нные углы, удручающе вульгарная меблировка.
   На столе стояли устрицы, рачки, креветки, из  кухни  пахло  супом  из
ракушек. Но вилки были железные, посуда выщербленная.
   Словно по  уговору,  никто  не  заводил  речь  об  эксгумации  Октава
Мовуазена, хотя было совершенно очевидно, что о ней  думает  каждый,  за
исключением Алисы, оставшейся точно такой же, какой она бегала в парк на
свидания с Жилем. По лицу барышень Элуа скользила учтиво-снисходительная
улыбка. Эспри Лепар, ошеломленный всем происходящим, не решался наложить
еду себе на тарелку. Боб, восседавший в конце стола,  вознаграждал  себя
за скуку обильными порциями местного белого вина.
   "Вот, - думал Жиль, - самый важный день  моей  жизни,  день,  который
определит весь ее ход, до самой смерти! Через тридцать, через сорок  лет
мы будем справлять его годовщину. Если  у  нас  родятся  дети,  он  даст
начало многим поколениям, новым семьям, парам, бракам..."
   Пока что, однако, все  выглядело  до  крайности  глупо  и  отнюдь  не
торжественно. Когда в храме Жиль впервые поцеловал  жену  на  людях,  он
ждал, что у нее дрогнет рука, задергаются губы, увлажнятся глаза.
   Ничуть не бывало! Алиса с видом соучастницы стиснула  ему  пальцы,  и
теперь Жиль спрашивал себя, не шокировала ли она его этим жестом.
   - О чем ты думаешь, Жиль?
   - Ни о чем.
   Увы, кое о чем он думал. И даже о многом. Никогда еще его не осаждало
столько мыслей сразу. Они путались в голове, как заросли,  и  он  тщетно
силился продраться сквозь них.
   Коль скоро Жажа еще накануне предупреждала его,  значит,  газетчик  с
"Монитером" подослан к церкви нарочно. Но кем?
   Ведь это Жажа, все она же, столько месяцев подряд безнадежно твердила
ему:
   - Нашей себе красивых костюмов, купи шикарную машину, уезжай в  Париж
или на юг и живи в свое удовольствие. Здесь тебе не месте.
   Однако она ни разу не объяснилась до конца.
   - У тебя же нет с ними ничего общего,  -  повторяла  она,  так  и  не
уточняя, кого имеет в виду. Или выражала тут же мысль по-другому:
   - Это ремесло - не для тебя. Рано или поздно они тебя подловят.
   Жиль не верил. Все еще отказывался верить. И тем не менее  уже  начал
допускать мысль о заговоре.
   - Вам ничего не  нужно?  -  осведомлялся  хозяин,  время  от  времени
заглядывая в комнату.
   - Нет, нет.
   - Вот и прекрасно.
   И, возвратись на кухню, повторял:
   - На поминках и то веселей, чем на такой свадьбе! Все ели  много,  но
лишь ради приличия, потому что разговор не клеился. Боб  выпил  столько,
что к концу завтрака лицо у него побагровело, глаза вылезли на лоб.
   - Ну, я сматываюсь!  -  возвестил  он,  вставая.  Мать  догнала  его,
вполголоса принялась урезонивать, и он вернулся на свое место, буркнув:
   - Понятно!
   Жиль, как принято, велел подать шампанского. Затем прошел в  соседнее
помещение и расплатился по счету. Уже в четыре  завтрак  кончился.  Жиль
все-таки улучил минутку, чтобы перемолвиться с тетушкой Элуа.
   - Тетя, вы в самом деле считаете, что дядю Мовуазена отравили?
   Жерардина вздрогнула, улыбнулась, куснула крупными зубами воздух.
   - Что сказать тебе, мой мальчик? Все знают, что ты  -  за  нее.  Твой
дядя был крепыш, под стать своему отцу, крестьянину из Ниеля.  Зачах  же
он в несколько месяцев. Таял прямо на глазах. Есть люди, которые  помнят
кое-какие подробности. Ты сам сказал мне, что волен поступать, как  тебе
угодно. Только не упрекай потом, что я тебя не предупреждала.
   Все уже встали, дверь была распахнута. Боб жал на клаксон автомобиля.
   Несколько небрежно-учтивых слов на прощание, и семейство Элуа  первым
тронулось в путь.
   У Эспри Лепара, напоминавшего  обычно  цветом  лица  те  бумаги,  над
которыми он корпел всю жизнь, выступили на скулах розовые пятна,  и  под
конец завтрака жена отобрала у него рюмку коньяку как раз в тот  момент,
когда тот собирался ее опрокинуть.
   Жиль завез тестя с тещей на улицу Журдана, где в соседних  домах  как
по команде заколыхались занавески, и Эспри предложил:
   - Не  зайдете  ли  на  минутку?  Ну  пожалуйста!  Выпьем  по  рюмочке
арманьяка.
   - Полно, Эспри! Ты же понимаешь, что Жилю с Алисой...
   И  теща  бросила  на  зятя  взгляд,  столь  выразительна   уточнявший
перспективы, что Жиля передернуло.
   - Нет, отчего же! Минутка всегда найдется, - возразил он.
   Жиль согласился лишь для того, чтобы  доставить  удовольствие  тестю:
если машина постоит у дверей, соседи воочию убедятся,  что  Мовуазен  не
брезгует заглянуть в домик на улице Журдана.
   - Но у нас такой беспорядок! Утром мы страши торопились!..
   В домике все было миниатюрно: коридор,  двери,  гостиная  с  четырьмя
раззолоченными  креслами,  диваном  и  столиком  в  стиле  Людовика  XV,
столовая, которой не  пользовались,  потому  что  предпочитали  есть  на
застекленной, как веранда, кухне - так меньше хлопот.
   - Не обращайте внимания. Жиль...
   Г-жа Лепар на ходу подбирала разбросанные вещи - белье, пару  туфель,
щипцы для завивки, валявшиеся на столике в гостиной, где висело лучшее в
доме зеркало.
   - Не понимаю, зачем муж уговорил вас  зайти.  Правда,  обычно  он  не
пьет, но сегодня, по-моему, малость переложил. К тому же суп из  ракушек
переперчили. А уж цыпленок...
 
*** 
 
   Они покинули улицу Журдана, когда начало  смеркаться.  Вокруг  машины
толпились мальчишки. Раньше в этот час Жиль с Алисой встречались у входа
в парк или бродили по аллеям, выбирая уголки потемней. Сегодня у них был
автомобиль. Чтобы добраться до набережной Урсулинок, потребовалось всего
несколько минут. Алиса, естественно, всю дорогу цеплялась за руку  мужа,
сидевшего за рулем.
   У бывшей церкви наверняка был выставлен дозорный:  не  успела  машина
затормозить, как из гаража Мовуазена высыпала дюжина служащих во главе с
Пуано, и пожилая сотрудница вручила Алисе охапку цветов.
   -  От  имени  персонала  "Грузоперевозок  Мовуазена"  почитаю   своим
долгом...
   Принося свои поздравления, Пуано старался изо всех сил, но  взгляд  у
него был встревоженный, под глазами круги.
   На пороге особняка новобрачных встретили г-жа Ренке и служанка Марта,
которую экономка сама подобрала  для  молодоженов.  Жиль  задал  вопрос,
вертевшийся у него на языке:
   - Как тетушка?
   - Все так же. Она наверху.
   Они поднялись на  второй  этаж,  где  по  распоряжению  Жиля  был  за
последние дни наведен относительный порядок. Комнаты убрали, проветрили.
Левый  флигель  переоборудовали  под  жилье,  чуточку  старомодное,   но
удобное.
   Гостиная была завалена цветами - корзины, огромные  букеты.  Медленно
проходя мимо них, Алиса читала имена на визитных карточках: Рауль Бабен,
Эдгар Плантель, Пену-Рато, граф де Вьевр, мэтр Эрвино...  И  еще  многие
другие - поставщики и клиенты фирмы Мовуазен.
   - Интересно, куда все это деть? - сокрушалась Алиса. -  Здесь  их  на
тысячи франков. Одна беда: не пройдет и двух дней, как все повянет.
   Дай Жиль себе волю, он, не задерживаясь на втором этаже, бросился  бы
прямо наверх, к Колетте.
   Из деликатности она не спустилась вниз. Накануне они из-за этого чуть
не повздорили. Раз они живут под одной крышей, настаивал Жиль, пусть все
идет как шло.
   - Нет-нет, Жиль! Молодой женщине хочется побыть наедине с мужем, и за
вашим столом я буду лишней.
   Жиль уперся, и Колетта добилась только одного - она не будет  обедать
с ними в вечер свадьбы.
   - Поверьте, Алиса не простит вас и возненавидит меня, если я  испорчу
ей первый семейный обед.
   - Подождешь меня  минутку,  Алиса?  Мне  надо...  Жиль  посмотрел  на
потолок. Она все поняла.
   - Тебе не кажется, что мне лучше пойти с тобой? Что ей  сказать?  Что
ему хочется побыть с теткой? Да он и себе-то боится в этом признаться!
   - Подожди капельку, я  только  причешусь!  Я  часто  встречала  ее  в
городе, но так с ней и не познакомилась.
   - Хорошо, дорогая.
   - Ты недоволен?
   - Что ты! С какой стати!
   Жиль сердился на себя. В такой день ему следовало бы  думать  лишь  о
жене.
   Они поднялись наверх. На площадке третьего этажа Жиль  заколебался  -
вести ему Алису к  тетке  или  попросить  Колетту  спуститься  к  ним  в
столовую.
   - Куда теперь?
   Жиль так и не успел принять решения.  Послышались  дробные  шажки,  и
Колетта, воспользовавшись полутьмой  коридора,  чтобы  в  последний  раз
незаметно утереть глаза, мужественно двинулась им навстречу с протянутой
рукой.
   - Добрый вечер, сударыня. Можно вас поцеловать? Потом она повернулась
к Жилю, но не двинулась с места, и он сам, обняв тетку, впервые коснулся
губами обеих ее щек.
   Он почувствовал, что она вся дрожит.
   - Поздравляю, Жиль! - пролепетала Колетта. - И от всей души желаю...
   Жиль отвел глаза. Горячая волна прихлынула к его лицу. Ей показалось,
что его бросило в краску, хотя на самом деле он стал лишь еще бледнее.
   - Не думайте больше обо мне сегодня, хорошо? Благодарю, что зашли.  Я
сама бы спустилась, да боялась вам помешать и...
   Колетта так стремительно двинулась по  направлению  к  столовой,  что
Жиль понял: тетка не властна больше над своими нервами.
   - Что с ней? - осведомилась Алиса, когда они спустились  к  себе.  И,
заметив среди цветов корзину, присланную  бывшими  ее  сослуживицами  по
"Пюблексу", воскликнула:
   - Черт возьми! Подружки не слишком-то раскошелились!
 
Глава 4 
 
   Телефон стоял на ночном столике у изголовья, со стороны Жиля. Аппарат
долго звонил, прежде чем  Алиса,  еще  не  совсем  проснувшись,  поняла,
откуда исходит шум, хотя глаз все-таки не открыла -  она  подумала,  что
она теперь замужем, что Жиль рядом и сам ответит на  вызов;  лишь  после
этого она встрепенулась, села в кровати и протерла глаза.
   Она наконец сообразила, что рядом никого нет, постель уже  остыла,  а
телефон заливается по-прежнему.  Повернувшись  к  дверям  ванной,  Алиса
окликнула:
   - Жиль! Где ты?
   Босая, с вывалившейся из пижамы грудью, она встала,  сняла  трубку  и
еще до того, как  поднести  ее  к  уху,  услышала  пронзительный  голос,
звеневший из микрофона на всю комнату.
   - Особняк Мовуазена?
   - Да, мадам.
   - Жиля, пожалуйста.
   - Кто его просит?
   Всей Ла-Рошели было знакомо  то  впечатление  раскатов  грома,  какое
производил по телефону голос Жерардины Элуа. Вы могли положить трубку  и
расхаживать по комнате - его все равно было слышно.
   - Это  его  жена?..  Позовите,  пожалуйста,  вашего  мужа.  Мне  надо
поговорить с ним лично... Как! Вы не знаете, где он?
   В этот момент в спальню вошел Жиль, появившийся со  стороны  парадной
лестницы и явно смущенный тем, что застал Алису на ногах. - Звонит  твоя
тетка.
   - Алло! Тетя?.. Да, это я... Что? Непременно зайти к вам до  середины
дня?.. Хорошо. Раз это необходимо... А по телефону сказать вы не можете?
   Присев на край постели и отнюдь не  собираясь  прикрыть  грудь  -  ей
нравилось ее показывать, - Алиса прежде всего поинтересовалась:
   - Где ты был?
   - Поднялся на минутку наверх. Спать мне больше не хотелось. Вот  я  и
ушел к себе в кабинет, чтобы тебя не будить.
   Жиль лгал. Он провел без сна долгие часы, лежа в темноте с  открытыми
глазами. А когда наконец слабые учи дня пробились сквозь шторы, бесшумно
встал.
   Он испытывал потребность подняться  наверх,  поговорить  с  Колеттой.
Завернул в столовую, где ее не оказалось, и г-жа Ренке не без  удивления
спросила:
   - Уже встали. Жиль? Сейчас только половина девятого.  Вам  что-нибудь
нужно?
   Нет, ему ничего не было нужно. Жиль походил по с головой, заглянул на
кухню, налил себе чашку кофе. Он был в пижаме  и  халате.  Посмотрел  на
крайнее окно правого флигеля и удивился, увидев, что оно открыто.  Потом
заметил поднос с остатками завтрака. И лишь тогда решился спросить:
   - Моя тетка уже встала?
   - Мадам ушла еще полчаса  назад.  Все  утро  лил  дождь.  Улицы  были
синеватые, скользкие, небо пасмурное.
   - Мне кажется, у вас звонит телефон.
   Жиль тоже слышал звонки, но не обратил внимания: он еще не  привык  к
тому, что слова "у вас" означают теперь для  него  -  на  втором  этаже.
Потом он спустился и застал Алису у аппарата.
   Увидев се обнаженную грудь, которую она так непринужденно  выставляла
напоказ, Жиль почувствовал себя неловко.  Неловко  ему  стало  и  тогда,
когда жена, несмотря на царивший в спальне интимный беспорядок,  позвала
туда прислугу.
   - Завтрак, Марта! Ты не ел, Жиль?.. Значит, для мсье тоже.
   Алиса  потянулась.  Она  была  довольна.  Встала,  отдернула   шторы,
изумилась.
   - Ну и ну! Дождь! - И тут же перескочила на новую тему:
   - Тетку видел?
   - Она ушла в город.
   - Тебе не кажется, что не так уж приятно, если она всегда будет  есть
вместе с нами?
   Жиль охотно бы заперся в ванной и совершил  свой  утренний  туалет  в
одиночестве, но не посмел. Алиса смотрела на него и отпускала замечания:
   - Вот те на! У тебя, оказывается, на левой лопатке родимое  пятно.  У
меня тоже есть - вот тут, на бедре, только поменьше. На, погляди.
   Она очень просто стала женщиной. Ее это даже забавляло.
   - Что будем делать утром?
   - Первым делом мне надо заглянуть в  гараж.  -  По-моему,  ты  чем-то
озабочен. Все еще думаешь об этой истории с доктором?
   Да... И да, и нет. Все было гораздо сложнее. И главное,  Жиля  томили
смутные  опасения.  Может  быть,  он  слишком  много  думал   во   время
бессонницы? Может быть, ему не следовало слишком уж прямо задавать  себе
кое-какие вопросы? Например: "Счастлив ли я?" И особенно:  "Люблю  ли  я
свою жену?"
   Теперь он больше не был в этом уверен. Еще мальчиком он  завистливыми
глазами провожал влюбленные пары, особенно такие, которые  -  это  сразу
чувствуется - настолько поглощены собой,  что  окружающий  мир  для  них
просто не существует.
   Когда по  приезде  в  Ла-Рошель  первым,  что  он  увидел,  оказалась
влюбленная пара, горячая волна  прихлынула  к  его  лицу,  и  он  ощутил
непреодолимое  желание  прижать  к  себе  существо,  которое  беззаветно
доверится ему.
   Постоянное общение с теткой, жившей  только  своей  великой  любовью,
укрепило в нем это желание, со временем превратившееся в потребность...
   Алиса тихонько вошла в ванную и прошептала:
   - Ты на меня даже не смотришь.
   Жиль был с нею ласков, вел себя почти естественно.  Но  что  если  он
больше ее не любит? Не будет с ней счастлив и не сделает счастливой  се?
Она ничего не подозревала. Она вообще ни о чем не задумывалась. Став  за
эту ночь женщиной, она играла теперь роль  женщины,  как  играла  прежде
роль девушки, а еще раньше играла в куклы.
   - Я скоро вернусь.
   Почему вчера он весь Долгий день ловил себя  на  том,  что  думает  о
тетке, думает непрерывно и повсюду - даже  в  церкви,  даже  отвечая  на
ритуальные вопросы священника?
   Сгорбившись под дождем. Жиль пересек двор и вошел в  огромный,  вечно
холодный гараж, где  рядами  стояли  ящики  с  кладью  и  ремонтировался
грузовик, который угодил накануне в аварию.
   Эспри  Лепар,  вновь  надевший  люстриновые  нарукавники  и   скромно
усевшийся на обычном  месте  в  застекленной  конторке,  поздоровался  с
хозяином не менее почтительно, чем раньше.
   - Вот что, господин Пуано...
   Едва управляющий посмотрел на него. Жиль сразу  заподозрил  неладное,
однако притворился, что ничего не замечает.
   - С сегодняшнего дня мой тесть будет работать не здесь, в конторе,  а
со мной, наверху. Отдайте, пожалуйста, соответствующие распоряжения и...
   - Мне надо вам кое-что сказать, мсье Жиль.
   - Слушаю вас.
   Управляющий  огляделся,  словно  желая  удостовериться,  что  их   не
подслушивают. Мотор, который наконец запустили, заглушал его голос.
   - Так вот... Я вынужден уйти от вас.
   - Что? Вы хотите покинуть "Грузоперевозки Мовуазена"?
   - Прошу прощения, но я не могу иначе.
   - Позволено мне узнать, по какой причине?
   - Я предпочел бы не говорить о ней, мсье Жиль.  Последние  дни  здесь
происходит что-то непонятное. Вчера, например, ко мне явился полицейский
инспектор и задал кучу вопросов. Другие полицейские  ловят  водителей  и
служащих после работы и...
   Жиль уже все понял, но ему хотелось узнать подробности.
   - Я поступил  сюда  еще  при  вашем  дяде  и,  могу  сказать,  всегда
пользовался его доверием. Но я в трудном положении. Как послушаешь,  что
говорят о его смерти...
   - И чем же вы займетесь, господин Пуано? - с притворным  безразличием
осведомился Жиль.
   - Пока не знаю.
   Чувствуя, что собеседник лжет, Жиль не отставал:
   - Так ли? Насколько мне помнится, семья  у  вас  большая,  ваши  дети
часто болеют, и у вас из-за этого нет никаких сбережений.
   - Думаю, что найду место.
   - Вернее, уже нашли?
   - Мне кое-что предложили, но неопределенно.
   - Кто?
   Хотя они по-прежнему  стояли  на  самой  середине  скупо  освещенного
гаража, Пуано сначала глянул на ворота и лишь после этого пробормотал:
   - Господин Бабен. Я давно  знаю,  что  он  охотно  взял  бы  меня  на
должность заведующего транспортом.
   - Когда вы с ним виделись последний раз? Припертый к стене четкими  и
точными вопросами, Пуано не осмелился солгать.
   - Вчера.
   - Значит, уходили с работы?
   - Всего на четверть часа.
   - Он вам звонил?
   - Он только попросил меня зайти в "Лотарингский бар". Я пошел. Он дал
мне понять...
   - Вы уходите из "Грузоперевозок Мовуазена" один? На  этот  раз  Пуано
окончательно смутился.
   - Насколько мне известно, вместе со мной к  Бабену  уходят  несколько
механиков  из   числа   самых   старых.   Понимаете,   при   сложившихся
обстоятельствах каждый, кто долгие годы работал с Октавом  Мовуазеном...
И тут Жиль невозмутимо проронил:
   - Прекрасно, господин Пуано. Сейчас я предупрежу тестя.
   - Он, наверно, уже догадывается.
   - Расчет получите к вечеру.
   Эспри  Лепар  издалека,  сквозь  стекла  конторки,   следил   за   их
разговором. Когда Жиль вошел к нему, он смущенно встал.
   - Что вы намерены предпринять, мсье Жиль?
   - Надеюсь, вы сможете на некоторое время взять  на  себя  руководство
автослужбой и грузоперевозками?
   - Я сделаю  все,  что  в  моих  силах,  хотя,  конечно,  у  меня  нет
достаточного авторитета. Но если это временно...
   - Рассчитайте всех, кто хочет уйти. Я никого не удерживаю... Скажите,
а вам они ничего не говорили?
   Лепар, сообразив, что речь идет не о Пуано и механиках, утвердительно
кивнул.
   - Бабен?
   - Нет. Как вы знаете, моя жена шьет белье кое-кому в городе. Так вот,
госпожа Плантель намекнула ей...
   - Когда?
   - С неделю назад.
   Выходит, Эспри Лепара пытались запугать еще за неделю до  свадьбы,  а
он даже словом об этом не обмолвился!
   Жиль крепче, чем обычно, пожал ему руку:
   - Благодарю.
   Добрых десять минут он простоял на пороге  бывшей  церкви,  глядя  на
дождь и раздумывая, куда же ушла его тетка в такую рань.
   Наконец он вздохнул и поднялся к себе. Алиса, все еще  в  пеньюаре  и
хорошеньких домашних туфельках на босу ногу, сидела на уголке  кухонного
стола. Рядом, бросая шкурки прямо на стол, чистила овощи  прислуга.  Обе
женщины смеялись. О чем это Алиса рассказывает Марте?
   - Ты, Жиль?.. Сейчас иду. Я тут распорядилась насчет завтрака.
   Когда в половине третьего Жиль  вошел  в  магазин  тетушки  Элуа,  он
изумился, не застав ее в конторке,  где  она  неизменно  проводила  весь
день. Зато там оказался Боб, редко занимавшийся делами; он  разговаривал
с мужчиной в морской фуражке.
   - Тетя дома?
   - Ждет наверху.
   Жиль поднялся по винтовой лестнице в глубине магазина. Добравшись  до
верхнего этажа, услышал, как открылась дверь. Из темноты  донесся  голос
тетки:
   - Это ты. Жиль? Входи.
   Жиль вошел в гостиную и почти не удивился, обнаружив там  сидящего  в
кресле Плантеля. Судовладелец, как всегда одетый с иголочки, не встал  и
небрежно протянул руку.
   - Садитесь, мой друг.
   Наступило молчание. Наконец Жерардина предложила:
   -  Снимай  пальто.  Жиль.  Оно