делать? Ждать? Может оказаться поздно..."
 
*** 
 
   Кашинцев сидел  за  столом  в  своем  скромном  кабинете,  с  головой
погрузившись в изучение документов из  толстой  папки,  обложка  которой
была  украшена  крупными  буквами:  "ЗАО  "Росвнешимпэкс".   Внимательно
вчитавшись в очередной документ, а затем последовательно сравнив  его  с
другими бумагами,  удовлетворенно  хмыкнул  и,  покусывая  нижнюю  губу,
принялся делать пометки в своей записной книжке.
   Записи эти состояли из длинных рядов цифр и символов,  смысл  которых
был понятен только самому Кашинцеву.
   - Придется раскошелиться, Руслан Каримович,  -  шевеля  губами,  едва
слышно произнес он. - Надеялись меня развести? Э нет... Я каждую запятую
в ваших документах помню. Мне еще в детстве говорили, что у меня  память
на цифры феноменальная.
   Этот увлекательный процесс был прерван осторожным стуком в дверь.
   - ...Минуточку! - торопливо крикнул Кашинцев. - Я  занят!  -  Дописав
еще несколько строк, он  захлопнул  записную  книжку  и  спрятал  ее  во
внутренний карман пиджака. Выпрямившись за столом и постаравшись придать
лицу как можно более внушительное и серьезное выражение, крикнул:
   - Войдите!
   Дверь осторожно открылась. Увидев посетителя, точнее, посетительницу,
которая шагнула через порог, робко прижимая к  себе  тоненькую  папочку,
Кашинцев обомлел: таких красавиц раньше ему приходилось видеть разве что
на обложках дорогих журналов да еще, пожалуй, по телевизору.
   Перед ним стояла высокая стройная девушка с густой копной  золотистых
волос, рассыпавшихся волнами по  точеным  обнаженным  плечам.  Майка-топ
телесного цвета плотно облегала  ее  высокую  грудь.  Из  прочей  одежды
взгляд Кашинцева отметил лишь  узкую  юбку,  которая  больше  напоминала
набедренную повязку.
   Потрясающую длину ног подчеркивали изящные туфли на  шпильках.  А  уж
что до макияжа!  Полнота  чувственных  губ  оттенялась  рубиново-красной
помадой, а из-под густых ресниц  на  него  смотрели  испуганные  зеленые
глаза.
   - Игорь Петрович? - робко спросила она, переминаясь с ноги  на  ногу,
отчего ее эффектные бедра вызывающе покачивались.
   Глаза Кашинцева мечтательно затуманились.
   -  Он  самый...  -  выдавил  налоговый  инспектор,  смахивая  платком
выступивший на лбу пот. - А вы по какому вопросу?
   Девушка протянула ему тонкую папочку и тут  же  стыдливо  сложила  на
обнаженном животе ладони.
   - Дело в том, Игорь Петрович, что я открываю свою фирму.
   - О! - только и нашелся что  ответить  Кашинцев.  Он  взял  папку  и,
раскрыв ее, вслух прочитал:
   - "Устав ТОО "Наталья". Интересное название.
   - Я решила ничего не  выдумывать,  -  пояснила  посетительница,  -  и
назвала фирму своим именем.
   Перед "делом" Михайлюк  предлагал  ей  сделать  фальшивый  паспорт  и
регистрировать фирму на чужую фамилию. Но  Наталья  отказалась.  "Черная
вдова так Черная вдова, - решила она,  -  будем  держать  марку".  Самка
этого самого ядовитого в мире  паука  пожирает  самца  после  выполнения
"брачного обряда". И Наталья  "пожирает"  самцов.  И  уничтожает  их  не
примитивно-физически, а расправляется с  ними  психологически,  морально
размазывает по стенке. И нисколько при этом их не  боится.  Не  пристало
Черной вдове бояться своих жертв.
   Она намного сильнее их и делает свое "дело" так, что остается для них
на недостигаемой высоте.
   - Да вы присаживайтесь, - наконец  опомнился  Кашинцев,  указывая  на
стоявший у стола венский стул.
   Девушка, немного осмелев, села и стремительно закинула ногу за ногу.
   Чтобы  лучше  было  обозревать  ее  соблазнительные  бедра,  Кашинцев
подался вперед.
   -  Очень  любопытно...  Весьма,  весьма  любопытно...   -   рассеянно
поглядывая  в  устав,  проговорил  он.  -  И  чем  же   вы   собираетесь
заниматься?
   - В каком смысле? - Девушка приподняла ниточки бровей.
   - Я имею в виду вашу производственную деятельность.
   - Ах, вы об этом! Вообще-то у  меня  в  уставе  указаны  разные  виды
деятельности, но учитывая, что я имею, так сказать, некоторое  отношение
к  шоу-бизнесу,  собираюсь  самостоятельно  продолжать  работу  в   этом
направлении.
   - Вы не могли бы уточнить, Наталья?.. - Кашинцев  пролистал  устав  и
остановил  взгляд  на  фамилиях  учредителей.  -  Вы,  значит,   госпожа
Мазурова?
   - Совершенно верно.
   - Все понятно.  Расскажите  мне  подробнее  о  том,  чем  собираетесь
заниматься.
   - Вы  знаете,  -  приободрившись,  начала  она,  -  шоу-бизнес  столь
разнообразен, что одним словом  этого  не  опишешь.  Это  -  организация
показов моды, всевозможных конкурсов  красоты,  концертных  выступлений,
съемки видеоклипов, показы молодых  талантов,  художественные  выставки,
рекламные сессии...
   - Что-что, простите?
   - Ну как же? - Она посмотрела на него с удивлением. - Вы  не  знаете,
что такое рекламная сессия?
   -  Я,   конечно,   слышал   об   этом,   -   стараясь   скрыть   свою
неосведомленность, произнес Кашинцев, - но вот насчет подробностей...
   -  Все  это  довольно  просто,  -   словно   не   заметив   секундной
растерянности собеседника, принялась  объяснять  Наталья.  -  На  Западе
существует   множество   рекламных   агентств,    фирм    и    компаний,
специализирующихся на организации рекламных акций.  Там  сейчас  большой
популярностью пользуются славянские девушки.  Представители  таких  фирм
довольно часто приезжают в Москву и знакомятся с возможными  кандидатами
для участия  в  рекламных  акциях.  При  этом  имеется  в  виду,  что  в
дальнейшем эти девушки могут получить у них постоянную работу. А функция
организатора данной рекламной сессии с нашей стороны заключается в  том,
чтобы из множества моделей, предлагаемых нашими модельными  агентствами,
выбрать те, которые наиболее полно отвечают требованиям заказчика.
   Кашинцев потер потным пальцем свои тонкие губы:
   - Так вы, значит, собираетесь работать с западными партнерами?
   Любопытно, любопытно...
   - Сейчас многие работают с западными партнерами. - Наталья  кокетливо
пожала плечами, заставив Кашинцева негромко откашляться.
   Наталья отметила про себя,  что  налоговый  инспектор  с  готовностью
заглотил наживку.
   - Вас что-то смущает?
   -  Дело  в  том,  госпожа  Мазурова,  что  перечисленные  вами   виды
деятельности относятся к сфере  нашего  пристального  интереса.  Кстати,
ваша фамилия кажется мне знакомой.
   - Не вы первый мне это говорите, - как бы между прочим заметила она.
   - Да-да, кажется, я начинаю припоминать. В свое время был такой то ли
член политбюро, то ли секретарь ЦККПСС.
   - И то и другое, - уточнила Наталья.
   - Так вы имеете к нему какое-то отношение?
   - Игорь Петрович, - она изобразила на лице самую  изысканную  улыбку,
на какую только была способна, - мне бы не хотелось распространяться  на
эту тему.
   Я привыкла полагаться только на свои собственные силы.  С  семнадцати
лет я предоставлена сама себе.
   Кашинцев понимающе закивал.
   -  Мне  это  очень  импонирует,  госпожа  Мазурова.  Я  тоже   привык
добиваться всего в жизни собственным трудом, -  он  с  гордостью  окинул
взглядом свой кабинет. - Всем, чего я достиг в жизни,  я  обязан  только
себе, своим способностям и своему упорному труду. - Кашинцев  повернулся
на стуле к монитору компьютера на своем рабочем  столе  и  начал  водить
курсором "мыши" по экрану, щелкая кнопками. - Займемся делом.
   Пока налоговый инспектор готовил комплект документов для  регистрации
образовавшейся фирмы, Наталья несколько  раз  томно  вздыхала  и  меняла
местами скрещенные ноги, то и дело стыдливо одергивая юбочку. "Грубовато
работаю, конечно, но я же кукла Барби".
   Наконец, нажав кнопку вывода на печать, Кашинцев резко повернулся  на
стуле и пристально посмотрел ей в глаза.
   - Могу я задать один деликатный вопрос? - медленно растягивая  слова,
спросил он.
   - Конечно, - заулыбалась Наталья.
   - Вы не боитесь?
   - Чего?
   - Уже  не  говоря  об  интересе  криминальных  структур  к  подобному
бизнесу, он опасен... м-м-м... скажем так, с финансовой точки зрения.
   - То есть? - насторожилась Наталья.
   -  Шоу-бизнес  предоставляет  довольно  широкие  возможности,   будем
говорить откровенно, для сокрытия доходов. Особенно когда вы имеете дело
с зарубежными бизнесменами. Вы понимаете, о чем я? Расчеты наличными без
оприходования, без кассовых ордеров, нелегальный бартер...
   - Вообще-то я не первый день в шоу-бизнесе. Работала и моделью, и  по
административной части. Некоторое  представление  о  финансовой  стороне
этой деятельности имею. Но я решила открыть  собственную  фирму  не  для
того, чтобы утаивать от государства свои доходы.
   - А для чего же?
   - Чтобы заниматься любимым делом.
   - Понимаю, понимаю... Но все-таки до сих пор вы были...  Как  бы  это
помягче сказать? Исполнителем. Тут разница в мере ответственности. Когда
вы возьмете бразды правления в свои руки, перед соблазном  будет  трудно
устоять, - со знанием дела сказал Кашинцев.
   - Это полностью исключено.
   Растянув губы в змеиной улыбке, налоговый  инспектор  помахал  у  нее
перед лицом указательным пальцем:
   - Э,  дорогая  госпожа  Мазурова,  не  зарекайтесь.  От  сумы  да  от
тюрьмы...
   Наталья сделала испуганное лицо:
   - Неужели это так серьезно?
   - Еще как! - заявил инспектор.  -  Иной  раз  вы  и  сами  можете  не
заметить, как окажетесь на опасной грани. Ведь, как я понимаю из  вашего
рассказа, вам еще не хватает практического опыта.
   Наталья вздохнула и, откинув рукой волосы с плеч, сказала:
   - Я, конечно,  надеюсь  на  содействие  компаньонов,  но,  откровенно
говоря, помощь квалифицированного специалиста в области финансов мне  бы
не помешала.
   - Совершенно верно, именно это я и имею в виду. - Кашинцев  откинулся
на спинку стула, многозначительно поправив полы пиджака.  -  Без  ложной
скромности могу заметить, что,  например,  моими  советами  не  брезгуют
весьма крупные бизнесмены.
   - А  не  очень  крупным  бизнесменам  вы  можете  оказать  помощь?  -
кокетливо поерзав на стуле, спросила Наталья.
   - Вы имеете в виду себя?
   - Да, - немного поколебавшись, сказала она.
   - Над этим  стоит  подумать,  -  пытаясь  набить  себе  цену,  заявил
Кашинцев.
   - Я, конечно, человек достаточно занятой, но во внеслужебное время...
- Он протянул ей визитку. - Позвоните  мне  как-нибудь  вечерком,  здесь
указан домашний телефон.
   Вернув Наталье документы, он окинул масленым взглядом фигуру девушки,
когда та выходила из кабинета.
 
*** 
 
   Вечер был жарким и душным.  Наталья  сидела  на  недавно  выкрашенной
скамейке   в   скверике   напротив   громадного   и    сверхсовременного
супермаркета, выстроенного на месте бывшего Тишинского рынка. К  стоянке
возле стеклянной пирамиды торгового центра подъезжали шикарные иномарки,
из-за лобовых стекол которых надменно взирали на окружающий мир  жены  и
подруги сильных мира сего.
   Наталья  в  своем  скромном  джинсовом   комбинезоне   и   поношенных
кроссовках на фоне одеяний от Гальяно и Гуччи выглядела гадким  утенком.
Впрочем, это ее не особенно волновало. Для встречи с Федором  Михайлюком
такой прикид был вполне к месту.
   Она то и дело  поглядывала  на  циферблат  наручных  часов.  Михайлюк
должен был появиться пятнадцать минут назад, но задерживался.
   Наконец знакомый черный "Мерседес" скользнул в переулок возле  сквера
и притормозил на противоположной стороне улицы. Наталья села на переднее
сиденье рядом  с  шофером.  В  машине  она  окунулась  в  густое  облако
табачного дыма и такую же  удушливую  атмосферу  блатных  песен  Михаила
Круга.
   - Сделай тише, -  закашлявшись,  попросила  Мазурова,  -  и  проветри
салон, а то задохнуться можно.
   Михайлюк засмеялся, обнажив желтые прокуренные зубы, выключил  музыку
и, нажав на кнопку электроподъемника, приоткрыл окно.
   - Легче стало?
   - Ты опоздал.
   - Твой продюсер задержал.
   Наталья едва заметно поморщилась при упоминании о Руслане  Гатаулине,
но разговаривать на эту тему ей не хотелось.
   - У меня мало времени.
   - Ну, как тебе лох? - выбрасывая окурок в окно, спросил Михайлюк.
   - Никак. Мне вообще эта идея не нравится.
   - Нравится или не нравится, но бабки у него есть.
   - Бабки-то, может, и есть, но мне  он  показался  очень  скользким  и
каким-то... даже не знаю... слишком хитрым.
   - Еще бы! - хохотнул Федор. - На его месте  любой  был  бы  хитрым  и
скользким. Чуть сболтнешь лишнее - и сухари суши.
   - Я не представляю, на чем его можно зацепить.
   - Хватит прибедняться, Черная вдова, - оборвал ее Михайлюк. - Ты же у
нас талант, не таких мужиков вокруг пальца обводила. Думай,  напрягайся.
Зря мы, что ли, всю эту бодягу затеяли?
   - Вы затеяли, не я это все  придумала,  с  откровенной  неприязнью  в
голосе сказала Наталья.
   - Придумала, конечно, не ты, а реализовывать придется тебе.  Суетись,
пронюхай что-нибудь, затащи его в постель, в конце  концов,  подпои.  Он
что, не мужик?
   - Он мне больше крысу напоминает.
   - Я это уже слышал. Тебе должно быть до фонаря - крыса или бегемот.
   Твое дело бабье - хлопай глазками, води плечиками, тряси подолом.  Не
тебе объяснять.
   - Ну хорошо, затащу я его в постель. Он и сам не прочь, слюни пускал,
пожирая меня глазами...
   - Во! - обрадовался Михайлюк. -  Уже  теплее.  А  говоришь  -  дохлый
номер.
   - Такие, как он, в постели обычно только сопят и ерзают...
   - А ты хорошенько постарайся. Он должен расслабиться, почувствовать к
тебе доверие, наверняка что-нибудь сболтнет, а ты слушай и мотай на  ус.
Имена, названия, суммы...
   - Чепуха, - отмахнулась Наталья, - если  даже  он  и  проговорится  о
чем-нибудь таком, то все это  будет  абсолютно  бездоказательно.  Ну,  в
конце концов, чего мы добьемся? Он же  не  политик,  не  известный  всей
стране  человек,  не  крупный  чиновник.  Политика  можно   поймать   на
компромате любого рода, и никаких особых доказательств  не  требуется  -
политическая  карьера  может  быть  погублена  даже  обычной  болтовней.
Крупному чиновнику тоже грозят  крупные  неприятности,  если  начальство
узнает о нем что-нибудь компрометирующее. А на этого как надавить? Он  -
мелкая сошка, жалкий исполнитель,  никто.  Такие  ничтожества,  как  он,
совершенно  неуязвимы.  Даже  если  его  уволят,  он  тут  же  осядет  в
каком-нибудь другом кабинете. Единственное, чего  он  может  бояться,  -
тюрьма, но он и сам это прекрасно понимает.  Ловить  его  на  взятке,  с
поличным?
   Мы  же  не   оперативная   бригада   по   борьбе   с   экономическими
преступлениями.
   Михайлюк задумался. Медленно  разминая  сигарету  толстыми  пальцами,
покачал головой.
   - Действительно, не так все просто, - вынужден был признать он. -  Но
ты имей в виду, что отказаться от разработки этого клиента мы не  можем.
Провели такую подготовительную работу, вкинули  бабки  в  регистрацию...
Что же нам теперь - офис снимать, людей на  работу  брать,  зарплату  им
платить? Твою мать!
   - Если хочешь поймать его за руку, на самом деле придется  заниматься
какой-то деятельностью. Но тогда нужна крупная афера и то -  без  особых
шансов на успех.
   -  Да  какая  афера!  -  отмахнулся  Михайлюк.  -  Что  я,  Челентано
какой-нибудь?
   - Ты, конечно,  не  Челентано,  -  впервые  за  все  время  разговора
улыбнулась Наталья, - и блефовать не умеешь.
   Если бы, произнося эти слова, Наталья знала, что именно на  блефе  ее
удерживает возле себя бывший следователь Федор  Михайлюк,  если  бы  она
только знала!..
   - Нет, такой херней мы заниматься не будем. Да у нас и бабок  на  это
нет. Мы должны работать чисто, без "хвостов". Пока будем действовать  по
намеченному плану, а там - посмотрим.
   - Да я же говорю... - пробовала возразить Наталья.
   - Заткнись лучше. Ты что, постели так боишься? Может, ты лесбиянка?
   От охвативших ее неприятных воспоминаний  Наталья  побледнела.  Но  в
затемненном салоне автомобиля перемена в ее лице осталась для  Михайлюка
незамеченной.
   - Если я лесбиянка, то ты педераст, дядя Федор, - со злостью выпалила
она.
   Михайлюк шумно засопел носом.
   - Еще раз такое от тебя услышу - пожалеешь, что со мной встретилась.
   - Я и так жалею, - отвернулась Наталья. - Ладно, мне пора. Меня  ждут
в театре.
   - Иди-иди, актриса. Только не забывай об основной работе. Я  с  тобой
свяжусь.
 
Глава 15 
 
   - ...Андрей Рублев - самый знаменитый русский иконописец.
   Историографическая   традиция   относит   его   рождение   к   началу
четырнадцатого века.
   Это  было  самое  мрачное  для  Руси  время.  Татаро-монгольское  иго
подавляло страну не только  экономически,  но  и  духовно.  Единственной
областью, в  которой  могли  раскрыть  свой  талант  гении  эпохи,  было
клерикальное искусство. Учитель Андрея Рублева, знаменитый Феофан  Грек,
долгие  годы  провел  в  Византии,  где  усвоил  православный  греческий
иконописный канон в совершенстве. Однако художественный дар его был  так
велик, что он не  остановился  на  простом  копировании,  сумел  развить
иконопись и поднять ее до уровня высокого искусства.  А  его  гениальный
ученик Андрей Рублев даже превзошел своего учителя...
   Монотонный голос экскурсовода,  эхом  отдававшийся  в  многочисленных
залах Центрального Дома художников, где экспонировались иконы  и  муляжи
фресок Андрея Рублева, заставлял Наталью отвлечься от цели ее прихода  в
ЦДХ. "Интересно, - думала она, разглядывая лики святых на потемневших от
времени досках,  -  почему  он  назначил  встречу  именно  здесь?  Хочет
показать,  что  простой  налоговый  инспектор   может   быть   ценителем
искусства?"
   Кашинцев появился вовремя - минута в минуту.
   Он неслышно подошел к Наталье сзади и, чуть наклонившись  к  ее  уху,
сказал:
   - Непостижимо, правда?
   - Вы имеете в виду?.. - Она чуть повернула голову.
   -  Да-да,  глаза  и  лики.  Такие  смиренные  и   в   то   же   время
одухотворенные.
   Отдаленные от нас временем и такие современные.
   - Вы так считаете?
   - Несомненно. Как будто сам Андрей Рублев смотрит на нас  из  глубины
времен.
   - Да, пожалуй... - Она намеренно отступила на шаг, как  бы  невзначай
наткнувшись на своего спутника. - Ой, простите!..
   Сквозь тонкое платье Наталья почувствовала его горячие руки и поняла,
что не ошиблась.
   - Ничего-ничего, - чуть  покраснел  Кашинцев,  -  я  и  сам  не  раз,
созерцая эти великие творения, ловил себя на мысли, что  теряю  ощущение
реальности. Хотя еще не доказано, что более  реально  -  окружающий  нас
жестокий, бездуховный, жадный мир или живопись, которая превращает его в
нечто идеальное и возвышенное.
   - Пожалуй, тут я соглашусь с вами.
   Они медленно прошлись вдоль стен зала, при  этом  Кашинцев  аккуратно
придерживал ее под локоть.
   - Вы знаете, Наташа, - можно я буду вас так называть?
   - Разумеется.
   - Вы знаете, Наташа, мне очень жаль экскурсоводов, которые  вынуждены
многократно повторять одни и  те  же  зазубренные  фразы  перед  толпами
малограмотного плебса, который сюда приводят, словно стадо.  Большинству
из них нет никакого  дела  до  высокого  искусства.  С  гораздо  большим
удовольствием они отправились бы на вещевой рынок  "Динамо"  за  дешевым
шмотьем.
   - Возможно, вы в каком-то смысле  правы,  но  мне  кажется,  что  это
слишком жестоко.
   - Что  именно  вы  считаете  жестоким?  -  торопливо  поинтересовался
Кашинцев.
   - Такое отношение к людям. Не все же  из  них  посвящают  свою  жизнь
колготкам и колбасе.
   - Наташенька, вы - идеалистка! - уверенно заявил налоговый инспектор.
- Вы всю жизнь имели дело с прекрасным, в ваш  круг  общения,  очевидно,
входили люди просвещенные, интеллигентные... А  реальность,  увы,  столь
низменна,  что  лишь  общение  с  высоким  искусством  может  спасти  от
ожесточения души.
   - Может быть, и эти люди, - Наталья выразительно посмотрела на  толпу
экскурсантов