вигало  глаза  с  Казаряна  на
Махова. Не отрывая трубки от уха, Ларионов негромко приказал Махову:
     - Там у подъезда твои топчутся, позови кого-нибудь.
     Махов вышел на балкон, позвал:
     - Сырцов! Быстро сюда.
     Из кружка оперативников и шоферов вычленилась фигурка  и  кинулась  в
подъезд. Махов пошел открывать Сырцову дверь. Ларионов положил  трубку  на
аппарат, отодвинул его от себя и сказал Казаряну насмешливо:
     - Не нравлюсь я тебе, Рома, да?
     - Я хамов в принципе не люблю,  -  с  античной  прямотой  откликнулся
Казарян.
     Махов ввел в комнату Сырцова.
     - А, стрелок! - узнал Сырцова генерал. - Срочно садись в машину и  на
угол Турчанинова и Кропоткинской набережной. Пять минут назад патруль  сто
седьмого отделения обнаружил там пустую и покореженную "Ниву". Алик, номер
твоей машины какой?
     - Восемнадцать - тридцать семь, - упавшим голосом доложил тот. - Все.
С Санькой беда.
     - Номер запомнил, Сырцов? Тут недалеко, у Крымского моста, на все про
все тебе десять минут.
     Сырцов выскочил из квартиры как ошпаренный.
     - Можно и не проверять, - сказал Алик. - Это он, его похитили.
     - Допустим, что он, допустим, его похитили, -  условно  согласился  с
этой версией Ларионов. - Проиграем ситуацию: почему он ехал на  набережную
или с набережной?
     - Он не мог ехать по набережной, следовательно, и с набережной  тоже,
- впервые косвенно вступил в нормальный диалог с генералом  Казарян,  -  с
набережной ему незачем сворачивать в Турчанинов,  с  набережной  -  в  наш
переулок, и все дела. Вероятнее всего, что  он  свернул  с  Остоженки.  По
причинам, уже изложенным, он не мог ехать из центра. Абсурд,  бессмыслица,
он спешил успеть к двум и обязательно свернул бы в наш переулок.  Он  ехал
по Комсомольскому и, въезжая на  Остоженку,  был  вынужден  спуститься  по
Турчанинову. Какое-то препятствие помешало ему продолжить путь по прямой.
     - Может, автомобильная авария? - подал голос Махов.
     - Аварии не было, иначе она была бы оговорена в сводке, - не дал  ему
договорить решительный генерал. - Если это был Саня, то единственное,  что
могло его заставить изменить  маршрут,  это  фальшивый  пост  ГАИ.  Теперь
осталось узнать самую малость: Саня ли это?
     - Это Саня, это Саня, это Саня, - повторял Алик.
     - Замолчи!!! - заорал Казарян, и Алик замолк.
     - У меня к  вам  вопрос,  -  обратился  к  Мине  Ларионов.  -  Михаил
Самойлович, кажется? Так вот, Михаил Самойлович, вы, по моим сведениям,  с
гражданином, сидящим рядом с  вами,  дважды  консультировали  по  вопросам
изобразительного искусства представителей милиции в каком-то помещении.
     - Ай да Махов, ну и ловкач! Теперь это  называется  проверить  охрану
"Привала странников"? Ты что, Сереге из автомата  звонил?  -  бесцеремонно
прервал не свое начальство Казарян, требуя ответа от замордованного  всеми
Махова, который за спиной генерала на казаряновскую тираду развел руками -
ну, вышло так, куда уж денешься...
     - Ты можешь помолчать, Рома? - ласково поинтересовался генерал.
     - Теперь могу, - выразил согласие молчать Казарян.
     - Что же это за помещение? - продолжил беседу с Миней генерал.
     -  Обыкновенное  милицейское  помещение  -  скамейки,   дежурный   за
барьером, телефоны, решетки на окнах... - вспоминал Миня.
     - И прямо там вы консультировали?
     - Нет, нас провели в комнату, скорее в камеру, а не комнату,  где  на
полу стояли прислоненные к стенкам картины.
     - Я не про картины, я про помещение. А снаружи как все это выглядело?
     Как все это  выглядело  снаружи,  Миня  описать  не  успел.  Раздался
дверной  звонок,  и  через  мгновенье  в  комнате  объявился   Сырцов   со
смирновской палкой в руках.


     Смирнова вытащили из "лендровера"  и  поставили  на  ноги.  С  трудом
поворачивая голову, он огляделся: справа,  за  неряшливым  валом  пыльного
кустарника,  были   уходящие   вдаль,   тускло   поблескивающие   рельсами
бесчисленные  железнодорожные  пути,  а  слева,  вдоль   путей,   тянулись
бесконечные  бетонные  заборы  громадных  заводов.  Там,  где  остановился
"лендровер", был разрыв между заборами, в  котором  притулился  неизвестно
как сохранившийся дом купеческий - каменный  первый  и  деревянный  второй
этажи.
     Один из тех, кто привез сюда Смирнова, делая больно смирновскому рту,
рывком сорвал пластырь и спросил:
     - Оклемался, полковник?
     - Оклемался, - ответил за Смирнова второй. - Ишь, глазенками зыркает!
     - Тогда пошли, - решил первый и сильно  лягнул  смирновскую  задницу,
тем  самым  давая  ему  направление  к  дому  с  внушающими  доверие  мило
освещенными окнами.


     За деревянным барьером поднялся  здоровенный  мужик  в  форме  майора
милиции и обрадовался чрезвычайно:
     - Словили-таки!
     - Словили, - с тихой гордостью подтвердил первый и  кинул  на  стойку
барьера смирновский парабеллум. - Держи, его пугач, из которого он мне два
баллона продырявил.
     - Господи, старье какое! - здоровенный майор,  с  презрением  выпятив
здоровенную челюсть, небрежно подбросил пистолет на руке, а потом небрежно
кинул его в ящик стола.
     - Ты мне руки освободи и дай это старье,  -  подал  голос  Смирнов  и
осмотрел присутствующих в помещении - посчитал. Добавил: - Обоймы как  раз
хватит.
     - А он - шутник! - опять обрадовался майор. - И я  -  шутник,  сейчас
вместе и пошутим.
     Он открыл дверь за барьером и махнул головой, показывая, что Смирнова
надо вести туда, за дверь.
     Смирнова ввели в большую - метров  сорок  -  камеру,  вся  меблировка
которой состояла из откидной железной койки, железной скамьи,  прибитой  к
стене, и железной табуретки, привинченной к полу.
     Двое поставили Смирнова посредине камеры, у табуретки, и остались при
нем. Шестеро, как члены секции в спортивном зале, расположились на длинной
скамейке. Майор подошел к Смирнову вплотную и заглянул в глаза.
     Сейчас спросит  и  ударит  в  солнечное  сплетение,  они  всегда  так
начинают. Соберись, не впервой. Точно поймать момент удара и  напрячься  в
этот момент. Но до чего же челюсть отвратительная!
     - У меня к тебе, полковник, один вопрос: где ты спрятал  Ферапонтова?
- И тут же ударил. Смирнов на прогнувшихся ногах сделал вялый  шаг  назад,
майор попытался схватить его за грудки, но Смирнов всем телом кинул голову
вперед, целясь лбом в отвратительный подбородок. Майор рухнул.  Маленькое,
но удовольствие!
     Его бросили на пол и стали бить ногами.


     Миня Мосин направился было к своему "вольво", но Ларионов сказал:
     - Поедете со мной, Мосин. Если что, будете указывать дорогу.
     Миня покорно влез в ларионовскую  черную  "Волгу"  рядом  с  шофером.
Махов крикнул Ларионову из отъезжающей оперативной "Волги",  в  которой  в
качестве запасного Сусанина был Денис:
     - Мы вас ждем на месте сбора у Крестьянской заставы!
     Ларионов открыл дверцу машины, чтобы сесть и ехать, но вдруг  увидел,
как в "восьмерке" устраиваются Казарян и Алик.
     - Позвольте вас спросить, куда это вы собрались?!  -  грозно  спросил
Ларионов.
     - Туда же, куда и вы, - спокойно ответствовал Казарян.
     - Как я устал от тебя, Ромка! - Ларионов грузно сел на заднее сиденье
и приказал шоферу: - Поехали.


     Ему водицей спрыснули лицо, волоком  подтащили  к  откидной  койке  и
усадили на нее. Майор к этому времени вроде пришел в себя,  но  говорил  с
трудом:
     - Где Ферапонтов, сучий потрох?!
     Скажешь, где Ферапонтов - кончат сейчас же. Не  скажешь  -  забьют  к
утру. Слабым быть противно, жалким быть противно. После обработки  Смирнов
Цицероном тоже не был:
     - А не пошел бы ты...
     - Володя, готовь прибор, - приказал  майор  и  объяснил  Смирнову:  -
Сейчас займемся электротерапией.
     Хорошенький  такой  паренек  по  имени  Володя  принес  из  дежурного
помещения моток изолированной проволоки  и  какую-то  хреновину  солидного
промышленного вида. Видимо,  реостат.  Размотал  проволоку,  одним  концом
подсоединил к койке, другой конец - со штепселем -  воткнул  в  розетку  и
склонился над прибором. Повертел какие-то переключатели, пожаловался:
     - Что-то плохо контачит.
     - Это тебе не Таньке титьки крутить, - посочувствовал ему Смирнов.
     Володя оторвался от прибора, подошел к Смирнову и дал ему по морде.
     - Дело делай, - недовольно  сказал  майор,  и  Володя  возвратился  к
прибору. Майор приказал сидящим на скамейке:
     - Свяжите его!
     Трое повалили Смирнова  на  койку,  расстегнув  наручники,  привязали
закинутые за голову руки, прикрутили к краю койки ноги.
     - Ну что у тебя, Володя? - майор торопил.
     -  Порядок,  полный  порядок,  -  с   профессиональным   достоинством
отозвался тот.
     - Тогда действуй.
     Трое отошли от  Смирнова.  Володя  передвинул  рычажок.  Закрепленное
ногами и руками тело Смирнова выгнулось тугой дугой.
     - Отпусти, - распорядился майор.
     Володя вернул рычажок на  исходные,  смирновское  тело  опало.  Майор
полюбопытствовал:
     - Что скажешь, начальник?
     - Подонок. Палач. Мразь, - был ответ.
     - Володя, - не скомандовал, попросил майор.
     На этот раз Смирнова в дуге подержали подольше. Майор присел на  край
койки, заглянул в пустые остановившиеся смирновские глаза, подождал,  пока
в них появится осмысленность. Со  временем  появилась.  Ненавистью.  Майор
потрепал его по щеке и спросил:
     - Где Ферапонтов?
     - Много у тебя через эту койку народу прошло? - плохо ворочая языком,
вопросом на вопрос ответил Смирнов.
     - Много, - подтвердил майор.


     "Волга" Ларионова ехала вдоль железнодорожных путей. Мосин  обернулся
с переднего сиденья, предупредил:
     - Метров через триста этот дом будет.
     - Остановись, - отдал распоряжение шоферу  генерал,  включил  свет  в
салоне,  достал  оперативную  карту   Москвы,   прикинул   по   ней   свое
местонахождение и с удовлетворением отметил: - В общем, рассчитали мы  все
правильно. - И в микрофон: - Всем участвующим в  операции!  Я  в  трехстах
метрах от объекта. Через три минуты жду на месте. Ровно через три  минуты.
За сто метров от объекта всем выключить сирены. Внимание! Засекаю время!
     "Волга" продолжала стоять. Миня обернулся и с недоумением спросил:
     - А мы когда же?
     - Ларионов смотрел  на  хронометр  и  считал  секунды.  Поднял  руку,
сказал:
     - Пошли!
     "Волга", взревев, рванула с места. С трех сторон  взвыли  нестерпимые
сирены, к купеческому дому подлетали машины, из  них  выскакивали  люди  в
штатском  и  люди  в  форме,  полукольцом  обхватывая  дом.  Подкатила   и
"восьмерка" с Аликом и Казаряном.
     Ларионов вылез из  "Волги",  увидал  старых  дружков,  но  ничего  не
сказал, поправил фуражку и направился  к  "рафику"  с  репродуктором.  Там
уселся в салоне и взял микрофон:
     - Говорит генерал Ларионов, - мощно раздался его механический  голос.
- Вы блокированы, ни предложений, ни условий, ни ультиматумов у меня  нет.
Если полковник Смирнов жив, выходите по одному. Если нет, через две минуты
открываю огонь на уничтожение.
     Те нарушили ларионовское приказание: вышли  втроем.  Майор  и  Володя
вели под руки Смирнова, вели, как царя на трон, нежно и почтительно.
     Казарян и Алик кинулись к другу,  подхватили,  повели  сами  не  зная
куда.
     - В санитарную, - подсказал им Ларионов через репродуктор  и,  бросив
микрофон, вышел из "рафика". Подбежали медики,  вырвали  Смирнова  из  рук
друзей и потащили в белый с красным микроавтобус.
     Алик посмотрел на парочку, безошибочно выбрал майора и весь  вложился
в удар, направленный в многострадальную челюсть, - майора отшвырнуло метра
на два. Подошел генерал, тускло посмотрел на лежавшего и  приказал  тихому
Володе:
     - Ну-ка подними его.
     Володя суетливо и долго пытался  поднять  майора,  получилось  только
тогда, когда майор слегка очухался. Майор встал перед Ларионовым.
     - Падаете ни с того ни с сего, - брезгливо  констатировал  генерал  и
вдруг двумя стремительными рывками отодрал от  майорской  рубашки  погоны,
швырнул на землю, в пыль, и старательно, как  о  половичок,  вытер  о  них
ноги.
     А меж тем члены команды выходили по очереди. Их умело хватали,  споро
обыскивали и без особой деликатности толкали в "воронок".
     - И этих туда  же!  -  крикнул  генерал  Махову,  распоряжавшемуся  у
"воронка". Схватили и разжалованного майора с напарником,  поместили  куда
надо.
     Ларионов заглянул в санитарную машину, у  задней  двери  которой  уже
мельтешили Алик с Казаряном. Смирнов  в  окружении  медперсонала  неудобно
сидел на низких носилках.
     - Здорово, генерал! - гаркнул он бодро.
     - Медики, что с ним? - спросил Ларионов.
     - Тяжелый шок, сильнейшие побои, вроде бы внутренних повреждений нет,
но кто знает... - отвечал бородатый врач. - Рентгенчик бы.
     - Саня, двигаться можешь? - поинтересовался генерал.
     - Он сейчас по горячке  и  сплясать  может,  -  ответил  за  пациента
недовольный врач.
     - Медики, отдайте его  мне,  а?  Нужен  очень,  -  униженно  попросил
Ларионов.
     - Да забирайте вы свое сокровище! - взорвался врач и, хлопнув себя по
затылку, добавил: - Вот он где у меня со своими капризами,  уложить  никак
не можем! Только за последствия отвечать будете вы!
     - Я, я, - согласился Ларионов. Почти по-немецки.
     Смирнов же без слов, растопырившись от неуверенности -  сможет  ли  -
вылез из санитарки. При свете фар осмотрел себя,  увидел  новые  свои,  до
невозможности замурзанные  джинсы,  рубаху  в  непонятных  пятнах,  пустую
сбрую. Крикнул Махову, только что проводившему "воронок":
     - Леонид, в дежурке в столе машинка моя и где-то там куртка. Принеси,
пожалуйста.
     Махов, кивнув, отправился в дом.
     -  За  цепочку  на  лагерь  мы  ухватились  со   вчерашнего   вечера.
Прочесываем по документации соответствующий контингент, - сказал  генерал.
- Что у тебя есть, Саня?
     - Покатилов из "Космоса", Лев  Сергеевич  Кирьяков  из  райисполкома,
отдел милиции этого района: не могла существовать  такая  контора  без  их
ведома, скорее всего начальник, твое ХОЗУ...
     - Уймись, уймись, Саня, к этому вернемся позднее.
     - Позднее поздно  будет.  Всех  изолировать  до  прихода  на  работу,
тепленьких, неориентированных...
     Подошел Махов с пистолетом и курткой в руках.
     - Ваше, Александр Иванович?
     - Чей туфля? Мое, - вспомнил  "Кавказскую  пленницу"  Смирнов,  надел
куртку и под куртку в сбрую воткнул парабеллум, глянул на  часы.  Разбитые
часы стояли. Осведомился: - Который час?..
     - Четыре часа шестнадцать минут, - доложил Махов.
     - Всего-то? - удивился Смирнов. -  Я-то  думал,  они  часа  три  мной
занимались.
     - Что они с тобой делали? - из-за спины генерала спросил Алик.
     - Электротерапию применяли, - ответил Смирнов.
     - Как это? - испуганно удивился Алик.
     - Потом, - отринул его Смирнов - и Ларионову:  -  Сейчас,  Сережа,  я
тебе преподнесу  самый  ценный  подарок.  Глеба  Дмитриевича  Ферапонтова.
Береги его, засади в самую  надежную  одиночку,  поставь  в  охрану  своих
людей, проверяй эту охрану ежечасно, проверяй сам, только сохрани его! Это
- единственный и главный свидетель на него.
     - Где он, этот твой свидетель? - быстро спросил генерал.
     - Сейчас мы к нему поедем. Возьми ребят получше.
     - Сырцов, Демидов,  в  оперативную  машину  на  задание!  -  приказал
Ларионов. - Я еду в машине Казаряна, вы - за нами.
     - Жаждешь конфиденции, Сережа! Другой бы драться, а я -  пожалуйте...
- Казарян хлопнул генерала по погону и пошел к своей "восьмерке".  Смирнов
вдруг вспомнил:
     - Ты извини меня, Алик, что с машиной такое приключилось...
     - Да иди ты! - огрызнулся Алик.
     - Ремонт твоей машины мое автохозяйство возьмет  на  себя,  -  сказал
Ларионов.
     - Идите вы все! - зашелся Алик.
     - Пойдем, - согласился Смирнов. - И ты с нами.
     Втроем они подошли к "восьмерке", уселись и поехали.
     - Вы простите меня, братцы, за  тот  разнос.  Должны  понять:  звонки
сверху, звонки снизу, сбоку, из  подземелья.  Ничего  не  оставалось,  как
оперативно реагировать на справедливые критические замечания.
     - Раз все правильно, зачем извиняешься? -  сидевший  сзади,  рядом  с
Ларионовым Алик на него не смотрел.
     - Я извиняюсь только за то, что не  смог  ввести  вас  в  курс  дела.
Только за это.
     - Виляешь,  генерал,  -  оценил  речи  Ларионова  сидевший  за  рулем
Казарян.
     - Зачем тебе понадобилось  провоцировать  нас  на  поход  к  Грекову?
Форсировал события? - спросил Смирнов. -  Но  подготовиться  к  этому  как
следует не сумел.
     - Мне необходимы были развязанные руки, и твои, и мои.
     - Ты когда понял, на что я выхожу? -  приступил  к  главным  вопросам
Смирнов.
     - После лавины звонков.
     - Значит, знал об этом синдикате давно?
     - Скажем так: давно предполагал, что нечто подобное существует.
     - Что же не копал по-настоящему?
     - Не за что было ухватиться.
     - А у Саньки было за что ухватиться? - не выдержав, влез  в  разговор
Казарян.
     - Было. "Привал странников".
     - У тебя он тоже  был,  -  сказал  Смирнов.  -  Только  ты  почему-то
настойчиво  ориентировал  Махова  на  торговцев  наркотиками,  неужели  не
чувствовал подставку, липу?!
     - Сейчас борьба с наркоманией - проблема проблем. А в  подробности  я
не успел влезть.
     - Все ты врешь, Сережа. - Алик повернулся наконец к генералу, решась,
посмотрел в глаза: - Ты боялся. Ты боялся момента, когда при  неустойчивом
равновесии твое положение, твоя генеральская  карьера  могут  оказаться  в
опасности. Ты хотел выиграть, не рискуя:  удалось  Сане  -  прекрасно,  не
удалось - хуже,  конечно,  но  терпимо,  потому  что  впрямую-то  тебя  не
касается! Так?!
     - Не так, - обозлился Ларионов. - Не так, потому что любая моя  акция
в этом направлении была бы нарушением законности.
     - Господи,  еще  один  радетель  за  правовое  государство!  -  ахнул
Казарян. - Сережа, с нами-то  целку  из  себя  не  изображай!  Законность!
Осведомители твои по обрубленным концам - законность?!
     - Не занимайся демагогией, Рома, - только это  и  оставалось  сказать
генералу.


     По Ульяновской выехали к Садовому. Рассвело уже всерьез.
     - Зачем ты полез в нашу машину? - спросил Алик. -  Тебе  ведь  что-то
надо от нас, да?
     - Не от нас, - поправил его Казарян, - от Саньки.
     - Трудно с вами, - признался Ларионов. - Нам куда, Саня?
     - На Серпуховку.
     Теперь уже по  указке  Смирнова  разбирались  в  переулках,  пока  не
вырулили к пятиэтажке, окруженной хлипко-могучими тополями.  Остановились,
тут же за ними пристроилась оперативная "Волга".
     - Пошли, Сережа, - пригласил генерала  уже  выбравшийся  с  переднего
сиденья Смирнов. Ларионов выкарабкался  с  заднего,  одернул  генеральский
пиджак, поправил фуражку и ответил:
     - Не тот уровень, Саня.  Генерал  на  задержании  комбинатора?  Много
чести. - И приказал  стоявшим  у  оперативной  машины  парням:  -  Сырцов,
Демидов! В распоряжение полковника Смирнова. Действовать по его указаниям.
     Смирнов отвык командовать, да и не  любил  особо  это  дело  никогда.
Предложил:
     - Потопали, ребятки.
     Дотопали до дверей Любиной квартиры, и Смирнов позвонил. Очень  скоро
голос Алексея осведомился:
     - Кто?
     - Я, Леша, - представился Смирнов. - Открывай.
     - Быстренько вы управились! - с освобожденным смешком заметил Алексей
и, открыв дверь, увидел  при  свете  слабой  лампочки  Смирнова.  Радостно
удивился: - Кто ж это вас так лихо?
     - Зови Глеба, - сурово отрубил  Смирнов  -  не  нравились  ему  такие
шуточки.
     - Глеб Дмитриевич! - умеренным криком позвал Алексей.
     Алексей был в трусах и в майке, босиком, а Глеб Дмитриевич  явился  в
полном параде: пиджак, р