убишь себе на носу, то ты погиб!  Ты думаешь запугать его? Ты --  болван!
Он перережет тебе глотку и еще напишет об этом целую книгу песен!
   -- Я не знал,  что за  мной следили,-- сказал  Лью,--  но это ничего не
значит. Я с ним расправлюсь.
   --  В таком случае  проваливай отсюда,  да поскорее,--  коротко  бросил
Брайд.--  Я  могу  водиться с аферистом,  буду  дружить  и с убийцей,  но  с
болваном, из  которого прет всякая  чепуха, я  водиться не  стану. Мне тошно
слушать тебя. Если можешь, попытайся забрать у него  его  состояние,-- бьюсь
об заклад,-- оно у вето вложено в недвижимость, поди попробуй стащить у него
его  дома!.. Я очень хорошо к тебе отношусь, но даже дружбе есть предел, и я
чувствую,  что ты  приближаешься  к  этому  пределу.  Ридера  я  ненавижу, я
ненавижу и змей, но предпочитаю не задевать их и не ходить в зверинец.
   Следствием этой беседы  явилось то, то Лью Кол был вынужден искать себе
другое пристанище. Он поселился  в верхнем этаже дома на Дин-стрит. Владелец
его жилья был итальянец. Здесь он  мог вдоволь размышлять над своими планами
мщения и придумывать, что бы ему предпринять, чтобы посчитаться с Ридером.
   А  было над чем подумать!..  Все  то, что ему казалось  таким простым и
осуществимым во время  долгого  сидения  в Дартмуре, ныне  оказалось гораздо
более сложным и невыполнимым.
   Намерения  Лью пошатнулись. Он  понял, что  его попытки расправиться  с
Ридером могут потерпеть неудачу, и  поэтому обратился ко второй части своего
плана: стал думать над тем, как бы овладеть сокровищами Ридера.
   Прошла еще  неделя,  и Ридер по  своей собственной инициативе  явился в
кабинет  к  своему  шефу  и заставил почтенного шефа с изумлением  выслушать
возникшую у его подчиненного теорию о загадочной смерти миссис Тизермит.
   После того, как Ридер  закончил  свой доклад,  шеф изумленно  откинулся
назад.
   --  Дорогой  друг,--  сказал  он  и  в  голосе  его   зазвучало  легкое
волнение,-- я не  могу выдать приказа об аресте на основании ваших, ничем не
подкрепленных  предположений. Я не могу  даже выдать  ордера на производство
обыска. То, что вы рассказываете, настолько невероятно, что ваш рапорт более
похож на статью сенсационной газетки, чем на доклад прокурору.
   --  Стояла  очень  бурная  ночь, и  все же леди  Тизермит  не захворала
морской   болезнью,--   продолжал   убеждать   Ридер.--   Это  очень  важное
обстоятельство, и мы не можем пройти мимо него.
   Прокурор снова покачал головой.
   -- Ничего не  могу предпринять или, вернее, ничего не могу предпринять,
пока в моем распоряжении  столь скудные данные. Эта история могла бы поднять
шум, который повлек бы за собою необходимость моего выхода в отставку.  Быть
может, вы могли бы как-нибудь иначе выяснить положение вещей? Быть может, вы
смогли бы предпринять кое-какие неофициальные шаги?
   -- Мое присутствие в тамошних краях и без того уже бросилось в глаза,--
задумчиво ответил Ридер. -- Я не считаю  возможным еще раз появляться там...
А между тем вполне убежден, что...
   Но прокурора нельзя было переубедить.
   Он покачал головой и сказал:
   -- Нет, Ридер, все то, что вы мне сообщили,-- всего лишь необоснованная
цепь  ваших заключений.  Да, я  знаю, у вас  есть ваше шестое  чувство, ваше
предрасположение  к преступлениям, вы  как-то мне об  этом  рассказывали, но
именно  это, помимо всего остального, вынуждает меня быть очень осторожным и
не сделать того, что вы просите. Ничем не могу вам помочь в ваших действиях.
   Ридер  тяжело вздохнул  и  отправился к себе  в  контору.  Однако отказ
прокурора не очень огорчил  его,  потому что во  время розысков  он напал на
нечто новое.
   В  течение недели Ридер неоднократно успел  побывать в Майдстоне, но не
было случая, чтобы он отправился туда в одиночестве.
   Каждый раз  за ним,  словно  тень,  следовал Лью Кол, и Ридеру пришлось
пережить немало  беспокойных минут, прежде чем  он уверился в том, что  рано
или поздно его эксперимент приведет к желательному концу.
   Когда он  во второй раз  заметил  бывшего преступника, следовавшего  за
ним, он пришел к определенному решению.
   Будь в Ридере больше юмора, он несомненно расхохотался бы, заметив, что
Лью Кол последовал за ним не только в Майдстон, но и дальше.
   Почтенный мистер Брайд был погружен в очень похвальное занятие.
   Он был занят карточным  упражнением и пытался срезать колоду карт таким
образом, чтобы во всех случаях внизу оказывался бы туз пик.
   Неожиданно к нему в комнату ввалился его прежний товарищ по тюрьме.
   --  Я поймал его! -- вскричал  торжествующе  Лью. Брайд отложил карты в
сторону и поднялся с места.
   -- Поймал? Кого? -- холодно  спросил он. -- Если это означает убийство,
то ты можешь не продолжать.  И изволь  в таком  случае немедленно выметаться
отсюда.
   -- Кто говорит об убийстве?
   Лью присел к  столу и, засунув руки  в карманы, заговорил. На лице  его
заиграла торжествующая улыбка.
   -- Вот ухе неделю, как я  выслеживаю  Ридера,  а ты  знаешь,  не так-то
просто выследить такого человека.
   -- И что  же? --  спросил  Брайд, воспользовавшись тем, что Лью  сделал
драматическую паузу.
   -- Я выяснил,  где он  хранит свое богатство.  Брайд почесал затылок  и
скорчил недоверчивую гримасу.
   -- Да  ты и  сам не веришь в то,  что говоришь. Лью настойчиво  закивал
головой.
   -- В последнее  время он частенько изволил ездить в  Майдстон. А оттуда
отправлялся в маленькое гнездо, расположенное в пяти милях от селения. И там
я  всегда  терял  его  из  виду.  Но вчера... вчера мне  повезло...  Когда я
собирался с последним поездом выехать в  Лондон и прошел в  зал вокзала, мне
попался возвращавшийся Ридер. Он присел  за столиком и не заметил  меня. А я
забился  в угол и  стал наблюдать  за ним. И как  ты думаешь, что он сделал?
Брайд предпочел промолчать.
   -- Он вытащил бумажник,--выразительно  сказал Лью,--и вынул из него вот
такую  большую... огромную пачку  банкнот...  Он успел  побывать в  своем...
банке!  Ты ведь понимаешь,  что  я  хочу этим сказать!  И потом  он поехал в
Лондон! На вокзале имеется буфет, и Ридер прошел туда  и стал  пить кофе.  Я
по-прежнему  продолжал следить  за ним. И  когда  он собирался  уходить,  он
вытащил из кармана платок и  вытер им  рот.  Он  не заметил, как выронил при
этом   из  кармана  маленькую  записную  книжку.  Я  отчаянно  струсил,  что
кто-нибудь  другой  также  заметит  его  потерю, но все  обошлось как нельзя
лучше. Никто не заметил, и я успел поднять записную книжку... Вот, смотри!..
   И он протянул Брайду маленькую, переплетенную в сафьян записную книжку.
   Брайд потянулся к ней, но Кол отвел его руку.
   -- Одно мгновенье,-- сказал Лью,-- ты согласен войти ко мне в дело?  Мы
его сделаем пополам. Мне нужен помощник.
   Брайд колебался.
   -- Если  это  дело ограничится  воровством,  то  согласен,-- сказал  он
затем.
   -- Тут только воровством и  пахнет, да к тому же и легким,-- воскликнул
Лью, отбросив книжку своему приятелю.
   Большую  часть  ночи  они провели в  оживленной  беседе.  Приглушенными
голосами   совещались  они   о   том,   как  обчистить  Ридера,   восхищаясь
систематичностью  его  записей  в  книжке  и  возмущаясь   одновременно  его
коварством, позволившим ему скопить такое состояние.
   В  ночь на  понедельник пошел сильный дождь, юго-западный ветер  нагнал
тучи и  срывал  с  деревьев листву. Не обращая внимания на непогоду, Брайд и
Кол выступили в  поход,  им надлежало  пройти пять  миль, отделявших  тайник
Ридера от деревни.
   Они шли  налегке,  но  все  же  под  полами непромокаемого плаща  у Лью
таились инструменты для взлома, а Брайд нес при себе разборный лом. Никто не
повстречался им на пути, и в то мгновение, когда  они очутились у ворот Соут
Лоджа, на башенных часах пробило одиннадцать.
   Лью  Кол  легко  подтянул себя к  металлическим  перекладинам  ворот  и
спрыгнул по ту сторону изгороди. Брайд, несмотря на  свою полноту,  оказался
ловким гимнастом и последовал его примеру.
   Во  мраке  виднелся силуэт  полуразвалившейся  сторожки.  Освещая  путь
потайными  фонарями,  они  направились  к  ней,  и  затем  непрошеные  гости
принялись доставать из карманов инструменты.
   Через  несколько  минут дверь была  взломана,  и они  оба  очутились  в
помещении с низкими сводами.
   На противоположной стене виднелся широкий камин.
   Лью  скинул  плащ  и  направился  к  окну,  затем  он  включил  фонарь.
Опустившись  на  колени,  од сгреб  в сторону  золу  в камине и  внимательно
осмотрел щели между плитами, устилавшими камин.
   -- Здесь  вторично  перекладывали плиты,--  сказал он.-- Это заметил бы
даже малый ребенок.
   И  он  всунул в щель острие  своего лома и мало-помалу расшатал камень.
При помощи остальных инструментов удалось высвободить  его совершенно. Плита
чуть приподнялась, и Брайд просунул лом под нее.
   -- А теперь--дружно...--прошептал Лью.
   Обоюдными  усилиями  им  удалось  вытащить  плиту.   Лью  опустился   к
образовавшемуся отверстию, направил на него свет фонаря и...
   Он отчаянно вскрикнул...
   Прошло  еще  одно  мгновение,  и  оба  взломщика,  обезумев  от  ужаса,
стремительно бросились  бежать. За  дверью сторожки их ожидало чудо: ворота,
через которые  они недавно перелезли, были открыты и  какая-то темная фигура
преграждала им путь к отступлению.
   -- Руки вверх, дорогой Кол! -- скомандовал  чей-то голос и, несмотря на
то,  что Лью ненавидел  Ридера,  он готов  был  упасть  ему сейчас  на шею и
приветствовать, словно избавителя.

   Примерно около двенадцати часов той же ночи сэр Джеме Тизермиг обсуждал
со своей супругой  кое-какие хозяйственные  дела. Он собирался убедить ее  в
излишности  забот  адвоката, пытавшегося отстоять ее  свободу  распоряжаться
своим  личным  состоянием.  Со  свойственной  ему  хитростью  он   доказывал
излишность этого мероприятия.
   -- Вся эта шайка думает лишь о том, как бы побольше содрать гонорара,--
сказал  он, но в это мгновение  в  комнату вошел, не постучав, слуга. За ним
следовал  начальник местной полиции  и какой-то человек, которого  он где-то
уже встречал ранее.
   -- Сэр Дхемс  Тизермит?  --  осведомился  начальник  полиции, что  было
совершенно  излишне,  особенно  если  принять  во  внимание,  что  они  были
давнишними знакомыми.
   -- Да, разумеется,  это  я,  полковник. Есть что-нибудь  новенькое?  --
спросил сэр Джеме, и лицо его болезненно передернулось.
   --  Да. Я  арестую  вас по обвинению в умышленном убийстве  своей жены,
леди Эллинор Мэри Тизермит.
   -- Разрешение всего этого  дела  зависело  от  того,  страдала ли  леди
Тизермит  морской болезнью, или  нет,--  заговорил мистер Ридер, обращаясь к
своему шефу.
   Если  она  страдала от морской болезни, то было совершенно невероятным,
чтобы  ее не  увидел кто-нибудь  из прислуги, но  прислуга  не  видела  леди
Тизермит. Ее никто не видел на пароходе по той лишь причине, что она вовсе и
не прибыла на пароход.
   Она была убита  в  парке.  Сэр Джеме замуровал  ее  труп под  каменными
плитами старой сторожки и затем направился в Дувр.
   Он  сдал багаж на пароход  и поставил  машину в гараж отеля.  Он  точно
рассчитал время своего прибытия на пароход и выбрал именно тот момент, когда
на пароход  направляется  вся масса пассажиров, что позволило ему пробраться
на борт, не обратив на себя внимания. Никто не знал, прибыл ли он один или в
сопровождении своей жены. Впрочем, никого эго особенно и не интересовало. Он
получил ключи  от своей каюты,  сложил в нее вещи  своей  жены,-- официально
леди  Тизермит  находилась на борту  парохода, потому  что  была  занесена в
список  пассажиров,  на  нее был  выписан  билет,  и вещи  ее  находились на
пароходе.
   А потом он обнаружил ее исчезновение. Пароход обыскали самым тщательным
образом, но само собою разумеется, что все поиски не  привели ни к чему. Как
я уже неоднократно замечал и ранее...
   --  Да, да,  я знаю, у вас имеется предрасположение к  преступлениям,--
заметил добродушно прокурор.-- Но прошу вас, милейший Ридер, продолжайте.
   -- Так как я во всем готов видеть преступление,  то мне сразу бросилось
в глаза, как просто, в конце концов, было  создать иллюзию, что дама прибыла
не пароход. И  я пришел к выводу,  что если в данном случае налицо убийство,
то оно было совершено  в немногих милях  от дома.  Потом  штукатур рассказал
мне,  что сэр  Джеме  изволил взять у  него  несколько  уроков  штукатурного
ремесла.  Слесарь   сообщил  мне,  что  железные   ворота   были  повреждены
автомобилем сэра Джемса,--впрочем, это обстоятельство я заметил и ранее. Для
меня  не было  никаких сомнений в том, что  несчастная женщина была  убита в
пределах имения и погребена под каменными  плитами, но без приказа об обыске
я не мог  проверить правильность моей  теории. Не  мог  же я частным образом
предпринять обыск, потому что в случае неуспеха моей попытки она навлекла бы
нарекания на все наше ведомство...
   Прокурор задумчиво поигрывал карандашом.
   -- Так вы, значит, заставили этого беднягу Лью Кола  взломать камин. Вы
уверили его в  том,  что  там хранится ваше богатство.  Я  предполагаю,  чтэ
соответствующие записи  вы  занесли  в  вашу  книжку,  которую  намеренно  и
обронили? Но чего ради им взбрело на ум, что у вас имеется где-то спрятанное
состояние?
   Ридер печально улыбнулся.
   -- Ход  мышления  преступника очень своеобразен,--  сказал  он,  тяжело
вздыхая.--  В мозгу  каждого  преступника  вы  найдете  множество  иллюзий и
мечтаний...  К счастью, я  обладаю  способностью проникать в  эти иллюзии  и
постигать ход их мыслей. Как я вам уже неоднократно докладывал...


Глава 3. Труппа

   В канцелярии  прокурора  царили покой и тишина,  что  как нельзя  более
соответствовало  складу  характера  мистера  Ридера.  Он  любил  работать  в
покойном кабинете, когда  ничто,  кроме тиканья часов, не  нарушает  тишины.
Порой тиканье часов сочеталось с легким шорохом переворачиваемой страницы.
   Как-то утром  он просматривал проспекты фирмы  Уиллоуби, одной из самых
крупных   фирм  по  торговле  недвижимостями.  Каталог  этот  был  доставлен
незадолго до его прихода,  и он  нашел  его  у себя на столе. Он внимательно
просмотрел его и неожиданно  отметил  ногтем  описание небольшого земельного
участка, мало чем отличавшегося от прочих участков.
   Собственно, это было совершенно очевидной тратой времени, потому что на
полях издания красовалась красная надпись: "сдан в аренду". Тем самым всякая
дальнейшая возможность сделок с этим участком прекращалась.
   Итак, "Риверсайд Боуер" не сдавался внаем. Чернила были еще свежи, и не
было никаких сомнений в том, что эта надпись на  проспекте была сделана лишь
сегодня.
   --  Гм...--  проворчал  мистер  Ридер.   По  различным  мотивам  в  нем
пробудился интерес к этому участку.
   В июльский зной дома, расположенные у берега реки, в большом спросе, но
вряд ли найдется много любителей на них в ноябре месяце.
   А прибывающие из Америки гости не склонны снимать подобного рода виллы,
да еще в самый разгар осени, когда пребывание на берегу реки сулит им туман,
вечный дождь и прочие неприятности, связанные с такой погодой.
   Две спальни,  столовая,  гостиная,  ванная,  большой сухой погреб, сад,
расстилающийся  до самого  берега реки,  маленькая лодка, газ, электрическое
освещение.  Наемная  плата  -- три фунта в неделю; при  заключении контракта
сроком на полгода -- два фунта в неделю.
   Ридер потянулся к телефону и позвонил в контору Уиллоуби.
   --  Сдан,  в  самом деле  сдан? Очень жаль. А когда этот  участок снова
освободится?
   Ему сообщили, что новый арендатор снял  этот  домик всего  лишь на один
месяц. Это обстоятельство  еще  более поразило мистера Ридера, хоть он  и не
питал особого  интереса к "американцу", снявшему виллу. Но зато "американец"
питал к Ридеру большой интерес...
   Когда великий Арт Ломер прибыл из Канады в  Лондон "по  делам", один из
его  поклонников  и   друзей   счел   нужным   ознакомить   его   со   всеми
достопримечательностями столицы.
   --  Обыкновенно  он  выходит в это время,-- сказал  ему  его  приятель,
носивший  звучную кличку  "Чип",  хоть  ему  и было  присвоено  наименование
"Воробей".
   Мистер  Ломер,  позевывая,  поглядел  на  Уайтхолл.  На  своем  веку он
перевидал столько городов, что любопытство его совершенно притупилось.
   -- Вот  он...--  прошептал  почтительно Чип,  хоть  и не  было  никаких
оснований понижать голос.
   Из подъезда вышел высокий  пожилой  человек.  На  голове  у  него  была
непомерно  высокая шляпа, а  тело  его  покрывал наглухо застегнутый  черный
сюртук. Он производил впечатление весьма хилого человека и особенно забавное
впечатление производило пенсне, сидевшее на самом кончике носа.
   -- Это он? -- изумленно переспросил великий Арт.
   -- Он  самый,-- ответил его спутник,  попытавшись  придать  голосу  как
можно больше выразительности.
   --  И  такого человека у вас боятся?! Его побаиваются?  Он у  вас самый
страшный крючок?! Дети  мои, вы  совсем обалдели...  Он? Да разве  он  может
кого-нибудь  поймать? Разве лишь только насморк поймает!.. Нет, у нас  таких
не водится...
   Арт  гордился своим родным городом и был настолько  большим  патриотом,
что готов  был  расхваливать не только  все родное и близкое  ему,  но  даже
качества канадской  полиции; справедливость требует  сказать о том,  что при
обычных обстоятельствах Арт ненавидел полицейских всеми фибрами души.
   Арт  "оперировал"  --   он  не  считал  необходимым  как-нибудь   иначе
квалифицировать свой образ  действий,--  сделав  своей  штаб-квартирой город
Тсронто.  Это  давало  ему  ряд  преимуществ,  потому  что  этот  город  был
расположен   недалеко   от  американской  границы  и  в  решительную  минуту
предоставлял ряд удобств.
   В свое время он "оперировал" и на канадской территории, но так как в те
времена его специальностью был  разбой, то ему пришлось как-то познакомиться
с  одним  из  канадских  судей.  Канадские  судьи  снабжены  очень  широкими
полномочиями. Арта упрятали на  пять лет, а помимо того -- о ужас! -- он был
приговорен  к  двадцати   пяти   ударам  плетью.  Удары  наносились   плетью
десятихвостовой,  а  каждый из этих десяти хвостов  оставлял на коже  весьма
ощутимый след.
   Это прискорбное знакомство с плетью побудило Арта прекратить дальнейшие
разбойные "операции" и сменить специальность. Он  занялся подбором труппы. И
труппа Арта Ломера  гремела от  берега Тихого океана  до вод  Атлантического
океана.
   Лондон  он  покинул  совсем  юным  созданием,  его  лишили  возможности
продолжать в Лондоне многообещающую преступную карьеру и отправили за океан.
По-видимому, власти  были того мнения,  что Канада  нуждается в подрастающем
преступном элементе.
   Его таланты и умение легко и без особых осложнений добывать деньги дали
ему возможность обзавестись  шикарной виллой,  разъезжать в шестицилиндровом
лимузине, и  вскоре Арт Ломер совершенно обамериканизировался и заговорил  с
таким акцентом, который можно слышать всюду, кроме... самой Америки.
   -- Право, это никуда не годится... Вы тут  попросту  спите, ребята. Вас
надо  разбудить,  пора  приняться  за  дело  всерьез. Так вот он каков,  ваш
знаменитый  Ридер?.. Ну,  я  смею  вас  заверить,  что  будь  в  канадской и
американской  полиции много  таких  сонных  козлов,  то  я бы в  один  месяц
наработал больше долларов, чем Чарли Чаплин заработает в Голливуде в  десять
лет. Уж поверьте  мне  на слово.  Надо  полагать, что у  вашего полицейского
"стукалы" в кармане имеются?
   Его спутник смутился.
   .-- Ты, очевидно, осведомляешься о часах?
   Арт Ломер удовлетворенно кивнул головой.
   -- Погоди маленько! Я тебе предоставлю их через  пять минут... Я покажу
вам, как у нас работают.
   Это была  самая сумасбродная и  безумная выходка,  которую он  позволил
себе.  Он  был здесь,  в  Лондоне,  "по  делам"