вами:  "Huile,  huile,
palomita"  Мне кажется, что эта песня  всегда  успокаивает и подбодряет меня
после далекой поездки или же когда что-нибудь меня тревожит.
     -- Почему же нет? Seguramente, senor!  Я буду  играть ее для вас, когда
только  вы захотите. Да, пока я  не забыл, дядя Бен, вам  следует выговорить
Бродшоу за последние присланные нам окорока: они слишком пахнут!
     Человек  шестидесяти  пяти  лет, живущий  на  овечьем ранчо, тревожимый
сплетением всяких  несчастий,  не  может  постоянно и  успешно притворяться.
Кроме того, глаза трубадура  быстро  видят  признаки несчастья в окружающих,
потому что это  нарушает его собственный покой. На следующий  день Сэм снова
стал расспрашивать старика относительно его грустного вида и рассеянности.
     Тогда Эллисон рассказал ему  об угрозах и приказаниях короля Джемса и о
том, что бледная меланхолия и  красное разорение  наметили,  повидимому, его
своей жертвой. Трубадур внимательно  выслушал эту новость.  Он  уже много до
того слышал о короле Джемсе.
     На  третий из семи  льготных дней, предоставленных ему самодержцем этой
местности,   старик  Эллисон  ехал  на   телеге  во  Фрио-Сити  для  закупки
необходимых  припасов  для ранчо. Бродшоу  был тверд,  но  не  неумолим.  Он
разделил  счет  Эллисона на две  части и  предоставил  ему  больший срок для
уплаты. Среди купленных предметов был свежий прекрасный  окорок, взятый  для
того, чтобы доставить удовольствие трубадуру.

     В пяти милях  от  Фрио-Сити,  по дороге домой,  старик встретил  короля
Джемса, ехавшего  в  город. У  его величества всегда  был свирепый и угрюмый
вид, но сегодня щелки его глаз казались открытыми шире обыкновенного.
     -- Добрый  день,-- сказал угрюмо король Джемс.-- Мне нужно  было видеть
вас. Вчера я слышал,  как ковбой  из Сэнди говорил, что вы происхождением из
графства Джэксон, Миссисипи. Мне нужно знать, правильно ли это.
     -- Я там родился  и воспитывался до двадцати  одного  года,  -- ответил
старик Эллисон.
     -- Этот человек говорил еще, что вы как будто  в  родстве  с Ривсами из
графства Джэксон. Правду он говорил?
     -- Тетка Каролина Ривс была моей сводной сестрой.
     --  Это была моя  тетка, -- сказал король Джемс: --  я  убежал из дому,
когда мне было шестнадцать лет.
     Теперь  потолкуем  снова о некоторых вещах,  про  которые мы рассуждали
несколько дней тому назад.
     Меня называют дурным человеком, и в этом люди только на половину правы.
     На  моем  пастбище  достаточно  места  для  вашей  горсточки овец и  их
приплода на долгое время.
     Тетка Каролина вырезывала из сладкого теста овечек и пекла их для меня.
     Оставьте своих овец на месте и пользуйтесь пастбищем, сколько вам надо.
Как ваши финансы?
     Старик  с достоинством,  сдержанно,  но  откровенно рассказал  о  своих
несчастьях.
     -- Она тайком клала лишний кусок в мою школьную корзинку, -- я говорю о
тетке Каролине, -- сказал король Джемс. -- Я еду сегодня во Фрио-Сити и буду
завтра возвращаться мимо  вашего  ранчо.  Я выну  из банка 2.000  долларов и
привезу вам, а Бродшоу я скажу, чтобы он  отпускал вам в кредит все, что вам
нужно. Вы, наверно,  слышали дома поговорку, что Кинги и Ривсы жмутся друг к
другу теснее, чем каштаны к своей оболочке. Я все еще Кинг, когда встречаюсь
с Ривсом. Итак, ожидайте меня около заката и не беспокойтесь ни о чем.
     Я не удивлюсь, если сухая погода погубит молодую траву.

     Старик Эллисон радостно  поехал в свое ранчо. Еще раз  улыбки заполнили
все его  морщины. Совершенно неожиданно, волшебным действием родства и  того
добра, которое кроется где-то во всех сердцах, с него были сняты все заботы.
Вернувшись  в  ранчо, он узнал,  что  Сэма нет дома. Его  гитара  висела  на
лосином  ремне  на ветви  дикой вишни  и  стонала,  когда  ветерок с  залива
пробегал по се бесхозяйным струнам.

     Индеец пытался объяснить:
     --  Сэм  поймал  коня,  --  говорил  он, --  и  сказал, что  поедет  во
Фрио-Сити. Зачем, никто  не знает. Сказал,  что  вернется  сегодня  вечером.
Может-быть, и так. Это все!

     Как только  высыпали первые звезды, трубадур вернулся в свою гавань. Он
отвел коня на пастбище и вошел в дом; шпоры его воинственно гремели.
     Старик Эллисон сидел у кухонного очага, перед ним стояла кружка с кофе.
Вид у него был довольный и радостный.
     -- Здорово, Сэм,--сказал он,-- я  страшно  рад, что вы  вернулись. Я не
знаю, как я  мог  жить в этом ранчо, пока вы  не приехали  и  не развеселили
меня. Я готов побиться об заклад, что вы болтались с какой-нибудь девицей из
Фрио-Сити, а потому задержались так поздно. Тут  старик Эллисон снова бросил
взгляд на Сэма и увидел, что менестрель превратился в человека действия.
     И  пока  Сэм  вынимает  из-за пояса  шестиствольный  револьвер, который
Эллисон оставил дома, уезжая в город, мы можем сделать остановку и заметить,
что  когда трубадур где бы и когда бы то  ни было откладывает в сторону свою
гитару и берет меч, то всегда и непременно случается  несчастье.  Приходится
бояться не удара специалиста, как  Атос, не холодного  умения Арамиса  и  не
железных мышц Портоса, но  гасконской ярости, дикой и не академической атаки
трубадура-- шпаги д'Артаньяна.
     --  Я сделал это,-- сказал  Сэм. --  Я поехал во Фрио-Сити,  чтобы  это
сделать.  Я не  мог  позволить,  чтобы  он  надел на вас ярмо,  дядя  Бен. Я
встретил его  в  салуне  Семмерса.  Я знал,  что мне  делать.  Я сказал  ему
несколько  слов, которых  никто  другой не слыхал. Он, первый, схватился  за
револьвер--с полдюжины молодцов видели это--но я успел скорее прицелиться. Я
всыпал ему три  дозы прямо в грудь, блюдечко  могло бы покрыть их. Он больше
не будет надоедать вам.
     --  Это  вы...  о короле  Джемсе  говорите?  -- спросил старик Эллисон,
прихлебывая кофе.
     -- Конечно, о нем. Меня повели к судье, но тут были все свидетели того,
что  он первый схватился  за оружие. Разумеется, с меня потребовали залог  в
300 долларов в том, что я явлюсь в суд, но тут же нашлись четверо или пятеро
человек, готовые поручиться  за меня. Он больше не будет надоедать вам, дядя
Бен! Вы  бы  посмотрели, как близко  один от  другого были  следы пуль.  Мне
кажется, что игра на гитаре (так много, как я играю) должна развивать палец,
нажимающий на курок. Как вы думаете, дядя Бен?

     Затем в замке наступило недолгое  молчание, прерываемое только шипением
дичи, которую жарил индеец.
     --  Сэм,--сказал старик, дрожащей рукой  поглаживая .бакенбарды: -- вам
не трудно взять гитару и сыграть мне "Huile, huile, palomita",  раз или два.
Это всегда как-то успокаивает меня, когда я устал, или когда мне не по себе.

     ...Больше  сказать нечего, кроме,  разве,  того,  что заглавие рассказа
неверно. Его бы  следовало  назвать: "Последний барон". Трубадуры никогда не
переведутся,  и  иногда  кажется,  что  в  звоне   их  гитар  потонут  звуки
заглушенных ударов заступов и молотов всех тружеников на свете.


     О.Генри. Сыщики

     В Нью-Йорке человек может  исчезнуть внезапно и окончательно, как пламя
задутой  свечи. Все агенты  разведки,  полицейские  ищейки,  сыщики, знающие
городские лабиринты, кабинетные детективы, работающие  на основании теории и
индуктивного метода,--все они будут призваны участвовать в поисках.
     Чаще всего человека этого никогда больше не увидишь.
     Иногда он вновь появится в Шибойзане или в лесах Terre Haute, называясь
одним  из  синонимов  "Смита"  и  совершенно  не  помня о  всех  событиях до
известного  времени, в том числе и о счете своего бакалейщика. Иногда  после
драгирования  рек и обыска в ресторанах с целью узнать,  не дожидается ли он
хорошо приготовленного филе,-- вдруг оказывается, что он живет рядом.
     Это погашение человеческого  существа,  похожее на стирание  человека с
меловой доски, является одной из драматургических тем, производящих наиболее
сильное впечатление.
     Случай с Мэри Спайдер, с этой точки зрения, не лишен интереса.

     Человек средних лет, по имени Микс, приехал с Запада в Нью-Йорк с целью
отыскать свою  сестру, мисс Мэри Спайдер, вдову пятидесяти двух лет, которая
около года жила в меблированном  доме в людном квартале. Явившись по адресу,
он узнал, что Мэри Спайдер  выехала больше  месяца тому назад. Никто  не мог
указать ему ее  нового адреса. Выйдя из дома, Микс обратился  к стоявшему на
углу полисмэну и объяснил ему свое затруднение. -- Сестра моя очень бедна,--
сказал он,-- и мне хотелось  бы  найти  ее.  Я недавно нажил уйму  денег  на
свинцовой  руде  и  хочу,  чтобы  она  разделила  мое   богатство.  Помещать
об'явление не стоит, так как она все равно не умеет читать.
     Полисмэн  подергал  усы  и принял такой сосредоточенный  и победоносный
вид, что Микс почти чувствовал,  как  радостные слезы его сестры Мэри капают
на его ярко-синий галстук.
     -- Идите-ка в окрестности Канал-Стрита,-- сказал  полисмэн,-- и начните
ездить на самой большой ломовой  телеге, какую только найдете. Там постоянно
старухи попадают под ломовиков. Можете поискать среди них. Если вы не хотите
этого, то ступайте в  главную квартиру и добейтесь, чтобы вам дали  летучего
агента.  В  полицейской  главной квартире  Микс  встретил  полную готовность
помочь ему. Была поднята общая тревога,  и  во все  участки  были  разосланы
снимки с фотографии мисс Спайдер, находившейся у ее брата.
     В Мюльберри - Стрит начальник назначил детектива Мюллинса на  это дело.
Детектив отвел Микса в сторону и сказал:
     --  Распутать это дело не так  уж трудно.  Сбрейте свои баки, наполните
карманы хорошими сигарами и приходите на свиданье  со мною в кафе Вальдорф к
трем часам пополудни.
     Микс послушался. Он нашел Мюллинса на  месте. Они роспили бутылку вина,
при чем детектив все время расспрашивал о пропавшей женщине.
     -- Да,-- сказал  Мюллинс: -- Нью-Йорк -- большой  город, но детективное
дело в нем систематизировано. Есть два пути, которыми мы можем  итти к цели.
Сперва мы  попробуем  один из них. Вы говорите,  что ей пятьдесят два  года.
-Немного  больше,--  сказал  Микс,  Детектив проводил  техасца  в  отделение
конторы об'явлений одной  из крупнейших  газет.  Тут  он  написал  следующее
об'явление и предложил его вниманию Микса: "Нужны немедленно сто хорошеньких
хористок для новой оперетки. Прием весь день. Бродуэй, No..."
     Микс пришел в негодование.
     -- Моя сестра,--сказал он,--  бедная, пожилая  женщина, занятая тяжелым
трудом. Я не понимаю, каким образом подобное об'явление поможет делу.
     -- Прекрасно,--сказал детектив,--я вижу,  что  вы не знаете  Нью-Йорка.
Но, если у вас есть предубеждение против этого, мы можем испробовать  другое
средство. Это -- более верный способ, но будет стоить вам дороже.
     -- Не обращайте внимания на расходы, -- сказал Микс,--мы испробуем его.

     Сыщик привел его обратно в Вальдорф.
     -- Займите две спальни и гостиную, -- учил он,-- и подымемся туда.
     Когда  это было сделано, оба  были введены  в  роскошный  номер первого
этажа. Микс  выглядел удивленным.  Детектив погрузился  в бархатное кресло и
вытащил коробку с сигарами.
     -- Я забыл посоветовать вам,  старина,--  сказал он:-- вам следовало бы
нанять комнаты помесячно, с вас тогда не содрали бы так много.
     -- Помесячно?! -- воскликнул Микс:-- что вы хотите этим сказать?
     -- О, чтобы обработать дело таким образом, нужно время. Я  говорил вам,
что это будет стоить дорого. Нам придется ждать до весны. Тогда выйдет новый
городской справочник. Весьма возможно, что  имя и адрес вашей сестры будут в
нем указаны.
     Микс немедленно отделался от городского  детектива. На  следующий  день
кто-то посоветовал ему  обратиться  к Шенроку Джольнсу,  знаменитому  нью  -
иоркскому частному сыщику, который  брал громадную плату, но совершал чудеса
в области раскрытия тайн и преступлений.

     После  двухчасового ожидания в передней знаменитого сыщика,  Микс был к
нему допущен. Джольнс,  в пурпурном халате,  сидел у шахматного  столика, на
котором  лежал  журнал,  и  пытался  разрешить  тайну одного  запутанного  и
загадочного  романа. Худощавое интеллигентное лицо  знаменитого  сыщика, его
проницательные  глаза  и его такса  за каждое слово достаточно известны и не
нуждаются в описании. Микс изложил свое дело.
     -- Мой гонорар  в  случае  успеха будет  200 долларов,--  сказал Шенрок
Джольнс.
     Микс кивнул в знак согласия.
     -- Я  берусь  за  ваше  дело, м-р  Микс, -- сказал наконец  Джольнс. --
Исчезновение людей в этом, городе всегда было для меня интересной проблемой.
Я  вспоминаю  случай,  который я довел до успешного  конца  год тому  назад.
Семья, носящая  фамилию "Кларк"  внезапно исчезла  из маленькой квартирки, в
которой  жила.  Я  два  месяца  наблюдал за этим  домом,  ища  какого-нибудь
указания.  Однажды  меня поразило,  что некий торговец молоком и  мальчик из
бакалейной лавки  всегда  шли  задом  наперед, когда несли  свои  товары  по
лестнице.  Проследив индуктивным  способом идею, на которую навели  меня мои
наблюдения, я  сразу узнал местопребывание пропавшей семьи. Они переселились
в  другую квартиру по другую  сторону площадки и переменили свою  фамилию на
"Кралк".

     Шенрок Джольнс  и его клиент пошли  в  меблированный дом, где жила Мэри
Спайдер,  Сыщик  попросил  указать ему ее комнату,  которая  со  времени  ее
исчезновения  никем не была занята. Комната была маленькая, грязная и  бедно
обставлена.
     Микс уныло уселся  на стул,  в то время как  знаменитый сыщик в поисках
следов  и указаний обшаривал стены, пол и несколько штук  старой расшатанной
мебели.  По  истечении  получаса,  Джольнс собрал  несколько странных вещей:
дешевую  шляпную  булавку,  обрывки театральной  афиши  и  кончик  небольшой
разорванной карточки, на которой были: слово "левая" и буквы "С 12е. '

     Шенрок Джольнс минут десять стоял,  прислонившись  к  камину и подперев
голову  рукой,  с  сосредоточенным  взглядом   на  интеллигентном  лице.  По
истечении этого времени он воскликнул с воодушевлением:
     -- Пойдемте, мистер  Микс! Я могу  привести вас прямо в дом, где  живет
ваша сестра. Вам нечего беспокоиться об ее благополучии: она не терпит нужды
в деньгах, по крайней мере в настоящее время.
     -- Как вы это узнали?-- спросил восхищенный  Микс, испытывая  радость и
удивление в равной  мере. Единственной слабостью Джольнса была,  быть-может,
профессиональная гордость  своими удивительными  достижениями в индукции. Он
всегда был готов удивить и очаровать слушателей описанием своих методов.
     --  Путем  исключения, --  сказал  великий  Джольнс,  раскладывая  свои
вещественные  доказательства  на маленьком  столике. -- Я  выкинул некоторые
части  города,  куда  она  могла бы  переехать  Видите  вы эту  булавку? Она
исключает  Бруклин. Ни  одна женщина не пытается абордировать  вагон, идущий
через Бруклинский мост, не будучи уверена,  что у нее есть шляпная  булавка,
посредством которой  она пробьет себе  дорогу к сидячему месту.  А  теперь я
хочу доказать вам, что она не могла переселиться и в  Гарлем. За этой дверью
на  стене два крючка.  На  один из них  мисс Спайдер вешала свою  шляпку, на
другой  -- шаль. Заметьте,  что низ  висящей  шали  постепенно образовал  на
оштукатуренной стене грязную полосу. Полоса эта ровная: это доказывает,  что
на  шали нет бахромы, Ну, могло ли бы  когда-нибудь случиться, чтобы женщина
средних  лет,  носящая шаль, влезала в Гарлемский поезд без того,  чтобы  на
шали  была бахрома, которая  зацепляется  в  двери и задерживает пассажиров,
идущих за ней?
     Итак, мы  исключаем  Гарлем. Поэтому я вывожу, что мисс  Спайдер уехала
недалеко.
     На  этой  карточке  вы видите слово  "левая",  букву  "С"  и "No 12". Я
случайно знаю, что в No 12  на  авеню С  находится первоклассный  пансион, в
значительной  степени   превышающий  средства   вашей   сестры,--   так   мы
предполагаем.  Но вот  я нахожу кусок  театральной  афиши, странным  образом
скомканной. На какую мысль это наводит вас, м-р Микс? Вероятно, ни на какую.
Но  это  красноречиво  для человека,  который  в силу привычки и  упражнений
обращает внимание на малейшие подробности.
     -- Вы говорили  мне,  что ваша  сестра -- уборщица.  Она  мыла  полы  в
конторах и общественных  зданиях. Предположим, что она получила такую работу
в  театре. Где чаще всего теряют  драгоценные вещи, м-р Микс? Разумеется,  в
театре.  Посмотрите  на  этот кусок  афиши. Обратите  внимание  на  круглое,
вдавленное место. Он был обернут вокруг кольца, может - быть, очень дорогого
кольца.
     Мисс  Спайдер нашла это кольцо, когда работала  в театре. Она торопливо
оторвала кусок афиши, тщательно завернула кольцо и спрятала его на груди. На
следующий день она продала  его и,  когда увеличились ее средства, она стала
искать себе более  комфортабельное помещение. Когда я дохожу до этого места,
то не вижу ничего  невозможного в цепи  событий в No  12  авеню С. Там  мы и
найдем вашу сестру, м-р Микс. Мистер Джольнс закончил свою убедительную речь
улыбкой пользующегося успехом артиста.
     Восхищение Микса было выше всяких слов. Они вместе отправились на авеню
С, No 12. Это был старинный дом из бурого камня, в богатом и респектабельном
квартале.  Они позвонили. На запрос им ответили,  что  никакой мисс  Спайдер
здес не знают,  и  что за  последние  шесть месяцев ни  один новый  жилец не
поселился  в  доме.  Когда  они  снова  очутились  на  тротуаре,  Микс  стал
рассматривать вещественные  доказательства,  которые  он забрал  с  собой из
прежней комнаты сестры.
     --  Я  не сыщик, -- заметил  он Джольнсу,  подымая кусок афиши к самому
носу, --  но мне  кажется, что  в ней было  завернуто не  кольцо,  а круглая
мятная лепешка. А  этот обрывок с адресом очень  похож на купон от билета на
место No 12, ряд С, левая сторона.
     Глаза Шенрока Джольнса смотрели куда-то вдаль.
     -- Мне кажется,  что нам следовало  бы посоветоваться с Джеггинсом,  --
сказал он.
     -- Кто это Джеггинс? -- спросил Микс.
     --  Он -- глава новой школы детективов, --  ответил Джольнс.--Их методы
отличаются от наших, но говорят, что Джеггинс разрешил несколько чрезвычайно
сложных проблем. Я отведу вас к нему.

     Они  застали, "величайшего" Джеггинса в его конторе.  Это был маленький
человек  со  светлыми  волосами,  погруженный в  чтение одного из буржуазных
творений Натэниэля Хосурна. Оба великие  сыщика разных школ церемонно пожали
друг другу руки. Затем был представлен Микс.
     --  Изложите  факты,--сказал  Джеггинс, продолжая  читать.  Когда  Микс
окончил, величайший закрыл книгу и сказал:
     --  Верно я понял,  что  вашей  сестре  пятьдесят  два  года? что у нее
большое родимое пятно около  носа? что она-бедная вдова, едва перебивающаяся
уборкой, и что у нее самые обыкновенные лицо и фигура?
     --  Это очень точно описано,--согласился  Микс. Джеггинс  встал и надел
шляпу.
     -- Через пятнадцать  минут,--сказал  он,--я  вернусь  и принесу вам  ее
настоящий адрес.
     Шенрок  Джольнс побледнел, но заставил  себя улыбнуться.  В назначенное
время Джеггинс вернулся и  справился по небольшому клочку бумаги, который он
держал в руках.
     -- Вашу сестру, Мэри Слайдер,--спокойно об'явил он:--вы можете найти  в
No 162 Чильтон-Стрит. Она живет в комнате  с окнами во  двор, в пятом этаже.
Дом этот всего в четырех кварталах отсюда.--Он продолжал, обращаясь к Миксу:
     --Я  советую вам пойти  и  проверить  мои показания, а затем  вернуться
сюда. Я уверен, что м-р Джольнс будет ждать вас. Микс убежал; через двадцать
минут он возвратился с сияющим лицом.
     -- Она живет там и здорова. Скажите, сколько вам заплатить?
     --  Два  доллара!--сказал  Джеггинс. Микс  расплатился  и ушел.  Шенрок
Джольнс стоял перед Джеггинсом со шляпой в руке.
     -- Если это не  слишком смело  с моей стороны,-- запинаясь,  проговорил
он,--  если