уцепился за последние слова.
   - А кому в театре она могла рассказывать о себе?
   - Наташка у нас гордая, водится все больше с примадоннами. Не знаю, в
близких подругах или нет, но в гости к ним захаживает. И чего только они
ее терпят?
   - Кто конкретно?
   - Лена Добржанская, балерина, и Инесса Рождественская - певица.  Вот,
в общем, и все.
   - Сергей Тимофеевич, добрый день.  Вам  звонит  журналистка  Мазурова
Наталья. Вы меня помните?
   - Как же я могу вас забыть, Наташенька! - Голос депутата показался ей
слегка возбужденным. - Очень рад вас слышать.
   - Вы, наверное, заняты? Я вас не отрываю  от  важных  государственных
дел?
   - Когда звонит такая  прелестная  дама,  государственные  дела  могут
подождать.
   - В общем-то, я тоже по делу. Хотела  сказать,  что  моя  работа  над
материалом близится  к  завершению,  но  мне  нужно  уточнить  некоторые
детали. Не могли бы вы уделить мне еще совсем немного времени?
   - Почему  же  немного?  Я  могу  вам  уделить  его  столько,  сколько
потребуется. Тем более что это в моих же интересах.
   - Тогда как бы нам встретиться? Может быть, я подъеду?
   - Погодите, Наташа. У меня есть идея. Вы,  наверное,  знаете,  что  в
Москву приезжает Патрисия Каас? Вам нравится эта певица?
   - Очень, - не колеблясь, сказала Наталья, хотя на самом деле  терпеть
ее не могла.
   - А вы не хотели бы сходить на ее концерт?
   - Вообще-то... - Наталья замялась.  -  Насколько  я  знаю,  билеты  в
Кремлевский  дворец  съездов  стоят  недешево,  и  для  моего  скромного
бюджета...
   - Наташа, вы меня обижаете. Что я,  немец  какой-нибудь?  Неужели  вы
думаете, что, если я  приглашаю  даму  на  концерт,  ей  придется  самой
платить за билет? К тому же я как депутат Госдумы имею кое-какие льготы,
понимаете ли. И вообще, - в голосе его послышались горделивые нотки, - у
меня все схвачено. Так как насчет Патрисии Каас?
   - Раз такое дело, отказываться глупо.
   - Глупо - не то слово, Наташа. Значит - идем.  Это  сегодня  вечером.
Где встречаемся?
 
*** 
 
   В отделе кадров театра Владимир Старостин узнал домашний адрес певицы
Инессы Рождественской и номер ее телефона. Несколько раз подряд  на  его
звонки отвечал некий молодой человек: Рождественская находится на отдыхе
в Израиле.
   Наконец Старостину повезло - трубку подняла сама хозяйка. Узнав,  что
с ней хочет пообщаться следователь Московского уголовного  розыска,  она
не знала, что и думать.
   - А в чем, собственно, дело?  Во  время  моего  отсутствия  квартиру,
кажется, не грабили.
   - Дело в том, что меня интересует одна ваша подруга.
   - Подруга? Кто именно?
   - Наталья Мазурова.
   Некоторое время Рождественская молчала, потом нерешительно сказала:
   - Ну, подруга.... Это слишком громко сказано. Скорее приятельница.  А
почему ею интересуется МУР?
   - Я бы не хотел об этом распространяться по телефону.
   - Не знаю даже... А это важно?
   - Инесса Михайловна, вообще-то  у  следователей  по  горло  серьезной
работы и заниматься ерундой времени нет.
   - Вы вызываете меня в свой кабинет?
   - Отнюдь. Можете сами предложить место встречи.
   - Что ж, тогда заходите ко мне. Я полагаю, мой адрес вам известен?
   - Не вопрос.
   - Только давайте не откладывать этот разговор. Я  на  днях  улетаю  в
Милан, у меня спектакль в Ла Скала.
   - Прямо сейчас и буду.
   Показав вахтерше на первом  этаже  высотки  служебное  удостоверение,
майор Старостин поднялся на лифте и позвонил. Спустя несколько секунд на
пороге возникла мощная фигура молодого человека, который, грозно сдвинув
брови, спросил:
   - Вам кого?
   - Я к Инессе Михайловне.
   Из глубины квартиры донесся звонкий голое певицы:
   - Валера, это ко мне.
   Молодой человек смерил гостя настороженным взглядом и слегка отступил
в сторону.
   - Проходите, - пробасил он.
   - Спасибо. - Старостин по натертому до блеска паркетному полу  прошел
в просторный холл:
   Обстановка поражала воображение. Дорогая антикварная мебель прекрасно
сочеталась  с  огромной  хрустальной  люстрой  и  картинами  в   тяжелых
золоченых рамах. Старостин тут же подошел к  одной  из  них  -  это  был
пейзаж среднерусской равнины - и принялся разглядывать.
   - Интересуетесь живописью? - с едва заметной иронией спросила хозяйка
- пышная полногрудая женщина лет сорока  пяти  в  ярко-красном  японском
кимоно с вышивкой - два журавля у подножия горы Фудзи. На ее крупном,  с
уже заметными морщинами лице блуждала снисходительная улыбка.
   - Да как вам сказать... - неопределенно протянул Старостин. -  Это  -
оригинал?
   - У меня копий нет, - с гордостью заявила Рождественская.
   - Хм... Коровин, - вполголоса произнес Старостин,  разглядев  подпись
художника в углу картины.
   - Это - подарок автора моему деду.
   -  Интересно.  -  Старостин  перешел  к  другой  картине.  -  А   это
Маковский?
   - Маковский. Кстати, на картине - наш загородный дом.
   - Неплохо предки ваши жили, - как бы между прочим заметил он.
   - Все это они  заработали  своим  талантом  и  трудом.  Мой  дед  был
архитектором, а бабушка  пела  в  театре.  Ее  горячим  поклонником  был
великий князь Николай. Вам говорит о чем-нибудь это имя?
   - Главнокомандующий Российской армии в годы Первой мировой войны.
   Брови певицы удивленно взметнулись. Как  видно,  она  не  ожидала  от
обычного милицейского работника такого знания истории.
   -  Валера,  свари-ка  нам  кофе!  -  красивым  поставленным   голосом
прокричала  Рождественская,  после  чего  указала  ухоженной  рукой   на
глубокое кожаное кресло.
   - Присаживайтесь. Кстати, как вас по имени-отчеству?
   - Владимир Викторович.
   - А по званию?
   - Майор,  -  опускаясь  на  мягкую  кожаную  подушку  кресла,  сказал
Старостин.
   - Итак, товарищ майор, что вас интересует? - спросила певица,  садясь
напротив и скрещивая руки на груди.
   - Я бы хотел расспросить вас о Наталии Мазуровой.
   -  С  чем  это  связано?  -  В  голосе  у  Рождественской   появились
озабоченные нотки. - Что-то произошло?
   -  Да  как  вам  сказать?..  И  да,  и  нет.   Сейчас   я   занимаюсь
расследованием одного дела,  к  которому  Мазурова  вполне  может  иметь
отношение. Насколько близко вы с ней знакомы?
   Певица едва заметно повела плечами.
   - Настолько, что я позволяю ей жить в моей квартире, когда  уезжаю  в
отпуск или на гастроли.
   -  А  чем  вызвана  такая   необходимость?   -   спросил   Старостин,
выразительно кивнув в сторону двери.
   - Вы имеете в виду Валеру? - улыбнулась Инесса. - Он мой племянник.
   Спортсмен, учится в институте, но ему постоянно приходится отлучаться
для  участия  в  соревнованиях.  Валера,  между  прочим,  мастер  спорта
международного класса. А в квартире, кроме  племянника,  у  меня  еще  и
кошка живет. Очень редкой и древней породы. Я бы ее вам показала, но она
сейчас спит в моей постели, не хочу тревожить.
   Старостин усмехнулся: с таким чутким отношением к  домашним  животным
ему приходилось сталкиваться впервые.
   - И  что  за  порода?  -  без  особого  интереса  спросил  Старостин,
предоставляя хозяйке возможность разговориться.
   - Чистокровная египетская, таких держали при дворах фараонов.
   - Наверно, Нефертити зовут? - брякнул наугад Старостин.
   - У вас потрясающая интуиция. Впрочем, как у каждого из моих  гостей,
кому я рассказываю о своей любимице. -  В  ее  голосе  прозвучала  плохо
скрытая ирония. - А на самом деле ее зовут  Изида.  Она  у  меня  девица
своенравная, настоящая богиня, но уж кого любит, так это Наташу.
   - Сходство характеров? - попробовал пошутить майор.
   - Возможно, - вполне серьезно ответила  Инесса.  -  Наташа  -  натура
особенная...
   - Именно об этом я и хотел поговорить - о ее натуре.
   - Вы не смотрите на  то,  что  она  работает  простым  гримером.  Эта
девочка хороших кровей. Мой дед очень уважал морских  офицеров,  хотя  и
был далек от флота.
   - Вы хотите сказать, что отец Натальи служил на флоте?
   - Именно это я и хочу сказать. Об этом  мало  кто  знает.  Наташа  не
любит рассказывать о своем детстве.
   - Почему?
   - Она сирота. Ее родители погибли в автокатастрофе, когда Наташе было
лет семь-восемь.
   - Кто же ее воспитывал?
   - Тетка.
   - Если не ошибаюсь, она имела какое-то отношение к театру?
   Инесса бросила на него проницательный взгляд.
   - А вам, я смотрю, уже кое-что известно?
   - Чуть-чуть, - майор  показал  узкий  зазор  между  пальцами,  словно
просил не наливать ему много водки.
   - Да, ее тетя работала в драматическом театре.
   - Кем?
   - Точно не знаю. Администратор или что-то вроде этого.
   - Она, наверное, уже на пенсии?
   - Понятия не имею. Откровенно говоря, Наташа очень  скупо  говорит  о
своем детстве и юности. Насколько я понимаю, детство у нее в отличие  от
остальных маленьких граждан Советского Союза было не слишком счастливым.
   Кажется, она из Риги.
   - Остаться сиротой - тяжелое испытание для любого.  Такие  вещи,  как
мне известно, сказываются на характере...
   - Наталья - человек  абсолютно  самостоятельный  и  независимый.  Она
привыкла всего добиваться сама. Ее история достаточно банальная, но  тем
не менее говорит о многом.  Москва,  как  мы  знаем,  слезам  не  верит.
Приехала девочка без гроша в кармане в абсолютно незнакомый город, где у
нее ни родных, ни близких, опереться не на кого, за помощью обратиться -
тоже. На жилплощадь можно было рассчитывать, только устроившись работать
по лимиту. Она  сначала  моталась  по  общагам,  вкалывала  на  стройке.
Вообразите себе, в любую погоду - мороз, дождь или жару  -  эта  хрупкая
девушка вынуждена была таскать ведрами раствор, ну и все  такое  прочее.
Но, следует признать, это только закалило ее характер.
   - Как же она оказалась в вашем театре?
   - Вы же знаете, как поступают люди, работающие по лимиту, -  получают
квартиру и сразу же увольняются. А куда могла пойти девочка,  которая  с
детства впитала в себя дух театра? Сначала устроилась  уборщицей,  сцену
убирала... Потом пошла учиться в техникум на парикмахера-визажиста,  или
как там это называется.
   Днем - на занятиях, вечером - театр. После окончания стала  гримером.
Хорошим гримером, надо заметить. Конечно, на ее месте  хотели  оказаться
многие, но вот тут-то и пригодился ее закаленный испытаниями характер.
   - Да, - согласился Старостин, - к вам в театр даже в качестве зрителя
попасть нелегко.
   Разговор на минуту прервался: в холл вошел племянник певицы, неся  на
широком медном подносе явно  дореволюционного  происхождения  две  чашки
дымящегося ароматного кофе.
   Отпив глоток, Старостин спросил:
   - А как вы с ней сошлись? Кофе, кстати, очень вкусный.
   - Когда я увидела, как она работает, - пропустив мимо ушей  замечание
относительно кофе,  ответила  Инесса,  -  у  меня  не  осталось  никаких
сомнений в том, что Наташа будет моим личным гримером. Знаете, бывает  у
человека природный талант к чему-нибудь.  Вот  она  -  настоящий  мастер
макияжа.
   - Разве этого достаточно  для  близкого  знакомства?  -  с  сомнением
полюбопытствовал следователь. Рождественская пожала плечами:
   - Знаете, как это бывает у  женщин...  Своей  манерой  поведения  она
сразу вызвала у меня  доверие.  Ведь  театр  -  это  место,  где,  будем
называть вещи своими именами, процветают интриги, сплетни  и  наветы  за
глаза. Так вот, Наташа никогда не позволяла себе  злословить  по  поводу
кого бы то ни было. В ней есть врожденное благородство, та самая голубая
кровь. Ну и потом, общность интересов... Она  ведь  влюблена  в  театр,.
Честно говоря, я даже не понимаю, чем она могла привлечь внимание  вашей
конторы. Уж ответьте откровенностью на откровенность, Владимир...
   - Викторович, - подсказал Старостин. - Конечно, в интересах следствия
не рекомендуется раскрывать... - Он вздохнул и,  пошарив  в  кармане,  с
тоской нащупал пачку сигарет. - Все это пока смутные догадки, основанные
на одной маленькой детали.
   - О какой детали идет речь?
   - Будучи не так давно на концерте этой знаменитости, как ее?..
   Монтсеррат Кабалье,  я  совершенно  случайно  столкнулся  -  как  это
говорят  -  в  кулуарах?  -  с  вашей  приятельницей.  Конечно,  женщины
стараются скрывать подобные вещи, но я все-таки успел заметить на лице у
нее довольно странной формы шрам...
   - В наблюдательности вам не откажешь, - покачала  головой  Инесса.  -
Это профессиональное?
   - Боюсь, прозвучит грубо, но... мент - он и по жизни мент.
   Инесса сдержанно засмеялась:
   - Я думала, что это словечко употребляют только  ваши,  так  сказать,
недоброжелатели.
   - Это преувеличение. Мы относимся к себе достаточно самокритично.
   - Вот как? Никогда бы не подумала.
   - Так вот насчет шрама. Вам ничего не известно о его происхождении?
   - Это наверняка какая-нибудь очень неприятная история, о которой  мне
известно не много. Из деликатности я напрямую об этом не  спрашивала,  а
сама Наташа особенно не распространялась. Так, упомянула однажды  что-то
про грехи молодости, дурную компанию... - Инесса умолкла на полуслове  и
стала сосредоточенно изучать пятно кофейной гущи на стенках чашки.
   Старостин понял, что на эту тему его собеседницей наложено  табу.  Но
услышанного хватило, чтобы пробудить в нем новые подозрения.
   Та ли Мазурова, за кого себя  выдает?  Не  скрывается  ли  за  весьма
приятной внешностью и благородными манерами  нечто  темное  и  зловещее?
Пока его смутные  и  интуитивные  догадки  еще  не  находили  конкретных
подтверждений, но разные мелочи наталкивали на дальнейшие размышления.
 
Глава 11 
 
   Тяжелый,  бухающий  звук  бас-гитары,  многократно  усиленный  мощной
аппаратурой,  вырывался  из-под  пальцев  негра-музыканта  и  вызывал  у
Натальи тревожное ощущение надвигающегося апокалипсиса, словно  всадники
с косами в руках, на вороных конях и в черных, накинутых на голые черепа
балахонах, надвигались на разогретую публику.
   Наконец под  возбужденный  рев  зала  на  сцену  выбежала  худощавая,
небольшого роста певица на высоченных  шпильках  и  в  легком  блестящем
платье, лишь слегка прикрывавшем ее стройную фигуру. Окинув зал  игривым
взглядом, она приветствовала публику на ломаном русском языке:
   - Здраствьюй, Москва!
   Раздался гром аплодисментов.  Не  обращая  на  них  внимания,  певица
подбежала к рослому бас-гитаристу и что-то прокричала ему на ухо, вызвав
в ответ приступ смеха. Затем, похлопав себя  левой  ладонью  по  правому
предплечью, она спровоцировала толпу на продолжение  аплодисментов  и  с
явно выраженным немецким акцентом затянула свою знаменитую  "Мадемуазель
шансон блюз".
   Сибирский депутат чуть не подпрыгнул от восторга.
   Наталья вовсе  не  разделяла  энтузиазма  своего  спутника,  так  как
французская дива ей совершенно не нравилась.  Вела  она  себя  на  сцене
высокомерно и слегка развязно, демонстрируя зрителям из  передних  рядов
свое нижнее белье.
   Справедливости ради  Наталья  отметила,  что  белье  было  дорогим  и
эффектным. Но зато песни отдавали нафталином - давно  набившие  оскомину
старые хиты и ничего нового.
   Наталья  выглядела  не  намного  скромнее  певицы  -  на   ней   было
трикотажное платье, которое кричаще подчеркивало несомненные достоинства
ее фигуры. Депутат Баранов, увидев девушку у  входа  в  Манеж,  где  они
договорились встретиться перед концертом, не поверил своим глазам.
   - У вас, Наташа, просто дар перевоплощения, - не скрывая  восхищения,
заметил он.
   - А вы ожидали, что я приду на концерт в скучном деловом  костюме,  с
блокнотом и диктофоном в руках? - пошутила она.  -  Посмотрите,  сколько
вокруг роскошных дам.
   - Нет, Наташа, равных вам здесь нет.  Вы  -  особенная.  Я  вас  едва
узнал... Где ваши очки? Наталья смущенно улыбнулась.
   - Сегодня я решила прибегнуть к контактным линзам.
   - Очки вам тоже к лицу...
   Патрисию Каас  долго  не  отпускали  со  сцены.  Ей  пришлось  дважды
повторять на бис старинный цыганский романс "Очи черные", который певица
исполняла на русском, забавно  коверкая  слова,  что  вызывало  умиление
публики.
   Но вот концерт закончился.  В  зале  загорелся  свет,  и  Наталья  со
спутником направилась к выходу. Люди шумно переговаривались, выплескивая
по большей части восторг и восхищение французской певицей. Баранов  тоже
пребывал в возбужденном состоянии.
   - В прошлом году Патрисия приезжала к  нам  в  Томск.  Я  был  на  ее
выступлении в ночном клубе. Какая  женщина!  А  какие  манеры,  как  она
держится на сцене... Я уже не говорю про голос.
   "В ночном клубе в Томске? -  с  удивлением  отметила  Наталья.  -  Ее
сибирские бандиты приглашали, что ли?"
   - А после концерта был банкет, - продолжал Баранов. - Мы сидели с ней
за одним столом. Она пила только шампанское,  но  потом  мы  с  ребятами
уговорили ее отведать нашей сибирской водки. Как ее развезло!..
   "Интересно, кто это - "мы"?" - подумала Наталья.
   И  вдруг  она  увидела  Рэма  Сердюкова.  Ее  обманутый   воздыхатель
продвигался между рядами кресел с полненькой невысокого роста женщиной с
дурацкой химзавивкой на голове. Нетрудно было догадаться,  что  чиновник
пришел на концерт вместе с законной супругой.
   Толпа неумолимо несла Наталью вперед, и она почти с ужасом  осознала,
что через пару десятков шагов должна неминуемо столкнуться с  Сердюковым
лицом к лицу. Надо было срочно что-то предпринимать.
   - Как здорово! - Наталья закатила глаза  в  наигранном  восхищении  и
недолго думая бросилась на шею своему спутнику:
   - Большое спасибо, Сергей Тимофеевич! Я так рада, так рада?
   Еще бы не радоваться: она оказалась спиной к Сердюкову.
   - Большое спасибо!
   Наталья чмокнула обалдевшего Баранова в  щеку  и  этим  вынудила  его
остановиться. Недовольно ворча, люди стали обходить неожиданно возникшее
на пути препятствие. Баранов же обхватил Наталью  чуть  пониже  талии  и
привлек к себе.
   - Наташенька, - горячо зашептал он, - поедемте,  умоляю,  ко  мне!  У
меня совершенно пустая квартира. В холодильнике шампанское,  икра...  Мы
прекрасно проведем вечер, там и обсудим все наши дела.
   "Чертов  Сердюков  со  своей  Сердючкой,  чтоб  ты   Провалился!"   -
выругалась про себя Наталья.
   Выждав еще какое-то  время,  она  вежливо  высвободилась  из  объятий
Баранова и, смущенно опустив глаза, стала извиняться, одергивая платье:
   - Вы знаете, Сергей Тимофеевич, я сегодня не в форме.
   - Что значит "не в форме"? - удивился Баранов. Наталья  усилием  воли
заставила себя покраснеть.
   - Понимаете, у женщин бывают...
   - Я понял, - расстроился Баранов, - критические дни.
   - Вот именно. - Наталья вздохнула с облегчением. - Я бы рада,  но  вы
понимаете...
   - Ну что ж - Баранову очень не хотелось спускаться с неба на землю. -
Но тогда мы можем просто где-нибудь посидеть, пообщаться, - произнес  он
без особого энтузиазма.
   - А вот это - отличная идея! - обрадовалась Наталья.
   Баранов с такой гордостью  расписывал  приспособления,  которыми  был
оснащен  костюм  терминатора,  установленный  за  стеклом  в   ресторане
"Планета Голливуд", как будто  он  и  есть  Шварценеггер  и  снимался  в
знаменитом блокбастере. В эту дорогую забегаловку депутат привел Наталью
сам - она предоставила ему право выбирать.
   Наталья не была в восторге  от  этого  заведения  с  его  стандартной
кухней и тривиальным набором напитков, да и  американское  кино,  широко
представленное у нас, не вызывало у нее особых симпатий. А уж тем  более
боевики с участием владельцев сети ресторанов - Шварценеггером, Сталлоне
и,  пусть  с  небольшими  оговорками,  Брюсом  Уиллисом.  Но   поскольку
пополнять их карманы собирался Баранов, а  не  она,  Наталья  решила  не
перечить.
   Они заказали гамбургеры, куриные крылышки гриль, салаты, кока-колу, а
из спиртного - виски "Бурбон". Ко всему этому Баранов,  не  удержавшись,
по традиционной русской привычке смешивать напитки  (водка  без  пива  -
ден