- Сергей Тимофеевич, куда же вы запропастились? У нас  в  одиннадцать
прямой  эфир  на  радиостанции   "Эхо   Москвы",   а   в   час   дня   -
пресс-конференция в "Интерфаксе".
   - Да? - со страхом проговорил Баранов.
   - Что у вас с голосом?
   - Я... Я, кажется, заболел.
   - Вы что, перебрали вчера?
   Баранову  было  стыдно  признаться,  что  он   не   может   вспомнить
подробности предыдущего вечера. В  следующие  несколько  секунд,  словно
проявляющаяся в растворе фотография,  в  его  сознании  стали  всплывать
фрагменты случившегося накануне: ресторан "Планета Голливуд",  смазливая
журналистка, пиво, виски...
   "Господи, - с ужасом подумал Баранов, - сколько раз я себе говорил  -
не смешивай".
   - Алло, Сергей Тимофеевич! - обеспокоено кричал в трубку советник.  -
Вы меня слышите?
   - Да слышу, слышу... - раздраженно буркнул депутат.
   - Ничего не предпринимайте, я сейчас заеду  на  машине  и  захвачу  с
собой врача, он быстро поставит вас на ноги.  И  вообще,  -  укоризненно
добавил он, - вы ведете себя безответственно.  Хотя  бы  в  этот,  такой
важный для вас, период могли бы воздержаться...
   - Да заткнись ты! - морщась от  невыносимой  головной  боли,  рявкнул
Баранов. - Давай быстрее!
   Другой телефон на минуту замолк, но затем снова разразился оглушающим
трезвоном. Баранов в этот момент, тяжело перебирая ногами, направлялся к
туалету. Вынужденный вернуться, он схватил трубку и заорал:
   - Да кто там еще?! Мы же только что поговорили!
   - Слышь, ты, Баран? Ты базар фильтруй,  -  услышал  он  голос  своего
томского покровителя,  человека,  известного  в  криминальном  мире  как
Лепило.
   Кличку эту  он  получил  благодаря  тому,  что  в  свое  время  успел
отучиться один семестр в томском мединституте.
   - Э... - Баранов осекся. - Игорь Валерианович? Вы уже здесь?
   - Мы в вашей долбаной Москве уже второй час паримся. Ты че к телефону
не подходишь?
   - Да я тут это... занят был.
   - Надеюсь, что ты был занят нашими делами, - чуть смягчившись, сказал
Лепило. - Писак организовал?
   Баранов, и без того чувствовавший себя  не  лучшим  образом,  испытал
внезапный приступ  тошноты.  "О  черт!  Что  делать?  Они  же  мне  яйца
оторвут... Я  ведь  обещал  устроить  паблисити  этим,  блин,  борцам  с
наркоманией..." И вдруг он вспомнил о журналистке, с которой вчера после
концерта поплелся в ресторан.
   - Да-да, - облизывая  пересохшие  губы,  торопливо  проговорил  он  в
трубку.
   - Я все организовал, не беспокойтесь, Игорь Валерианович.
   - Забивай "стрелку".
   Сдавив пальцами виски, Баранов мучительно задумался.
   - Я могу только после трех.
   - Ладно, давай в четыре в кабаке каком-нибудь.
   При мысли о необходимости идти в ресторан Баранову снова стало дурно.
   - Нет-нет, только не кабаке, - торопливо возразил он.
   - Что ж нам, в твою сраную Думу тащиться? Как ходоки к Ленину...
   - Лучше... на Речном вокзале.
   - Нам дела надо решать,  а  не  на  корабликах  кататься,  мудила.  -
Собеседник на другом конце провода был явно не в духе.
   Но Баранов принялся уговаривать его:
   - Все будет в порядке, не беспокойтесь. У меня все схвачено.
   - Ну-ну, хватало. Ладно, добазарились.
   С облегчением положив трубку, Баранов плюхнулся на измятую постель.
   Обхватив обеими  руками  одеревеневшую  голову,  он  почти  физически
ощущал болезненные толчки мысли. "Господи, как  же  ее  зовут?  Леночка,
Олечка?.. - Перебрав с десяток-другой женских имен, он  понял,  что  это
глухой номер, и перестал заниматься самоистязанием. - Ну и набрался же я
вчера, ни хрена вспомнить не могу. Пожалуй, надо бросать пить! А,  черт!
Какой же я идиот!" Он поднял с пола пиджак, обшарил карманы,  вытряхивая
их содержимое прямо на  пол,  и  наконец  обнаружил  то,  что  искал,  -
визитную карточку Натальи Мазуровой.
   "Ну конечно, Наташа... Как я мог забыть? - Он набрал  номер  сотового
телефона, указанный на карточке, с  трудом  попадая  в  кнопки  дрожащим
пальцем. - Только бы она ответила, - молился он про  себя.  -  Может,  я
вчера учудил чего, и она не  захочет  со  мной  разговаривать?"  Услышав
знакомый голос, он радостно завопил:
   - Наташенька, это Баранов!...
   - А, Сергей Тимофеевич, - дружелюбно отозвалась та.  -  Как  вы  себя
чувствуете После вчерашнего?
   - А что было вчера? - с некоторой опаской спросил он.
   - Мы очень мило провели вечер в ресторане "Планета Голливуд". Правда,
потом вы... слегка подустали.
   - Надеюсь, я вел себя не по-хамски?
   - Все было в рамках приличий.  Просто...  чувствовалось,  что  у  вас
сейчас несколько напряженный период в жизни.
   - Это уж точно, -  с  облегчением  вздохнул  Баранов.  Однако  спустя
мгновение снова заволновался:
   - Я там, наверное, нес всякую околесицу?
   - Ну почему? Мне было очень любопытно узнать о секрете  приготовления
клея из осетровых пузырей, которым крепят к лыжам олений мех.
   - Да? - изумленно произнес Баранов. - Я такое говорил?  Но  ведь  его
рецепт считается утраченным....
   - Не знаю, не знаю. Еще вы очень интересно рассказывали про охоту  на
медведей.
   Баранов почувствовал, как тревожные сомнения, которые  угнетали  его,
рассеиваются.
   - Наташенька, нам обязательно надо  сегодня  встретиться.  Только  не
говорите "нет". Это вопрос жизни и смерти.
   - В таком случае я не могу вам отказать. Когда и где?
   - В четыре, на Речном вокзале.
 
*** 
 
   Переговорить с Еленой Добржанской тоже удалось  не  сразу.  Несколько
раз на  звонки  Старостина  отвечал  грубый  мужской  голос,  обладатель
которого  заявлял,  что  Елены  нет  дома  и  когда  она  появится   ему
неизвестно.  Но  вот  однажды   на   другом   конце   провода   сработал
автоответчик, и майор наговорил на пленку  просьбу  связаться  с  ним  и
номер своего служебного телефона.
   Звонок последовал на следующий  день.  Добржанская  разговаривала  со
следователем сухо и настороженно. Когда выяснилось, что Старостин  хочет
побеседовать о ее подруге Наталье  Мазуровой,  она  выразила  сдержанное
удивление,  но   все-таки   согласилась   встретиться   на   нейтральной
территории.
   В назначенное время майор сидел  за  столиком  в  кафе  "Патио-пицца"
неподалеку от Белорусского  вокзала  у  широкого,  раскрашенного  яркими
надписями  окна.  Он  очень  медленно  потягивал  кофе,  ловя  на   себе
недружелюбные взгляды  обслуживающего  персонала.  "Интересно,  -  думал
Старостин, - по каким внешним признакам он" определяют сотрудников МУРа?
Или все дело в том, что я заказал скромную чашечку кофе,  а  не  дорогое
французское вино? Так у них эта чашка стоит, как моя дневная зарплата!"
   На  платной  стоянке  перед  кафе  припарковалась  спортивная  машина
бирюзового цвета. Из нее вышла молодая  невысокая  женщина  со  стройной
фигурой и слегка подпрыгивающей походкой, по которой человек посвященный
без труда мог распознать профессиональную балерину. На  ней  были  синие
обтягивающие джинсы и белая  рубашка  с  широким  воротом,  под  которым
виднелась изящная золотая цепочка венецианского плетения.
   Добржанская  спокойно  и  уверенно  вошла  в  кафе,  где  безошибочно
определила  среди  посетителей  своего  предполагаемого  собеседника,  и
направилась к нему.
   - Здравствуйте.  Вы  майор  Старостин?  -  спросила  она,  усаживаясь
напротив.
   Он слегка приподнялся на стуле:
   - К вашим услугам. Елена?
   - Да. - Она небрежно взмахнула рукой, подзывая официантку. - Салат из
креветок и апельсиновый сок.
   Молоденькая симпатичная официантка в форменной  одежде  вопросительно
посмотрела на Старостина. Он приподнял пустую чашку кофе:
   - Повторите, пожалуйста.
   Народу в кафе было немного - посетителей отпугивали непомерно высокие
для заведений подобного рода цены.
   - Времени у меня мало, - сразу  же  поставила  майора  в  известность
Добржанская, - поэтому давайте побыстрее и поконкретнее. В  чем  причина
такого интереса МУРа к скромной персоне театральной гримерши? Перерасход
белил, тонального крема или что-нибудь в этом роде?
   Усмехнувшись, Старостин парировал:
   - Это - по другому ведомству. А относительно скромности ее особы я бы
не был столь категоричен. Насколько мне  известно,  не  каждая  гримерша
может причислить к своим подругам артистов с мировым именем.
   Добржанская лишь неопределенно повела плечами.
   -  Я  занимаюсь  расследованием  одного  преступления.  Все  выглядит
довольно неясно, неопределенно...
   - И поэтому вы решили, что Наташа Мазурова - преступница.
   - Я этого пока не утверждал.
   Официантка  принесла  заказ  и  удалилась.  Осторожно  поглядывая  на
балерину, которая занялась салатом, Старостин сказал:
   - Если коротко, то меня интересует  внеслужебная  деятельность  вашей
подруги. Ведь Наталья ваша подруга?
   - Да.
   - А толчком ко всему послужила одна маленькая деталь ее внешности.
   Елена подняла глаза.
   - Какая деталь?
   - Шрам на лице, причем довольно странной формы.
   - На  такую  мысль  натолкнуло  вас  знакомство  с  идеями  господина
Ломброзо - детали внешности и тому подобное?..
   - Ну,  положим,  -  осторожно  отвел  иронию  Старостин,  -  Ломброзо
интересовали врожденные признаки, а не  приобретенные.  Полагаю,  вы  не
станете возражать против того, что шрам в форме креста на  лице  молодой
девушки - это явление довольно необычное для нашего общества?
   - Ну и что? - спросила  Добржанская.  -  Среди  людей,  причастных  к
искусству, вам едва ли удастся найти слишком много нормальных,  с  точки
зрения общества,  людей.  Вообще-то  от  вашего  любопытства  попахивает
климовщиной.
   - У вас, надо отметить, широкий кругозор, - хмыкнул Старостин.
   - Читаю, знаете ли, на досуге.
   - Так вы мне что-нибудь скажете о происхождении этого шрама?
   - Мне об этом ничего не известно, - односложно заявила Елена.
   Старостин, который внутренне не был готов к такому повороту  событий,
слегка растерялся. Собственно, все  его  догадки  основывались  на  этой
одной малозначительной детали. Больше уцепиться  ему  было  не  за  что.
Скудные, обрывочные сведения о детстве и  юности  Натальи  Мазуровой  не
добавляли ярких красок к ее портрету. И все же он  предпринял  еще  одну
попытку:
   - Я полагал, что это - результат каких-то бурных событий в прошлом.
   - А какое вам дело до ее прошлого?
   И снова  Старостин  задумался:  действительно,  что  в  прошлом  этой
девушки  может  интересовать  следователя,  ведущего  дело  об  убийстве
вокзальной проститутки? Разговор явно не клеился.
   - Что вы знаете про ее родителей?
   - Мало. Отец был морским офицером, мать, кажется,  учительницей.  Оба
погибли в автокатастрофе.
   - Это мне известно.
   - Тогда зачем спрашиваете?
   - Надеялся, вам известно что-то еще.
   Добржанская промолчала, отпивая из высокого стакана апельсиновый сок.
   - Ну хорошо... Я  знаю,  что  ее  воспитывала  родная  тетя.  Наталья
рассказывала вам что-нибудь о ней?
   - Ничего особенного. К своей тетке, насколько мне  известно,  Наталья
особенно теплых  чувств  не  питает.  Пару  раз  упоминала  ее  в  наших
разговорах, но всегда с неприязнью.
   "Ну вот. Хоть что-то стоящее... - подумал Старостин. - Придется взять
на заметку ее тетушку".
   Добржанская допила сок, остававшийся на дне стакана,  и  выразительно
посмотрела на наручные часы. Старостин понял, что их  малосодержательный
разговор близится к концу. Узнать удалось не много...
   - Я понимаю, что вы торопитесь. Но, может быть, ответите еще на  один
вопрос?
   - Опять о прошлом Наташи или ее родственников?
   - Как раз наоборот. У нее есть мужчина?
   -  Такой  женщине,  как  Наташа,  противопоказано  держаться   одного
мужчины.
   Она слишком свободолюбивый и независимый человек.
   - Хорошо, несколько видоизменим постановку вопроса. В данный момент у
нее есть что-нибудь вроде романа?
   - Я в ее сердечные дела не лезу. В наших отношениях с  Натальей  меня
привлекает как раз то, что мы не обсуждаем с ней интимных вопросов. Если
это все, то извините - мне пора.
   Провожая ее взглядом, Старостин с сожалением покачал головой.  Он  до
сих пор был уверен, что знает подход к  женщинам,  умеет  задеть  нужную
струнку, зацепить за живое, разговорить, вызвать  на  откровенность.  Но
одно дело - откровенность в кабинете следователя, когда у тебя  в  руках
неопровержимые факты и доказательства и нужно только уметь  использовать
их. И совсем другое - искать черную кошку в темной комнате. Да и есть ли
она там?..
 
*** 
 
   Томский авторитет Лепило, он же Игорь Валерианович Ямпольский, прибыл
на встречу в сопровождении плечистого, коротко  стриженного  блондина  с
цепким взглядом  глубоко  посаженных  голубых  глаз,  выдававшим  в  нем
потомка сибирских охотников, способных со  ста  шагов  попасть  белке  в
зрачок. Выглядел охотник, правда, несколько скованно. Было очевидно, что
он  гораздо  уютнее  чувствует  себя  на  сибирских  просторах,  чем  на
раскаленном асфальте в окружении серых многоэтажных громад. Несмотря  на
властвующую над городом жару, его пиджак был наглухо  застегнут  на  все
пуговицы. Наталья сразу же догадалась: это телохранитель Ямпольского.
   Сам томский авторитет оказался мужчиной среднего роста,  не  слишком,
как  говорится,  внушительного  телосложения.  Был  коротко  стрижен,  с
проседью в висках. Человеку непосвященному Лепило вполне мог  показаться
бизнесменом средней руки - его  левое  запястье  украшали  золотые  часы
"Ролекс", в правой ладони он держал трубку сотовика.
   "Интересно, - подумала Наталья, - хотя бы в постели  он  с  телефоном
расстается?"
   Держался Ямпольский спокойно, со сдержанным достоинством, но,  поймав
на себе взгляд его темных глубоких глаз,  Наталья  кожей  почти  ощутила
излучаемый ими холод.
   Кроме телохранителя, с Ямпольским-Лепило на встречу прибыли еще двое:
высокий молодой человек с курчавой  шапкой  черных  волос,  который  был
представлен как журналист одной из томских газет, и  суетливый,  нервный
тип в потертом пиджаке черной кожи. Кто это  был,  Наталья  узнала  чуть
позднее из разговора.
   Они заняли места за  столиком  на  корме  речного  трамвая,  который,
натужно урча  дизельным  двигателем,  боролся  с  течением  Москвы-реки.
Стюард арендованного на два часа парохода принес прохладительные напитки
и исчез в каюте.
   Разговор не клеился. Баранов представил Наталье  только  Ямпольского,
но тот всем видом выражал явное разочарование от встречи:  очевидно,  он
ожидал увидеть знакомое - благодаря телевидению - лицо.
   Спустя несколько минут, заполненных  бессмысленным  трепом  Баранова,
Ямпольский встал из-за стола и, извинившись, отвел депутата в сторону.
   - Ты кого мне притащил? - прошипел он, оглядываясь на Наталью. -  Это
же шалашовка какая-то.
   - Извините, Игорь Валерианович, - Баранов развел руками, - а кого  вы
ожидали увидеть? Киселева с Доренко?
   - А хоть бы и Киселева. Какого хрена я должен башлять  этой  ссыкухе?
Ты че, подставить меня решил, козлина?
   Баранов нервно передернул плечами:
   - Я не собираюсь вас подставлять, Игорь Валерианович,  и  с  деньгами
повремените. Она все сделает бесплатно и в лучшем  виде  -  у  нее  есть
выход на западные агентства.
   - На хрена мне западные?  Я  хочу,  чтобы  о  нас  в  России  узнали,
телевизионщиков надо было заряжать.
   - Так сразу не делается, -  поморщился  Баранов,  -  надо  постепенно
раскручивать, иначе все поймут, что это лажа, заказуха.
   - Лажа? Заказуха? - рдвинул брови Ямпольский. -  Мы  целый  сибирский
регион от "дури" отчистили. Я что, просил организовать  рекламу  бабских
прокладок? Мы дело делаем, а ты тут,  паскуда,  от  корней  оторвался...
Козырным себя почувствовал?
   Баранов  поежился  под   тяжелым,   проникающим   в   душу   взглядом
Ямпольского.
   - Вы меня не правильно поняли, Игорь Валерианович, - затараторил  он.
-  Я  разговаривал  со  своими  советниками  из  агентства   по   паблик
рилейшенз...
   - Ты мне че фуфел задвигаешь? По-русски говори.
   - Ну, это люди, которые занимаются  организацией  имиджей,  рекламных
компаний. Они знают, как поступать. Профессионалы... Они предложили  мне
эту журналистку, - нагло врал он. - Я сам пользуюсь ее услугами в  своей
депутатской деятельности. Она помогает мне в раскрутке образа.
   - Да срать я хотел на  твой  образ.  В  Томске  скоро  губернаторские
выборы, мы выдвигаем собственного кандидата, времени в обрез.
   Наталья, бросив несколько коротких взглядов в сторону Баранова и  его
авторитетного земляка, сразу же поняла, в чем дело. Речной  трамвай  тем
временем приближался к Кремлю.  Телохранитель  Ямпольского  с  дикарским
любопытством  разглядывал  громаду   гостиницы   "Россия",   набережную,
заполненную  сплошным  потоком  автомобилей,   купола   собора   Василия
Блаженного, стену и башни Кремля.
   - Впервые в Москве? - улыбаясь, спросила Наталья.
   - Угу, - односложно промычал блондин.
   - А вы? - обратилась Наталья к  его  спутникам.  Курчавый  приветливо
улыбнулся:
   - Я учился на журналистике в МГУ.
   "Не очень приятное известие", - подумала  Наталья  и  тут  же  решила
взять всю инициативу на себя:
   - Вы не могли бы ввести меня в курс дела? Сергей Тимофеевич - слишком
занятой человек и не успел объяснить мне суть вашей проблемы.
   - А! - оживился курчавый. - Это очень интересно. Вы здесь, в  Москве,
конечно, наших проблем не знаете. У вас тут  большая  политика,  большой
бизнес. В провинции народ живет более приземленно.
   - Судя по тому, что мне рассказывал Сергей Тимофеевич, Томск - вполне
культурный город, некогда столица Сибири.
   -  В  том-то  и  дело,  что  "некогда",  -  огорченно  развел  руками
журналист.
   - Мы находимся в опасном соседстве с  тем,  что  Солженицын  называет
"мягким подбрюшьем России", - Средней Азией и Казахстаном.  В  последние
годы оттуда к нам буквально хлынули наркотики. Это стало настоящим бичом
для сибирских городов.
   - Насколько я знаю,  не  только  сибирских,  -  невесело  усмехнулась
Наталья.
   - Нет, здесь масштаб не тот. В Москве и вообще  в  европейской  части
России распространены по большей  части  дорогие  наркотики:  синтетика,
амфетамины, ЛСД, экстэзи. А к нам буквально эшелонами прут дешевую траву
и плохо очищенные опиаты. Какое-то время  мы  держались,  наркомания  не
выходила за рамки среднестатистических для России данных,  но  пару  лет
назад ситуация резко ухудшилась. Рынок дешевых  наркотиков  подмяли  под
себя цыганские преступные группировки. Они держатся особняком, ни с  кем
в контакт не вступают, а цены на наркотики сбили  до  смехотворных.  Ну,
посудите сами, что такое пятнадцать рублей за порцию  анаши?  Да  у  нас
пиво дороже стоит!
   - Это похоже на демпинг, - заметила Мазурова.
   - Вот именно! - горячо воскликнул молодой томич. -  Если  раньше  это
была просто река, то теперь она разлилась,  превратившись  в  необъятное
море.
   Благодаря таким ценам наркотики стали доступны даже детям.
   Неожиданно их разговор прервал нервный субъект в кожаном пиджаке:
   - Да вы представляете?! - захлебываясь от возмущения, воскликнул  он.
- Вот такие сопливые девчонки, еще не успевшие школу  закончить,  уже  -
наркоманки с двухгодичным стажем! Это же - смерть! Я знаю, о чем говорю,
я сам кололся десять лет. А начинал,  как  и  они,  с  анаши...  Я  смог
завязать, у меня хватило на это сил, но таких  единицы.  Большинство  из
тех, с кем я когда-то пыхал, уже на том свете. Это  же  самый  настоящий
геноцид русского народа!
   - А как  вы  смогли  завязать?  -  спросила  Наталья.  Глаза  бывшего
наркомана загорелись безумным пламенем.
   - Вы не поверите, - наклонившись над столом, затараторил он.  -  Меня
сам бог спас. Мне было видение. Однажды под кайфом мне привиделся ангел,
спустившийся прямо с небес. Он остановился  рядом  со  мной,  пристально
посмотрел мне в глаза и, ничего не говоря, укрыл  меня  своими  крылами.
Мне стало