
   - Причин тому множество. Частично, видимо, ради удовлетворения  своей
склонности поиграть в  детектива.  Возможно,  для  того,  чтобы  кого-то
уберечь.
   - Не Натали ли Раис?
   - Не исключено.
   Дункан резюмировал ситуацию, тщательно подбирая слова:
   - Сэм, давай четко договоримся во избежание недоразумений. Я  допрошу
свидетелей, как обычно. Ты же хочешь задать им несколько вопросов  после
того, как я закончу. Правильно я тебя понял?
   - Абсолютно.
   - Мне придется разоблачать тебя, Сэм, - огорченно произнес  прокурор.
- Но я согласен.
   - В таком случае пошли кого-нибудь на  почту,  -  бесцветным  голосом
сказал Морейн. - Пусть он получит там  письмо  на  имя  мистера  Джеймса
Чарльза Фиттмора, Сити, до востребования.  В  конверт  вложен  картонный
номерок камеры хранения Северного вокзала. По нему вы  сможете  получить
этот портфель, и ты представишь документы Большому жюри.
   Дункан направился к двери.
   - Не говори потом, что я тебя не предупреждал, Сэм, - повторил он.  -
Я обвиню тебя в убийстве первой степени.
   - Но ты ведь дашь мне возможность задать вопросы свидетелям?
   - Я сделаю это, Сэм.
 
Глава 20 
 
   Итон Драйвер, председатель Большого жюри, был человеком с  квадратной
нижней челюстью, преуспевшим в жизни благодаря упорному труду  и  личным
качествам: порядочности и сильному характеру.
   Все  прекрасно  знали,  что  Драйвер  был  отрицательно  настроен  по
отношению к Филу Дункану, Карлу Торну  и  руководимой  ими  политической
машине.
   Сейчас он пристально разглядывал Дункана. В его проницательных глазах
таилось некоторое недоверие.
   - Вы подтверждаете, что представите Большому жюри  беспристрастный  и
полный отчет о событиях, связанных с делом Диксона? - задал он вопрос.
   - Именно так.
   - Знаете ли вы мотив убийства  Диксона?  -  продолжал  Драйвер  тоном
человека, расставляющего ловушку.
   - Да, - твердо ответил Дункан. - Диксона  убили  потому,  что  в  его
распоряжении  оказались  важные  документы,   которые   он   намеревался
представить этому Большому жюри. Они имели большую политическую ценность
и могли бы серьезно повлиять на результаты предстоящих выборов.  Диксона
убили, чтобы лишить его возможности выступить на сегодняшнем заседании в
качестве свидетеля и представить эти бумаги.
   По лицу Драйвера скользнула тень удивления:
   - Господин прокурор, видимо, сейчас заявит, что он располагает  этими
документами и готов предъявить их Большому жюри, но что  они  беззубы  и
представляют лишь незначительный интерес, не так ли?
   Дункан взглянул на председателя:
   -  Ваши  слова  наводят  на  мысль,  что  вам  известно  о  характере
документов, собранных Диксоном. Поэтому я заверяю вас,  что  жюри  будут
представлены ВСЕ документы.
   - Неужели ВСЕ? - с сарказмом переспросил Драйвер.
   - ВСЕ, - ответил  Дункан,  -  включая  и  те,  в  которых  содержатся
упоминания, нелицеприятные для моей прокуратуры.
   Драйвер как-то странно посмотрел на Дункана.
   - Чего вы тем самым добиваетесь? - осведомился он.
   - Обнародовать правду.
   - За какую цену?
   - Правда цены не имеет.
   - Может быть, вы надеетесь,  что  Большое  жюри