бе  есть
предложение. Мы, то есть "ВВВ", хотели бы с тобой работать. На  долгосрочном
контракте. Лет на пять, можно  больше.  Только  пусть  у  тебя  будет  фора.
Надоест с нами - уйдешь. А то впишемся на десять лет, а  потом  переругаемся
через год. И каторгу тянуть до конца контракта. Надо нам это? Нет, не  надо.
Так как ты?
   - А что у вас за условия? Хотите работать, а что вы мне даете?
   - Что даем? Во-первых, расклад концертов на полгода  вперед.  Ты  сможешь
планировать свои дела. Даем зарубежные гастроли: Европа,  Америка,  Израиль.
Даем делать по альбому в год.  Ты  же  с  Портновым  на  роялти  сидишь?  По
звукозаписи?
   - Ну, допустим.
   - Вот. А мы тебе сразу  платим  аванс...  Потом  вычитаем  его  из  твоих
роялти, и остаток ты получаешь уже по продаже.
   - А каков размер аванса, если не секрет? И еще меня  интересуют  гонорары
за концерты. Это как бы те вещи, с которых я хотела бы начать переговоры. Но
фиксированное расписание - это класс. А то Портнов мне за неделю сообщает  -
мол, едем на месяц по Сибири...
   - Сейчас многие группы так живут. Времена нынче тяжелые.
   - Эту песню мы слыхали. Так что с деньгами?
   - С деньгами все просто.  Ты  работаешь  со  своей  группой,  за  концерт
получаешь пятерку. Делишь с музыкантами сама.
   - Нет. Это не пойдет. Пусть будет администратор...
   - Администратор, естественно, будет. А как же?
   - Вот он пусть и платит музыкантам. Я скажу,  сколько  и  кому.  Из  этой
пятерки, разумеется.
   - Хорошо. Дальше что?
   - Дальше меня интересует размер аванса, я же сказала.
   Толстиков прошелся по комнатке. Размер ее позволял сделать пять шагов  от
одной стены до другой.
   - Понимаешь, Рената...
   - Ага, вот, началось. "Понимаешь, Рената..." "Видишь ли, Юрий..." Ну-ну.
   - Ты не дослушала, - терпеливо сказал Толстиков. - Дослушай, пожалуйста.
   - Я вся внимание.
   - В наших условиях я не могу тебе дать фиксированную  сумму  аванса.  Это
зависит от ситуации на рынке и - извини, мы  деловые  люди,  так  что  будем
говорить прямо - от твоей популярности в данный  конкретный  момент.  Короче
говоря,  дело  обстоит  так.  Если  ты  даешь  альбом  в  течение  ближайших
месяца-полутора, аванс семьдесят штук. В две выплаты. Одна -  по  подписании
контракта. Вторая - по  сдаче  мастер-тейпа.  Дальше  на  каждый  конкретный
альбом будем обсуждать отдельно.
   - Так-так-так...
   - Ну и, соответственно, мы обеспечиваем  рекламную  кампанию,  -  добивал
Толстиков, увидев, что при словах "семьдесят штук" оборона Ренаты, и так,  в
общем, иллюзорная,  дала  вполне  видимую  трещину.  -  Настоящую  кампанию,
широкомасштабную. С клипами, с радио, с телевизионными ток-шоу, с прессой, с
плакатами,  календарями,  футболками,  в  общем,  по-взрослому,  как  сейчас
говорят.
   - Ага. Ну что же...  Значит,  когда  мы  подписываем  бумагу  и  получаем
денежки?
   - Когда  ты  решишь  свои  проблемы  с  Портновым.  Если,  конечно,  тебя
устраивают наши условия.
   - Проблемы с Портновым?  -  спросила  Рената  и  улыбнулась  -  Проблемы,
говорите, с Портновым?
   Рената взяла свой мобильник, потыкала пальцем в кнопки.
   Боян и Толстиков, храня молчание, наблюдали за действиями суперзвезды.
   -  Алё,  -  сказала  Рената.  -  Портнов?   Это   я.   Слушай,   Портнов,
обстоятельства изменились. Как? Так,  что  я  с  тобой  больше  не  работаю.
Извини, старый, все было классно, я тебя люблю. Но работать больше не  буду.
Это последнее слово. Заходи на чаек. Пока, родной.
   Девушка отключила телефон.
   - Вот, говорят, провинция, - сказала она, задумчиво покачав головой. -  А
у вас в Москве может кто-нибудь так проблемы решать?  То-то.  Учитесь.  Все,
Илья Ильич, то есть, извини, просто Илья. Поехали за денежкой?

   - Хоть одна хорошая новость за сегодняшний день, - сказал Вавилов.
   - Да... Хотя возня с этим Портновым еще предстоит, я чувствую, -  покачал
головой Илья Ильич Толстиков. - Дура она, конечно, непроходимая. Разве можно
вот так: "Я с тобой не работаю... Пока..." Она ведь серьезно думает, что  на
этом дело закончено.
   - А разве нет? - спросил Вавилов.
   - Ну кто же от такого куска  откажется?  Конечно,  Портнов  будет  пальцы
веером строить.
   - Это его проблемы, - усмехнулся Вавилов. - С кем  он  там  будет  пальцы
делать?
   - Он работал с вятскими.
   - О! Напугал. Я прямо таю, как мороженое. Ясное дело, куда нам  до  него!
Вятка - центр Вселенной... - Вавилов почесал затылок. - Вятские... И как там
у него с ними?
   Беседа проходила в офисе Вавилова. Кроме Толстикова и  хозяина  кабинета,
за длинным столом, предназначенным именно для таких вот не очень масштабных,
но важных совещаний, сидели Шурик и Ваганян.
   - Я в курсе. Отчасти, - сказал Шурик.
   - Так, может быть, Александр Михайлович нас просветит? - Вавилов сделал в
сторону Шурика широкий жест. Пальцы руки, которой он  указал  на  питерского
гостя, сжимали стакан с виски, смешанным с минеральной негазированной  водой
в пропорции 1:1.
   - Да, я могу оказать вам, так сказать, информационную поддержку, - кивнул
Шурик. - Хотя Владимир Владимирович меня сегодня и отгрузил...
   - Ладно, Михалыч, разберемся. Видишь, какие у нас тут дела закрутились?
   - Вижу, вижу. Но могу сказать то, что вас, возможно, порадует. Вы с  этим
Буровым раньше сталкивались?
   - Нет. Я его вообще не знал, - сказал Вавилов.
   - Я тоже только сегодня познакомился. Не  могу  сказать,  что  знакомство
было очень приятным, - в свою очередь заметил Артур Ваганян.
   - Ага... Ясно... В общем, я могу вам помочь  замять  это  дело.  -  Шурик
откинулся на спинку кресла.
   - Замять? Это как же? А с ребятами что будет?
   - Что будет? Сидеть будут. Не в санаторий же их.
   - Серьезный скандал получается...
   - А скандал - это что? Это разве не реклама?
   Шурик взял рюмку водки и мастерски опрокинул  ее  в  рот,  влив  жидкость
прямо в желудок, не делая глотательного движения.
   - Ты, Михалыч, прямо, что называется, с особым цинизмом...
   - Да брось, Владимир Владимирович! При чем тут цинизм?  Дело  есть  дело.
Или мы их, или они нас. Сам знаешь.
   - Ты о чем? - спросил Вавилов.
   - Ладно, это все лирика, - махнул рукой Шурик.
   - Правильно, Михалыч, - согласился Владимир Владимирович. - Про лирику мы
можем после побеседовать. Давайте-ка, друзья мои, возьмем девушек, а? Поедем
ко мне на дачу. Отдохнем, что ли? Я имею в виду, после того как  решим  наши
проблемы.
   Шурик усмехнулся. Как у него все просто!  Как  у  него  всегда  все  было
просто, у этого Вовы Вавилова!
   Рябой помнил, каким был Вавилов двенадцать лет назад, когда  он  торговал
турецким ширпотребом и,  кажется,  не  желал  себе  судьбы  иной.  Увлеченно
работал, как в народе говорят, с огоньком. Тогда  Шурик  и  предположить  не
мог, что Вова вырастет в фигуру такого масштаба.
   "А может быть, в этой  простоте  есть  свой  смысл?  -  размышлял  Шурик,
наливая в рюмку водку и  оттягивая  свою  реплику.  -  Вот  Гольцман  -  так
серьезен, так для него все важно,  просто,  можно  подумать,  вершит  судьбы
мира. А на самом деле - суета, мелочь. Все, чем мы занимаемся, - это же, так
сказать, шелуха... Семечки... Ну, миллион баксов туда, миллион сюда...  Игры
наши. Не более того. Может быть, и правильно, что Вавилов к этому  относится
как к игре? Серьезен он  был  во  время  выборов.  Вот  тогда  действительно
столбил себе участок, бился за место под  солнцем.  Кажется,  за-столбил.  А
теперь все, что творится в "ВВВ" и вокруг, - всего лишь приятная,  азартная,
увлекательная игра, но ставки в ней не  таковы,  чтобы  в  случае  проигрыша
Вавилов сломался. Он удержится на поверхности, даже  случись,  не  дай  бог,
какой-нибудь коммунистический реванш, как они это называют. Все ему легко...
Девочек, говорит, позовем... Что же? Девочки - это дело... Прав он,  собака,
прав. Не надо все  через  собственные  нервы  пропускать.  А  то  стану  как
Гольцман - лицо уже пять лет без улыбки".
   Шурик поднял рюмку.
   - Давайте, господа, выпьем за сотрудничество. Одно дело делаем,  в  конце
концов. И проблемы наши решать лучше вместе. Потому  что  все  мы  повязаны.
Сегодня вы, завтра мы. Так что за сотрудничество!
   - Ну, давай, - сказал Вавилов. -  Я  чувствую,  ты  мне  фигу  в  кармане
приготовил. С такими-то предисловиями.
   - Да что ты, Володя? Какие фиги?
   - Ладно, ладно, знаю я тебя. Не первый год, слава богу.
   Пути  Шурика  и  Вавилова  действительно  пересеклись  еще  тогда,  когда
Владимир  Владимирович  "держал  масть"  в   торговле   товарами   народного
потребления из дружественной Турции и развил  на  этом  поприще  невероятную
активность. Он действовал настолько масштабно, что  очень  скоро  перед  ним
встала дилемма - или растворять свой бизнес  в  бандитских  структурах,  или
завязывать. Причем завязать  оказалось  не  так-то  просто,  корни  торговля
Вавилова пустила очень глубоко, от нее зависело множество людей, в том числе
и довольно крупных чиновников, которые кормились на торговых путях одного из
первопроходцев челночного бизнеса Владимира Владимировича Вавилова, или, как
его тогда называли хорошие знакомые, Вольдемара.
   Свернуть дело, выйти из него,  унеся  свою  прибыль,  означало  перекрыть
каналы, по которым текли денежки не только к бандитам, но  и  к  этим  самым
чиновникам. А чиновники, как Вавилов понял очень быстро, были гораздо  более
опасны и могущественны, чем вся бритоголовая братва, кружившая стаями  возле
магазинов Вольдемара.
   Вавилов решил идти путем не слишком оригинальным, зато проверенным веками
интриг и дипломатических хитростей. Он решил приблизить противника  к  себе.
Не вставая на его сторону,  не  предавая  и  не  продавая  своих  интересов,
слиться с врагом так, чтобы он не мог нанести удар, не задев себя.
   Вавилов перевел свои отношения с чиновниками  разного  рода,  сидящими  в
самых  разных  ведомствах,  в  плоскость  какого-то  подобия   дружбы,   что
потребовало дополнительных затрат, но Вольдемар знал:  в  случае  удачи  эти
затраты окупятся стократно. Кроме того, он стал заводить связи среди  модных
журналистов,  его  можно  было  увидеть  теперь  в  редакции  "Огонька",  на
пресс-конференциях видных политиков, на презентациях новых изданий.
   После неудавшегося путча, когда Вавилов проявил  себя  настоящим  стражем
демократии, занявшись  снабжением  защитников  Белого  дома  горячей  пищей,
одеялами, сигаретами и прочим, он стремительно пошел в гору.
   Способствовало этому количество друзей, появившихся у  Вольдемара  в  дни
путча, да и сам он не был таким уж прожженным циником, искренне переживал за
судьбу страны, а искренность понимающим людям видна сразу, и в определенные,
критические моменты, она вызывает столь же искреннюю симпатию.
   Не закрывая дела, Вавилов направил свои денежные потоки  в  русло  фирмы,
занимавшейся    экспортом    аудио-видеоаппаратуры    из-за    рубежа,     и
перепрофилировал свой бизнес, не только сохранив все  прежние  связи,  но  и
обретя новые.
   Шурик  был  одним  из  его  клиентов.  Отношения  Вавилова  и  Рябого  из
партнерских быстро переросли в приятельские, однако  оба  бизнесмена  всегда
держали дистанцию, хорошо помня старое правило: дружба  дружбой,  а  табачок
врозь.
   - Дело у вас тухлое, господа, - сказал Шурик, поставив рюмку на стол.
   - Без тебя знаю,  -  ответил  Вавилов.  -  Что  ты  конструктивно  можешь
предложить?
   - Могу спустить его на тормозах.
   - И сколько это  будет  стоить?  -  спросил  Толстиков.  -  Ты  же,  надо
понимать, не альтруист, Александр Михайлович?
   - Нет. Не альтруист.
   - Постой. - Вавилов посерьезнел. - Что это  за  разговор  -  спустить  на
тормозах? Это несерьезно, Шурик. Говори, что ты  конкретно  можешь  сделать.
История - говно, я согласен. И закрывать ее надо. Как считаешь, Артур?
   - Да нет слов, Володя, - сказал Ваганян. - Дело круто  завернулось.  Этот
Буров...
   - Крутой мужик?
   - Скользкий, гад.
   - Насколько я понял, речь идет о притоносодержательстве? - спросил Шурик.
   - Ну да.
   Ваганян плеснул себе виски и, в отличие от шефа, не разбавляя его  водой,
быстро выпил.
   - Именно так вопрос и стоит. И кобениться тут  сложно.  Можно  вышустрить
только на личных контактах с Буровым.
   - Так надо ему денег дать, - сказал Вавилов. - Делов-то.
   - Нет, Володя. Так просто с ним не получится. Ты давно, видно, с  ментами
не общался.
   - В таком аспекте давно, - согласился Вавилов. - А  что  у  них,  ментов,
менталитет, прости за каламбур, изменился?
   - Изменился. В последнее время изменился очень сильно, - сказал  Ваганян.
- Теперь с ними так просто не договоришься.
   Вавилов поморщился. Артур явно намекал на его турецкую  торговую  эпопею,
когда Вавилов действительно  просто  покупал  всех  милиционеров  в  округе,
раздавая им по двадцать, тридцать, пятьдесят  долларов  еженедельно,  и  они
обеспечивали идеальную  "крышу".  Конечно,  "крыша"  эта  защищала  от  банд
беспредельщиков, а от серьезных бандитов не спасала, ибо перестроечные менты
при появлении крупных авторитетов просто исчезали. Как и не было их.
   - Нынче другой расклад, Володя, - продолжал Артур, не заметив,  что  лицо
шефа слегка затуманилось.  Ваганян  налил  себе  еще  виски.  -  Сейчас  они
умудряются  совмещать  принципиальность  и  честность  со   взяточничеством.
Избирательно как-то действуют. Смотришь - он принципиальный. Сморгнул только
- бац! - а он уже на лапу просит.  На  самом  деле,  мне  кажется,  так  все
поворачивается, что им стало выгодно дела до конца доводить. Дикий период  в
России заканчивается. Законы начинают худо-бедно работать...
   - Слушай, перестань ты чушь пороть! Нажрался,  что  ли,  уже?  -  Вавилов
грохнул кулаком по столу. - О чем он с тобой говорил, этот Буров?
   -  Об  этом  самом  и  говорил.  Вот  что  Шурик  сказал,  то  и  маячит.
Притоносодержательство. Причем с очень неприятными результатами. Убийство...
Ребята эти, "Летящие"...
   - Черт бы их подрал, уродов, - вставил Вавилов.
   - Сам понимаешь, - продолжал Артур, - они идут  как  неработающие.  Оперы
сняли показания с соседей - те говорят, что парни уже полтора года  ширяются
каждый день, все время обдолбанные... Не вызывали милицию, потому что ребята
вежливые. Тихие. Но весь подъезд их боялся. Там ведь мужиков толковых нет на
лестнице, одни бабки да тетки. Когда парней забирали, только и  слышно  было
вокруг - "слава богу" да "наконец-то". А по  наркоте  сейчас,  сами  знаете,
дела крутят на полную катушку. Модная тема. На ней многие себе уже звездочки
заработали, а еще больше тех, кто зарабатывает.
   - Блядь! - рявкнул Вавилов. - Говорил я  вам  всем,  мудачье  вы  этакое,
говорил, чтобы и близко к фирме наркоты  не  было!  Вот,  дождались.  Артур,
ты-то что? Ты же профессионал. Что ты  там  устроил?  Тут,  понимаешь,  даже
оспаривать нечего. В чистом виде все... Притон? Да, притон! А  как  еще  это
назвать? Четверо пацанов полтора года живут, не  работают,  долбятся  каждый
день. Что это? Не притон, что ли? Как отмазываться будешь, Артур?  И  не  ты
один, а мы все. Что за херня! Журналисты там были?
   - А как же? - Шурик выпил рюмку,  крякнул,  звонко  стукнул  донышком  по
столу. - Были. Полный комплект. Все были. И "НТВ", и "АИФ", и "МТV".  И  еще
какие-то, я не знаю откуда.
   - Пиздец. С этими...
   - Ну, с этими-то проще договориться, чем с ментами. - Артур поморщился. -
Журналисты, Володя, пусть тебя вообще не беспокоят. Это я  на  себя  возьму.
Ну, заплачу им там, сколько надо. Будут молчать, шавки подзаборные...
   - Молчи уж! Шавки! Эти шавки уже не одного волка разорвали, между прочим.
Так что тоже не залупайся особо-то.
   - Ладно вам собачиться, - примирительно  заговорил  Шурик.  -  Нет  таких
проблем, которых умные люди не могли бы решить.
   - Ну так давай, давай, давай! Чего ты там начал про тормоза?  -  закричал
Вавилов. От выпитого виски - почти половины  "Джонни  Уокера"  -  он  сильно
разгорячился.
   - Я знаком с этим Буровым, - просто сказал Шурик. - Я с ним поговорю. Все
будет путем.
   - Бред, - констатировал Вавилов. - Он что, дело, что ли, закроет? С таким
букетом? С наркотой, с притоном? Ты ведь умный человек, Шурик. Ты же знаешь,
что так дела не делают.
   - Только так и делают. Может быть, у тебя он не возьмет деньги. И у тебя.
- Шурик посмотрел  на  Ваганяна.  -  У  тебя,  -  Рябой  перевел  взгляд  на
Толстикова, - точно не возьмет.
   - Это почему же? - возмутился продюсер,  осуществивший  сегодня  одну  из
самых успешных своих операций по перекупке артистов. - Почему же это у  меня
не возьмет, а у тебя возьмет? Я что, мордой не вышел? Или он  "Тойоту"  себе
купил на зарплату следователя? Или это  только  ты  ему  игрушки  покупаешь,
папочка?
   - Ты-то когда нажраться успел? - оборвал Вавилов речь Толстикова. Зыркнув
на притихшего Илью Ильича, он посмотрел на Шурика.
   - Во команда, скажи? Серьезное дело, а они уже оба в жопу.
   - Это кто в жопу? Я нормальный. Совершенно нормальный, - промычал Артур и
потянулся к водочной бутылке. - Я вообще, можно сказать, как стекло.
   - Вот именно. - Шурик отобрал у него водку. - Именно что как  стекло.  Ты
думаешь, я не знаю, как ты ночь провел? Вместе с покойником Кудрявцевым?
   - А что такое?
   Артур попытался  встать  из-за  стола,  но  бессонная  и  безумная  ночь,
нервотрепка сегодняшнего дня и выпитая только что  водка  почти  лишили  его
сил.
   - Сиди,  бандит,  -  спокойно  сказал  Шурик.  -  Ты  бы,  действительно,
помолчал. Все, что мог, ты уже сделал.
   - Шурик, так какие предложения? - вновь задал свой вопрос Вавилов.
   - Я же сказал. Я все улажу. Правда, в этом варианте, ребята остаются  без
вашего прикрытия. Хотя... Можете, конечно, за них биться. Но в этом  случае,
если следствие упрется, они  пойдут  дальше  копать.  Под  ваши  связи.  Под
договоры с парнями. Под то, откуда у них деньги. Кто им их давал? Вы давали.
За что? Как? Всплывет весь этот ваш "черный нал", все налоговые недоимки. Не
говорю, что  точно  всплывет,  но  может.  Надо  вам  это?  Пацанов  посадят
ненадолго. Разумеется, за исключением Джеффа. Тот по полной поедет. Убийство
в состоянии наркотического опьянения. Это дело серьезное и, ты же понимаешь,
совершенно  ясное.  А  дружки,  думаю,  вообще   отделаются   принудительным
лечением. Так что это им только на пользу. Ну, потеряете группу, а много  ли
она вам приносила? Кроме нервотрепки, думаю, ничего.
   - Она у нас, скорее, отнимала, -  заметил  Вавилов.  -  Но  все  равно  -
нехорошо как-то. Это ведь свои ребята, артисты  фирмы.  Общественное  мнение
будет не на нашей стороне.
   - А если я сделаю так, что будет на вашей? - спросил Шурик.
   - Слушай, а ты кто такой, вообще? - Вавилов откинулся на спинку кресла  и
нехорошо прищурился. - Ты что, думаешь, у меня своих каналов нет? Я, значит,
не могу, а ты можешь?
   - В данном случае, Володя, -  рассудительно  проговорил  Шурик,  -  я  бы
советовал тебе вообще в это дело не лезть. Я знаю про твои  каналы  и  знаю,
насколько они мощные. Да, в этом смысле вы  круче.  Намного  круче,  чем  я.
Только если сейчас вы сами начнете этим делом заниматься - увязнете в нем на
годы. И потеряете гораздо больше того, во что вам обойдется моя помощь.
   - Ага. Вот, до главного добрались. И сколько же ты хочешь?  Только  учти,
оплата по результату. Это именно тот случай, когда вперед я  денег  не  дам.
Даже тебе. Хотя я тебе и доверяю, Александр Михалыч, но  дело,  как  ты  сам
сказал, уж больно гнилое. Не провалиться бы нам всем вместе с тобой.
   - Не провалитесь, не волнуйся. А гонорар мой я прошу не деньгами.
   - А чем?
   - Бартер предлагаю. Я вам сохраняю честное и  чистое  имя.  А  вы  мне...
Помнишь, я утром говорил про фестиваль? Вы мне даете артистов.
   - Ну, допустим. Что еще? Это ведь не все, Шурик? Или я тебя плохо знаю?
   - Ты меня неплохо знаешь, Володя. Еще ты даешь м