она не убита? Если пуля лишь задела, например, щеку и кровь
на лице от этого? Если бы он остановился, вернулся, поднял ее - она была
бы сейчас с ними?
  Да нет, никаких "если". Он видел не просто кровь, а развороченное пулей
лицо. И дырка в темени, выглядела так, будто кто-то рубанул по нему
мотыгой. Она умерла еще до того, как упала на землю, и никакие "если" уже
не вернут ее.
  Но перед глазами по-прежнему стояло лицо Клер. Крепко прижимая к себе
Сару, он боролся с этим видением, зажмурившись, кусая губы, стискивая
кулаки, дрожа всем телом... Постепенно он осознал, что главная причина его
шокового состояния - страх. Страх от того, что это окровавленное лицо
могло принадлежать ему, что это он мог свалиться с лошади и грохнуться на
всем скаку о землю, что это его голова могла расколоться, как орех... И от
этого чувство вины в нем росло - Клер мертва, а он трясется за себя. Он
представил себе, что тело, оставшееся там, в открытом поле, могло быть его
телом, представил, что те люди могли сделать с ним, вспомнив рассказ
старика об индейской девочке, и чувство вины стало невыносимым. Он не
должен был оставлять Клер так. Что бы ни было, он не должен был оставлять
ее.
  Он слегка отпустил от себя Сару.
  - Послушай меня. Я должен туда вернуться. Снег и ветер кончилась, теперь
не так уж холодно. Ты сможешь спокойно поспать. Я сделаю укрытие, ты
ляжешь в спальник, и лошадки останутся с тобой, так что ты будешь тут не
одна. Сейчас мы что-нибудь поедим быстренько, и ты ложись. А я должен
вернуться обратно.
  Она не произнесла ни слова, только смотрела на него все тем же
отрешенно-безучастным взглядом, пока он доставал из карманов еду. С тех
пор как они покинули избушку лесника, он взял за правило носить с собой
еду: шоколад, вяленое мясо, соль. Они молча поели. Лошади рыли копытами
снег, пытаясь добраться до травы, и изредка всхрапывали.
  - Нам не в чем согреть воды. Но снег есть нельзя, - сказал Борн. - Ты
только замерзнешь еще больше. Поэтому придется потерпеть, Мне очень не
хочется оставлять тебя здесь, но я должен идти, а тебя с собой взять не
могу. Обещаю, что скоро вернусь. Чтобы тебе не было так страшно одной,
постарайся заснуть. Когда ты проснешься, я уже приду. Обещаю тебе - я
вернусь.
  Девочка держала в руке плитку шоколада и смотрела на отца. Потом кивнула
равнодушно. Он выкопал яму в снегу, положил туда спальный мешок, прикрыл
лапником, уложил в него Сару и застегнул "молнию". Поцеловав дочь, Борн
взглянул на нее еще раз и отправился в путь.


                                  Глава 22


  Сначала он решил идти пешком. Он боялся, что лошадь может заржать и выдать
его, к тому же ночью по лесу пешком передвигаться сподручнее, чем верхом.
Но, почувствовав, насколько закоченели ноги и сообразив, как далеко от
города он в результате своего панического бегства очутился, отказался от
этой идеи. Без лошади ему не одолеть путь туда и обратно.
  Каурая четко придерживалась их старых следов. Еще не рассвело, когда они
оказались на опушке. Впереди простиралось заснеженное поле. Пока все
складывалось весьма удачно.
  Борн слез с седла и надежно привязал лошадь под деревом. Снег поскрипывал
под ногами. Высокая трава кое-где еще торчала из-под снега. Было облачно.
Город догорал; кое-где еще взмывали вверх ярко-оранжевые языки пламени. На
фоне виднелись силуэты немногочисленных уцелевших зданий.
  Борн двинулся вперед, придерживаясь конского следа. Кое-где следы почти
исчезали, заметенные ветром и продолжавшимся снегопадом, но все равно их
было легко разглядеть - более темные углубления на сером снегу. Чем ближе
к городу, тем яснее они были видны.
  Вначале он шел, не испытывая страха. Он знал, что на фоне чернеющего за
спиной леса его издалека не разглядеть. Но по мере приближения к городу он
пригибался все ниже, опасаясь, что теперь отблески пожара могут высветить
его силуэт на более светлом снегу.
  Маловероятно, что они устроили засаду прямо здесь, в поле. Вряд ли они
думают, что он вернется. В этом нет никакого смысла. Разумеется, кроме
одного: вернуться за телом Клер. Подумав, что не может исключить такой
возможности, Борн снова испугался, пригнулся, а потом и вовсе пополз. В
толстых шерстяных перчатках руки вполне согрелись, но теперь пришлось одну
снять и засунуть в карман куртки, чтобы достать пистолет. Настывший металл
неприятно холодил ладонь.
  Он полз, стараясь вспомнить место, где упала Клер. Они уже выехали за
город и были примерно в середине поля. Впрочем, он мог и ошибиться в
расстоянии, и ему только показалось, что они ускакали так далеко. Во
всяком случае. Клер тогда была слева, значит, теперь надо смотреть справа,
немного в стороне от следов. Придется взять правее.
  Зарево стало ближе. Слева послышался какой-то звук - словно кто-то царапал
землю. Борн замер, прислушиваясь. Потом прополз еще немного и снова
прислушался. Тишина. Наверное, какой-то кролик или суслик вылез из норы. А
может, ему просто померещилось. Он пополз дальше.
  На снегу плясали красные отблески пожара. Внезапно на фоне города - или
того, что от него осталось, - он различил движущуюся фигуру и схватился за
пистолет. Сжимая его изо всех сил, чтобы унять дрожь, он ждал. Фигура
исчезла. Борн огляделся, прислушался и, забирая вправо, пополз туда, где,
по его предположению, могла упасть Клер. Представив себе, как он доберется
до нее, прикоснется рукой, увидит ее лицо, он помотал головой.
  Борн не удивился, не найдя Клер там, где рассчитывал. Он понимал, что
может ошибиться, и был готов повторить попытку. Слева опять послышался
царапающий звук. Он замер. Выдержав паузу, которая показалась бесконечной,
он снова двинулся вперед. Руки онемели от холода. Пришлось сунуть их за
пазуху и интенсивно поработать кистями, чтобы разогнать кровь. Клер он до
сих пор не нашел, хотя оказался уже так близко от окраины города, что
человек, бродивший по пепелищу - если он там еще был, - мог легко заметить
его. Он заполз слишком далеко, она должна быть где-то позади. Борн
повернулся и пополз обратно, думая о том, каково Cape - совсем одной в
лесу. Хотелось найти Клер поскорее и забрать ее тело, чтобы можно было бы
ее где-нибудь похоронить, хотя бы завалить ветками или камнями - как
угодно, лишь бы те не нашли ее утром. Но он не мог позволить себе
торопиться. Он должен использовать все шансы, проверить каждый сантиметр
земли, где она может быть, вдоль и поперек прочесать следы, проползти,
тщательно высматривая все бугорки и впадины. Вперед! Главное - не
останавливаться!
  Нет, теперь он оказался слишком далеко от города. К тому моменту, когда в
нее попала пуля, они не могли ускакать так далеко. Надо поворачивать
назад, к городу. Наверное, он тогда не дополз немного. Повернул слишком
рано. Еще бы несколько футов - и он точно нашел бы ее.
  Борн повернул назад, взял правее собственных следов и пополз. Миновав то
место, где остановился в первый раз, продвинулся дальше, совсем к окраине
города. Нет, здесь ее просто не может быть. Он отправился в обратный путь,
останавливался, оглядывался, прислушивался, опять полз...
  Он не заметил, когда начал плакать. Просто в какой-то момент ощутил, как
по щекам текут слезы. Он тер глаза рукой, но слезы продолжали литься
безостановочно, примораживая ресницы и ледяными дорожками мгновенно
застывая на лице. Он ничего не мог поделать с собой. Они нашли ее. Все
кончено - они ее нашли. Ведь Кессу нужны доказательства. Опять вспомнился
старик с его рассказом об индейской девочке. Он вскочил и бросился бежать,
спотыкаясь, вдоль той едва видимой полосы, на которой можно было еще найти
Клер, затем рванулся прямо через поле - к лесу. Куда угодно - только не
думать об этом! Он кричал и рыдал на бегу, пока сильнейший удар о ствол
дерева не отбросил его назад.
  Возможно, он даже на какое-то время потерял сознание.
  Он помнил только, что очнулся в снегу. Было трудно дышать. Ощупав лицо, он
понял, что разбил нос. Кое-как утеревшись снегом, он поковылял в темноте,
пытаясь найти лошадь, потом сообразил, что идет не в ту сторону. Найдя ее,
долго отвязывал, кое-как взобрался в седло, ухватившись за гриву, несильно
вздернул удила и двинулся в глубь леса.
  Они нашли Клер.
  Теперь он не мог сделать для нее ничего.
  Небо стало светлеть. Облака ушли. Борн понял, что провел в поисках Клер
почти всю ночь. И единственным утешением было то, что, вернувшись к Саре,
он застал ее крепко спящей в своем спальном мешке. Почти машинально он
привязал лошадь, равнодушно отметил, что гнедая кобыла, с которой упасла
Клер, сама нашла дорогу и стояла неподалеку, привязал и ее, потом
осторожно, стараясь не разбудить, прилег рядом с Сарой, потер лицо снегом,
чтобы убрать засохшую кровь, и наконец задремал.


                                  ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ



                                  Глава 1


  Он перестал следить за временем. Вначале, когда та троица добралась до них
в охотничьей хижине и им пришлось бежать в горы, он аккуратно вел счет
дням. Борн точно помнил, что началось все в пятницу. В субботу они
ночевали у горного ручья с озером и водопадом. На следующий день, в
воскресенье, Сара заболела и они спустились к будке лесника. В понедельник
обнаружили город. Или нет, город они нашли в тот же день к вечеру? Уже
забыл. За столь короткий промежуток времени произошло так много, что Борн
вполне, мог сбиться, прибавить или упустить день-другой. Когда погибла
Клер - в понедельник, во вторник, в среду? Решив, что это случилось 28
октября, во вторник, он какое-то время ещ„ отсчитывал дни, начиная с этой
даты, но потом перестал. Дни мелькали, почти не отличаясь один от другого,
сливаясь в недели, и, в конце концов, он бросил все попытки восстановить
точную хронологию. Потом он запутался и в месяцах.


                                  Глава 2


  Деревья остались позади. Подъем стал круче, лошади спотыкались о камни,
занесенные снегом. Утешало лишь то, что скалистые утесы защищали от ветра.
Затем склон стал более пологим, и Борн с дочкой оказались в достаточно
ровном и узком ущелье. По обе стороны тянулись голые скалы и каменистые
гряды. Снегопад почти прекратился. Ветер гудел наверху. Там же, где они
ехали, было тихо. Впереди слева показался темный сарай, обшитый
проржавевшими металлическими листами. Но это было не совсем то, что нужно;
то, что искал Борн, должно было находиться где-то неподалеку, и он нашел
это - широкий пролом в скале, горловину штольни.
  Не спеша он повернул лошадь. По обе стороны входа громоздились груды
покрытых снегом камней - скорее не для маскировки, а как защита от снежных
заносов. Острые, неправильной формы обломки скалы, взорванной проходчиками
при прокладке туннеля. Ржавый металл сарая однозначно свидетельствовал,
что его соорудили позже, чем город внизу. Очевидно, столь надежная
конструкция должна была защитить то, что в ней находилось, от непрошенных
гостей.
  У входа валялась перевернутая вагонетка, в которой, наверное, вывозили
камни. Значит, здесь должны быть рельсы, подумал Борн, слезая с гнедой и
передавая поводья Саре (он бросил полуслепую каурую и взял себе лошадь
Клер). Приказав Саре подождать, он двинулся к туннелю и тут же, конечно,
споткнулся о рельс, невидимый под снегом. Потоптавшись и нащупав ногой
шпалы, Борн вошел в штольню. По сторонам, подпирая перекрытия, стояли
высокие массивные бревна. Он попробовал толкнуть одно из них, готовый
отскочить, назад в случае обвала, но крепь была сделана на совесть. Тем не
менее по мере продвижения в глубь туннеля он проверял все бревна,
осторожно нащупывая путь во мраке и почти не дыша. Футов через тридцать,
уже почти в полной темноте, он обнаружил перед собой каменную стену, а
справа - большую пещеру, у входа в которую валялись камни и обломки досок.
Постояв немного, он повернулся и пошел назад.
  - Все в порядке, - сообщил он Саре, с удовольствием ощущая дуновение ветра
после неподвижного воздуха пещеры. Он помог девочке спуститься на землю и
повел под узды лошадей по шпалам в туннель. Те шли с опаской, осторожно
переставляя копыта.
  Под каменными сводами глухо прозвучал голос Сары:
  - Мы будем здесь жить? - спросила она.
  Он обернулся. За время, прошедшее после смерти Клер, это была чуть ли не
первая ее фраза. Выражение лица девочки оставалось по-прежнему отрешенным,
но в голосе послышалась какая-то живая нотка, словно она надеялась, что
наконец кончились их скитания и теперь наступит покой и порядок.
  - Нет, - ответил он. - Как раз на это они и рассчитывают. Это единственное
укрытие в этих местах, помеченное на карте. Так что проверят они его
обязательно. Конечно, они не знают, куда мы направились, поэтому
постараются сначала обнаружить следы. Надеюсь, это будет непросто, потому
что снег и ветер наши следы заметет. Во всяком случае, полдня у нас в
запасе. Это уйма времени.
  Она непонимающе посмотрела на отца.
  - Что ж тут непонятного? Разве ты не проголодалась? Еды у нас немного, но
раз уж есть такая возможность, давай устроим пир.
  Впервые за долгое время ее глазки блеснули, выражение лица чуть-чуть
изменилось, словно она сделала попытку улыбнуться.
  Он ослабил подпруги, но седла не снял на случай срочного бегства, потом
потянулся было за спальным мешком, чтобы укутать Сару, но передумал.
  - У меня есть для тебя дело. - Фраза прозвучала неожиданно резко, он не
хотел этого, но девочка не обиделась, наоборот, предложение чем-то
заняться, похоже, заинтересовало ее.
  - Какое дело?
  - Там, в конце туннеля, есть пещера. Я хочу, чтобы ты сходила туда и
принесла дровишек. У входа в нее валяется много всяких щепок и дощечек.
Будь осторожной, в глубину не ходи, потолок может обвалиться.
  На лице Сары появилось сомнение.
  - Да ты не бойся, это не опасно. Просто держись подальше от стен, и все
будет в порядке.
  Она подняла на него глаза, потом медленно кивнула и неуверенно направилась
в глубь штольни. Обмотав поводья лошадей за торцы шпал, сам он пошел
наружу.


                                  Глава 3


  Ему повезло, и за сараем он почти сразу наткнулся на то, что искал -
наполовину занесенный снегом мятый лист железа примерно в два квадратных
фута - как раз то, что нужно. Борн вытащил его; хотя в толстых шерстяных
перчатках это оказалось непросто. Лист выскальзывал из рук; потом Борн
решил исследовать сарай.
  На двери висел замок. Ломать его не хотелось, чтобы не оставлять лишних
знаков своего пребывания здесь. Хотя ветер и стихал, следы все равно
заметало снегом, и, если повезет, они совсем исчезнут до того, как
появятся преследователи.
  Глаза слезились от ветра. Прищурившись, он обошел кругом этот небольшой
сарайчик, не нашел ни одного окна, но зато обнаружил, что в одном месте
обшивка прилегает неплотно. Ему удилось отогнуть один лист настолько, что
образовалась щель, достаточная, чтобы пролезть внутрь. Протискиваясь, он
зацепился плечом за гвоздь и порвал куртку.
  Он очутился в помещении площадью пять на восемь футов. Сквозь щель
проникало достаточно света, чтобы рассмотреть обстановку. У стены Борн
обнаружил пустой верстак, в углу стоял непонятного предназначения мотор,
покрытый ржавчиной. Пол был завален мусором, еще больше мусора валялось
под верстаком. Очевидно, сарай использовался для ремонтных работ или
хранения оборудования. Проходчики, скорее всего, жили в вагончиках или
палатках в лесу; сделав свое дело, они тут же уехали отсюда.
  Ощупав куртку, Борн с облегчением обнаружил, что гвоздь прорвал только
внешний слой, толстый слой шерсти остался цел и по-прежнему мог служить
неплохой защитой от холода. Нагнувшись, он принялся копаться в мусоре. Тут
были ржавые банки, винные бутылки, остатки крепежа, какие-то колеса,
молоток без ручки, который Борн сунул в карман. В глубине мусорной кучи он
нашел гнездо мыши-полевки. Среди веточек и пожелтевшей травы лежало
несколько пушинок серого меха. Сложив все как было, он заглянул под
верстак. Там тоже ничего не было особенного - те же бутылки и банки,
какие-то запчасти, пара развалившихся кожаных сапог. Около стены под
грудой тряпья валялся проржавевший котелок. Его Борн решил прихватить с
собой. Сдвинув развороченный хлам в кучу, он осторожно, опасаясь новых
гвоздей, выкарабкался наружу. Восстановив все в первоначальном виде и
прихватив свободной рукой железный лист, он вернулся в штольню. Сара уже
принесла целую охапку дров и как раз собиралась за новой порцией.
  - А это зачем? - удивилась она, указывая на лист железа.
  - Это будет наша печка, - весело ответил он. На самом деле все было очень
просто. Его задача - оставлять как можно меньше следов. Поэтому он не стал
ломать замок, поэтому не хотел и устраивать костер прямо на земле. Свежая
зола могла легко выдать его преследователям. Все должно оставаться в
максимально нетронутом виде.
  - Смотри, - объяснил он дочке, устраивая лист между стеной и рельсом. - На
нем мы разведем костер, а когда приготовим еду и огонь нам будет не нужен,
я на листе вынесу остатки углей и закопаю их в снегу. Никто и не
догадается, что мы делали. Они решат, что мы ослабли от голода, и, может
быть, отстанут от нас... Дай-ка мне пару досок, я ими займусь, а ты пока
достань спальник и можешь отдохнуть.
  Он наколол лучины и сложил на листе шалашик из тоненьких щепок.
  Спички он теперь, как и соль, всегда носил с собой. Над плечом слышалось
дыхание Сары. Только с третьей попытки щепочки загорелись; крохотные
огоньки лизнули сухую древесину. Костер занялся быстро; он подложил щепок
потолще, пламя поднялось выше. Лошади в испуге отпрянули, и пришлось
отодвинуть огонь подальше.
  - Слишком большой костер нам не нужен, - пояснил он Cape. - Несколько
досок вполне достаточно. Мы ведь собираемся только приготовить еду, а не
обогреть эту пещеру!
  Доски потрескивали, слегка дымя и испуская горьковатый запах.
  - Летом здесь сыро, - продолжал он. - Дерево пропитывается влагой. А
теперь она выкипает.
  Дым шел в глубь штольни; когда костер разгорелся, он поднялся выше и,
изменив направление, потянулся к выходу.
  - Ну вот и хорошо! - воскликнул он, потирая руки над огнем. - Просто
отлично. Двигайся поближе, грейся, а я займусь обедом.
  Еще в отеле он сунул в рюкзак три банки консервов. Достав их, он предложил
дочери:
  - Выбирай!
  - Мне все равно. "Суп фасолевый с ветчиной", - прочитала она.
  - Неплохо!
  Достав нож, он вытащил из кармана прихваченный в сарае молоток и
пристроился открыть банку.
  - Подержи ее, только осторожно, - попросил он Сару. Приставив лезвие к
крышке, он резко ударил по рукоятке. Проткнув банку, осмотрел нож,
убедился, что не испортил лезвие, вскрыл крышку и отогнул ее. Еще раз
проверив лезвие, поставил банку поближе к огню, чтобы она согрелась.
Подложив дров, он взялся за котелок. Сначала надо было очистить его от
ржавчины. Кое-как отковыряв ее ножом, опрокинул котелок кверху дном и
вытряхнул мусор.
  - Что ж, может, это и не гигиенично и в нем есть дырка, однако все-таки
это котелок, - сказал он и направился набрать снега.
  Там опять поднялся ветер. Борн не без удовольствия вернулся назад, к теплу
костра. Пристроив котелок на камне так, чтобы в дырку не вытекала вода, он
произнес:
  - Мы сполоснем его кипятком и будем считать, что продезинфицировали. А
потом вскипятим еще.
  Когда вскипела вторая порция, он подождал немного, давая ей остыть, потом
поднес котелок к губам. Вода была мутноватой, с примесью песка и оставляла
во рту металлический привкус. Но все же это была вода: отхлебнув, он
проверил свои ощущения и, не почувствовав ничего подозрительного, протянул
котелок Саре. Та сделала глоток, сморщилась, но промолчала и допила до
конца.
  - Теперь немного соли. - Организм оказался настолько обезвоженным, что,
даже проглотив добрую щепоть, Борн ничего не почувствовал.
  Пришлось надеть перчатки, чтобы удержать в руках горячую банку. Они
передавали ее друг другу, отхлебывая по очереди и дуя на густую похлебку,
в которой плавали фасолины и тоненькие