В тот же вечер 21 июня в город прискакал всадник из  числа
сопровождавших   посланца  епископа  или,  скорее,  императрицы
Матильды.  Его  проводили  в  караульное  помещение  надвратной
башни,  чтобы он мог представиться Хью Берингару. Сам шериф как
раз в это время собирался с полдюжиной стражников  к  мосту,  с
тем  чтобы  растроить планы Симона Поера и его сообщников. Дело
предстояло серьезное, ибо надо полагать,  что  здесь,  в  чужом
городе,   мошенники   не   расстаются   с   оружием.   В  таких
обстоятельствах неожиданный визитер пришелся очень некстати, но
Хью  хорошо  понимал,  в  каком  шатком   положении   пребывают
сторонники  короля, и не мог пренебречь подобающими церемониями
и не принять такого гонца.  С  чем  бы  ни  ехал  к  нему  этот
посланец,  Берингар  предпочитал  выяснить  все  заранее, чтобы
иметь возможность подготовиться и выработать план действий.
     В караульном  помещении  он  лицом  к  лицу  встретился  с
крепким,   средних   лет   сквайром,  который  и  изложил  свое
поручение.
     -- Мой лорд шериф! Наша  достойная  государыня  и  епископ
Вестминстерский    просят    вас    принять    их   посланника,
уполномоченного от их имени  предложить  вашей  милости  мир  и
заручиться вашей помощью в установлении доброго порядка в нашей
многострадальной  стране. Я послан вперед, дабы известить вас о
его скором прибытии.
     Итак, императрица стала именоваться государыней Англии еще
до своей коронации! Ну что ж, в конце  концов,  коронация,  как
видно, не за горами.
     --  Посланник  лорда епископа встретит в Шрусбери радушный
прием. Я внимательно выслушаю все, что  он  найдет  нужным  мне
сообщить.  Но  в  настоящий  момент меня ждет дело, не терпящее
отлагательств. Скажи, намного ли ты опередил своего господина?
     -- Примерно часа на два, -- подумав, ответил сквайр.
     -- Хорошо. Тогда я распоряжусь начать приготовления к  его
приему,  а сам тем временем постараюсь закончить одно маленькое
дельце. А сколько человек сопровождают посланника?
     -- Двое оруженосцев и я, достойный лорд.
     -- В таком  случае  я  оставляю  тебя  на  попечние  моего
помощника:  он разместит тебя и двоих твоих сотоварищей на ночь
здесь, в замке. Что же касается епископа, то я  и  моя  супруга
почтем  за  честь принять его под крышей нашего дома. А сейчас,
не сочти за обиду, я не могу уделить тебе больше внимания,  ибо
задуманное  мною  необходимо выполнить до темноты. Но, надеюсь,
ты будешь доволен оказанным приемом.
     Так оно и вышло. Лошадь гонца отвели в конюшню,  почистили
и  задали овса, а самого сквайра Алан Гервард устроил в удобной
комнатушке, где тот смог  скинуть  сапоги  и  кожаный  дорожный
камзол,  непринужденно  устроиться  за столом и отведать вина и
жаркого, в изобилии принесенного слугами.
     Молодой помощник шерифа лишь недавно вступил в  должность,
а  потому  со  рвением  выполнял  все,  что  ему  поручали.  Не
приходилось сомневаться в том, что он не пожалеет усилий, чтобы
как должно обустроить гостя, а потому  Хью,  отдав  необходимые
распоряжения, созвал своих стражников и покинул замок.
     В то время, сразу после повечерия, стоял полумрак, но тьма
еще не  сгустилась,  что как нельзя лучше способствовало успеху
задуманного Хью прелприятия, тем  паче,  что  когда  он  и  его
спутники  стали  спускаться  по  крутому склону Вайля, их глаза
приспособились к сумраку. В полной темноте тем, кого выслеживал
шериф, было легче улизнуть, тогда как среди бела дня стражникам
вряд ли бы удалось приблизиться к ним  езамеченными.  Если  эти
игроки  и  впрямь  не  новички  в  своем  деле,  они  наверняка
выставили дозорного,  чтобы  тот  дал  знать  о  приближающейся
опасности.
     Извилистый  Вайль  вывел  отряд шерифа к городской стене и
Английским  воротам,  из  тени  которых  поднялся   длинноногий
худенький  мальчуган с копной растрепанных волос. Он бросился к
шерифу и  ухватил  его  за  рукав.  Подручный  Уота,  смышленый
паренек  из  предместья,  едва не лопался от гордости за удачно
выполненное поручение и спешил похвастаться своей  ловкостью  и
сметкой.
     -- Мой лорд, -- бойко затараторил он, -- все они собрались
вместе  --  и  те  четверо  из  аббатства, и еще дюжина, а то и
поболе, городских щеголей.  --  Судя  по  нотке  пренебрежения,
промелькнувшей  в  его  голосе,  малец считал, что в предместье
народ не в пример смекалистее. -- Вам  лучше  оставить  лошадок
здесь,  а  дальше идти пешком. Они, как заслышат цокот копыт на
мосту -- а звук оттуда разносится далеко, -- тут же бросятся  в
рассыпную, и тогда их ищи свищи.
     "Паренек  дело  говорит, -- подумал Хью, -- и впрямь лучше
спешиться, ежели они прячутся неподалеку".
     -- А где они  засели?  --  спросил  Берингар,  спрыгнув  с
седла.
     --  Под  дальним береговым пролетом моста, мой лорд. Там и
сухо, и удобно -- устроились ни на славу.
     И вправду, место выбрано удачно. Вода  под  этим  пролетом
плескалась  лишь  во  времена  разливов  Северна, ну а нынешним
летом, когда река обмелела, там и трава-то наверняка высохла.
     -- Они, поди, и фонарем запаслись?
     -- Да, мой лорд. Они прикрывают его  сверху,  так  что  он
освещает  только плоский камень, на котором они мечут зернь. Со
стороны ни проблеска не заметно, пока  не  спустишься  к  самой
воде.
     Стало  быть,  почуяв  тревогу,  они мигом погасят фонарь и
разлетятся во все  стороны,  точно  переполошившиеся  птицы.  И
первыми, конечно, зададут деру мошенники -- кто других обирает,
тот  быстрей  удирает.  Ну  а попадутся скорее всего те, за кем
никакой провинности нет, кроме разве что собственной  глупости,
-- они-то не крали и не жульничали.
     -- Мы оставим лошадей здесь, -- принял решение Хью. -- Все
слышали,  что сказал парнишка? Они засели под мостом, а значит,
когда пустятся  наутек,  наверняка  воспользуются  тропой,  что
ведет  к  Гайе вдоль берега. С другой стороны пролета -- густые
кусты, однако я не исключаю и того, что  они  могут  попытаться
прорваться  и  там.  Пусть  по  три  человека встанут на каждом
склоне. Ежели сцапаете кого-нибудь из наших городских дуралеев,
можете отпустить их домой, но всех пришлых держите крепко.
     Охота началась. По одному и по  двое  стражники  осторожно
перешли  мост  над  обмелевшим, зеленым от водорослей Северном,
вода которого тускло поблескивала в свете звезд, и затаились  в
прибрежных  кустах  по  обе  стороны  арочного  пролета. К тому
времени, когда стражники заняли свои места, над горизонтом угас
последний отблеск заката и  над  рекой  сгустилась  бархатистая
тьма.  Хью, осторожно подбиравшийся по узенькой тропке, заметил
под каменной аркой слабое свечение. Стало быть, они там.
     "Если их и вправду так много, -- подумал Берингар, -- мне,
пожалуй, не помешало бы взять с собой побольше стражников".  Но
шериф  не  собирался задерживать всех подряд -- горожане его не
интересовали. Пусть  удирают  подобру-поздорову,  а  на  досуге
призадумаются:  стоит  ли  в  другой раз рассчитывать на легкую
поживу. Хью нужны были только заезжие мошенники, а с городскими
лоботрясами пусть разбирается провост.
     Хью выждал, когда мягкие крылья ночи сомкнулись над рекой,
тихонько  свистнул,  и  стражники  с  обеих  сторон   крадучись
двинулись  вниз  по склону. Но безветренная ночь была так тиха,
что легкий шорох кустов выдал их приближение.  У  выставленного
игроками  дозорного, судя по всему, был чуткий слух. Послышался
отрывистый и пронзительный свист, фонарь мгновенно погас, и под
аркой моста воцарилась кромешная тьма. Хью и его люди,  уже  не
заботясь  о тишине, стремглав бросились вниз. Игроки повскакали
со своих мест, натыкаясь друг на друга, и пустились наутек.  Из
темноты  доносилось  тяжелое,  хриплое дыхание. Стражники Хью с
треском проламывались сквозь кусты  и  цепью  смыкались  внизу,
чтобы   взять  беглецов  в  кольцо.  Некоторые  из  попавших  в
окружение, метнувшись и влево, и вправо, поняли,  что  с  обеих
сторон  их  подстерегают  стражники,  и  бросились  прямиком  в
обмелевший Северн, хлюпая сапогами по  воде.  Кое-кому  из  них
удалось  перейти  реку  вброд  и  выбраться  на противоположный
берег. Местные парни выросли у воды, плавали, как рыбы, чуть ли
не с рождения и знали все отмели Северна как свои пять пальцев.
Правда, за  ними  никто  не  гнался.  Если  они  потеряли  свои
денежки,   то  и  поделом.  Пусть  отправляются  домой  да  там
поразмыслят о своих грешках. Дай Бог, чтобы  жены  оказались  к
ним столь же снисходительны, как шериф!
     Но  далеко  не  все  из  компании, собравшейся под мостом,
знали русло реки. Чужакам было боязно соваться в воду, да еще в
эдакую темень. И тогда в руках у пришлых мошенников  засверкала
сталь.  Яростно  размахивая  клинками,  они  ринулись напролом,
рассчитывая прорвать  цепь  стражников  и  вырваться  на  волю.
Завязалась  ожесточенная,  но недолгая схватка. В густой траве,
вверх пе течению реки, стражники Берингара схватили  нескольких
беглецов,  отделавшись  при  этом  лишь царапинами и ссадинами.
Однако кое-кому удалось уйти.  Под  мостом  остался  потушенный
фонарь   и   разбросанные   мошенниками  специальные  кости  со
смещенным  центром  тяжести,  залитые  изнутри   свинцом.   Для
сбежавших  проходимцев  это  была серьезная потеря -- когда еще
удастся изготовить такие же.
     Хью отер с  задетой  клинком  руки  выступившую  кровь  и,
продираясь  сквозь  высокую  густую  траву,  поспешил  к тропе,
ведущей вверх к мосту и дороге. Вдруг  впереди  с  приглушенным
ругательством  в  сторону  метнулась  тень. Понимая, что ему не
догнать беглеца,  Хью  закричал,  надеясь,  что  кто-нибудь  на
дороге его услышит.
     -- Держите его! Держите, именем закона!
     В  этот  час  большинство  жителей города и предместья уже
укладывались спать, но  на  ночных  дорогах  всегда  попадаются
припозднившиеся  путники,  как вполне законопослушные, так и не
очень.  Среди  и  тех,  и   других   могли   найтись   желающие
откликнуться  на  призыв  Берингара  --  одни  ради того, чтобы
помочь  делу  справедливости,  другие  же  просто  из   желания
поразвлечься.
     Откуда-то   сверху,  из  глубины  бархатной  летней  ночи,
непроглядную тьму которой прорезала лишь тонкая ниточка  света,
прочерчивавшая  на  западе линию горизонта, до ушей Хью донесся
ответный возглас, а затем пронзительный испуганный крик  и  шум
борьбы.
     Вскарабкавшись  по  склону,  шериф  выбежал  на  дорогу. В
темноте  возле  въезда  на  мост  смутно  мячили  фигуры   трех
всадников. Один из них, тот, что посередине, слегка склонившись
с  седла,  держал за шиворот запыхавшегося и выбившегося из сил
беглеца, который уже не пытался сопротивляться.
     -- Я полагаю, милорд, -- промолвил  всадник,  --  что  вам
нужен  именно  этот  человек.  Я  слышал,  как  кто-то призывал
задержать его именем закона. Значит ли это, что  я  имею  честь
говорить с тем, кто представляет закон в этих краях?
     У  незнакомца  был  красивый,  звучный  и  властный голос.
Темнота не позволяла разглядеть его лицо, но  не  могла  скрыть
очертаний гибкого, стройного тела. Он ловко сидел в седле и, по
всей видимости, был молод.
     Когда  всадник  ослабил  хватку, собираясь передать своего
пленника  представителю  власти,  пойманный  беглец  вовсе   не
попытался удрать: пошатнувшись, он широко расставил ноги, чтобы
не  упасть, и вопросительно, чуть ли не с вызовом, уставился на
Хью.
     -- Я ваш должник, -- промолвил, обращаясь к всаднику,  Хью
и усмехнулся, узнав пленника. -- Правда, это мелкая рыбешка, но
я  надеюсь,  что  не вся крупная рыба выскользнула из сетей. Мы
тут устроили облаву на  шайку  мошенников,  заявившихся  в  наш
город,  чтобы  обирать простаков, но этот господин, которого вы
ухватили за плащ, не из их числа. Я его  знаю  --  это  молодой
Даниэль Аурифабер, золотых дел мастер из нашего города.
     -- По моему разумению, -- обратился Хью к ремесленнику, --
в такой компании можно скорее остаться без гроша, чем разжиться
золоишком.
     --  Нет  никакого  преступления  в том, чтобы разок-другой
бросить  кости,   --   хмуро   пробормотал   молодой   человек,
переминаясь  с  ноги  на  ногу.  --  Ведь  мне  запросто  могла
улыбнуться удача...
     -- Только не с теми костями,  что  принесли  с  собой  эти
прохвосты.  Но  в  одном  ты  прав: загубить понапрасну вечер и
вернуться  домой  с  пустым  кошельком   --   дурость,   а   не
преступление.  Поэтому, любезный мастер Даниэль, я не собираюсь
ни в чем тебя обвинять. Возвращайся к реке  и  присоединяйся  к
своим облапошенным приятелям. Веди себя хорошо, и обещаю, что к
полуночи ты уже бодешь дома.
     Мастер Даниэль Аурифабер поблагодарл шерифа и уныло побрел
к мосту,  где  под  охраной  сержанта  дожидались его остальные
незадачливые игроки.  Цокот  копыт  коней,  рысью  пересекавших
мост,  указывал  на  то,  что  кто-то  из  тражников  сбегал за
лошадьми, -- верно,  для  того,  чобы  пуститься  в  погоню  за
мошенниками,  удравшими по дороге на запад. Впрочем, надежда на
поимку была невелика, ибо меньше чем в  миле  начинался  лес  и
укрывшиеся   в   чащобе   беглецы   могли  чувствовать  себя  в
безопасности. Для того чтобы  их  выследить,  потребовались  бы
собаки.  Как  бы  то  ни  было,  гоняться  за  ними  в  темноте
бесполезно, а потому поиски придется отложить до утра.
     -- Поверьте, я рассчитывал оказать  вам  совсем  не  такой
прием,  --  промолвил  Хью,  всматриваясь  в  неясные очертания
всадника.  --  Ведь  вы,  надо  полагать,  и   есть   посланник
императрицы  и  епископа  Винчестерского. Гонец известил меня о
вашем прибытии час назад, и я не ожидал, что вы окажетесь здесь
так скоро. Мое имя Хью Берингар, и милостью  короля  Стефана  я
являюсь  шерифом  этого  графства.  Ваши  люди будут устроены в
замке -- я пошлю с ними провожатого. Ну а  вас,  сэр,  я  прошу
оказать мне честь и пожаловать в мой дом.
     --  Вы  очень  любезны,  --  отозвался посланник, -- и я с
радостью принимаю ваше предложение. Но, как  мне  кажется,  вам
стоит сперва уладить дело с вашими горожанами да и отпустить их
по домам. Я же вполне могу подождать.

     --  Да, -- с сожалением признался позднее Хью Кадфаэлю, --
что ни говори, а это далеко не самое удачное дело в моей жизни.
Я недооценил эту братию -- они оказались куда напористее, чем я
думал, да и оружием запаслись нехудо.
     Той ночью в странноприимном доме брат  Дэнис  недосчитался
четверых постояльцев: купца из Гилдфорда Симона Поера, портного
Уолтера  Бэгота,  перчаточника  Джона  Шуа  и  коновала Уильяма
Хейлза.  Последний   коротал   ночь   в   каменном   подземелье
Шрусберийского  замка, на пару с разносчиком, который вынюхивал
по городу нужные для мошенников сведения. Остальные проходимцы,
отделавшись несколькими ссадинами  и  царапинами,  благополучно
скрылись  в  Долгом  Лсу. Там, на опушке, они, надо полагать, и
переночуют -- благо ночь выдалась теплая, --  пересчитают  свои
синяки  да  шишки,  а заодно подсчитают и барыши, причем весьма
немалые.
     Правда, дорога в аббатство теперь им была заказана, но они
в лбом случае вряд ли задержались бы в Шрусбери дольше  чем  на
один  вечер.  Заезжие  пройдохи  редко  остаются на одном месте
дольше трех дней: к этому времни  кто-нибудь  из  проигравшихся
наверняка заподозрит, что дело нечисто. Едва ли они осмелятся и
снова   вернуться   на   юг.  Однако  известно,  что  обманщики
изобретательны,  хитры   и   умеют   приспособиться   к   любым
обстоятельствам,  тем  паче,  что способов пожить за чужой счет
существует немало.
     Молодых  горожан,  вообразивших  по  глупости,   что   они
проведут  веселый  вечерок и вернутся к своим женам, позвякивая
полными кошельками, отвели в караульное помещение, как  следует
пропесочили и отпустили по домам, куда они и побрели в глубоком
унынии и с изрядно упустевшей мошной.
     На  том  бы  и конец ночным хлопотам Хью, но вет висевшего
над  воротами  фонаря  случайно  упал  на   правую   руку   уже
собиравшегося   уходить  Даниэля  Аурифабера.  На  ней  блеснул
серебряный с овальной печаткой перстень.  Хью  приметил  его  и
ухватил золотых дел мастера за рукав.
     --  Постой,  приятель.  Дай-ка я посмотрю на этот перстень
поближе...
     Даниэль передал перстень шерифу без особой охоты, но вид у
него при этом был скорее озадаченный, чем напуганный. На пальце
перстень сидел довольно плотно, и снимать его пришлось  не  без
усилия,  но  следа  на его месте не осталось -- видно, владелец
носил это украшение недавно.
     -- Где ты его взял? -- спросил  Хью,  стараясь  в  тусклом
свете  фонаря  разглядеть  выгравированные  на  печатке  герб и
девиз.
     -- Где взял? Ясное дело -- купил, а как иначе? -- обидчиво
буркнул Даниэль.
     -- В этом я не сомневаюсь, -- сказал Хью, --  но  у  кого?
Наверняка у одного из игроков. А ну выкладывай -- у которого?
     --  У  того  гилдфордского  купца,  что  назвался  Симоном
Поером. Он сам предложил мне этот перстень, вот  я  и  взял,  а
почему  бы  и  нет?  Сработан-то  он отменно. Я выложил за него
немалые деньги.
     -- Это уж точно, приятель, -- усмехнулся  Хью,  --  потому
как  выложил  ты  двойную  цену:  и  денежки  твои плакали, и с
перстнем  придется  расстаться.  Неужто  тебе  не  приходило  в
голову, что он может оказаться краденым?
     Золотых дел мастер растерянно заморгал -- скорее всего эта
мысль  его  посещала,  хотя  он  тут  же  с  пылом принялся все
отрицать.
     -- Нет! Нет! С чего бы это я стал думать  о  таких  вещах?
Этот  купец  выглядел таким солидным, почтенным человеком, а уж
какой он речистый...
     -- Не далее как сегодня  утром,  --  перебил  ремесленника
Хью,  --  точно такой же перстень украли у одного паломника, да
не  где-нибудь,  а  прямо  в  церкви  во  время  мессы.   Аббат
Радульфус, после того как братья тщетно обшарили все аббатство,
известил  о  пропаже  провоста  -- на тот случай, если перстень
предложат на продажу на  городском  рынке.  Этот  перстень  был
вручен   одному   паломнику,  чтобы  обеспечить  ему  в  дороге
неприкосновенность и покровительство властей.  Видишь:  на  нем
изображены герб и девиз епископа Винчестерского?
     --  Но  я-то  купил  его, не подозревая ничего дурного, --
запротестовал обескураженный  Даниэль.  --  Я  честно  заплатил
продавцу,  сколько он просил, и получил перстень -- стало быть,
он мой.
     -- Ты получил его от вора, и, стало быть,  он  вернется  к
законному  владельцу.  А  тебя  эта история, надеюсь, научит не
водить компанию с кем попало, быть осмотрительнее в знакомствах
и не льститься на  дешевизну.  Ты  ведь  заплатил  за  перстень
малость  поменьше  его настоящей цены -- верно я говорю? Впредь
будешь знать, что, имея дело со  всякими  чужаками,  любителями
поиграть  в  кости, рискуешь нарваться на неприятности. Так что
этот перстень я передам аббату, а уж он вернет его владельцу.
     Хью заметил, что молодой мастеровой  насупился  и  раскрыл
рот,  собираясь, видимо, возразить, и не без сочувствия покачал
головой.
     -- Тут уж ничем не  поможешь,  а  потому  лучше  не  спорь
впустую,  Даниэль, а попридержи язык и ступай домой -- тебе еще
предстоит с женой объясняться.

     Посланец императрицы,  мягко  покачиваясь  в  седле,  ехал
вверх  по  Вайлю,  подлаживая  аллюр своего коня под поступь не
столь крупной лошади Хью.  Он  сидел  на  превосходном,  рослом
скакуне, да и сам ыбл ему под стать -- ладно скроен и высок.
     "Пожалуй,  он будет выше меня на целую голову, -- прикинул
Хью, --  а  вот  возраста  мы  примерно  одного  --  разница  в
год-другой, не больше".
     -- Доводилось ли вам посещать Шрусбери прежде?
     --  Нет, никогда. Правдв, как-то раз я, кажется, побывал в
вашем графстве, но точно не скажу, поскольку  не  очень  хорошо
знаю,  где  проходит  граница.  Я  был  неподалеку  от  Ладлоу,
проезжал мимо, и з