Да и что бы
ты мог сделать, если бы так было на самом деле?
     Не ответив на вопрос, он сказал:
     - Я помог тебе, я вытащил тебя из сточной канавы.  Все,  что  у  тебя
есть - от меня.
     Можно было подумать, что в голове у него крутится и крутится какая-то
дурацкая пластинка.
     - Добрый доктор, добрый самаритянин! Так что бы ты  сделал,  если  бы
так было?
     - Сколько  можно  терпеть  из-за  женщины?  У  меня  в  столе   лежит
пистолет... - с трудом выдохнул он.
     - Значит, ты пристрелил бы меня как собаку, да? Ведь я как собака?
     Она  твердо  стояла  на  чуть  расставленных  ногах.  Шагнув  к  нему
движением торговки, она, казалось, подавляла его своей силой, черпая ее из
его слабости.
     - Я убью тебя! - крикнул он высоким голосом.
     Несколько слезинок выкатилось  из  его  глаз  и  побежало  по  унылым
колеям, тянувшимся от крыльев его носа к подбородку.  Он  был  характерным
типом человека, склонного к самоубийству, но никогда бы не решившегося его
совершить. Внезапно я понял, почему его описание страхов Люси звучало  так
убедительно: он описывал свои собственные.
     - Давай, действуй! - сказала она. - Может быть эта мысль не так уж  и
плоха.
     Стегая его словами, она подступала к  нему  мелкими  шажками,  уперев
руки в бедра.
     Он отпрянул от нее, протянув к ней руку в умоляющем жесте. Его  шляпа
зацепилась за  край  вешалки  и  упала  на  пол.  У  него  был  совершенно
потерянный вид.
     - Нет, Бесс, - заговорил он так быстро, что я едва различал слова.  -
Я не это хотел сказать. Я тебя люблю. Ты - все, что у меня есть.
     - С каких пор я у тебя есть?
     Он отвернулся  к  стене,  уткнулся  лицом  в  пластик,  и  плечи  его
затряслись. Библия упала на пол.
     Я взял Бесс сзади за локоть.
     - Оставьте его в покое.
     - Это почему?
     - Я не могу смотреть на мужчину, раздавленного женщиной.
     - Так можете уйти.
     - Это вы уйдете.
     - Да вы знаете, с кем вы разговариваете?
     В ней все еще  горел  огонь,  но  это  скорее  был  предупредительный
сигнал.
     - С подружкой Синглентона,  -  ответил  я  ей  на  ухо.  -  А  теперь
убирайтесь отсюда. У меня есть ряд вопросов к вашему мужу.
     Я вытолкал ее за дверь и закрыл  ее.  Она  не  сопротивлялась,  но  я
чувствовал, что она стоит за дверью.
     - Доктор Беннинг.
     Он не ответил. Через некоторое время  он  повернулся  ко  мне  лицом.
Несмотря на возраст, лысину и помятый вид,  он  был  похож  на  подростка,
одетого как взрослый.
     - Она - все, что у меня есть, - повторил он.  -  Не  отбирайте  ее  у
меня.
     Он опускался все ниже и ниже в ад самоуничижения. Я потерял терпение.
     - Я бы не принял ее даже в подарок. А теперь возьмите себя в  руки  и
ответьте мне: где вчера была ваша жена от пяти до шести часов вечера?
     - Здесь, со мной.
     Каждое его слово прерывалось всхлипываниями.
     - Где она  была  между  двенадцатью  часами  ночи  и  восемью  часами
сегодняшнего утра?
     - В постели, конечно.
     - Вы можете поклясться на библии?
     - Да, могу.
     Он поднял с пола библию и держал  ее,  положив  на  нее  правую  руку
ладонью вниз.
     - Клянусь в том, что моя жена между пятью и шестью часами  вчерашнего
вечера и всю прошедшую ночь, от полуночи до утра  была  со  мной,  в  этом
доме. Этого достаточно?
     - Да, благодарю вас.
     Этого совсем не было  достаточно,  но  на  большее  мне  нельзя  было
рассчитывать, пока я не найду улик.
     - Это все?
     Его голос звучал как-то неуверенно. Я подумал, уж  не  боится  ли  он
оставаться наедине со мной в доме.
     - Не совсем. До вчерашнего дня у вас была прислуга, Флори. Так?
     - Да, Флорида Гутиерец. Жена рассчитала ее за некомпетентность.
     - Вам известен ее адрес?
     -  Конечно.  Она  ведь  прослужила  у  меня  почти   год.   Восточная
Гидальго-стрит, 437, квартира Е.
     Миссис Беннинг стояла у двери. Она прижалась к стене, чтобы дать  мне
дорогу. Ни она, ни я не сказали ни слова.


     Длинный   одноэтажный   дом   437   находился   на   правой   стороне
Гидальго-стрит и выходил окнами на захламленную заднюю  улицу.  По  другую
сторону улицы находилась высокая проволочная ограда склада лесоматериалов.
Выйдя из машины, я почувствовал запах сосны.
     У входа на крытую галерею, опоясывающую дом, сидел в кресле  у  стены
толстый  мексиканец.  На  нем   была   ярко-зеленая   вискозная   рубашка,
подчеркивающая каждую складку его живота и груди.
     - Доброе утро, - сказал я.
     - По-моему, добрый день.
     Он перекатил коричневую сигарету  из  одного  угла  рта  в  другой  и
изменил положение тела, навалившись всем весом  на  одну  ногу,  обутую  в
тапки. На стене, в том месте, где покоилась его  седая  голова,  виднелось
сальное пятно. На открытой двери за его спиной красовалась большая красная
буква "А".
     - Тогда добрый день. Где квартира "Е"?
     - Вторая дверь от конца.
     Он указал сигаретой на дальний конец галереи, где  сидели  в  тени  и
созерцали лесной склад несколько темнокожих мужчин и женщин  в  воскресных
одеждах.
     - Если вы ищите Флориду, то ее там нет.
     - Флориду Гутиерец.
     - Гутиерец, - поправил он меня, делая ударение на второй слог. -  Она
уехала.
     - Куда?
     - Откуда мне знать куда? Мне она сказала, что уезжает жить к сестре в
Салинас.
     Его темные глаза хранили насмешливо-циничное выражение.
     - Когда она уехала?
     - Вчера вечером, около десяти. Она  задолжала  мне  за  пять  недель.
Пришла с кучей денег в руках и спросила: "сколько я должна? Я переезжаю  и
буду жить у сестры в Салинасе". Я видел, что возле дома у  большой  машины
ждет мужчина, и сказал: "Флорида, твоя сестра изменила внешность".  А  она
ответила: "Это мой зять". А я сказал:  "Счастливая  ты  женщина,  Флорида.
Вчера чуть не попала в армию  голодных,  а  сегодня  уезжаешь  с  зятем  в
"бьюике".
     Он зажег сигарету, зажал ее в смеющихся белых зубах и  выпустил  клуб
дыма.
     - Вы видели "бьюик"?
     - Прекрасный большой "бьюик", - ответил он. - С дырой в  боку.  И  на
нем уехала глупая девчонка с дырявой головой. Что я мог подлать?
     Он развел руками в насмешливо-покорном жесте.
     - Она ведь, слава богу, не член семьи Мартинес, - тихо добавил он.
     - Вы заметили цвет машины?
     - Точно сказать не могу, было темно. Кажется голубая или зеленая.
     - А что за мужчина?
     Он недоверчиво посмотрел на меня.
     - С Флоридой что-нибудь случилось? Вы из полиции?
     Я показал ему свое удостоверение и прослушал, как он  читает  его  по
слогам.
     - Я так и подумал, что будут неприятности, - спокойно заметил он.
     - Мужчина был молодой и красивый?
     - Он был среднего возраста. Он даже не вышел, когда Флорида  вытащила
свои вещи. Никаких манер! Я не видел, как он выглядит.
     - Вы можете его описать?
     - Я его как следует не разглядел.
     - Есть у меня один на примете, - сказал я. - Короткие темные  волосы,
полноватый, хитрый вид, глаза как  вишни,  в  панаме  и  светло-коричневом
пиджаке. Называет себя Джулианом Десмондом.
     Мексиканец щелкнул пальцами.
     - Это он самый. Флорида называла его Джулианом. Он правда ее зять?
     - Нет. Вы были правы насчет него. Думаю, вы хорошо знаете этот город,
мистер Мартинес?
     Это предположение видимо приободрило его.
     - За шестьдесят-то три года - как не знать.  Здесь  родился  еще  мой
отец.
     - Тогда вы, наверное, сможете ответить на такой вопрос.  Если  бы  вы
были  на  месте  этого  Джулиана  и  хотели  повести   Флориду   в   отель
переночевать, какой бы вы выбрали?
     - Любой в нижнем городе, думаю.
     - Не назовете ли вы мне самые вероятные?
     Я достал записную книжку.
     Он посмотрел на  нее  с  несчастным  видом,  обеспокоенный  тем,  что
сказанное им превратится в буквы.
     - А что, серьезные неприятности?
     - Для нее - нет. Она нужна как свидетельница.
     - Свидетельница? Ну и ну! Для чего же свидетельница?
     - "Бьюик", на котором они уехали, попал сегодня утром в  аварию.  Мне
нужно установить личность водителя.
     Старик облегченно вздохнул.
     - Буду рад помочь.
     Уходя  от  него,  я  располагал  адресами  семи  отелей:  "Ринчерия",
"Бесса", "Оклахома",  "Калифорния",  "Великий  Запад",  "Тихоокеанский"  и
"Ривьера".
     Повезло мне в третьем по счету, которым оказался "Великий Запад".



                                    24

     Это был старый железнодорожный отель  на  Мейн-стрит,  зажатый  между
проселочной дорогой и автострадой. Его кирпичный фасад с узкими окнами был
таким печальным, будто большие грузовики, годами проезжавшие мимо, разбили
его каменную душу. В холле по углам стояли медные плевательницы, на стенах
висели старые фотогравюры с видами Тихого океана. За  карточным  столом  в
углу сидело четверо железнодорожников. У них были спокойные лица и твердые
руки людей, привыкших жить по расписанию.
     Клерк был старый, с морщинами на лице и зелеными тенями под  глазами.
На нем была черная альпаковая шляпа. Да,  мистер  и  миссис  Десмонд  были
зарегистрированы, номер 310,  третий  этаж.  Телефона  нет,  можно  просто
подняться. Посыльный по воскресеньям выходной, - так рассказал он.
     Я направился к лифту. Клерк остановил меня.
     - Подождите минутку, молодой человек. Вы же все равно  идете  наверх.
Передайте, пожалуйста, телеграмму мистеру  Десмонду.  Она  пришла  сегодня
утром и мне не хотелось его беспокоить.
     Зеленые тени придавали его лицу какой-то загробный вид.
     Я взял запечатанный желтый конверт.
     - Я передам его.
     - Лифт не  работает,  -  проныл  он.  -  Вам  придется  подняться  по
лестнице.
     На втором этаже было жарче, чем на первом, на третьем стояла  духота.
В  конце  глухого,  без  окна,   коридора,   освещенного   двадцативаттной
лампочкой, я нашел дверь, которую искал. С ее  ручки  свисала  картонка  с
надписью: "не беспокоить".
     Я постучал. Застонали пружины кровати. Женский голос сонно спросил:
     - Кто это? Джулиан?
     - Флори? - отозвался я.
     Нетвердые шаги  прошлепали  к  двери.  Флори  промямлила  в  замочную
скважину:
     - Минутку. Я сегодня ничего не соображаю.
     Я сунул телеграмму в карман пиджака. Дверь  отворилась  внутрь,  и  я
шагнул в комнату. В течение долгих  пяти  или  шести  секунд  Флори  молча
смотрела на меня. Ее черные волосы были  спутаны  и  скручены  в  спирали.
Глаза под нависшими веками устало блестели. При  той  странной  испуганной
позе, какую приняло ее голое тело, ее бедра  и  грудь  казались  какими-то
лишними. Очерченные ярко-красной помадой  губы  на  желтоватом  лице  были
похожи на увядшую розу, втиснутую в пластилин.
     Она вдруг рванулась к кровати и натянула на  себя  простыню.  Ее  рот
широко раскрылся, и я увидел бледные нежные десны.
     - Что вам угодно?
     - Не вас, Флори. Не бойтесь.
     Воздух в комнате был спертый, пропитанный запахом дешевого  спиртного
и духов. На полу возле кровати стоял полупустой кувшин с мускатным пойлом.
Одежда Флори была разбросана по полу, валялась в кресле  и  на  комоде.  Я
догадался, что она снимала  ее  с  привычной  яростью  еще  до  того,  как
напилась до потери сознания.
     - Кто вы? Вас послал Джулиан?
     -  "Служба  охраны  отелей"  наняла  меня  для   проверки   фальшивых
регистраций.
     Я не упомянул о том, что работа моя на этом  поприще  окончилась  лет
десять назад.
     Флори вцепилась в край простыни.
     - Я не регистрировалась. Это все сделал он. А  больше  мы  ничего  не
делали. Он привез меня сюда  вчера  вечером  и  оставил  с  кувшином  этой
мускатной бурды. Потом он уехал, и с тех пор я его не видела.  Я  прождала
его полночи, но он так и не вернулся. Так что причем здесь я?
     - Я заключу с  вами  сделку.  Если  будете  со  мной  сотрудничать  -
никакого штрафа.
     Тень подозрения легла на ее лицо.
     - Как понимать - сотрудничать?
     Ее тело напряженно застыло под простыней.
     - Просто ответить на мои вопросы. Нужен-то мне Десмонд.  Похоже,  что
он от вас сбежал.
     - Сколько сейчас времени?
     - Час тридцать.
     - Сегодня воскресенье?
     - Угу.
     - Удрал! Он обещал взять меня с собой.
     Она села, продолжая прикрывать простыней свое чрезмерно пышное тело.
     - Как вы с ним познакомились?
     - Мы не знакомились. Как-то вечером на прошлой  неделе  он  явился  в
приемную, кажется во вторник. Я только что закончила  уборку.  Доктор  уже
ушел, в библиотеку или куда-то еще, и я была совсем одна.
     - А где была миссис Беннинг?
     - Наверху, я думаю. Да, она была наверху  с  этой  цветной  девушкой,
своей подругой.
     - С Люси Чампион?
     - Да, с ней. У некоторых людей такие странные друзья. Эта Люси пришла
к ней в гости, и они поднялись наверх. Джулиан Десмонд сказал,  что  хотел
увидеть именно меня. Он рассказывал мне сказки о том, как на Гавайях нанял
медсестру за четыреста долларов в месяц! А я вела себя как дура. Позволила
выспрашивать меня о моей работе, а вечером он встретился со мной, напоил и
задал мне кучу вопросов о миссис Беннинг и этой Люси. Я сказала  ему,  что
понятия не имею ни о Люси, ни о миссис Беннинг. Ему хотелось узнать, когда
она вернулась к мужу, крашеные ли у нее  волосы,  на  самом  ли  деле  они
женаты и тому подобное.
     - И что вы ему сказали?
     - Сказала, что она вернулась в конце уикэнда, две недели тому  назад.
Когда я пришла в понедельник утром, она  уже  была  дома.  Доктор  сказал:
"Познакомьтесь с моей женой. Она была в санатории". Она не показалась  мне
крашеной...
     Внезапно Флори замолчала. Посидев немного, она сказала:
     - Вот все, что я ему рассказала. Я поняла, к чему он  подбирается,  и
вам не удастся поймать меня на игре в шантаж.
     - Понятно. А было еще о чем рассказать?
     - Нет. Больше ничего, совсем  ничего.  Я  ничего  не  знаю  о  миссис
Беннинг. Она для меня тайна.
     Я изменил тактику.
     - Почему она вас уволила?
     - Она меня не увольняла.
     - Почему же вы уехали?
     - Я больше не хотела на нее работать.
     - Но вчера вы еще у нее работали.
     - Да, конечно, но это было до того, как она  рассчитала...  то  есть,
как я узнала... как я ушла...
     - В субботу вы были там весь день?
     - До шести. В шесть я ухожу, если нет дополнительной работы.
     - Миссис Беннинг весь день была дома?
     - Да, большую часть времени. Она выходила только под вечер,  сказала,
что идет в магазин за воскресными покупками.
     - В какое время она уходила?
     - Около пяти, немного раньше пяти.
     - Когда она вернулась?
     - Я ушла раньше, чем она вернулась.
     - А доктор был дома?
     - Насколько я знаю, он был дома.
     - Он не пошел с ней?
     - Нет, он сказал, что хочет отдохнуть.
     - Когда вы видели ее после этого?
     - Я ее не видела.
     - Вы видели ее в кафе "Том" около восьми вечера.
     - Да, да, я забыла.
     Флори явно смутилась.
     - Она дала вам деньги?
     Она заколебалась.
     - Нет.
     Однако она инстинктивно  повернулась  и  бросила  взгляд  на  красную
сумочку, стоявшую на комоде.
     - Сколько она дала вам денег?
     - Она не давала.
     - Сколько?
     - Только расчет.
     Флори стала заикаться.
     - Мне дали только расчет.
     - Сколько же это вышло?
     - Триста долларов.
     - Многовато для расчета, а?
     Она перевела тяжелый взгляд на  потолок,  потом  снова  взглянула  на
красную сумочку, словно боялась, что та оживет и куда-нибудь улетит.
     - Это с премией, - нашла она нужное слово. - Она дала мне премию.
     - За что? Она ведь вас не любила.
     - Это вы меня не любите, -  проговорила  она  детским  голосом.  -  Я
ничего плохого не сделала и не понимаю, почему вы на меня наскакиваете.
     - Я вас очень люблю, -  ответил  я.  -  Просто  я  стараюсь  раскрыть
несколько убийств, а вы - важная свидетельница.
     - Если я свидетельница, то мне придется вернуть деньги? Мою премию?
     - Если не будете слишком много болтать, то не придется.
     - Вы не скажете?
     - И не подумаю. Так что же она у вас купила, Флори?
     - Кровь, - ответила она. -  Я  обнаружила  на  полу  в  кабинете  для
осмотра несколько кровяных пятен. Засохшей крови. Я их стерла.
     - Когда это было?
     - В понедельник, две недели  назад,  в  тот  день,  когда  я  впервые
увидела миссис Беннинг. Я спросила насчет крови у мистера Беннинга, а  тот
ответил, что во время уикэнда у него был непредвиденный пациент -  турист,
который порезал палец. Я и  забыла  об  этом  случае,  пока  вчера  миссис
Беннинг не завела про это разговор.
     - Как та женщина, что запретила своим детям совать в нос горошины.
     - А кто она такая? - почти радостно спросила Флори.
     - Это сказка. Суть состоит в том, что дети сунули в нос горошины, как
только она повернулась к ним спиной. Держу пари, что вы  сказали  Десмонду
об этих пятнах, как только миссис Беннинг повернулась к вам спиной.
     - И вовсе  нет,  -  ответила  она  тем  юношеским  голоском,  который
свидетельствует о виновности. - Но что я могу поделать,  если  люди  вечно
водят меня за нос.
     Она попыталась отвлечь мое внимание.
     - Во всяком случае, его фамилия совсем не Десмонд, а Хэйст или как-то
похоже. Я заглянула в его водительские права.
     - Когда?
     - Вчера вечером в машине.
     - В "бьюике"?
     - Да. Лично я думаю, что он ее украл. Но у  меня  нет  с  ним  ничего
общего. Она уже была у него, когда он приехал и забрал  меня.  Он  пытался
втолковать мне, что нашел ее, представляете? Сказал, что  она  стоит  пять
тысяч, а может быть и больше. Я сказала ему, что подержанный "бьюик" стоит
дешевле, но он только рассмеялся.
     - Это была двухцветная зеленая машина 1948 года?
     - Насчет года я не знаю. "Бьюик" с двумя дверцами и двух  цветов.  Он
украл ее, да?
     - Думаю, он действительно ее нашел. Он не сказал, где?
     - Нет, но должно быть в городе. До этого у него машины не было,  а  в
десять часов он уже приехал в "бьюике" забрать меня. Но где  парень  может
найти "бьюик"?
     - Это интересный вопрос. Оденьтесь, Флори, я отвернусь.
     - Вы меня не арестуете? Я ведь ничего не  сделала  плохого...  ничего
плохого...
     - Я просто хочу, чтобы вы кое-кого опознали, вот и все.
     - Кого?
     - Тоже интересный вопрос.
     Я отошел к окну и попытался его открыть. Я уже с трудом выносил  жару
и вонь  в  комнате.  Окно  поднялось  сантиметров  на  десять  и  застряло
навсегда. Оно выходило на север, в направлении к зданиям муниципалитета  и
отеля "Миссион". На замершей в лучах яркого солнца улице  устало  тащилось
несколько пешеходов и фырча  ползли  машины.  За  своей  спиной  я  слышал
шарканье  расческой  с  поломанными  зубьями,  спокойное  дыхание   Флори,
щелканье застежек, шелест шелковых чулок, стук  каблуков  по  полу  и  шум
бегущей  в  раковине  воды.  Под  окном  на  остановке  автобус   принимал
пассажиров: беременную мексиканку со  стадом  полуголых  кирпичного  цвета
ребятишек, рабочего с фермы в комбинезоне, который мог быть и  отцом  этих
детей, старика с палкой, отбрасывающего на асфальт трехногую тень, и  двух
молодых солдат, по всему своему  виду  презирающих  любое  путешествие  по
любой земле и под любым солнцем. Толпа медленно  продвигалась,  пьяная  от
солнца, пестрая как змея.
     - Готово, - сообщила Флори.
     Поверх  батистовой  блузы  она  надела  ярко-красный  жакет.   Волосы
зачесала назад, обнажив лицо, выглядевшее более жестким  под  бело-красной
косметической маской. Она с беспокойством посмотрела на  меня  и  щелкнула
замком красной сумочки из искусственной кожи.
     - Куда мы поедем?
     - В больницу.
     - Он в больнице?
     - Увидим.
     Я отнес ее картонный чемодан вниз. Хэйс заплатил за  комнату  вперед.
Старый  клерк  не  спросил  меня  про  телеграмму.