т из зарплаты,  повар,  разогревший
ему котлету,  страдал  меньше  (Бурмистровы  гордились  им,  как  колхоз
"Красный  коммунар"  коровой-рекордсменкой),  а  первая  няня  близнецов
вылетела из усадьбы после невинного поцелуя в щечку  от  Гены  в  темном
уголке парка.
   Меня  уличить  было  не  в  чем.  Академически  отдыхающий  студиозус
ненавязчиво проник к нам с близнецами шофером, без дела  не  болтался  и
вроде как поутих, зубоскал. Но "пеший чес"  по  провинции  был  отменен,
обвинения в лоботрясничестве отпали за ненадобностью, и личная  вендетта
Тамары Ивановны перестала получать кровавую подпитку.
   Виновных искали недолго. Причиной Гениных перемен  объявили  любезную
Марь Палну, и несчастная экономка заварила гремучий  взвар  из  ощущений
того, что близнецам  я  полезна,  но  одновременно  полезной  отравой  я
явилась и для Геннадия Викторовича Бурмистрова.
   Приходилось быть начеку. Малейший просчет, и  меня  постигнет  участь
прежней няни близнецов.
   И дверь в свою комнату я всегда запирала на ночь. Несколько раз в нее
кто-то поскребся, ключа в замке я не повернула, и  этот  кто-то  оставил
дверь и меня в покое.
   Хозяина сложившиеся отношения устраивали. Он считал, что на  Геннадия
Викторовича я влияю  положительно,  только  намекни  -  и  мне  прибавят
жалованье   за    третьего    воспитанника.    Мадам    полагала,    что
схоласт-племянник получил новую игрушку и объект для насмешек; ее, слава
богу, оставил в относительном покое, и на  Новый  год  она  сделала  мне
шикарный подарок - восемнадцатое издание фээргэвского большого Брокгауза
в двенадцати томах. "Практикуйтесь, дорогая Мария Павловна, в немецком и
расширяйте кругозор".
   Гена  ответил  за  меня  "премного  благодарны-с,  тетушка"  и  помог
перетащить перевязанные красной ленточкой тома энциклопедии из-под  елки
в мою комнату.
   Там он и пропал в гордом одиночестве на  всю  новогоднюю  ночь,  пока
остальные домочадцы и гости пили шампанское и запускали фейерверк.
   Так что внимание Геннадия к гувернантке устраивало всех, кроме Тамары
Ивановны. Экономка насмешек не прощала, забывать их не собиралась, и  мы
обе были начеку.

***

   Я сидела в черном с серебром "Форде"  и  пыталась  вычленить  из  роя
воспоминаний момент, в который сделала первый опрометчивый шаг, и  никак
не находила. Во всем, что произошло, не было моей вины или злого умысла.
   Вчера вечером Бурмистровым позвонил Леонид и попросил  об  одолжении.
Его рассеянная супруга Ольга на днях вернулась из  очередного  санатория
без любимого браслета с сапфирами. Браслет был подарен еще отцом,  Ольга
относилась к нему как к талисману, и по телефону подняла на  поиски  всю
обслугу санатория. Но так как вразумительно объяснить,  в  каком  именно
месте она последний раз загорала и гуляла  с  ребенком,  не  смогла,  то
решила выехать на розыски сегодня утром. Везти Тину за двести километров
туда и обратно Ольга не хотела,  ее  домработница  и  горничная  еще  не
вернулись  из  отпуска,  так  как  хозяйка  приехала  в  Москву   раньше
запланированного времени, и она через мужа попросила брата  одолжить  им
меня.
   Валентина чудесный ребенок, опыт общения с ней я уже имела - в апреле
я две недели присматривала  за  Тиной,  пока  ее  мама  посещала  сеансы
иглотерапии,  -  и  отказаться  не  было  никакого  повода.  Я  оставила
близнецов на Тамару Ивановну и Геннадия и поехала в Москву.
   До полудня мы с Тиной гуляли, потом  я  покормила  ребенка  и  начала
укладывать спать. Санаторно-курортная жизнь приучила Ольгу с  дочерью  к
довольно жесткому расписанию, и каждый  день  в  два  часа  дня  девочка
отправлялась на дневной отдых.
   Именно в это время и приехал Дмитрий Максимович.  Немного  удивленная
его визитом, я пригласила Бурмистрова обождать хозяина в апартаментах  и
вернулась в детскую. Отсутствовала я минут пятнадцать.
   И что там проделывал господин олигарх, мне неизвестно. Мог он за  это
время скачать информацию из компьютера Леонида?
   Мог. Хотя странности остаются. Каждый пользователь защищает  себя  от
взлома кодом. Как Бурмистров  умудрился  его  взломать?  Что  это  было,
подготовленная акция или чистый случай?
   Ну и нравы в этом семействе! Змеиный клубок.
   Но в любом случае хозяин меня использовал.  Намеренно  или  случайно,
значения не имеет. Когда я выходила из  детской,  он  закрывал  дверь  в
кабинет Леонида с абсолютно невозмутимым лицом. Только бубнил  что-то  о
необязательности  родственника,  мол,  сам   пригласил   и,   надо   же,
отсутствует.
   А если прав Дмитрий Максимович и Леонид разыграл спектакль?
   Но ради чего?!
   Я немного подумала и решила, что целью демарша  является  уничтожение
компьютера олигарха в тот день, когда Леонид мне об этом скажет.
   Ловко. Пожалуй, следует выяснить отношения с  Дмитрием  Максимовичем.
Ожоги  от  пощечин  перестали  жечь  мне  щеки,  страх,   выворачивающий
внутренности, отошел на второй план,  выпуская  на  первый  элементарную
порядочность. Гадить в доме, который тебя принял, не положено,  господа.
Пес с  ней,  с  канавой,  в  кою  меня  выкинут  позже,  но  с  Дмитрием
Максимовичем мне придется поговорить.
   Я осторожно тронулась с места и аккуратно смешалась с потоком  машин.
Через сорок минут у  близнецов  заканчивается  урок  верховой  езды,  их
обещал  встретить  Геннадий,  но  ехать  в  профилакторий  и   ждать   в
одиночестве мне почему-то не хотелось.
   Дорога к конному заводу пролегала через соседний с усадьбой поселок и
от крыльца со львами до конюшни  занимала  не  более  десяти  минут.  Не
выпуская руля, я набрала сотовый  номер  Геннадия  и  предупредила,  что
успеваю встретить мальчиков сама. Гена ответил, что уже выезжает, но мне
слишком хотелось побыть одной, и я довольно грубо попросила его остаться
в доме.
   По-моему, он обиделся. Но я уже  мысленно  простилась  с  обитателями
профилактория и думала исключительно о том, где возьму  денег  в  случае
неминуемой отставки.
   Все, что удалось скопить за десять месяцев службы у  Бурмистровых,  в
мае я вложила как  первый  взнос  в  строительство  собственного  жилья.
Серафима и Андрей - пара милая и  приятная,  но  семья.  А  коммунальная
жизнь укреплению родственных отношений не способствует.
   Приезжая на выходные в Москву, я чувствовала  себя  лишней.  Скоро  у
Симы родится Маша-младшая, Андрей носится с женой как с писаной  торбой,
так как первая беременность сестры была неудачной.
   Где  взять  денег?!  Этот  вопрос  дергал  меня,  как  больной   нерв
разрушенный зуб, я нетерпеливо ерзала на сиденье и то  и  дело  обтирала
влажные ладони носовым платком. Где взять денег?! Продать машину?
   Нет. Если я уйду от Бурмистровых, "премию"  придется  оставить.  Это,
как говаривал Жириновский, однозначно. Отказаться от собственного жилья,
расторгнуть контракт со строителями и обосноваться  в  прежней  комнате?
Приятного мало. Свою старую келью я уже видела детской.
   Все к черту! Мечты, планы и уютная жизнь.
   Решительно  утопив  педаль  газа,  я  обогнала  занюханный  грузовик,
тащившийся впереди последние пять минут, и  понеслась  вперед.  К  черту
надо послать все интриги семейства Бурмистровых. Я не  стану  ни  с  кем
объясняться, не стану выяснять, кто сеял ветер, кто жнет бурю, я оставлю
ключи от комнаты, машины, соберу вещи и сегодня же уеду.  Вмешиваться  в
семейную склоку я не намерена.
   Решительность, с которой я вырулила на стоянку перед конным  заводом,
на  какой-то  момент  отвлекла  близнецов  от   драки.   Они   проводили
удивленными взглядами лихой "Форд" и с новыми силами взялись за старое -
мутузить друг друга жокейскими шапочками и сапогами.
   - Эй, парни, в чем дело? - выбираясь из машины, крикнула я.
   Разгоряченные спарринг-партнеры сопели грязными  носами  и  упирались
крутыми лбами.
   - В чем дело? - подойдя ближе, повторила я.
   Максим отлепился от брата и заскакал  вокруг  меня,  уворачиваясь  от
братского сапога.
   - А дядя Слива нас сегодня матом ругал, -  корча  рожицы  из-за  моей
спины, доложил Макс.
   - Ябеда, - грозно крикнул Филипп, - получишь, предатель!
   - А я за правду, - пискнул предатель в ответ.
   - Так. Стоп, - приказала я.
   - Дядя Слива нас сегодня иродами ругал! - на  одном  дыхании  выпалил
Максим.
   - Как?!
   - Иродами!
   - А нечего было Орлика пугать! - кричал Филипп.
   Дядя Слива, или дядя Слава, или, еще точнее, Вячеслав  Кириллович,  -
отставной профессор ветеринарной академии. Влюбленный в  лошадей,  после
неудачного  падения   он   лишился   возможности   ездить   на   них   и
переквалифицировался в тренеры.
   Интеллигент и большая  умница,  своих  учеников  Вячеслав  Кириллович
называл не иначе, как  крезиками,  уменьшительно-ласкательно  от  Креза.
Продвинутые детки откуда-то услышали, что "крейзи"  по-английски  значит
"болван", и попытались обидеться. Битый час я объясняла  близнецам,  что
старик-профессор не имел в виду ничего плохого, что  Крез  -  богатейший
царь Лидии и воспитанный дядя Слива провел  аналогию  между  венценосной
особой и их отцом.
   Пришлось прошерстить библиотеку, разыскивая  реальные  доказательства
существования очень богатого царя,  после  чего  на  "крезики"  мальчики
отзывались с удовольствием.
   Теперь покоя им не дает еще один самодержец -  царь  иудейский  Ирод.
Ох,  Вячеслав  Кириллович,  и  что  же  у  вас   ругательства-то   такие
однообразные?!
   На краткий курс закона божьего я потратила все  время  от  завода  до
дома. Избиение младенцев произвело на детей ошеломляющее впечатление,  и
курс пришлось закончить оправдательным приговором царя.
   - Тирана зря обвиняют. Он умер за четыре года до рождения Христа.
   - Точно?! - воодушевились притихшие малыши.
   - Абсолютно. Моем лица,  руки  и  идем  в  библиотеку.  Там  я  смогу
аргументированно доказать невиновность Ирода.
   Любознательность младших Бурмистровых не  имела  границ.  Сначала  мы
листали Библию и Евангелие с литографиями Доре;  потом  они  потребовали
объяснить,  почему  иллюстрации  называются  литографиями;  одно   слово
цеплялось за другое, вопросы сыпались, как горох из драного мешка, и  не
давали мне отвлечься ни на минуту.
   В любой другой день я просидела бы с ними в библиотеке  до  вечера  и
легла спать  с  чувством  выполненного  долга.  Каждый  раз,  когда  мне
удавалось заинтересовать мальчиков не уроком истории, а чем-то важным по
их выбору, я считала удачей. Но не сегодня.
   Этим вечером мне  была  необходима  пара-тройка  свободных  минут  на
решение собственных вопросов. Как мне уехать из дома?
   Прощаясь  или  по-английски?  Пост  охраны  у   ворот   не   выпустит
гувернантку с чемоданами без высочайшего позволения. И в лучшем случае я
буду выглядеть глупо. В худшем подозрительно.
   Когда  я  решительно  обгоняла  грузовик  на  шоссе,  уход  из   дома
представлялся мне элементарным - ключи  на  стол  и  вперед.  Но  пошлая
действительность  диктовала  другое.  Как  минимум  от  меня   потребуют
объяснений. И что сказать? Как сказать?
   И сколько?
   Попросить Геннадия отвезти меня до Москвы? Он непредсказуем  и  может
все испортить.
   Вызвать такси не получится. Охрана свяжется с домом, и опять-таки все
сложится некрасиво. Странно, глупо и подозрительно.
   Ужинала я с мальчиками в малой столовой. Редкая  трапеза  в  интимном
кругу. Мадам с Феликсом блистала на каком-то благотворительном  сборище,
хозяина задержали дела, обиженный мною Гена пропадал в гараже.
   Уныло ковыряя вилкой горку спагетти с сыром, я слушала, как  мальчики
рассказывают Тамаре Ивановне что-то из прослушанного курса, наперебой  и
увлеченно.  Экономка   благожелательно   улыбалась   и   подливала   мне
абрикосового компота. Какой бы вечер мог получиться! Экономка, умиленная
исчезновением Геннадия, мадам с хозяином в отсутствии,  в  спальне  меня
ждут "Разбойники" Шиллера, а мне  хочется  кричать  словами  героя  этой
драмы: "О люди!
   Порожденья крокодилов!"
   Чудесный  вечер  продолжался.  Растроганная  библейскими   сказаниями
атеистка Тамара Ивановна сказала, что  сама  уложит  мальчиков  спать  и
попутно дослушает сагу о приключениях иудеев и манне небесной.
   Я пошла в свою комнату паковать чемоданы.

***

   Снимая с вешалок платья, я репетировала объяснения  с  нанимателем  и
трусливо искала причины и поводы, не имеющие ничего  общего  с  правдой.
Вставать меж двух медведей опасно. Я уеду и оставлю их  разбираться  без
собственного участия.
   Выезжать придется на "Форде", например, в "аптеку"; без  чемоданов  и
книг. Завтра попрошу Андрея отогнать машину и привезти  вещи.  Просто  и
без  фокусов.  С  Дмитрия  Максимовича  будет   достаточно   намека   на
изменившиеся личные обстоятельства.
   Все.
   Я села на кровать, поставила рядом телефон и  набрала  свой  домашний
номер. Сваливаться  как  снег  на  голову  неудобно.  Незачем  тревожить
беременную сестру ночным приездом.
   Трубку долго не снимали, и я уже решила, что ребят нет дома.  Наконец
гудки прекратились, и я услышала тихий шепот Андрея:
   - Алло.
   - Андрюша, добрый вечер, это я.
   Зять немного помолчал и задал странный вопрос:
   - Что-то случилось?
   - Нет, - удивилась я. - А почему ты спрашиваешь?
   Он перевел дух, шепнул "подожди" и положил трубку рядом с  телефоном.
Я  услышала  легкий  скрип  половиц  и  закрываемой  двери,   и   Андрей
откликнулся вновь.
   - Симочка спит, не хочу ее будить.
   Голос мужа сестры был непривычно тускл и растерян.
   - Андрей, у вас что-то случилось? С Симой?!
   Андрей замялся и неуверенно пробормотал:
   - В общем-то, нет..,  она  просила  ничего  тебе  не  говорить..,  не
беспокоить...
   - Что?! - торопила я.
   - Ну.., ее машина, сегодня.., задела.
   - Какая?! Когда?!
   - Она вечером шла из консультации...
   - Во сколько? - сразу перебила я.
   - В половине седьмого. Погода чудесная, жара спала, и она...
   - Что с ней?!
   - Успокойся. Ее слегка задело крылом.
   Но она очень испугалась.
   - Врача вызвали?
   - Да. Это случилось у самого дома, рядом с булочной,  соседи  помогли
ей подняться...
   - Она упала?!
   - Нет, нет, помогли подняться на третий этаж, до квартиры. Мы вызвали
"Скорую".., она приехала...
   - Андрей, перестань мямлить, - взмолилась я. - Что с Симой?!
   - Ничего. Синяк на бедре. Маленький.
   Она приняла снотворное и сейчас спит... плакала вот только. Но это от
испуга, не от боли.
   - Я сейчас же приеду.
   - Нет, - почти твердо сказал Андрей. - Я обещал Серафиме ничего  тебе
не рассказывать.
   - Я приеду.
   - Нет. Не надо. Я тебя прошу. Она опять расстроится.
   - Завтра...
   - Нет. У меня каникулы...
   - Но ты же подрабатываешь!
   - Я отпросился.
   Подобными репликами мы перебрасывались минут пять. Но Андрей  проявил
редкую для него настойчивость и заставил меня  пообещать  не  передавать
сестре нашего разговора.
   - Ей будет легче, если она не станет переживать, что ты волнуешься, -
путано, но твердо говорил Андрей.
   - Хорошо, - согласилась я. В конце концов, он муж, ему лучше знать. -
Расскажи подробней, как это произошло.
   - Какой-то облезлый синий рыдван из  иномарок  выехал  на  тротуар  и
задел Симу.
   - Номер запомнили?
   - Нет. Он был залеплен грязью. Скорее всего, наркоман или  пьяный,  в
поворот не вписался. Соседи в милицию позвонили... Но ты сама  знаешь...
Все это без толку.
   Жертв нет, ничего нет.
   Все было сделано из-за меня.  Намек  Леонида  на  беременную  младшую
сестру не был пустым. Мне ясно давали понять - угроза реальна.
   Я  достала  из-под  кровати  собранный  чемодан,  перевернула  его  и
высыпала белье и платья на пол.

***

   Ворох одежды, как куча опавшей листвы, лежал  у  меня  под  ногами  и
напоминал  о  бренности  жизни.  Если  бы  я  могла,  то   устроила   бы
погребальный костер на ковре.
   И билась бы о  запертую  оконную  решетку  с  настойчивостью  узника,
просящего наказания.
   Еще оставалась слабая надежда на совпадение.  Наезд  на  Симочку  мог
быть случайностью. Но рисковать жизнью сестры и неродившегося ребенка  я
не имею права. Они не должны отвечать за чужую глупость.
   Искать помощи у милиции или  хозяина  я  тоже  не  стану.  Я  выкуплю
спокойную жизнь близких людей. И угрызения совести - не цена за это.
   "Совесть моя, что хочу, то и делаю, - разозлившись, подумала я. - Кто
для  меня  олигарх  Бурмистров?!   Ноль.   В   сравнении   с   Симой   и
Машей-младшей".
   Любой гадкий поступок можно оправдать  целесообразностью.  Взвешивать
чужую жизнь и собственную нежную нервную систему я  не  стану.  Беру  на
вооружение иезуитскую мораль: цель оправдывает средства - и вперед.
   Страх за Симу выбил из меня все  остальные  чувства.  Только  раз  за
бессонную ночь в голове мелькнула мысль: а не рано ли  я  сдаюсь?  Может
быть, стоит поискать иной выход? Но я трусливо накрыла голову подушкой и
принялась считать овец. Если я подохну от  нервного  истощения,  никого,
кроме меня, это не спасет.
   Под самое утро я забылась тяжелым, не приносящим  облегчения  сном  и
очнулась только от грохота в дверь. Лупили изо  всех  сил  и,  по-моему,
ногами, подушка лежала на моем правом ухе,  и  выбралась  из-под  нее  я
совершенно очумелая.
   - Сейчас открою! - крикнула я и в один прыжок достигла двери.
   На пороге стояла хорошенькая и крайне удивленная горничная Ада.
   - Мария Павловна, с вами все в порядке? Я две минуты барабаню.
   - Да, да,  Аделаида,  доброе  утро.  Я  сейчас  умоюсь  и  спущусь  к
завтраку.
   Детей уже успели накормить и отправить на прогулку.  На  веранде,  за
столом, храня похмелье  на  лице,  сидели  мадам  и  лучезарный  холеный
Феликс. Контраст жуткий.
   Мой помятый вид несколько исправил  положение,  приободрил  мадам,  и
она, сняв тонированные очки,  прищурила  на  меня  и  без  того  опухшие
глазки.
   - Ба, Марусенька, - елейно произнесла Флора Анатольевна, -  да  вы  у
нас гуляка?!
   Где это вы вчера блудили?!
   Феликс плотоядно оскалился и подхалимски поддакнул:
   - Да?
   - Извините, я неважно себя чувствую, - буркнула я. - Не выспалась.
   Мадам внимательно поглядела на меня, надула губки и продолжила:
   - Так у нас  дело  не  пойдет.  Феликс,  ступайте  в  мою  комнату  и
принесите коробочку с порошками. Она на туалетном столике.
   Когда Эндимион упорхнул, мадам скорчила  гримаску  и  сделала  глоток
чая.
   - Мой гомеопат приготовил для меня чудесное зелье. Принимаешь на ночь
один порошок, всю ночь спишь, как ангел, и утром встаешь  свежа,  словно
роза. - На мой недоверчивый взгляд Флора Анатольевна поморщилась:
   - Да, да. Сама вчера принять забыла. Теперь страдаю.
   Из спальни мадам Феликс принес очаровательную  антикварную  коробочку
для лекарств.
   - Это вам, Мария, небольшой презент.
   Флора Анатольевна имела садисткую привычку делать унизительно дорогие
подарки людям, не имеющим возможности на ответный  жест.  Эта  старинная
вещица изумительно смотрелась бы в будуаре, стилизованном под любого  из
Людовиков, и стоила дороже всех шкафов моей кельи.
   - Спасибо, но я не могу это принять.
   - Ах, бросьте, Маша, - хозяйка всегда называла меня  по  имени,  если
рядом не было детей. - Вы нужны мне  в  добром  здравии.  И  кстати,  не
принять ли и мне один порошок и не завалиться ли спать?
   Она отщелкнула длинным когтем с расписным маникюром  крышку,  достала
бумажный конвертик и высыпала на язык белый порошок.
   - Можно даже не запивать, - блаженно растягиваясь в кресле и  надевая
очки, сказала Флора Анатольевна и напоследок добавила:
   - Все мужчины сволочи, Маша, и не стоят бессонных ночей.
   В чем-то я была с  ней,  безусловно,  согласна,  хотя  и  по  другому
поводу. И пока хозяйка окончательно не уснула, я задала вопрос:
   - Это снотворное?
   - Это эликсир жизни,  -  усмехнулась  мадам,  -  готовится  лишь  для
избранных.
   И никаких привыканий, последствий и по