и  ставил на  карту  миллион
долларов, и все это  только  ради  того,  чтобы  произвести  впечатление  на
человека, с мнением которого  он даже не считался и который в его глазах  не
стоил и ломаного пенса.
   Ридер боязливо стоял у края тротуара и выжидал сигнала полисмена, чтобы
иметь возможность перейти на другую сторону улицы.
   В это мгновение с ним столкнулся какой-то незнакомец.
   -- Прошу прощения, сэр,-- сказал незнакомец.
   -- Ничего, ничего... прошу вас, -- добродушно пробормотал Ридер. -- Мои
часы  спешат  на  пять  минут,  вы можете  выяснить,  который час,  глядя на
башенные часы...
   Мистер Ломер почувствовал, как рука сыщика нырнула в его  карман  и как
часы  Ридера снова вернулись к их собственнику.  Словно  пораженный  громом,
Ломер не знал, что предпринять.
   -- Вы давно в Англии?  Давно переплыли океан? -- приветливо осведомился
мистер Ридер.
   -- Я... я...-- залепетал смущенно великий Арт.
   --  Славная погода. У  нас теперь стоит чудесное время года,--продолжал
Ридер, сняв пенсне и  протирая  стекла. Потом он водрузил пенсне на место.--
Но  у  нас  природа не  так  хороша, как  в Канаде.  У вас там, должно быть,
чудесно осенью. Как поживает Леони?
   Арт Ломер  не упал  в обморок, он лишь покачнулся  и  заморгал глазами,
словно пытаясь проснуться.
   Леони  был владельцем  маленького кабачка  в  Буффало,-- во время своих
наездов Арт располагался там на стоянку.
   -- Леони?.. Скажите-ка, мистер...
   --  А как поживает остальная труппа?.. Она теперь выступает  в Лондоне,
или... сейчас не покое? Я полагаю, что это  будет  самое точное  определение
для ее нынешнего состояния?
   Арт тяжело дышал, не сводя глаз со своего собеседника.
   Лицо Ридера  выражало участие  и безграничный  интерес, словно он лично
был заинтересован в том, чтобы все члены труппы чувствовали себя хорошо.
   -- Вы... вы... послушайте...-- хрипло забормотал Арт. Но прежде  чем он
успел  выдавить из себя несколько связных слов,  Ридер боязливо огляделся по
сторонам и сошел на мостовую, судорожно сжимая ручку зонтика.
   --  Мне  кажется,  я  схожу  с  ума,--  пробормотал  Ломер  и  медленно
возвратился к своему спутнику. Его спутник боязливо поглядывал на него.
   -- Нет... его и след  простыл, прежде чем я добрался до него,-- коротко
заметил  он своему провожатому.  У Арта было свое понятие о профессиональной
чести.-- Пойдем-ка куда-нибудь перекусить, ведь скоро полдень...
   И он сунул руку в карман,  но -- увы! -- его часы  исчезли! А вместе  с
часами  исчезла и  ценная цепочка из платины. Порой мистер  Ридер умел очень
зло шутить!

   -- Арт Ломер?  Имеется какой-нибудь  материал о  нем? -- осведомился  у
Ридера прокурор.
   -- Нет, сэр, о нем никакого материала не поступало. Никто никаких жалоб
на него не подавал. Я... случайно... ко мне попали его часы. Ознакомившись с
имеющимся  у меня материалом, я установил, что эти часы были украдены в 1921
году  в Кливленде, вы  найдете соответствующие  указания об  этом  в отчетах
полиции  за упомянутый год. Но  самое замечательное  то,  что  этот  славный
господин прибыл в Лондон к самому окончанию сезона.
   Прокурор задумчиво зажевал губами.
   -- Уведомите об этом  чиновников Скотланд-Ярда.  Насколько я понимаю, у
нас нет никаких оснований заниматься этим молодчиком. Собственно говоря, что
является его специальностью?
   --  Он  состоит директором  труппы... я полагаю,  что  это  будет самым
верным  и  одновременно точным  обозначением. Мистер Ломер  ранее  состоял в
каких-то отношениях с каким-то театральным предприятием...
   --  Вы   хотите  сказать,  что  он  актер?  --   спросил  прокурор,  не
разобравшись в словах Ридера.
   --  Да, сэр... или, вернее, он режиссер, а не  актер. Я не раз слышал о
его труппе, но мне никогда не выпадало  счастье посмотреть, как он работает.
Это очень талантливое содружество.
   И он тяжело вздохнул и покачал, по обыкновению, головой.
   -- Я не пойму, что вы хотите этим сказать и что вы разумеете под словом
"труппа",-- сказал прокурор.-- И как к вам попали его часы?
   Ридер кивнул головой.
   -- Это  была с моей  стороны  маленькая  шутка,-- тихо  прошептал он,--
всего лишь маленькая невинная шутка.
   Прокурор слишком хорошо знал свойства своего подчиненного и не стал его
дальше расспрашивать.
   ...Ломер занимал в Кальфорт Отеле в Блумсбери несколько комнат.
   Охотясь  за крупной дичью, нельзя ужимать расходы. А крупная дичь пошла
на приманку гораздо  быстрее, чем предполагал Ломер. Дичь звалась Берти Клод
Стаффен, и обозначение "крупная дичь" или, вернее, "крупная рыба" как нельзя
лучше подходило к нему.
   Берти  с  его  широко   открытыми,  стеклянными,   навыкате  глазами  и
полуоткрытым ртом действительно походил на рыбу.
   Отец Берти  был  очень богат, богаче  даже тех  миллионеров, о  которых
грезят во сне артистки.
   Он  изготовлял  фарфор,  попутно  скупал   текстильные  фабрики  и  был
настолько  богат,  что  никогда  не  позволял  себе  сесть  в  такси,  когда
поблизости  находился  автобус,  и  никогда  не  садился  в  автобус,  когда
предоставлялась возможность пройтись пешком.
   Эта  похвальная   привычка  дала  ему  возможность  до  преклонных  лет
сохранить  в  порядке  свою  "печенку"  (о  которой  он  более  всего  любил
поговорить".
   Берти Клод унаследовал от отца все его состояние,  за исключением сумм,
оставленных верным слугам, сиротским домам  и филантропическим  учреждениям,
ставящим себе целью улучшение человеческой породы.
   Молодой   миллионер   обладал  низким  лбом   и   слабым   подбородком,
свидетельствовавшими  о  недоразвитости его интеллекта,  но  все же  это  не
мешало  ему доподлинно знать, что в шиллинге двенадцать пенсов, а сто центов
составляют один доллар. Таким образом,  он  обладал большими познаниями, чем
обычно мы вправе требовать от сынка миллионера.
   Но, помимо всего, он  обладал еще одним свойством,  которое менее всего
можно было заподозрить в нем: он обладал склонностью к романтическим грезам.
   Все свое свободное время, не занятое  сокращением накладных расходов на
одной из фабрик, он проводил в кресле с закрытыми глазами. Покуривая сигару,
он представлял себя в самых различных героических положениях.
   Ему  снилось,  что  он спускается  в  мрачные  подземелья,  наполненные
бесценными сокровищами; он  видел себя в Довилле в  казино, срывающим банк и
обыгрывающим  баснословно богатых греков и левантинцев. Большинство его снов
было определенного свойства, и главным действующим лицом этих грез, наряду с
ним, были деньги, много денег, целые состояния.
   Берти был очень богатым человеком, но,  по его мнению, ему следовало бы
стать еще богаче.
   Когда Берти Клод очутился в частном кабинете Арта в Кальфорт  Отеле, он
почувствовал, что сны его ни чини ют сбываться.
   Большой  стол   был  уставлен  множеством   образцов  различных  горных
золотоносных   пород,   открытых   легендарным   братом   Арта   Ломера.   И
местонахождение этих богатейших залежей было  известно  только  двум  людям:
Арту Ломеру и Берти Клоду Стаффену.
   Мистер Стаффен  скинул пальто и, направившись к столу, занялся осмотром
образцов.
   -- Я получил  результаты  анализа,-- сказал Арт. -- Мне его сделал один
приятель, и это не стоило мне ни одного пенса,-- результаты очень хороши.
   -- Общество...-- начал было Арт.
   Берти перебил его, многозначительно подняв палец:
   -- Надеюсь, вам известно и вы не изволили забыть, что я не собираюсь на
эти  рудники  затратить  и  одного  доллара.  Я  охотно  готов  оказать  вам
содействие  в деле создания акционерного  общества, но лично  не  могу  дать
денег и не могу принять участие...
   -- Мне все известно... -- ответил Арт.
   -- Разумеется, впоследствии я соглашусь  принять пост директора, но это
лишь впоследствии,  когда акции  будут уже выпущены и  все  будет обстоять в
порядке. Ведь я не могу дать свое имя для такого... неопределенного дела.
   Арт любезно согласился с ним.
   -- У моего приятеля достаточно денег для организации общества,-- сказал
он.-- Если бы  у него  было еще сто долларов,  то у него были бы все  деньги
мира.  Так  он  богат!.. Ведь это  было бы совершенно  бессмысленно  с  моей
стороны  -- приехать из Канады в Европу для того, чтобы попытаться  получить
деньги у человека, который почти не знает меня. Мы действительно встречались
с вами в Канаде, это верно, но что вам,  собственно, известно обо мне? С тем
же успехом я мог бы оказаться аферистом, мошенником или еще чем-либо в  этом
роде.
   Берти Клод думал  примерно  то же  самое, но  откровенность его  нового
приятеля частично усыпила его подозрения.
   -- Я не  раз  размышлял над тем, что вы, собственно, подумали  об  мне,
видя меня в обществе такой  банды обирал,-- продолжал  Арт, откусывая кончик
сигары.-- Но мне кажется,  вы сами себе  сказали: "Этот человек --  светский
человек,  и он обязан  с  ними водиться". И это  верно! Когда разрабатываешь
канадские рудники, то нельзя быть слишком разборчивым в  обществе, и вам это
должно быть понятно.
   --  Да, да, мне это  совершенно ясно,--  поспешил  заметить Берти Клод,
хотя он ничего и  не понял из слов  Арта.--  Я считаю  себя знатоком  людей.
Иначе как бы я мог написать свою книгу?
   --  Вы  правы,--  задумчиво  произнес Арт и вторично  повторил:  --  Вы
правы,--  придав  тем  самым  больше  внушительности своему  суждению.-- Это
замечательная книга.  Когда выдали ее мне в отеле, я сперва подумал, что это
что-нибудь по  части арифметики.  Но это  оказалось  чистейшей воды поэзией.
Строчки неравной длины, каждая начинается с  большой  буквы, и конец  каждой
строчки  звучит так же, как и  конец предшествующей строчки. Это просто даже
изумительно. Я тут  же сказал своему  секретарю:  "У этого мистера  Стаффена
мозги не прокисли!" Я никак не пойму, откуда у вас все это берется! Особенно
эта история о принцессе, которая вылезает из раковины...
   --  Из  жемчужной  раковины,--  строго поправил  его  Берти.--  В  этом
заложена  очень  глубокая идея. Там  проведена  идея  одухотворения жемчуга.
Стихотворение так и называется -- "Жемчужница".
   Ломер,  занятый  совсем   иными  размышлениями,  утвердительно   кивнул
головой.
   -- Вот это стихотворение!  Мне раньше никогда не приходилось заниматься
стихами,  пока мне  не  попала в  руки  ваша книжка, но когда я прочел  ваши
стихи,  то  почувствовал желание зарыдать, как ребенок. Нет,  сударь, будь у
меня такой талант, я  не стал бы сидеть  в  Онтарио  и  заниматься какими-то
рудниками.
   -- Это  -- дар Божий, -- сказал Берти после многозначительной  паузы.--
Так вы  говорите, что вам удалось раздобыть  деньги для вашего  акционерного
общества?
   -- Да. Все -- до последнего пенса. Я не в  состоянии даже  переуступить
хотя бы одну акцию.  Честное  слово! Но вас пусть  это не заботит. Для вас у
меня  всегда найдется  парочка  акций.  Я никогда и не  предполагал, что  вы
вздумаете вложить деньги в мое предприятие.
   И, отряхнув пепел с сигары, он задумчиво наморщил лоб.
   -- Вы были всегда очень внимательны ко мне, мистер Стаффен,-- заговорил
он  торжественно.--  И хотя  я не  склонен раскрывать перед каждым встречным
свои  дела, но все же  к  вам я  питаю доверие. Россыпи в конечном итоге  не
имеют никакого значения.
   -- Я  не  понимаю вас...--  пролепетал  Берти,  а  брови его  удивленно
полезли на лоб.
   -- Разве  вам не  бросилось  в глаза,  что  если  у  меня  имеются  все
необходимые для разработки рудников, средства,  то с моей  стороны  было  бы
нелепо предпринимать поездку в Европу?
   Берти в свое время также подумал об этом.
   -- Если бы я вздумал продать эти россыпи,  то мне не  составило  бы это
никакого  труда.  Это было бы  не труднее,  чем найти покупателя  на  слиток
золота.  Я мог бы продать  эти россыпи даже,  если  бы находился в  дремучих
дебрях Африки.  Даже там нашелся бы покупатель. Но не в этом дело, сэр. Если
бы вы узнали, чего ради я приехал в Европу, то у вас бы волосы встали дыбом.
   И  Арт  решительно  поднялся  с  места и,  нахмурив брови,  зашагал  по
комнате.
   -- Вы поэт,-- продолжал  он,-- вы -- великий поэт! -- и, произнеся это,
он  остановился перед креслом Берти. -- И надо полагать, что, в силу Божьего
дара, выпавшего  вам  на долю,  вы обладаете  большим воображением, чем  все
остальные простые смертные. Знаете ли вы, что означает для меня  это  дело с
какими-то жалкими россыпями? Еще  каких-то ничтожных пару сот тысяч долларов
в год прибыли. -- И он пренебрежительно пожал плечами.
   -- Что вы собираетесь предпринять в следующую среду?
   Неожиданность этого вопроса ошеломила Берти.
   --  В  следующую  среду?  Гм...  Мне  кажется,  я  ничего особенного не
собирался делать...
   Арт Ломер задумчиво закусил губы.
   -- У меня имеется маленький домик на берегу реки... Поедемте со мною, и
я вам раскрою там свою тайну. Вы узнаете от меня нечто, за что газеты охотно
заплатили  бы  миллион долларов. Если бы вам довелось  об  этом прочитать  в
книжке,  то  вы бы  не поверили  в  правдивость напечатанного.  Быть  может,
когда-нибудь в будущем  вы сами напишете об этом, только человек, обладающий
вашим талантом, был  бы в состоянии справиться с этой темой. Послушайте... Я
должен с вами поделиться моим секретом...
   И Арт Ломер нерешительно, ежеминутно прерывая свое повествование начал:
   -- В политике и во всей тому подобной ерунде я ничего не смыслю. России
произошла какая-то  революция,  после которой  стали происходить необычайные
веши. Вообще говоря, мой интерес к России не больше вашего интереса к городу
Пиктоун в штате Саскатчеван --  есть и такой  городок, хотя вы о нем, должно
быть,  и  не   слышали.  Но  примерно  полгода  тому  назад   мне   пришлось
повстречаться с двумя русскими.  Они в спешном порядке уехали из Соединенных
Штатов, да им  и  нужно было спешить,  потому что за ними следовал по  пятам
отряд  конной полиции. А  я каи раз находился на  моей ферме,  расположенной
неподалеку  от границы.  Вот  в  этот  момент  они  и  появились.  И как  вы
полагаете, чем занимались эти молодчики?
   Стаффен недоуменно покачал головой.
   -- Они торговали смарагдами,-- многозначительно произнес Арт.
   --  Торговали  смарагдами?  Что вы  хотите этим сказать? Они  пробовали
торговать смарагдами? -- заинтересовался Берти.
   Арт кивнул головой.
   -- Да, сэр, У одного из них был целый пакет этих камней самой различной
величины. Я откупил у них всю партию смарагдов за двенадцать  тысяч долларов
и привез их в Торонто. Там  мне их оценили, и, как вы думаете,  сколько  они
стоили? Они стоили пустяки: немногим меньше двадцати миллионов долларов.
   Берти Клод внимал рассказу Арта с раскрытым ртом.
   -- Эти парни  прибыли из Москвы. В течение четырех  лет  они занимались
этим делом. Один из  них  оказался  князем,  распродавшим  драгоценности  по
поручению   других   высокопоставленных   лиц...  Особенно  подробно  я   не
расспрашивал их, потому что не любопытен и  не  интересуюсь тем, что меня не
касается.
   И,  придав  значение  своим  словам,  он  нагнулся  и  похлопал  своего
собеседника по колену.
   -- То,  что я откупил у них, составляло всего лишь одну двадцатую часть
их запасов. Я послал их обратно в Россию, и  на  следующей неделе они должны
прибыть сюда с остальными драгоценностями.
   -- На двадцать миллионов  долларов? -- пролепетал пораженный Берти.-- И
сколько вы собираетесь уплатить за них?
   -- Один миллион долларов -- двести тысяч фунтов! Приезжайте-ка ко мне в
мой домик в Марлоу, и вы увидите смарагды, каких в жизни не видывали. У меня
осталось  несколько  камешков от  первой партии.  Остальные  я продал одному
миллионеру  в Питтсбурге. За какую цену? Я  вам лучше не назову ее, а то вы,
чего  доброго, вообразите,  что я  надул его. Если вам  какой-нибудь из этих
камней понравится, то я, так и быть, по дружбе уступлю вам его, хотя вовсе и
не  собираюсь распродавать их. Я  собирался оставить их себе на память. Само
собою разумеется, что с вас я не стану извлекать прибыль.
   Берти Клод  безмолвно  внимал всему этому потоку слов, а его собеседник
продолжал обольщать его перечнем сказочных богатств.
   Берти почувствовал, что голова его закружилась -- слишком походила  эта
история на то, что порой ему случалось видеть в своих грезах.
   Возвращаясь от Арта, Берти миновал холл отеля и неожиданно увидел перед
собою скромно одетого пожилого господина,  на голове  у этого господина была
странная, непомерно высокая шляпа.
   Берти  обратил  внимание  на  неуклюжую обувь  этого  субъекта,  на его
галстук, раз  и  навсегда вывязанный  в  магазине,-- этот  человек  по всему
своему облику походил на судебного исполнителя.
   Берти  не собирался задерживать свое внимание на этой странной  фигуре,
но пожилой господин заговорил с ним:
   -- Если не ошибаюсь, я имею удовольствие говорить с мистером Стаффеном?
   -- Да,-- коротко ответил Берти.
   -- Я был бы очень рад возможности вкратце переговорить  с вами об одном
деле... которое... не лишено для вас значения.
   Берти нетерпеливо уклонился от оказанной ему чести.
   -- У  меня нет  времени  сейчас,-- резко заявил он.-- Если  вам угодно,
изложите письменно те, о чем вы желали со мною переговорить.
   И с этими словами он оставил пожилого господина в одиночестве.

   Маленькая вилла  мистера  Ломера лежала на  половине пути  из Марлоу  в
Керри Вуд, в стороне от строений и людского жилья. Вряд ли даже после долгих
поисков  Ломеру  удалось  бы  найти  другое  помещение, в такой  же  степени
подходившее для его планов, как это.
   Берти  Клод,  для   которого   представление   о  загородной  местности
сочеталось  с представлением  о  голубом  небе  и белых  фланелевых  брюках,
очутившись на станции, сокрушенно взглянул на серое, пасмурное небо.
   Дождь лил как из ведра.
   -- Какая отвратительная погода!  -- ворчал он.-- И что  за сумасбродная
идея селиться в эго время года за городом.
   Ломер,  имевший  очень  смутное  представление  о  том, в  какие месяцы
следует селиться за городом, вежливо согласился с ним.
   -- Но здесь очень хорошо,-- добавил он затем,--  здесь тихо и спокойно,
а это как нельзя  более соответствует моей натуре. Не люблю жить в  тесноте,
когда окружающие имеют возможность заглянуть  к тебе  в тарелку  и выяснить,
что ты ешь за обедом.
   Дорога от вокзала в "Риверсайд Боуер" шла вдоль  реки. Выглянувший было
в окно машины Стаффен увидел перед собою лишь серую пелену реки, сливавшуюся
с серым покровом дождя, и примятую дождем траву.
   Не прошло и  четверти часа, как они подъехали к приветливому маленькому
домику, перед которым был разбит цветник.
   В вестибюле в камине  весело  потрескивал  огонь, и домик был настолько
полон уюта и комфорта, что настроение Стаффена сразу изменилось к лучшему.
   Вскоре они сидели за круглым, роскошно сервированным столом и пили чай.
   Окружающая  обстановка  на  большинство людей  оказывает очень  сильное
влияние, и поэтому Берти вскоре  подпал под  уютные чары  домика и  пришел в
самое благотворное состояние духа.
   За  столом  прислуживала  миловидная,  кокетливая горничная.  Почтенный
седоволосый  дворецкий выслушал  приказания Арта, а чопорный  лакей в ливрее
внимательно помог Берти сбросить с плеч промокшее насквозь пальто.
   -- Нет, нет, этот домик не принадлежит мне.  Я снимаю его лишь во время
пребывания   в   Англии,--   заявил  Ломер,   не  считавший   нужным   лгать
понапрасну.--Дженкинс,  дворецкий  и  лакей  приехали  вместе  со   мною.  А
остальная прислуга всегда состоит при доме.
   После чая он отвел Берти в  спальню, выдвинул ящик письменного стола  и
вынул из него стальную шкатулку.
   Шкатулка эта запиралась двумя замками.
   Открыв ее, он вынул металлическое блюдце, прикрытое ватой.
   -- Вот... вы можете выбрать себе камень по вкусу,-- сказал он.
   Он снял слой ваты, и перед изумленным Берти заиграли пере