и средних фирм.
   Но наверху молчат. Признать, что это дело рук мафии,  значит  еще  на
долгие  годы  забыть  про  то,  что  Россия  может   стать   европейским
цивилизованным государством. Не признать, с другой стороны,  это  значит
немцам придется выплачивать миллионные штрафы, что скорей всего приведет
к разрыву отношений с этой  влиятельной  страной,  потому  что  немецкая
фирма "Милена" не считает  себя  виновной.  Так  складывалась  ситуация,
которую можно охарактеризовать как тупиковую.
   Все это я слушала по радио, когда ехала после работы за город, в  дом
Ниро.
   Почему меня это так  волнует?  Потому  что  я  сама  могла  оказаться
пострадавшей в этой ситуации? Да. Но ведь и за страну обидно. Почему  мы
любим ездить отдыхать в  Швейцарию,  а  не  хотим  сделать  свою  страну
спокойной и прекрасной? Потенциал-то ведь ее огромен.
   Я не хочу уезжать из страны, я хочу жить здесь! Эй, вы там,  наверху,
слышьте это!!! Я хочу  жить  здесь  и  приносить  пользу  себе  и  своей
стране!.. Но меня вряд ли услышат, и поэтому я вместе с  Ниро  занимаюсь
этим делом. Рискуя, между прочим, собственной жизнью!
   Все это я собиралась выложить моему любимому, но он был занят.  Дверь
мне открыла Мамаша Крокодайл.
   - Проходи. Я уже ухожу. Ух ты, как причесалась! - приветствовала меня
Мамаша Крокодайл.
   - И я рада вас видеть. А где Ниро?
   - Уже три часа в кабинете, с этим.
   - Филиппом?
   - Нет, другим.
   - Пашей?
   - Вот, им самым.
   - Ну и отлично. Я в душ успею.
   - Все. Я пошла. Закрывай за мной...
   И мы мило расстались. Вот такая она, Мамаша Крокодайл.
   До ванной я дойти не успела, из кабинета мне навстречу вышли  Ниро  и
Паша. Как изменился Паша! Правда, я и видела его  один  только  раз.  Но
тогда он был просто обалдуем, а  сейчас  это  был  собранный  вояка.  Мы
поздоровались и обменялись любезностями.
   - Ева, ты, никак, в Африку собралась! -  глядя  на  мою  прическу,  с
улыбкой спросил Паша.
   - Нет, она уже оттуда вернулась, -  ответил  за  меня  Ниро.  Он  был
недалек от истины.
   На этом наше общение с Пашей закончилось, Паша ушел.
   - Здравствуй, мой дорогой Нирулечка! Как я  по  тебе  соскучилась,  -
сказала я, когда мы остались одни, и обвила руками его шею.
   - Привет, - ответил он и шлепнул по тому, что находится ниже спины.
   - Так-то ты встречаешь меня в наш медовый месяц!
   Однако моему любимому было не до того:
   - "Стоп, - сказал я себе сегодня. Что ж я прилип к этой версии?"
   - И что?
   - И  стал  разрабатывать  другую.  Я  решил  обогнуть  гору,  которую
соорудили из обвинений против "Милены".
   - Ага. Поэтому Паша был здесь.
   - Точно. Но об этом потом. А теперь, Рыжий Африканыч, хочу есть!
   - Ну Нирулечка! Расскажи, что вы придумали!
   - Потом.
   Ну не спихнешь его со своего, и точка! Его слово было железно,  и  он
пошел на кухню, а я продолжила свой путь в ванную.
   "Нет, как же мне повезло, - думала я, стоя под освежающим душем. -  Я
принимаю душ, а он готовит обед, да  еще  какой!  Это  вам  не  харчи  в
столовке и даже не  ужин  в  хорошем  ресторане.  Это  нечто  особенное.
Интересно, что мы будем сегодня  есть?"  Я  от  ожидаемого  удовольствия
улыбнулась.
   Разговор о расследовании мы возобновили уже в  саду,  где  пили  кофе
глясе с ванильным мороженым.
   - Паша сейчас работает в Управлении внутренних дел Москвы. Я ему  дал
задание найти всех кустарей, особенно тех, которые криминала не  боятся,
лишь бы платили хорошо.
   - Значит, у них, у кустарей, свои касты есть.
   - А как же. Кто юбки дамские шьет налево, подделывая их под известные
фирмы. А кто  водку  гонит  из  технического  спирта,  от  которой  люди
травятся. Есть разница?
   - Есть.
   - Думаю я так. Если мы найдем такого умельца, который согласится  все
это сделать...
   - А он существует? - перебила я Ниро.
   - В любом случае кто-то это сделал.  Но  раньше,  в  версии  "мафия",
этому не  уделялось  особого  внимания.  Предполагалось,  что  мафиозные
мальчики сами это делали на кухне.
   - А теперь?
   - А теперь, если такой тип существует в природе, то он,  как  ниточка
из клубочка, приведет нас к своему заказчику.
   Я молчала.
   - Да, я знаю, о чем ты думаешь, что  дело  уже  сделано  и  он  может
больше не встретиться со своим заказчиком. Знаю! Но шанс есть.
   Один к ста, но все же есть. Подружиться они, конечно, вряд ли смогли,
но вдруг тот ему денег недоплатил, или кустарь, обрадованный  большим  и
легким деньгам, придет к тому еще работы просить.
   - Да. Я об этом и не подумала.
   - Ладно, Рыжик, расскажи теперь, как твои дела.
   - Кажется, я на него наткнулась...
   В этот момент солнце начало  садиться.  И  по  небу  разлилось  такое
сияние - золотое, оранжевое, а на краю облаков розовое.  Сердце  замерло
от восхищения. Мы оба были заворожены представшим  перед  нами  небесным
зрелищем. Когда я перевела взгляд на Ниро, он уже смотрел на меня.  Наши
руки сплелись... и неожиданно мы оказались на траве.  Земля  была  такая
горячая... Я не знала, что это так сладко, на горячей земле, при закате,
быть в объятиях любимого.
 
Глава 22 
ГОСТИ СТОЛИЦЫ 
 
   К  Гилиему  Жаккардье  персонал  недавно  открывшейся  пятизвездочной
гостиницы "Палас-отель", что на  Тверской-Ямской,  относился  с  великим
почтением. Чаевые, списываемые с его многочисленных кредитных  карточек,
были очень внушительны даже по московским меркам. Наличных этот господин
с собой не носил никогда. "В вашей стране это так опасно", - делился  он
с портье, благо тот понимал по-французски.
   Мсье Гилием Жаккардье был француз. Высокий темноволосый  мужчина  лет
тридцати пяти. Безумно обаятельный. Его белозубая улыбка, легкий загар и
мягкий баритон действовали гипнотически на  всех.  Ему  смотрели  вслед,
когда он шел по коридору. Что и говорить -  для  женщин  он  был  просто
чумой.
   По-русски он не говорил. Но только  через  неделю  его  пребывания  в
Москве  рядом  с  ним  появилась  очаровательная  переводчица,   русская
девушка. Кем  он  был,  никто  не  знал.  В  карточке  гостя  значилось:
бизнесмен. Судя по выбранной гостинице, мсье был птицей высокого полета.
   В полдень его ожидала в холле  женщина  интеллигентного  вида.  Минут
через пятнадцать ожидания она подошла к портье и,  извиняясь,  спросила,
не видел ли он мсье Жаккардье. Портье смотрел  на  нее  выжидающе  и  не
отвечал, тогда женщина, покраснев, начала, запинаясь, объяснять, что для
мсье Жаккардье заказана экскурсия в Ясную Поляну, что она экскурсовод  и
их ждет внизу машина. Портье кивнул  и  набрал  номер  телефона.  Сказав
что-то по-французски и  получив  ответ,  он  положил  трубку  и  передал
женщине, что мсье сейчас выйдет.
   Прошло еще пятнадцать минут, и мсье Жаккардье появился  в  холле,  за
ним  семенила  переводчица.  Подойдя  к   регистрационной   стойке,   он
поинтересовался, кто его спрашивает. Найдя глазами указанную женщину, он
расплылся в своей чертовски обаятельной улыбке и,  пойдя  прямо  на  нее
широким шагом, протянул руку для приветствия. Он  стал  быстро  говорить
по-французски,  переводчица  вторила  ему  по-русски.  Это  были   слова
извинения.
   Изнервничавшаяся  женщина-экскурсовод  совсем  растаяла,  когда  этот
красавец в нижайшем поклоне уважения целовал ей руку. Через  пять  минут
они вышли из гостиницы и сели в машину.
   Ниро в это время у себя дома принимал факс. Это было  полотно  длиной
метров пять. Паша постарался на славу. Он прислал адреса  и  имена  всех
возможных кустарей-одиночек в Москве и Московской  области,  которые  не
гнушались криминала. Список был внушительный, нечего сказать. Я  думала,
что они найдут два, может, три таких человека, но я сильно ошибалась.
   При таком раскладе искомого человека могло даже и не  быть  в  списке
вообще. Но Ниро так не думал. "Такие зацепки  могут  многое  дать.  Надо
только правильно подойти к этому. И время. Время очень важно здесь".
   Теперь я расставалась  со  своими  косичками.  Вновь  я  появилась  в
африканском салоне в новом костюме и с хорошим  загаром,  что  позволило
парикмахерам оценить по достоинству мой доработанный  вид.  Мастер  даже
пожалела, что приходится "снимать прическу", - так она выразилась.
   Но все же мы ее сняли. Она с такой же легкостью придала  моей  голове
европейский вид, и я, довольная собой, покинула парикмахерскую.
   Оттуда  я  направилась  на  свою  московскую  квартиру,  позвонила  в
гостиницу "Палас-отель"  и  попросила  соединить  меня  с  номером  мсье
Гилиема Жаккардье.
   Трубку долго не снимали,  наконец  я  услышала  женский  голос,  явно
недовольный,  видно,  я  от  чего-то  их  оторвала.  Я  начала  говорить
скороговоркой, что я журналистка и что я хочу взять интервью у господина
Гилиема Жаккардье по поводу его пребывания в нашей стране.
   На середине моей фразы в  трубке  что-то  бухнуло,  потом  зашуршало,
потом на том конце провода включилась громкая связь.
   Похоже, я застала их в разгар  постельной  сцены.  Нда...  Из  трубки
разносились звуки, явно не предназначенные  для  посторонних  ушей.  Мне
пришлось  громко  напомнить  о  себе.  Девушка  опять  взяла  трубку.  Я
повторила все сначала. Она перевела французу. Уже по  его  возмущению  я
поняла, что что-то не так, переводчица под-твер-дила мои опасения. "Мсье
Жаккардье не дает интервью", -  ответ  был  короткий.  На  другом  конце
провода повесили трубку...
   Я была очень расстроена. Мне казалась, что я придумала очень  хороший
ход. Но он сорвался!
   Мои дальнейшие рассуждения  привели  меня  к  тому,  что  раз  он  не
согласен заявлять о себе на публике,  значит,  он  что-то  скрывает.  Из
этого следует, что я напала на верный след. Какая я  хорошая!  И  умная,
главное! Надо рассказать об этом Ниро.
   Единственно, чего мне было жаль, - это того, что я сделала прическу и
вообще хорошо выглядела, а с "мсью" мне так и не удалось встретиться...
   Примерно в это же время в Москве, в одном из корпусов трехзвездочного
гостиничного комплекса "Измайлово" вот уже два месяца снимал  номер-люкс
иностранный господин какой-то... Он, в отличие  от  мсье  Жаккардье,  не
любил центра. Его интересовали окраины. К тому же господин  старался  не
выделяться  из  бизнесменов  среднего  слоя,  хотя  у  него   был   свой
водитель-охранник и переводчик,  хорошо  говорящий  по-русски.  Господин
интересовался  народными  промыслами  и  часто  бывал  на   измайловском
вернисаже. Он ничего не продавал и ничего не покупал.
   Но однажды  его  видели  в  обществе  Ларисы  Кудриной  -  директрисы
лопнувшей пирамиды "Лариса". И его миссия  сразу  стала  ясна.  Отмывает
деньги для нее  за  границей.  Банкир  или  мошенник.  А  шкатулками  да
подносами интересуется так, для прикрытия.
 
Глава 23 
МОЗГОВОЙ ЦЕНТР 
 
   - Кустарь кустарю рознь, - бормотал Ниро, изучая список, который  ему
прислал Паша. Выборочные данные он заносил  в  компьютер,  в  специально
сделанную таблицу.
   Я сидела здесь же, в кабинете, на диване, читая  очередную  авторскую
рукопись.  Мое  занятие  не  сосредоточивало  меня   настолько   сильно,
насколько кустари города Москвы  занимали  внимание  Ниро.  Периодически
отрывая глаза от чтения, я смотрела на Ниро почти с обожанием.  Я  люблю
его всего, без остатка.  Как  же  мне  хотелось,  чтоб  он  отвечал  мне
взаимностью, таким же сильным чувством...
   Из моих сладких дум меня вывел егб голос.
   - Круг сужается. С  этими  уже  можно  работать...  -  Он  ждал  моей
реакции.
   - Да? - получилось у меня как-то растерянно.
   Он посмотрел на меня вопросительно, что означало: "А о чем еще  можно
сейчас думать?"
   - Конечно, дорогой, - ответила я опять невпопад.
   Спас меня от негодования возлюбленного телефонный звонок.  Ниро  взял
трубку, послушал и остался явно  недоволен  услышанным.  После  чего  он
переключил телефон на автоответчик.
   - Кто звонил? - В ответ я услышала бульканье.
   Я  поняла,  что  это  была  очередная  девица.  Давно  я  на  них  не
натыкалась. От этой мысли мне стало теплей.  И  я  опять  погружалась  в
радужные иллюзии...
   - Ева! Ты меня слушаешь? - Он недоволен моим невниманием...
   - Что, дорогой?
   Телефон вновь зазвонил. Автоответчик прокрутил вступительную фразу  и
включился на запись, мы услышали  голос:  "Я  тебя  найду...  Можешь  не
скрываться от меня. Неужели ты  не  хочешь  повторить  это?  А?  Позвоню
завтра. Целую. Твоя навсегда. Бай-бай".
   Ниро что-то крякнул раздраженно, но только потому, что  его  отрывали
от любимого компьютера. И тут же телефон опять зазвонил, на этот раз был
Паша. Ниро взял трубку. Подготовленные для меня  соображения  по  поводу
кустарей были высказаны Паше. Договорились, что он приедет через полтора
часа.
   На это же время Ниро вызвал и Филиппа.
   Меня не переставало поражать, с какой легкостью и желанием люди  сами
принимали лидерство Ниро. Он был мозговым центром вот уже второй нашей с
ним операции, а сколько их  было  раньше!  Если  сравнивать,  скажем,  с
Филиппом и другими ребятами, то Ниро, конечно, больше  времени  проводит
дома. Но его работа, какое бы здесь подобрать слово, важнее, главнее...
   Скажу так, он, мой (!) Ниро, является мозговым центром, который,  как
известно,  есть  основа  любого  организма.  Добавлю,   что   финансовое
обеспечение всех операций тоже решает Ниро. И платит он исключительно из
собственного кармана.
   За полтора часа - время до приезда  ребят  -  он  с  головой  ушел  в
подготовку к встрече. Организация предприятия его так захватила, что  он
даже поручил приготовление еды мне, что свидетельствовало о чрезвычайной
занятости моего любимого.
   И Паша и Филипп пришли точно вовремя. Филипп приехал на машине,  Паша
своим ходом. Мы  все  собрались  в  кабинете.  Меня,  после  операции  с
путаной, мужчины считали полноправным членом нашей группы расследования.
Я разлила кофе. Сначала Филипп доложил об адвокатах. Мы считали, что эта
версия как бы повисла  в  воздухе,  но  вдруг  она  сделала  неожиданный
поворот...
   Затем Ниро предложил мне высказаться по поводу неудавшегося  интервью
с мсье Жаккардье.
   Паша молчал, он ждал вопросов Ниро. Тогда Ниро положил  на  стол  два
листа  (вместо  пяти  присланных   Пашей   по   факсу!)   с   выбранными
кандидатурами наиболее подходящих кустарей-одиночек. Паша взял  листы  и
стал комментировать  -  соглашался  или  вносил  коррективы.  Они  стали
отбирать кустарей - кого начинать проверять самим, а на кого  можно  еще
попробовать получить  дополнительную  информацию.  Тут  же  записывались
конкретные предложения по разработке этой операции - как их проверить.
   Разошлись за полночь. Филипп предложил довезти Пашу до дому.
   Закрыв за ребятами дверь, Ниро направился  в  кухню  выпить  воды.  Я
прилипла к нему как хвост и ни  на  секунду  не  могла  остановиться.  Я
кипела как чайник, выбалтывая все, что я думала по этому поводу.
   - Ева, может, хватит.
   - Нет, да ты подожди! - не унималась я. Тогда из  кухни  мой  любимый
направился к бассейну, я не отставала от него, выкладывая на ходу  новые
версии. Подойдя к бассейну, Ниро стал раздеваться.
   - Раздевайся, - сказал он мне коротко.
   - Зачем? Подожди, я еще не все сказала... Позже  я  поняла,  что  он,
крепко обхватив меня за талию, прыгнул  со  мною  в  бассейн.  Это  было
единственно верное решение - остудить мою раскипятившуюся голову.
   - Надо уметь работать, но надо уметь и отключаться. - Сказав это,  он
закрыл мой рот поцелуем, и мы ушли под воду...
 
Глава 24 
ВСТАТЬ. СУД ИДЕТ 
 
   Второго августа, в среду, в Москве начался судебный процесс  по  делу
немецкой косметической фирмы  "Милена",  коей  предъявляли  обвинение  в
выпуске недоброкачественной  продукции,  в  результате  чего  пострадало
огромное количество российских женщин и несколько мужчин. Дело слушалось
в  одном  из  первых  судов  с  присяжными.  Дело  для   страны   новое,
волнительное.
   В зале собралось много народу -  так  называемых  зрителей.  Все  это
напоминало зарисовки из газет начала века, пожалуй, только шляп и перьев
на головах у достопочтенной публики не было. Да и разделения  на  лагеря
защитников не виделось, все были  единодушны  во  мнении,  что  "Милена"
виновна. Из этого следует, что подводным течением, которое привело в зал
суда столько народу, были конечно же миллионные суммы, запрашиваемые  за
увечья. Получат или не получат? Вопрос стоял ребром.
   Обвинение с российской стороны представлял - кто бы вы думали  -  наш
старый знакомый, младший адвокат Михаил Германович Максимов. Видно было,
что это его первое серьезное дело,  так  как  волнение  выдавало  его  с
головой, но упертость во взгляде говорила за то, что он будет биться  до
конца.
   Немцев представляла сильная защита - адвокаты приехали из Бонна.  Они
были похожи на злых волкодавов. Когда я увидела  их  по  телевизору,  то
первая мысль была, что с такими лучше на дороге не встречаться.
   Итак, началось.  Русская  сторона  выбрала  для  первого  дела  очень
обожженную женщину. Факты, как говорится, были на лице и даже на  руках.
Все время  упоминалась  умершая  на  пресс-конференции  девочка.  Борьба
началась  жестокая.  Немцы  прежде  всего   строили   свою   защиту   на
предоставлении химических формул их продукции с отчетами  о  клинических
испытаниях. Суть отчетов сводилась к тому, что единственное,  что  может
сделать их крем плохого, так это не произвести никакого эффекта на  коже
пожилой женщины, то есть не омолодить ее.
   Дальше - больше, оказывается, ядовитые  тюбики  на  пресс-конференции
были замечены и собраны нашей славной милицией, и  пара  экземпляров  не
сразу, но все же была передана немецким  представителям.  Поэтому  немцы
выложили на судейский стол отчеты об их составе (в общем, то,  что  Ниро
уже давно сделал и  предоставил  немецкой  стороне  сразу  после  первых
событий в летнем кафе).
   Немцы, в свою  очередь,  собирались  подать  встречный  иск,  что  на
русском рынке идет фальсификация их продуктов.  Делают  вывод,  что  это
мафия. Завязался жаркий  спор  о  том,  что  такое  мафия.  Это  понятие
растяжимое. "Говорите конкретнее", - требует судья от немецкой  стороны.
Постоянно  щелкают  фотоаппараты,  жужжат  камеры  -  от  этого  в  зале
возрастает напряжение. Как выяснится позже, не только журналисты снимали
происходящее...
   Слушания шли четыре часа и были  перенесены  на  следующий  день,  но
сложившаяся ситуация близкой развязки не предвещала. Все эти перипетии и
коллизии можно было увидеть в новостях.
   Вечером я дополнила картину происходящего рассказом Аси,  которую  мы
попросили сыграть роль пострадавшей. Адвокаты неоднократно звонили ей  и
предлагали, чтобы первое дело было ее. Ася даже встречалась с ними. Ей в
открытую говорили, что "мордашка у тебя смазливая,  тебя  все  пожалеют,
тем более первый суд присяжных. Мнение, мол, зависит от простых людей, а
не от судьи да пары народных заседателей". Ася еле отговорилась, сказав,
что ей на работе достали путевку в ожоговый санаторий и что  ехать  надо
непременно сейчас, а то потом лечение уже не  поможет.  Поэтому  она  не
может в ближайшие два месяца быть в Москве.  Договорились  на  том,  что
через два месяца она им сама позвонит.
   У Ниро тоже были для меня новости, и  очень  хорошие.  Ему  позвонили
немцы из "Милены". Извинились, сказали, что нервы сдали, что  у  них  на
западе таких ситуаций не было. Что в Москве  их  адвокаты  говорят,  что
дело ужасно серьезное. И лично сам председатель совета директоров  фирмы
просит Ниро продолжить это дело, и если он, Ниро, согласен, то  они  еще
просят его принять чек на оплату текущих расходов.
   Все это мой любимый выслушал внимательно и ответил так:  "Я  дела  не
прекращал.  Веду  слежку  и  наблюдение  за  возможными  подозреваемыми.
Прорабатываю еще несколько версий. Я знаю точно, что это не "Милена", но
мне нужно время это доказать. Да,