Я люблю мир
цифр, у меня аналитический склад ума, и у меня  неплохо  получается  то,
что я делаю. Но все это - не то. Мне бы хотелось, как вы,  -  заниматься
искусством и еще зарабатывать при этом себе на жизнь! Для меня же это  -
две непересекающиеся сферы бытия.
   - Бросьте, Игорь. - Наталья умышленно не назвала его по  отчеству.  -
Хорошо там, где нас нет. Поверьте, в мире шоу-бизнеса все далеко не  так
привлекательно,  как  выглядит  с  экрана  телевизора  или   с   обложки
красочного журнала. Все отношения там пропитаны цинизмом, жаждой денег и
удовлетворения плоти, а то, что преподносится зрителям, толпе, - все это
маска, лубок, клип.
   Иногда, вымотанная вконец и выжатая как лимон, я думаю: ну  почему  я
не математик, не банковская служащая, не бухгалтер? Мир цифр!  Он  живет
по жестким математическим законам, там невозможно никого обмануть,  ведь
если дважды два - четыре, то четыре и останется, как ни меняй множители.
- Наталья рассмеялась, словно сказала что-то очень забавное.
   Кашинцев из вежливости хохотнул.
   Федор Михайлюк все это время сидел тихо как мышь в соседней  комнате.
Он  наблюдал  за  происходящим  на  экране  монитора,  подключенного   к
видеокамере, стараясь не скрипнуть потертым креслом. Федор  обернулся  к
скучавшим у стены напарникам - брату Лене и  Цыгарю  -  и  едва  слышным
шепотом выругался: "Какого черта она ему про цифры запрягает? Давно пора
хватать его в охапку и валить на  диван...  Хитрая  сучка,  надеется  от
секса отмазаться!"
   - Я согласен с вами, но только в одном, - томно произнес Кашинцев,  -
действительно, хорошо там, где нас нет, в этом вы меня убедили.
   "Давай же, -  в  мыслях  с  мольбой  обратилась  к  нему  Наталья,  -
заводись..."
   - И все же, расскажите мне о своей работе, - попросила вслух она. - О
том, чем занимаюсь я, всем хорошо известно. Всю подноготную  шоу-бизнеса
хоть и гнусно, но достаточно правдиво раскрывает "желтая" пресса. А  вы,
налоговые инспектора, как тайное общество - о вас  ничего  не  известно.
Есть же у вас какие-нибудь секреты? Уверена, что есть. Расскажите мне  о
них. Может быть, я ошибаюсь, когда утверждаю, что дважды два - четыре?
   Кашинцев насторожился, и Наталья, заметив  это,  поняла,  что  слегка
перегнула палку.
   - Вы не подумайте, -  пошла  она  на  попятную,  -  я  не  прошу  вас
раскрывать то, что идет под грифом "совершенно секретно".  Но,  в  конце
концов, мы собирались поговорить  о  деле,  вы  обещали  помочь  мне  со
всякими там налоговыми хитростями...
   "О каком деле?.." - чуть было  не  заорал  за  стенкой  Михайлюк.  Он
машинально полез в карман за  сигаретами,  но,  нащупав  пачку,  тут  же
спохватился и отказался от этой затеи - Кашинцев своим носом ищейки  без
труда бы учуял сигаретный дым.
   - На какие хитрости вы намекаете?
   Наталья пожала плечами:
   - Может быть, я не правильно выразилась, но именно так я поняла  ваше
предложение, тогда, у вас в кабинете... - Вы меня абсолютно не правильно
поняли,  -  сказал  Кашинцев.  Он  слегка  отодвинул  ногами  кресло  от
журнального столика и пригнулся, словно надеялся обнаружить закрепленный
под столешницей микрофон.
   "В чем дело? - растерялась Наталья.  -  Неужели  я  действительно  не
правильно его поняла? Тогда  откуда  у  него  левые  доходы,  о  которых
говорил дядя Федор? Ах вот оно в чем дело! - мелькнула у нее догадка.  -
Ты, естественно, не предлагаешь грабить государство, просто  выискиваешь
по всяким там счетам и  договорам  доказательства  сокрытия  налогов,  а
потом шантажируешь людей, угрожая им, что доложишь куда следует!"
   Теперь Наталья понимала, что она слишком поторопилась, но понимала  и
то, что времени у нее совсем в обрез - Михайлюк и  слышать  не  хотел  о
длительной афере. Отступать было некуда.
   - Может быть, я ставлю телегу впереди лошади, - сказала она,  -  ведь
ни о каких  налогах  речь  пока  не  идет.  Сначала  нужно  деятельность
развернуть. Но я бы хотела услышать от вас какой-нибудь совет. Это нужно
мне, чтобы правильно сориентироваться в том, с чем предстоит столкнуться
в самом ближайшем будущем.
   Кашинцев слегка успокоился.
   - Никаких проблем, Наташа, - проговорил он вполне  дружелюбно,  -  вы
придете  ко   мне,   и   я   отксеро-копирую   все   пункты   налогового
законодательства, которые напрямую касаются шоу-бизнеса. Вообще-то такие
услуги мы выполняем за определенную плату, но с вас я, разумеется, денег
не возьму.
   "Вот услужил!"
   - Но как же я во всем этом смогу разобраться? - не отступала она. - В
этом вопросе я - полный профан. Как только дело доходит до цифр, у  меня
голова. идет кругом. Я даже деньги  считать  за  свою  Жизнь  так  и  не
научилась.
   - А это вы  зря,  -  усмехнулся  Кашинцев.  -  Как  можно  заниматься
бизнесом, не научившись считать деньги? Ведь  смысл  бизнеса  в  этом  и
состоит: копеечка к копеечке, рублик  к  рублику,  баксик  к  баксику  -
только так и  можно  сколотить  состояньице.  -  Мимика,  с  которой  он
произносил  последнюю  фразу,  вызвала  у   Натальи   плохо   скрываемое
презрение. - А те транжиры, которые сорят  деньгами  налево  и  направо,
можете быть уверены, заработали их нечестным путем. Это либо воры,  либо
бандиты-грабители,  либо  карточные  шулеры.  У   них   даже   поговорка
английская есть: изи кам, изи гоу - легко пришли, легко ушли.
   - Я это знаю, - картинно вздохнула Наталья. - Именно мое отношение  к
деньгам вызывало наибольшие сомнения,  когда  я  решала,  открывать  мне
собственное дело или нет. Но людям свойственно меняться. Вот я и решила,
что смогу воспитать себя, особенно если у меня  будет  опытный  гуру,  -
мило улыбнулась она.
   - Ну, гуру... - расплылся в  самодовольной  улыбке  Кашинцев.  -  Это
громко сказано. Я - человек маленький,  мелкая,  можно  сказать,  сошка,
маленький винтик в гигантском механизме...
   - Не наговаривайте на себя, Игорь, - перебила его Наталья. - Уверена,
что вы человек не бедный. Иначе вы с вашими способностями не сидели бы в
том кабинете, а давно бы твердо и уверенно вошли в мир бизнеса.
   - А с чего вы  решили,  что  я  человек  не  бедный?  -  насторожился
Кашинцев.
   - У меня, знаете ли, мизерная зарплата. Но я не жалуюсь.  Потребности
у меня весьма и весьма скромные: жены-детей  нет,  по  ресторанам  я  не
хожу, на Канарах не отдыхаю. Другими словами - денег на ветер не бросаю.
   - И неужели у вас нет никаких побочных доходов?
   - Какие еще доходы? - взвился Кашинцев. - Вы на что намекаете? Хотите
сказать, что я ворую у государства, что я на своем рабочем месте утаиваю
налоги?!
   - Я вовсе не это хотела сказать! - едва не сорвалась на крик Наталья.
- Я имела в виду, что вы даете консультации таким неопытным бизнесменам,
как я, - за определенную плату, конечно. Ведь я именно этого от вас хочу
и готова заплатить.
   - Вот оно что! - Лицо Кашинцева налилось кровью,  в  глазах  появился
лихорадочный блеск. - Вот зачем ты  меня  домой  к  себе  затащила?!  Ты
просто хочешь меня использовать! А я-то,  дурак,  подумал,  что  нашлась
женщина, которая проявила ко мне интерес как  к  мужчине...  Красивая  и
умная, оценившая все мои достоинства. А ты - такая же грязная тварь, как
и все остальные! Какой же я дурак...  -  Он  неожиданно  уронил  голову,
обхватил ее руками и стал рывками раскачиваться из стороны в сторону.
   Наталья испуганно посмотрела на него: "Боже,  да  ведь  он  -  полный
псих"
   - Я сразу должен был это  понять...  -  медленно,  почти  по  слогам,
говорил Кашинцев. - Достаточно было одного взгляда на твой, с позволения
сказать, наряд, в котором  ты  не  побоялась  прийти  в  государственное
учреждение. - Он слегка  приподнял  голову  и  исподлобья  посмотрел  на
девушку. - Заявилась в набедренной повязке, едва  прикрывшись!  С  голым
пупком!.. - неожиданно завизжал он, поднимаясь из кресла. - Ты шлюха! Ты
обыкновенная шлюха! Ты хотела меня совратить! Вас  не  интересую  я  как
человек, вас не интересует мой духовный мир, плевать вы на него  хотели!
Вам всем нужны мои деньги! Вы все хотите моих денег!..
   Он резко оттолкнул ногой журнальный столик, уронив на  пол  бокалы  с
мартини. Наталья тоже встала  и  начала  медленно  отступать  в  сторону
коридора.
   Она почти не испытывала страха, надеясь, что сообщники не дадут ее  в
обиду.
   Однако истерика полоумного налогового инспектора вызвала у нее  такой
приступ неприязни к этому типу, что, казалось, прихлопнула бы  его,  как
таракана, без малейшей жалости.
   У Кашинцева внезапно остекленели глаза, он побледнел и с  неожиданной
для его комплекции силой схватил  ее  за  волосы  и  поволок  назад.  От
неожиданной боли Наталья вскрикнула, но Кашинцев заткнул ей  рот  потной
ладонью и со злобой процедил сквозь зубы:
   - Молчи, стерва!
   "Где же они? Почему не остановят этого маньяка?
   Он же убьет меня!"
   ...На мониторе, установленном  в  соседней  комнате,  в  поле  зрения
видеокамеры появились фигуры извивающейся от боли Натальи и ее мучителя.
Увидев эту картинку, Цыгарь вскочил и бросился к двери, но  в  последний
момент его грубо остановил Федор Михайлюк:
   - Стой! Куда?!
   - Так ведь этот ублюдок сейчас ее изнасилует!
   - Нам это и надо!
   Цыгарь с недоумением посмотрел на главаря.
   - Федор, ты че? Он же - полный урод, а с ней нам еще работать...
   - Сама виновата. Она должна была по-хорошему его в постель  затащить.
А раз не захотела, то пусть получает.
   - Что значит "не захотела"? Ты же сам слышал, как она старалась.
   - Значит, плохо старалась. Сядь на место, Цыгарь.
   У того заходили желваки на скулах, но он  сдержался  и,  стараясь  не
смотреть на экран, молча опустился на стул.
   Неотрывно глядя на монитор, Федор принялся ему объяснять:
   - Дурак, как ты не понимаешь? Подожди еще пару  минут,  и  мы  сейчас
такую компруху запишем, о какой и не мечтали.  Смотри,  что  этот  петух
вытворяет... Да в обмен на эту кассету мы из него все его  сраные  бабки
вытянем, иначе ему не жить.
   Не подозревая, что  за  ним  наблюдают,  да  и  вообще  не  будучи  в
состоянии оценивать свое поведение,  Кашинцев  накинулся  на  Наталью  с
яростью безумца. Он хлестал ее по щекам, рвал на ней одежду, пытаясь  ее
раздеть. Казалось, он наконец-то нашел ту самую тварь, которая  виновата
во всех его бедах.
   Наталья отчаянно отбивалась, пыталась звать на  помощь,  но  Кашинцев
одной рукой затыкал ей рот, а другой лихорадочно расстегивал ширинку.
   Изловчившись, Наталья  ударила  его  ногой  в  пах,  но  он  даже  не
почувствовал боли и только разъярился  еще  больше.  Он  с  такой  силой
ударил ее по лицу кулаком,  что  сознание  у  Натальи  помутилось,  тело
обмякло, руки опустились, и она затихла.
   Воспользовавшись этим, Кашинцев сорвал с  нее  нижнее  белье.  Увидев
темный треугольник волос на лобке, он задрожал  всем  телом,  но,  не  в
состоянии контролировать себя, стал эякулировать, разбрызгивая  семя  на
ее тело и разбросанную вокруг одежду.
   В этот момент Наталья пришла  в  себя  и,  ощутив  на  бедрах  липкую
студенистую жидкость, почувствовала нестерпимый  позыв  к  рвоте.  Резко
дернувшись в сторону, она освободила желудок и, несмотря на  отчаянность
своего положения, презрительно проговорила:
   - Ну что, импотент, удовлетворился?
   Задохнувшись  от  услышанного  оскорбления,  Кашинцев  на   мгновение
застыл.
   - Сука! Ты еще издеваться надо мной будешь! - взвизгнул  он,  схватил
за горлышко бутылку и разбил ее о стенку.
   Наталья вскрикнула и закрыла лицо руками.
   - Зарежу, паскуда! Покромсаю на ремни и повешу  тебя  на  них  же!  -
зарычал Кашинцев, выставив перед собой руку со страшной "розочкой".
   За стенкой Федор Михайлюк  напряженно  наблюдал  за  происходящим  на
экране монитора, нервно приговаривая:
   - Рано еще, рано... Давай, говнюк, решайся...
   Цыгарь не выдержал:
   - Ну уж нет, Федор! - крикнул он, распахивая дверь. - С меня хватит!
   В мгновение ока он оказался у Кашинцева за спиной.  Ударом  ноги  под
ребра отшвырнул насильника к стене.
   Не ожидавший появления посторонних, Кашинцев не успел среагировать  и
рухнул навзничь. Однако окончательно справиться с психопатом-инспектором
оказалось не просто. Глаза его потемнели, и, быстро оценив опасность, он
резко выбросил вперед два раза "розочку" и заверещал:
   - Не подходи, убью!
   Степан отскочил и принялся шарить взглядом вокруг  в  поисках  орудия
защиты. В этот момент в  комнату  вломился  Леня  Михайлюк.  Он  схватил
подвернувшийся под руку стул и крикнул Цыгарю:
   - Отойди!
   Тот едва  успел  увернуться,  когда  Леня  бросился  на  Кашинцева  и
буквально пригвоздил его к полу. Стул с треском разлетелся на куски.  От
удара налоговый инспектор потерял сознание и растянулся на ковре.
   Очнувшись, Кашинцев застонал. Попытался шевельнуться, но  понял,  что
связан по рукам и ногам. Увидев  перед  собою  две  внушительные  фигуры
братьев Михайлюков, он хотел было закричать, но рот его оказался  плотно
заклеен скотчем.
   - Не дергайся! - грубо скомандовал Федор,  с  наслаждением  закуривая
сигарету. Потом, неторопливо прохаживаясь по комнате  и  выпуская  через
ноздри дым, он объяснял налоговому инспектору сложившуюся ситуацию:
   - Влип ты, парень, по самые помидоры. Все твои художества мы записали
на пленку. Ну-ка, Лень!
   Леня демонстративно помахал перед носом Кашинцева видеокассетой.
   - Ты не генеральный прокурор, - продолжал Федор, - тебе на  слово  не
поверят. Попробуешь трепыхаться, мы  эту  пленочку  быстро  отправим  по
нужному адресу. Знаешь, что тебе за это светит? Сейчас расскажу.  Статья
117  Уголовного  кодекса  Российской  Федерации  -   изнасилование   при
отягчающих обстоятельствах, от восьми до пятнадцати в  колонии  строгого
режима. Но не это самое главное.  Ты  знаешь,  что  полагается  на  зоне
таким, как ты. Там не любят взломщиков лохматого сейфа, а ты к  тому  же
хотел такую красивую девочку изуродовать. Ты же у нас еще  и  садист,  а
станешь мазохистом. Усек? Короче, петушиный угол тебе на зоне обеспечен,
сам понимаешь, с отягчающими обстоятельствами. И это  в  лучшем  случае.
Про "опущенных" слыхал? "Быки" устроят тебе сладкую жизнь,  пустят  тебя
на хор, отшампурят по полной программе, и если тебе не повезет и  ты  не
сдохнешь,  то  будешь  весь  свой   оставшийся   срок   дятлам   задницу
подставлять. Дадут тебе  новую  погонялу,  и  будешь  ты  не  Игорем,  а
Ирочкой, и каждый шнырь зачуханный будет тебя херачить так,  что  гланды
через нос повылезают. Ну, как тебе такая перспективочка? Улыбается?
   Вытаращившись на Михайлюка, Кашинцев отчаянно замотал головой.
   -  Короче,  выбирай:  либо  мы   сейчас   организуем   заявление   от
потерпевшей, приложим к  нему  эту  видеокассету  и  полетишь  ты  сизым
голубем в места не столь отдаленные, либо ты покупаешь у нас эту кассету
и держишь язык за зубами.  Но  ты,  Игорек,  должен  понимать,  что  для
собственной безопасности мы, конечно, одну копию  оставим  себе.  Будешь
себя вести хорошо, она никогда и нигде не всплывет.
   Конечно, гарантий я тебе  предоставить  не  могу,  придется  поверить
нашему честному слову и нашей порядочности. Ну что,  согласен  купить  у
нас кассету?
   Кашинцев попытался что-то промычать.
   - Сейчас я дам тебе возможность ответить, - продолжал Михайлюк. -  Но
не вздумай орать, а то у Лени все еще кулаки чешутся.
   Федор подошел к Кашинцеву и резким движением руки содрал с  его  лица
липкую ленту.
   - То, чем вы тут  занимаетесь,  -  бандитизм  и  вымогательство...  -
выдохнул налоговый инспектор.
   - Неужели? - хмыкнул Федор.
   - Ваша кассета - для суда не доказательство.
   - А что ты скажешь на это? - Федор взял с полки пластиковый пакет,  в
котором лежали отбитое горлышко бутылки и кружевные трусики. - Вот здесь
очень четко отпечатались твои пальчики, а там,  -  он  ткнул  пальцем  в
деталь нижнего белья, - твоя вонючая сперма. Как ты  считаешь,  это  для
суда доказательства?
   Кашинцев долго молчал. Он понимал, что  оказался  наглухо  приперт  к
стенке. Выбора не было, и ему ничего не  оставалось,  как  утвердительно
кивнуть, пряча глаза.
   - Ну, вот и молодец, - похлопал  его  по  плечу  Михайлюк-старший.  -
Леня, развяжи ему ноги.
 
Глава 17 
 
   Середина жаркого лета в мегаполисе - не лучшее время  для  масштабных
художественных акций, но именно июль выбрал Андрей Ольшанский - владелец
рекламного агентства "Арт-Модус"  -  для  организации  тусовки,  которая
должна была расшевелить всю богемную Москву.
   Расчет  оказался  верным:  на  фоне  окончания  театрального  сезона,
затишья в политической жизни страны и начала  сезона  массовых  отпусков
"Ночь пожирателей рекламы" привлекла внимание самой  широкой  аудитории.
Мероприятие, проводившееся  в  кинотеатре  "Россия",  своей  массовостью
напоминало  партийные  съезды  застойных  советских  времен.  Правда,  в
отличие от партийных съездов и конференций, обстановка была  куда  более
демократичной.
   Вместе с персонами VIP-класса, прибывших,  как  положено,  на  черных
"Мерседесах", в сопровождении суровых охранников на "Ауди" с  мигалками,
в  холле  кинотеатра  собрались  съемочные   группы   практически   всех
телевизионных  каналов  столицы,  рекламисты,  пи-арщики,  хиппиобразные
художники  с  нечесаными  бородами,   элегантные   топ-модели,   актеры,
режиссеры, журналисты, дизайнеры и т.д. и т.п.
   Повсюду  царила   характерная   атмосфера   художественного   салона.
Официанты и обслуживающий персонал не  успевали  заполнять  напитками  и
закусками "шведские"  столы:  богемная  публика  страсть  как  охоча  до
дармовых угощений.
   Программу представлял француз Жан-Мари Бурсико  -  автор  идеи  этого
международного шоу. Вместе с Андреем Ольшанским он  стоял  на  невысоком
подиуме внутри зала и с воодушевлением рассказывал о том, как  несколько
лет назад его осенила мысль собрать наиболее интересные работы в области
визуальной рекламы и,  смонтировав  из  них  нечто  вроде  многочасового
видеоклипа, продемонстрировать его публике.
   Ольшанский  с  ходу  переводил  вступительное   слово,   демонстрируя
приличное  знание  французского  языка.  После  речи,   сопровождавшейся
вспышками фотокамер, раздались  вежливо-сдержанные  аплодисменты,  и  на
двух огромных видеомониторах появились первые кадры  рекламных  роликов,
удостоенных чести открывать эту ночь.
   Вначале, словно для того, чтобы сыграть на чувствах "новых  русских",
заполнивших зал наряду с интеллектуальной публикой, на экране  появилась
огромная радиаторная решетка автомобиля "Мерседес-Бенц".  Ролик,  снятый
одним из известнейших голливудских  кинорежиссеров,  и  впрямь  оказался
талантливым.  VIP,  большинство  из  которых   считало   себя   таковыми
исключительно благодаря толщине кошельков, переглядывались и возбужденно
кивали головами.
   Судя  по  всему,  начало  можно  было  считать  удавшимся,  и  Андрей
Ольшанский, предоставив своего французского гостя в полное  распоряжение
пишущей и снимающей братии, отправился в круиз по залу. Его сопровождала
стройная эффектная блондинка в умопомрачительно дорогом вечернем  платье
от "Тьерри Мюллера"  с  глубоким  декольте,  открывавшим  вид  на  почти
плоский, в точном соответствии нынешней западной моде, бюст.
   Парочка  молоденьких  журналисток,  увязавшихся  было  за  владельцем
"Арт-Модуса",  вынуждена  была  разочарованно  отступить:  его   подруга
пронзала служительниц пера и диктофона  столь  явственно  презрительными
взглядами, что с надеждой взять  интервью  у  одной  из  ярчайших  звезд
рекламного бизнеса России пришлось расстаться как с чем-то несбыточным.
   Ольшанский неторопливо перемещался от одной  компании  к  другой,  со
спокойной уверенностью хозяина вечера отвечал на  вопросы  гостей,  лишь
слегка прикладываясь к бокалу с шампанским. Это был  высокий  элегантный
молодой мужчина с короткой стрижкой русых волос и легкой н