ссис Магда Грайн? -- осведомился у нее Ридер. Она кивнула головой.
   -- Вы явились из полиции?
   --  Не совсем  так,--  выразительно  заметил  Ридер.--  Я... Я  служу и
работаю  в канцелярии  прокурора, моя  деятельность  несколько отличается от
рода деятельности полиции.
   Она нахмурила лоб.
   --  Я  была очень удивлена, что никто до сих пор  не  являлся ко мне,--
сказала она.-- Вас направил ко мне мистер Грин?
   -- Мистер Грин действительно упоминал о вас, но я пришел к вам по своей
собственной инициативе.
   На  мгновение  в   ее   глазах  мелькнуло   нечто,  заставившее  Ридера
насторожиться.
   --  Я ожидала,  что кто-нибудь навестит меня,-- сказала она.-- Зачем он
это сделал?
   --  Вы  считаете  его виновным? -- Полиция полагает, что он  виновен,--
ответила она и  тяжело вздохнула.--  Честное слово,  сожалею о том,  что мне
суждено было оказаться здесь.
   Он  ничего  не  ответил. Глаза  его блуждали по  комнате. На бамбуковом
столике  красовалась  старая  ваза,  в которой  стояло несколько желтоватых,
причудливой окраски, хризантем. А  посреди этих чудесных хризантем виднелась
скромная  маргаритка,   неизвестно  каким  образом  попавшая  в  это  пышное
окружение.
   --  Вы любите  цветы? -- прошептал  Ридер. Она равнодушно взглянула  на
вазу.
   -- Да,-- ответила она,-- это прислуга  поставила  эти цветы на стол. Вы
полагаете, что ему грозит смертная казнь?
   Резкость,  с  которой девушка  осведомилась об  этом, неприятно  задела
Ридера.
   -- Его положение очень серьезно,-- ответил он. И поспешил прибавить: --
Нет ли у вас его фотографии?
   -- Есть,-- ответила она, нахмурясь.-- Вам угодно ее иметь?
   Он кивнул головой.
   Девушка  удалилась  из  комнаты  и  тут  же  после   того,   как  дверь
захлопнулась за нею, Ридер бросился к столу и вытащил цветы из вазы.
   Цветы  были  беспорядочно  сгруппированы  и перевязаны  вокруг  стеблей
веревочкой. При этом Ридер обратил  внимание на то, что они были не срезаны,
а сорваны.
   Под  бечевкой виднелся обрывок бумаги -- листок  из записной  книжки,--
можно было разобрать красные и  синие линии на нем, но написанное карандашом
расплылось, и разрозненные слова невозможно было разобрать.
   Услышав  шаги  возвращающейся девушки, он  поспешил поставить  цветы на
место, а сам отошел к окну.
   -- Благодарю  вас,-- сказал он, беря  у  нее  фотографию, на  оборотной
стороне которой красовалась нежная надпись.
   -- Вы замужем, насколько мне известно?
   -- Да, но я собираюсь разводиться, -- ответила она.
   -- Вы давно живете здесь?
   -- Приблизительно три месяца. Я переехала сюда по его желанию.
   И снова Ридер поглядел на фотографию.
   -- Вы знаете констебля Бернета?
   Легкий румянец покрыл щеки девушки, но она снова овладела собою.
   --  Знаю  ли  я его,  этого  болвана! --  воскликнула  она.  И,  словно
спохватившись, смягчила тон. Ей пришло в голову, что манера ее выражаться не
совсем соответствовала манере, свойственной скромной женщине.
   -- Мистер Бернет несколько сентиментален, а  я терпеть не могу подобных
людей.  Особенно  в  тех  случаях,  когда  они...  они... вы понимаете  меня
мистер...
   -- Ридер,-- подсказал сыщик.
   -- Вы понимаете меня, мистер Ридер,-- продолжала его собеседница,-- что
мне в моем положении не особенно пристало уделять внимание его любезностям.
   Ридер пристально взглянул на нее.
   Не было никакого сомнения в том,  что  ее горе и печаль были искренни и
непритворны. В  умении разбираться в  человеческих чувствах и в том, как они
отражались на лицах, Ридер был большим мастером.
   --  И к тому же  еще в день вашего рождения,-- сказал он.-- Это вдвойне
печально! Очень  печально! Ведь  вы  родились  семнадцатого октября. Если не
ошибаюсь, вы англичанка?
   -- Да,-- коротко ответила  девушка.-- Я  родилась в Вальворте. И раньше
жила там.
   -- Сколько вам лет?
   -- Двадцать три года.
   Мистер Ридер снял пенсне и тщательно протер стекла носовым платком.
   --  Все  это  очень  грустно.  Но  я все же  очень рад  был возможности
познакомиться с вами,  мисс Грайн.  Я  отлично  могу  себе представить  ваше
положение.
   И с этими ничего  не означавшими словами он направился к выходу.  Глядя
ему  вслед,  девушка заметила, как  он нагнулся  и поднял  с  дорожки старую
подкову, и мысленно подивилась  тому,  что  пожилой  сыщик  вздумал обратить
внимание на подкову, которую она накануне выкинула в окно.
   Заржавленная  подкова  исчезла  в  просторном  кармане   Ридера,  снова
направившегося в садоводство.

   Мистер Ридер  прибыл  в  полицейское  управление как раз  в  час  смены
дежурных.  Скромно  предъявив  дежурному инспектору свое  удостоверение,  он
отошел в сторону.
   -- Я только что получил о вас извещение от прокуратуры, мистер Ридер,--
предупредительно обратился к нему инспектор.
   -- Если не ошибаюсь, я уже имел удовольствие встретиться как-то с вами.
Это   было  два  года   тому   назад,   и   мы   вели  дело   большой  шайки
фальшивомонетчиков.  Быть  может,  я  могу  вам быть чем-нибудь полезным? Вы
хотите видеть Бернета? Он здесь.-- И он кликнул полисмена.
   В   помещение   дежурного  вошел  молодой,   привлекательной  внешности
полисмен.
   --  Вот  он  и  обнаружил  преступление,   представлен  к  повышению,--
рекомендовал Бернета  инспектор.-- Бернет, этот господин  явился  к  нам  от
имени  прокуратуры  и желает переговорить с  вами. Не  угодно ли вам пройти,
мистер Ридер, в мой частный кабинет?
   Молодой  полисмен взял под  козырек  и пошел  за  Ридером  в  следующую
комнату. Он  был молодым полицейским,  перед которым  открывалась  блестящая
будущность,-- имя его было упомянуто в газетах, в кое-каких иллюстрированных
изданиях появился его портрет, и он ожидал в ближайшем будущем повышения.
   -- Мне рассказали, Бернет, что вы большой любитель поэзии и сами пишете
стихи. Бернет покраснел.
   -- Да, сэр,-- признался он.
   --  И  разумеется, вы пишете любовную лирику? --  приветливо  продолжал
расспрашивать Ридер.--  Для подобного  рода творчества  обычно...  находится
время... по ночам... Ведь ничто так  благотворно не влияет  на человека, как
любовь...
   Бернет залился краской.
   -- Вы  правы...  Порой  пишешь  по  ночам,  сэр,  но  я  никогда не был
невнимателен к своим обязанностям.
   -- Разумеется,-- пробормотал  Ридер.-- У вас предрасположение к поэзии.
Право, это очень поэтично -- рвать цветы в полночь и...
   -- Садовник мне сказал, что я могу нарвать цветов сколько мне угодно,--
перебил его Бернет.-- Я ничего дурного не сделал.
   Ридер одобрительно закивал головой.
   -- Это мне  известно.  Вы в темноте нарвали цветов, я обратил внимание,
что в  темноте  и  в  спешке вы  вместе  с  хризантемами  захватили  и  одну
маргаритку, потом вы  завернули стебли  цветов в листок бумаги,  на  котором
было  написано  маленькое  стихотворение, и... все это, вместе с  приносящей
счастье подковой... положили  на  порог  дома. Я долго ломал себе голову над
тем, что стало с подковой.
   -- Я бросил цветы в окно... молодой дамы, -- нерешительно внес поправку
молодой человек.--  Право, мысль бросить ей  цветы пришла мне в голову лосле
того, как я миновал ее дом...
   Ридер насторожился.
   --  Совершенно  верно. Вот это и я утверждаю,-- подхватил он. --  Мысль
принести ей  цветы пришла вам в  голову  после того,  как  вы прошли мимо ее
дома.  Вы  нашли  подкову, подковы  приносят  счастье,  и  тогда  вы  решили
возвратиться, нарвали цветы, написали  на клочке бумаги ранее  заготовленное
стихотворение  и все это бросили  на подоконник молодой дамы...  Я  полагаю,
будет излишним называть ее имя.
   --  Я  не  знаю,  как  вы все это  узнали,  мистер  Ридер, но  все  это
действительно было так. Ведь этим я ничего дурного не совершил...
   --  Нет  ничего дурного  в том, что бываешь влюблен,-- многозначительно
заметил Ридер.-- Любовь -- это нечто чудесное, я об  этом неоднократно читал
в книжках.
   Мисс Магда Грайн как раз  собиралась выйти погулять после обеда и, стоя
перед  зеркалом,  надевала  шляпу,  как  ее  побеспокоил  вторично  странный
посетитель, успевший побывать у нее сегодня утром.
   Вместе с Ридером пришел и сыщик, который вел дело Грина.
   Прислуги не было дома, никто не мог  проникнуть в  дом, пока Магда сама
не  захотела бы  отворить  дверь.  Спрятавшись за занавеской,  она  оглядела
дорогу. В  некотором отдалении  она  заметила автомобиль, одну из тех машин,
что  обычно обслуживают полицию во время ее выездов;  рядом  с шофером сидел
третий посетитель, по всей видимости, также сыщик.
   Магда  прокралась к  себе в спальню, откинула  одеяло и, вытащив из-под
него  пачку  банкнот, поспешила засунуть их в карман.  Затем она на цыпочках
прокралась из комнаты.
   Пройдя в комнату,  выходившую на противоположную сторону, она  отворила
окно и легко спрыгнула на  плоскую  крышу пристройки,  в которой  помещалась
кухня.
   Минуту спустя  она  была  на  дворе и  бежала  по дорожке,  ведущей  на
Хиг-стрит. Прежде чем мистер Ридер, отчаявшись в том, что его впустят в дом,
прекратил стучать в дверь, она уже была в вагоне трамвая.
   Более никогда Ридеру не пришлось видеться с этой женщиной.

   Вечером  мистер Ридер был у прокурора и заставил  последнего  выслушать
свое поразительное сообщение.
   Грин действительно оказался бывшим  обитателем  тюрьмы, сумевшим все же
благодаря своей добросовестности сделать  банковскую  карьеру. Он не солгал,
сказав, что получил письмо от человека, с которым ему вместе пришлось сидеть
в тюрьме. Имя этого вымогателя -- Артур Джордж Кретер, он же Маллинг!
   --  Что? Маллинг  --  ночной  сторож?! --  вскричал не  веря своим ушам
прокурор. Ридер кивнул головой.
   -- Совершенно  верно, сэр, то  был не кто иной, как  Артур Маллинг. Его
дочь,  мисс Магда Кретер, действительно родилась в Вольворте 17 октября 1908
года.  Обычно люди,  проживающие  под  чужой  фамилией, не  дают себе  труда
сменить и имя свое.  И  поэтому  мне нетрудно было установить, что на  самом
деле ее фамилия Кретер.
   Маллинг самым тщательным образом подготавливал ограбление банка.
   Он привез свою дочь в Эйлинг и поселил ее под вымышленным именем. Затем
он познакомил ее с Грином. Магде было поручено вкрасться в доверие Грина  --
очень возможно, что ей было поручено и раздобыть оттиски ключей от кладовой.
Удалось ли Маллингу опознать Грина, или же Грин проболтался о своем  прошлом
его дочери, нам, очевидно, выяснить не удастся.
   Во  всяком случае, Маллинг  располагал  этими сведениями и  задумал  не
только  ограбить банк,  но и  направить подозрение непосредственно на  лицо,
возглавлявшее отделение.
   Девушка  должна была разыгрывать  роль молодой  женщины, несчастливой в
браке и стоявшей перед необходимостью  развестись со своим мужем.  Зачем они
это выдумали,  мне было неясно, пока  я не понял,  что Маллинг ни за  что не
хотел, чтобы имя его дочери в какой-нибудь мере связывали с именем Грина.
   Ограбление банка  должно было произойти  в  ночь  на 17  октября.  План
Маллинга избавиться от директора увенчался успехом. В  кабинете он обнаружил
его письма и  ключи,-- хотя, должно  быть,  у  него  заранее  были припасены
оттиски  с  ключей, и он имел возможность обзавестись второй связкой ключей.
Из кладовой он похитил столько  денег, сколько мог унести с собою. Потом  он
поспешил к себе домой и  закопал свою добычу в клумбе под розовым  кустом. Я
сразу  обратил  внимание  на то,  что  дальнейшему цветению  растения что-то
помешало.  Надеюсь,  цветок  окончательно  не  завял,--  я  дал  необходимые
указания относительно его пересадки, и, надеюсь, он снова зацветет.
   --  Да,  да,  --  рассеянно  заметил  прокурор,  менее  всего  склонный
выслушивать  сообщения   Ридера   относительно  его  мероприятий   по  части
садоводства.
   -- Маллинг,  сажая снова  цветок, расцарапал себе руки,-- как известно,
нет розы без шипов... Я поспешил в  Эйлинг и исследовал  растение.  Потом он
возвратился в банк и выждал, пока  полисмен Бернет не миновал банка. Маллинг
захватил с  собою жестянку  с хлороформом, ремни  и наручники Выждав, пока в
отдалении  блеснул  фонарик  полисмена,  он   быстро  прикрепил  жестянку  с
хлороформом, связал себя и стал ждать,  рассчитывая, что прежде чем что-либо
произойдет с ним,  полисмен поравняется  с банком,  обнаружит  происшедшее и
освободит его.
   Но  полисмен Бернет  познакомился с его дочерью, которой отец ее  также
поручил  быть  по  отношению  к   молодому  полисмену  возможно  любезнее  и
внимательнее.  Бернет  был  сентиментальным  молодым  человеком,  склонным к
поэтическим  излияниям. Он  знал,  что сегодня  день  ее  рождения. Случайно
натолкнулся он на старую подкову, и ему пришло в голову повернуть обратно  и
украсить подкову несколькими  цветами -- садовник разрешил  ему пользоваться
ими,-- и затем свое подношение направить даме сердца.
   Надо  воздать  должное  его  плану  --  все это  было  очень  лирично и
свидетельствует о том, что нашей полиции не чужды благородные порывы.
   Вся эта процедура заняла довольно  много времени. И пока молодой Бернет
набрасывал на  бумаге свои сердечные излияния,  Артур Маллинг, не дождавшись
его появления, скончался.
   Через   несколько  секунд,  под  действием   хлороформа,   он   потерял
сознание...  хлороформ  продолжал  капать,  пропитывая слой ваты,  и,  когда
полисмен поравнялся с банком, на десять минут позже, чем обычно, Маллинг уже
был мертв.
   Прокурор откинулся на спинку  кресла и в  изумлении уставился на своего
подчиненного.
   --  Черт  побери,  как удалось  вам  выяснить  все  это?  Мистер  Ридер
сокрушенно покачал головой.
   --  У  меня  имеется своего  рода инстинкт;  это какое-то несчастье для
меня, но это действительно  так. Во  всем я подозреваю что-то дурное... даже
увядающий розан, подкова,--  все наводит меня на  грустные размышления. И во
всем  для меня таится что-либо преступное. Такова уж моя натура, но  что  же
поделать,-- она такова, и ее не переделать!


Глава 2. Кладоискатели

   Среди преступников укоренилось широко распространенное мнение, будто бы
любой  из  чинов  полиции является  состоятельным человеком и  что состояние
полицейского всегда составлено путем воровства, взяточничества и шантажа.
   Основной темой разговора во всех пекарнях и  прачечных пятидесяти тюрем
Англии являются богатства полицейских,  причем  все  преступники  убеждены в
том,  что жалованье всех сколько-нибудь видных чинов  полиции  является лишь
незначительной частью бюджета и что у них имеются личные средства, о которых
они предпочитают умалчивать.
   Мистер Джон  Ридер  в  течение двадцати лет имел дело  с преступниками,
подделывавшими банкноты и грабившими банки,-- иными  словами с аристократией
и капиталистами преступного  мира. Этого было достаточно для того,  чтобы  в
преступной  среде  шли  бесконечные  рассказы о  накопленных им  богатствах,
принадлежащем ему имении и прочих ценностях.
   Никто из преступников не предполагал, что у Ридера имеется текущий счет
в банке,  на котором  значится крупная  сумма,-- они отлично  понимали,  что
столь умный человек не станет рисковать возможностью огласки и что он сумеет
свои капиталы хранить в тайне.
   По  всей  вероятности, он спрятал принадлежащие ему ценности и деньги в
какой-нибудь тайник.
   Сотни людей, всю свою жизнь занимавшихся тем, что они преступали закон,
мечтают о том, что в один прекрасный для  них день они найдут клад,  который
даст им возможность безбедно прожить остаток своей жизни.
   И единственное,  что успокаивало весь  этот люд при  мысли  о богатстве
Ридера,  было то,  что они  считали, что скоро  наступит  день, когда  (ведь
Ридеру  было  за пятьдесят лет!)  придется  расстаться со своими ценностями,
потому что даже золото плавится  при  определенной  температуре, а банкноты,
как известно, печатаются не на асбесте...
   Прокурор обедал в обществе председателя суда. Они встретились в субботу
в клубе, а, кстати сказать, суббота -- один из двух дней недели, когда судья
имеет  возможность  спокойно  пообедать. Беседуя,  они  заговорили  о  Джоне
Ридере, наиболее талантливом и удачливом сыщике, находившемся в распоряжении
прокурора.
   -- Он человек исключительных способностей,-- заявил  прокурор,-- но его
шляпа действует мне на нервы. Он носит такую же шляпу, как мистер Икс...-- И
прокурор назвал по имени одного из выдающихся политиков страны.-- А при виде
его  черного  сюртука мне  становится  тошно.  Все, кто приходят  ко  мне  в
канцелярию,  принимают  его за факельщика из  похоронного  бюро,  но  он  на
редкость толковый  человек. Его баки  мне действуют на нервы, и  мне  всегда
кажется, что он расплакался  бы, если  бы мне пришло  в  голову сделать  ему
замечание.  Он слишком  чувствителен и  сентиментален для  моего  ведомства.
Каждый  раз, когда ему приходится вызвать  рассыльного, он  извиняется перед
ним за беспокойство.
   Судья  в достаточной степени был осведомлен о человеческих слабостях  и
ограничился легким смешком.
   -- Судя по вашему описанию, он мог бы оказаться одним из моих клиентов,
обвиняемых в убийстве,-- цинично заметил он.
   В  этом,  несомненно,  он  допустил  преувеличение,  ибо  мистер  Ридер
совершенно лишен был способности совершить что-либо противозаконное.
   Но множество  людей были  ошибочного мнения  о  способностях  Ридера. К
числу этих людей, несомненно, принадлежал и  некто Лью  Кол, сочетавший свою
деятельность банковского громилы с талантами фальшивомонетчика.
   Обычно Ридер, на долю которого выпадало выслушивать  немалое количество
угроз, выслушивал  их с легким  интересом, не  утрачивая при этом ни  своего
благодушного настроения, ни своего спокойствия.
   Он был  большим специалистом  по  части поддельных  банкнот, и  немалое
количество  людей,  пытавшихся  состязаться в  своем  умении  с  экспедицией
заготовления  государственных бумаг,  были  обязаны  ему  своим  вынужденным
бездельем и длительным пребыванием в тюрьме.
   На долю милейшего  мистера Ридера не раз  выпадало выслушивать угрозы и
проклятья побледневших от злобы  арестованных, обещавших с  ним расправиться
после того, как они снова очутятся на свободе.
   Не  раз случалось ему  встречаться с теми же  лицами после того, как их
выпускали  из тюрьмы, но  при вторичной  встрече  все  эти  люди оказывались
настроенными  гораздо более добродушно и успевали забыть  о своих угрозах. А
если о них и вспоминали, то с легким чувством стыда.
   В  1918 году Лью Кола отправили на десять лет в тюрьму. При этом  он не
произнес ни  одного лишнего  слова,  не бросил  по  адресу  Ридера  ни одной
угрозы,  не  пригрозил  при первом удобном случае вырвать  из  бренного тела
мистера Ридера сердце, печенку и другие органы.
   Лью улыбался, и, когда на мгновение  его взгляд  скрестился со взглядом
Ридера,,  сыщик   заметил,  что  водянистые   глаза   преступника  были,  по
обыкновению, водянисты  и  невыразительны. В них не было  ни  ненависти,  ни
злобы, но они выдали ему сокровенную мысль Лью:
   -- При первой же возможности я прикончу тебя!
   Ридер уловил  эту  мысль  и  тяжело вздохнул  --  он  не  любил  шумных
выражений  чувств,  и ему  был  неприятен весь  тот гам, который обыкновенно
арестованные преступники поднимали вокруг его персоны. В  конце концов, ведь
он  лишь  выполнял  свой долг.  Прошло  немало  лет, и  годы  эти  внесли  в
деятельность  мистера Ридера существенные изменения. Он был оторван от своей
прежней деятельности, направленной  во вред  фальшивомонетчикам, и для  него
открылось более широкое поле деятельности у прокурора.
   Но никогда он не забывал  о том, как улыбался при последней их  встрече
Лью Кол.
   Работа в Уайтхолле не была для Ридера затруднительной.
   Через  руки Ридера проходило  множество анонимных писем, поступавших на
адрес прокурора.  Обычно  не  трудно бывало  расшифровать,  какие побуждения
руководили  авторам