рогая Джойс! Извини, что морочу тебе голову, но..."
   - Чей это почерк? - спросил Аллейн.
   - Розамунды, - ответила Анджела.
   - Это было написано в субботу после семи тридцати за столом  в  гостиной.
Да, да, за альковом, - сказал Аллейн, глядя на Найджела. - В  семь  тридцать
несравненная Этель как  раз  навела  порядок  на  столе  и  положила  свежую
промокательную бумагу. В воскресенье утром, заметив на  этой  бумаге  пятна,
она положила ее снизу пачки, оставив сверху чистый лист.
   - То есть вы вообразили себе... - начал Найджел.
   - Я ничего себе не воображал. Детектив не  может  позволить  себе  что-то
воображать. Он  оценивает  вероятность  того  или  иного  события.  Ясно?  Я
абсолютно уверен,  что  мисс  Грант,  вместе  с  вами,  Батгейт,  подслушала
разговор миссис Уайлд и Ренкина. Это она тогда выключила свет в гостиной.
   - Я что-то вообще ничего не понимаю, - взмолилась Анджела..
   Найджел кратко рассказал ей о разговоре,  подслушанном  им  в  оружейной.
Несколько минут Анджела молчала. Затем повернулась к Аллейну.
   - В этом деле есть один фактор, - начала она, - который озадачивает  меня
больше остальных.
   - И что же мой ученый коллега предлагает на  обсуждение?  -  торжественно
спросил Аллейн.
   - А вот что: почему, в самом деле, почему убийца ударил в гонг?  То,  что
он погасил свет, это понятно. Он знал, что по правилам игры у него в  запасе
две минуты, чтобы скрыться. Ну а гонг зачем ему понадобился?
   - Чтобы поддержать иллюзию игры? - предположил Найджел.
   - Нет, это не объяснение. Зачем ему это? Темнота была желательна, но шум,
суета.... Психологически это никак не оправдано.
   - Доводы моего ученого коллеги весьма резонны, - сказал Аллейн. - Но смею
вас заверить, что убийца, - неважно, он это  был  или  она,  -  к  гонгу  не
прикасался.
   - Тогда кто же? - хором спросили Найджел и Анджела.
   - Ренкин.
   - Что?!
   - Ренкин ударил в гонг.
   - Что, черт побери, вы имеете в виду? - воскликнул Найджел.
   - Я не собираюсь здесь демонстрировать  все  свои  приемы,  но  в  данном
случае все настолько просто, что каждый может это увидеть сам.
   Найджел и Анджела беспомощно посмотрели друг на друга.
   - Ну вот, а мы не видим, - уныло произнес Найджел.
   -  Ладно,  возможно,  позднее  я  вам  объясню,  -  примирительно  сказал
детектив. - А пока я предлагаю  вам  сегодня  вечером  совершить  поездку  в
Лондон.
   - В Лондон? Зачем?
   - Мисс Анджела, я наслышан о том, что вы мастерски водите машину.  Короче
говоря, вы в этом деле ас. Так вот, я прошу вас сегодня вечером сесть в свой
"бентли" и, не говоря никому ни слова, съездить в Лондон и выполнить там мое
поручение. А с вашим дядей я поговорю сам.
   - Но  ведь,  собственно  говоря,  уже  вечер,  -  растерянно  проговорила
Анджела.
   - Да, вы правы, уже темнеет. Думаю, вам следует отправляться  не  позднее
чем через полчаса. Завтра на рассвете вы должны быть здесь.  Но  я  надеюсь,
что вы прибудете раньше. И знаете, я тут подумал и решил, что поеду  с  вами
тоже.
   Он лукаво посмотрел на лица собеседников и большого энтузиазма в  них  не
обнаружил.
   - Я буду спать на заднем сиденье, - добавил он рассеянно. -  В  последнее
время я постоянно недосыпаю.
   - Найджел, ты едешь? - спросила Анджела.
   - Конечно. А что, собственно, мы должны делать?
   - Вы доставите мне огромное удовольствие, если согласитесь  поужинать  со
мной. Там, за ужином, я все  и  объясню.  А  сейчас  только  один  маленький
вопрос. Вы, конечно, слышали рассказ Ренкина о том, как этот кинжал, которым
он был убит, попал к нему. Так вот, может ли припомнить кто-нибудь из вас, -
постарайтесь, пожалуйста, - описывал ли Ренкин человека, который подарил ему
этот кинжал?
   - Что там Чарльз говорил, ты не  помнишь,  Найджел?  -  спросила  Анджела
после паузы.
   Аллейн подошел к окну  и  остановился  у  задернутых  штор.  Выглядел  он
необыкновенно напряженным.
   - Он сказал, - задумчиво произнес Найджел,  -  что  это  был  русский,  с
которым он познакомился в Швейцарии. Он говорил еще, что кинжал  был  послан
ему в знак благодарности за помощь.
   - Какую? - спросил Аллейн, возвращаясь к столу.
   - Помню, он говорил что-то о  ледниковой  расселине,  что  он  помог  ему
выбраться оттуда.
   - Это все?
   - Я что-то больше ничего вспомнить не могу. А ты, Анджела?
   - Да я вот все думаю об этом, - пробормотала Анджела.
   - Может быть, у них были общие знакомые?  Может  быть,  он  говорил,  как
выглядел этот человек?
   - Нет, - сказал Найджел.
   - Н-нет, но он говорил что-то еще, - заявила Анджела.
   - Что же? Постарайтесь вспомнить. Может быть, он  говорил  о  том,  каким
образом попал в беду этот человек? Возможно, он был ранен?
   - Ой! - вскрикнула Анджела.
   - Что?!
   - Вспомнила. Русский отморозил себе два пальца, и их пришлось удалить.
   - Точно! - воскликнул Найджел. - Совершенно точно! А разве это  относится
к делу? - спросил он немного погодя.
   - Это важно, невероятно важно, - произнес  Аллейн  очень  громко.  -  Это
наводит нас прямо на "русский след". Разрешите мне объяснить вам, что я имею
в виду, говоря о "русском следе".
   Произнося все это,  детектив  стоял  лицом  к  собеседникам  и  спиной  к
зашторенному окну. Свет люстры ярко освещал  его  темную  голову  и  широкие
плечи.
   - Позвольте вам сообщить, - патетически начал он, - что в субботу ночью в
Сохо был убит один поляк. Он был опознан по левой руке.
   Аллейн медленно поднял левую руку к люстре, зажав два средних пальца.
   В течение минуты, а может быть и больше, Найджел  с  Анджелой  сидели  не
шелохнувшись, не сводя глаз с его руки. Только  потом  они  сообразили,  что
инспектор что-то шепчет.
   - Батгейт! - бормотал он. - Там, под окном Токарев, он подслушивает  нас.
В течение этой минуты я повернусь и  направлюсь  к  балконной  двери.  Идите
следом. Вы поможете мне  схватить  его  за  шиворот.  А  вы,  мисс  Анджела,
выходите за дверь - как ни в чем не бывало, быстро оденьтесь  в  любое,  что
попадется под руку, и ждите нас в "бентли".
   Затем он опустил руку и громко добавил  (Анджела  в  это  время  покидала
комнату):
   - А теперь, Батгейт, когда мы,  наконец,  одни,  позвольте  мне  подробно
рассказать все, что я знаю о русских...
   Он резко развернулся и был у балконной двери раньше,  чем  Найджел  успел
вскочить на ноги. Отбросив шторы, Аллейн рванул дверь.
   - Вперед! - бросил он. - Быстро!
   Посыпались осколки стекла, и в комнату ворвался  холодный  ветер.  Аллейн
исчез в темноте. Следом за ним Найджел.

ГЛАВА XII
АРЕСТ И НОЧНАЯ ПОЕЗДКА

   Выбежав наружу, Найджел увидел, что инспектор держит доктора Токарева,  а
тот молча  и  отчаянно  вырывается.  Слабый  свет  из  комнаты,  то  и  дело
прерываемый  колышущимися  шторами,  освещал  его  лицо,  в  очках,  странно
безразличное. Найджел прыгнул к нему и рывком прижал к промерзшему каменному
полу балкона. Инспектор Аллейн выпрямился и посмотрел назад. И в этот момент
доктор сделал неожиданный рывок, ударил Найджела ногой в живот и растворился
в темноте.
   - За ним! - прохрипел Аллейн.
   Тишину прорезала пронзительная трель свистка.
   Найджел бежал, не разбирая дороги. Только не в рощу,  стучало  у  него  в
голове, ни в коем случае он не должен попасть в  рощу.  Впереди  был  слышен
глухой топот русского. Найджел сделал яростный рывок и настиг беглеца,  упав
вместе с ним на землю.
   - Вот так-то лучше, - пробормотал он, заламывая ему руку. -  Он  у  меня,
все в порядке, - крикнул он назад.
   - Поймал! - эхом отозвался из темноты голос Аллейна.  А  через  мгновение
инспектор был уже рядом, склонившись над пленником. Тут  же  мигом  появился
констебль Банс с сильным фонарем в руках.
   Токарев издал тихий стон.
   Аллейн достал карманный фонарь, и узкий луч высветил Токарева.  Он  лежал
на спине, на нем сидел Найджел.
   - Возвращайтесь на свой пост, Банс, и чем быстрее, тем лучше, -  приказал
Аллейн. - Грин еще там?
   - Да, сэр, - выдохнул Банс, - мы слышали ваш свисток.
   - Я, мистер Батгейт и мисс Норт через десять минут  выедем  на  "бентли".
Держите ворота открытыми. Пропустите нас, а дальше смотрите, чтобы  ни  одна
душа не просочилась наружу. Теперь идите.
   - Да, сэр, - бросил Банс и вместе с фонарем ринулся в темноту.
   - Ну а теперь, доктор Токарев, когда вам в  ребра  упирается  дуло  этого
симпатичного пистолета, я надеюсь, вы начнете вести себя прилично.
   - Будьте вы прокляты! Прокляты! - заикаясь прокричал он по-русски.
   Раздался резкий щелчок наручников.
   - Ну вот. А теперь поднимайтесь. Некоторое время, пока глаза не  привыкли
к темноте, они все трое стояли молча.
   - Не думаю, чтобы у него было с собой что-то страшное, - сказал Аллейн, -
но на всякий случай, Батгейт, обыщите его. Доктор Токарев, вы арестованы.  В
карманах брюк? В заднем кармане? Ничего? Вы уверены? Хорошо. А теперь пошли,
и побыстрее. И без того потеряли уйму времени... О черт, еще и это!...
   Со стороны дома были слышны  голоса.  На  фоне  окна  кабинета  виднелись
силуэты двух фигур.
   - Аллейн! Батгейт! - позвал сэр Хюберт.
   - Мы здесь, - откликнулся Аллейн. - Все в порядке. Ничего не случилось.
   - Ничего себе, "ничего не случилось", - проревел неожиданно Токарев. -  Я
позволю себе решительно не согласиться. Произошло! И еще  как  произошло!  Я
арестован. Но я ни в чем не виноват! Я никого не убивал! Сэр Хюберт!  Мистер
Уайлд!
   - Пошли, - кивнул Найджелу Аллейн, и они повели своего пленника в сторону
дома.
   Хендсли и Уайлд встретили их в квадрате света у окна.
   - Наш милый гость тут немного нашалил,  -  объяснил  Аллейн.  -  Пришлось
надеть браслеты. Теперь поедем в участок. Ничего страшного,  там  у  доктора
второй дом.
   - Доктор Токарев, - устало произнес сэр Хюберт, - что все это значит?
   - Токарев! - бормотал Уайлд, обращаясь к Найджелу. - Неужели это все-таки
Токарев?!
   Найджелу очень хотелось расслышать в его голосе нотки облегчения. Или это
было только удивление, и ничего больше.
   Доктор Токарев неистово протестовал, звеня наручниками. Найджелу вдруг ни
с того ни с сего захотелось смеяться.
   - Сэр Хюберт, -  сказал  Аллейн,  вклинившись  в  паузу  между  выкриками
доктора, - я прошу вас и мистера Уайлда возвратиться в дом. Кратко объясните
всем, что произошло.
   - А что вы собираетесь делать?
   - Мы  будем  отсутствовать  некоторое  время.  Я  попросил  мисс  Анджелу
подвезти нас до полицейского участка. Доктор Токарев...
   - Я невиновен! Спросите дворецкого Василия! Он знает, что  в  тот  вечер,
когда было совершено преступление... я расскажу вам...
   - Моя обязанность вас предупредить,  -  прервал  его  Аллейн,  и  Найджел
увидел, как он едва заметно подмигнул Уайлду, - что любое ваше  высказывание
может быть использовано обвинением  против  вас.  Позднее,  если  вам  будет
угодно, можете сделать заявление. А теперь, сэр Хюберт, и вы, мистер  Уайлд,
прошу вас, идите. Я встречусь с вами завтра.
   Они молча повернули к дому.
   - Мне нужен адвокат!  -  продолжал  неистовствовать  Токарев  -  Вызовите
адвоката!
   - В свое время, все в свое время. Уверяю вас, все  у  вас  будет.  Пошли,
Батгейт. Вокруг дома к гаражу. А вас, доктор Токарев, убедительно  .прошу  -
никаких арий, никаких вариаций на тему "Смерть Бориса".
   Он повел их к заднему выходу, у которого, уютно урча, уже стоял "бентли".
   - Умница! - похвалил Аллейн.  -  Доктор  Токарев,  прошу  в  экипаж.  Вы,
Батгейт, садитесь впереди. В местную тюрьму, мисс.
   - Прямо сразу в тюрьму? - прошептала Анджела, нажимая на газ.
   - Разумеется. Ведь доктор Токарев арестован.
   - За убийство?
   - А за что же еще?
   - Но ведь он все время пел "Смерть Бориса"?
   - Видимо, плохо пел.
   - Все, приехали, - объявила Анджела через немыслимо короткое время.
   - Подождите в машине, - попросил Аллейн. - Доктор Токарев, на выход.
   Полицейский сержант проводил их в  ярко  освещенную,  тщательно  убранную
комнату, где их приветствовал высокий офицер в синей форме.
   - Инспектор Фишер - мистер Батгейт, - представил их друг другу Аллейн.  -
А это доктор Токарев. Я предполагаю предъявить ему обвинение в...
   Токарев, который молчал все это время, вдруг снова взорвался.
   - Я никого не убивал!
   - А кто говорит,  что  вы  убивали?  -  устало  возразил  Аллейн.  -  Вам
предъявляется   обвинение   в    подстрекательской,    антиправительственной
деятельности. Так, кажется, правильно звучит эта фраза? Я вечно здесь что-то
путаю. Правда, Фишер? Этот человек обвиняется в принадлежности к  подпольной
русской просоветской организации, штаб-квартира которой находится в Сохо, на
Литтл-Рекет-стрит. Он обвиняется в изготовлении и распространении  листовок,
содержание которых носит подрывной характер.
   - Ясно, - произнес инспектор Фишер. Он подошел к окну и надел очки.
   После краткого  молчания,  украшаемого  только  скрипом  пера  инспектора
Фишера, был вызван сержант, который весело объявил:
   - Доктор, прошу пройти в соседнее помещение.
   - Я хочу сделать заявление, - неожиданно произнес доктор.
   - У вас для этого еще будет достаточно времени, - заверил его Аллейн.
   - Это все из-за кинжала, - продолжал бубнить доктор. - Дарить кинжал было
предательством.  Этот  поляк  Красинский,  который  подарил   Ренкину   этот
кинжал... это из-за него все неприятности.
   - Красинский мертв, - сказал Аллейн, - а при нем нашли ваши  письма.  Кто
его убил?
   -  Откуда  мне  знать?  Никто  в  "Братстве"  не  знает.   Красинский   -
сумасшедший. Я хочу написать нашему послу.
   - Пишите сколько угодно. Он будет в восторге. А теперь мы  вас  покидаем,
Фишер. Где-то в час я позвоню. Спокойной ночи.
   Анджела по пути в Лондон и не пыталась  опровергнуть  слухи  о  ее  славе
отчаянной автомобилистки. Аллейн объявил, что они едут на Ковентри-стрит,  и
тут же заснул на заднем сиденье. Найджел любовался милым  профилем  рядом  и
думал свои собственные думы.
   - Ты считаешь, Аллейн верит, что это сделал доктор Токарев?
   - Понятия не имею, - ответил Найджел. - Насколько я понял,  Токарев,  ваш
дворецкий Василий и этот поляк Красинский, с  которым  Чарльз  встретился  в
Швейцарии, -  все  они  члены  какой-то  большевистской  банды.  Красинский,
неизвестно почему, подарил Чарльзу кинжал. Судя - по тому, что  говорили  об
этом сэр Хюберт, Артур Уайлд и Токарев, этот кинжал -  священный  символ  их
"Братства"  и  передавать  его  кому-либо  -  это  самое   большое   у   них
преступление. Так вот, в субботу ночью в Сохо кто-то убил Красинского.
   - А в воскресенье во Франтоке кто-то убил Чарльза  Ренкина,  -  закончила
Анджела. - Ты думаешь,  доктор  Токарев  смог  ринуться  из  своей  комнаты,
сбежать по лестнице, вонзить кинжал, бегом возвратиться назад  и  безмятежно
запеть "Смерть Бориса"?
   - Едва ли. А кто погасил свет?
   - И что имел в виду Аллейн, когда говорил, что Чарльз сам ударил в  гонг?
- продолжила вопрос Анджела.
   - Даже не могу себе вообразить. Но сейчас я рад, что он спит. Анджела, ты
не будешь против, если я  поцелую  тебя  вот  здесь,  чуть  выше  вот  этого
мехового воротника?
   - А если я врежусь в столб, тогда как? Нашел время для глупостей.
   - Пусть я умру после этого, - заявил Найджел, - но все равно рискну.
   - Но это же совсем далеко от воротника. Совсем не там...
   - Милая...
   - Интересно, который сейчас час?  -  раздался  голос  Аллейна  с  заднего
сиденья.
   - Через двадцать минут будем на месте, - заверила его Анджела,  и  вскоре
ее слова подтвердились.
   "Бентли" затормозил в конце одного  из  глухих  переулков,  выходящих  на
Ковентри-стрит. Аллейн вставил ключ в английский замок, вделанный в  зеленую
дверь.
   - Хочу предупредить, - бросил он через плечо, - вас ждет здесь сюрприз.
   И действительно, в небольшом холле их встретил старый знакомец.
   - Василий! - крикнула Анджела.
   - Мисс Анджела, моя маленькая мисс! Душечка! - Это он произнес по-русски.
Василий покрыл ее руку поцелуями.
   - Василий! - нежно  проговорила  Анджела.  -  Что  случилось?  Почему  ты
убежал?
   - Я был в ужасе. В полном ужасе. Вообразите  себе,  маленькая  мисс,  что
могло произойти. Я сказал себе: надо бежать, пока во Франтоке  не  появилась
полиция. Она все раскопает. Стоит  им  спросить  Ефима  Андреевича,  доктора
Токарева,  и  он  им,  наверное,  расскажет,  что  я  у  себя   на   родине,
давным-давно, конечно, я был членом "Братства". Он повторит,  что  я  сказал
тогда, то есть что мистер Ренкин  не  имеет  права  владеть  этим  кинжалом,
который принадлежит "Братству". Это его святыня. Английская полиция, - а она
знает все, - конечно, разнюхает, что  я  получал  письма  от  "Братства"  из
Лондона. И было бы бесполезно мне заявлять, что я уже очень давно,  как  это
сказать, ничем не  связан  с  этим  обществом.  Теперь  я  под  подозрением.
Поэтому, прежде чем явилась полиция, я  сбежал.  Меня  арестовали  здесь,  в
Лондоне,  препроводили  в  Скотланд-Ярд,  где  допросили.  А  потом   пришел
инспектор Аллейн, и меня освободили. И вот я здесь. Просто чудеса!
   - Да, вел он себя как старый осел, - сказал Аллейн.  -  Вы  получили  мою
записку, Василий?
   - Да, конечно. Вас уже ждет ужин и коктейль.
   - Тогда позволим мисс Анджеле припудрить свой носик в комнате для гостей,
пока мы с мистером Батгейтом будем извлекать землю из ушей в левом крыле.
   Аллейн еще  был  занят  у  себя,  когда  Найджел  выскочил  из  маленькой
гардеробной  и  разыскал  Анджелу.  Она  расположилась  в  уютном   кабинете
инспектора.
   - Ты знаешь, - прошептала Анджела, - наш  инспектор  полностью  разрушает
все стереотипы, существовавшие в  моем  сознании,  связанные  с  полицией  и
сыщиками.
   - Да, -  согласился  Найджел,  -  он  совершенно  необычный.  Похоже,  он
занимается этим ради искусства.
   - Извините, что заставил ждать.  -  У  дверей  стоял  Аллейн.  -  Давайте
продегустируем один из коктейлей Василия за ужином.
   Появился  Василий,  преисполненный  важности,  везя  передвижной  столик.
Инспектор пригласил всех в гостиную. Ужин был отменный. Когда Василий принес
на подносе кофе и удалился, Аллейн посмотрел на часы.
   - Времени у нас на разговоры - всего пятнадцать минут, - сказал он,  -  а
затем я хочу, чтобы вы отправились  по  моим  поручениям.  Вернее,  все  эти
пятнадцать минут буду говорить только я, поскольку мне хотелось  бы  сделать
краткий обзор этого дела. Надеюсь, это вам не покажется  скучным.  Я  всегда
радуюсь возможности поговорить  с  кем-нибудь,  кто  не  принадлежит  нашему
ведомству. И не надо так напрягаться, Батгейт, я вовсе  не  ожидаю,  что  вы
раскроете тайну этого преступления. Я  просто  хочу,  чтобы  вы  мне  честно
сказали - умный я или совсем наоборот.
   - Хорошо, - покорно согласился Найджел.
   Доброжелательно  улыбнувшись  ему,  Аллейн  закурил  сигарету   и   тоном
университетского профессора начал:
   - Итак, Ренкин был убит ударом ножа в спину без пяти восемь. Именно в это
время, по вашим часам, прозвучал гонг, и это время согласуется с  заявлением
Мэри, которая сказала Уайлду, когда он поднимался  наверх,  что  сейчас  без
десяти. Она видела его, когда он поднимался. Вы,  Батгейт,  разговаривали  с
ним, когда он зашел в ванную, и все время потом, что оставляет всего  четыре
минуты, когда Ренкин оставался один, даже меньше, потому что  Мэри  ушла  не
сразу. Его ударили сзади, при этом его убийца должен  был  либо  иметь  рост
больше метра восьмидесяти трех, либо стоять  на  возвышении.  Падая  вперед,
Ренкин головой ударил в гонг.
   - О! - воскликнули Анджела и Найджел почти в унисон.
   - Да, именно так. И я вас уверяю:  в  том,  что  это  выяснилось,  ничего
особенного нет. Что-то вроде подготовительного класса Скотланд-Ярда.  Просто
на его голове образовалась небольшая ссадина. Вы все описали звук гонга  как
единую, слегка приглушенную, рокочущую ноту. Такого эффе