Она  задумалась,  на  ее  губах  появилась  легкая  улыбка,  и  резко
вздрогнула,  пробужденная  от  своих  фантазий  звуком  открывшейся  внизу
входной двери. Брызнувший в отверстие  солнечный  свет  мгновенно  рассеял
полумрак и осветил фигуру мужчины, вошедшего  в  Палаццо  с  футляром  для
гитары.
     Не имея ни малейшего представления о том, что за  ним  наблюдают,  он
бесшумно пересек зал, подошел к кладовой, открыл дверь и без единого звука
исчез внутри.
     Эмма  нахмурилась  и  резко  выпрямилась.  Она  опиралась  на  перила
балкона, и ее рука замерзла. Но она не замечала этого. В появлении мужчины
было что-то необычное, она не могла сказать, что именно,  но  он  двигался
крадучись, словно менее всего хотел привлечь к себе внимание. А  если  это
так, то кто бы это мог быть? И что он делает там внизу?
     Эмма тяжело сглотнула. Ей было трудно оценить ситуацию. Из того,  что
рассказала ей Селеста,  и  разговора  с  графиней  накануне  вечером,  она
поняла, что нижними помещениями никто не пользуется, а если  это  так,  то
какая причина может заставить кого-нибудь войти в кладовую вниз, да еще  с
футляром от гитары? Когда она подумала об этом,  то  мысль  показалась  ей
глупой. Пожав плечами, она решительно повернулась и пошла прочь с балкона.
Что бы там не происходило, это не ее  дело,  а  она  слишком  плохо  знала
графиню, чтобы отправиться к ней и спросить,  знает  ли  она,  что  кто-то
пользуется одной из нижних комнат.
     Она прошла мимо нескольких тяжелых резных  дверей,  испытывая  жгучее
желание открыть  их  и  посмотреть,  что  за  тайны  скрываются  за  ними.
Небольшой инцидент,  свидетельницей  которого  она  только  что  стала,  и
который может оказаться совершенно невинным, вызвал у нее странное чувство
нервозности. И она  решила,  что  лучше  ей  вернуться  в  гостиную,  пока
воображение не унесло ее слишком далеко.
     Она едва не лишилась дара речи от  испуга,  когда  у  нее  за  спиной
раздался голос:
     - Интересно, куда это вы идете?
     Эмма резко повернулась, и прижала руку  к  губам,  словно  для  того,
чтобы сдержать  крик,  который  чуть-чуть  не  вырвался  от  неожиданности
чьего-то появления. Затем, глядя на мужчину широко открытыми глазами,  она
произнесла:
     - Вы!?
     Это был мужчина из холла отеля "Даниэли".
     У него тоже был удивленный вид, глаза прищурились.
     - Почему вы здесь?  -  Тон  его  был  резким,  словно  он  на  что-то
сердился, и она не могла понять почему.
     - Я... ну... графиня Чезаре пригласила нас с мачехой погостить у нее.
Но... кто вы такой?
     Его лицо расслабилось.
     - Так вы падчерица Селесты Воэн?
     - Да. Но вы не ответили на мой вопрос, - она вдруг вскрикнула.  -  Вы
ведь не граф? - Ее голос был теперь едва слышен.
     - К вашим услугам, - любезно согласился он.
     - Тогда... -  Эмма  замолчала.  -  Но  откуда  вы  пришли?..  Я  хочу
сказать... я не слышала, как вы вошли. Так это... были вы, там,  внизу,  в
зале?
     Его лицо мгновенно потемнело.
     - Вы долго  стояли  на  галерее?  Или  вы  что-то  услышали  и  вышли
посмотреть?
     -  Боюсь,  я  грезила  наяву...  -  Эмма  вдруг   вспомнила   с   кем
разговаривает. - Прошу прощения. Я должна говорить  "сеньор"  или  "сеньор
граф", не так ли? - Она покраснела. - Боюсь, что  я  немного  теряюсь.  Вы
меня так напугали.
     - Это не имеет значения. Вы сказали, что грезили наяву?
     - Да. Я... я  видела,  как  кто-то  вошел  с  футляром  от  гитары  и
направился к одной  из  кладовых.  Я  просто  подумала,  что  это  немного
странно,  так  как  графиня  сказала,  что  нижними  комнатами  никто   не
пользуется. Конечно, если бы я знала, что это были вы...
     Граф нахмурился и беспокойно провел рукой по волосам. Затем некоторое
время внимательно смотрел на нее после чего сказал:
     - Я иногда пользуюсь кладовыми для хранения вещей. Вот и все.
     Эмма кивнула.
     Мгновение они стояли  молча.  Эмме,  которая  находилась  в  каком-то
странном восприимчивом настроении, эта тишина показалась почти  осязаемой.
Но тут же ее мозг пронзили мысли, словно стальные крылья ударили по легкой
паутине: это граф, за которого Селеста собирается замуж. Это человек вчера
вечером наполнивший ее таким замечательным чувством  уверенности  в  себе,
глаза которого сказали ей, что он  находит  ее  почти  привлекательной,  и
который пригласил ее выпить с ним.  Это  было  невероятно,  неприемлемо  и
ужасно.  Как  он  может  допустить,  чтобы   его   покупали,   даже   ради
восстановления богатства семьи Чезаре? Это было омерзительно.
     Она чувствовала, что он смотрит на  нее,  и  с  отвращением  опустила
глаза  на  свои  тесные  темно-синие  джинсы  и  бледно-голубую  футболку,
внезапно вспомнив, что пообещала себе купить новые платья, и что  ссора  с
Селестой заставила ее совсем забыть обо всем другом.
     Он как-то странно улыбнулся и произнес:
     - Я понял, что падчерица Селесты ребенок, едва ли не школьница.
     Щеки Эммы вспыхнули.
     - Мне девятнадцать, - сказала она.  -  Через  несколько  месяцев  мне
будет двадцать.
     - Действительно.
     Эмма пожала плечами.
     - Ну... Пойдем в гостиную?
     - Если хотите. -  В  нем  была  та  особая  уверенность,  уверенность
мужчины,  сознающего  свою  власть  над  женщинами.   Эмма   почувствовала
раздражение от того что хоть на мгновение, но поддалась его обаянию, в  то
время как он  был  неисправимым  игроком,  бабником,  и  не  испытывал  ни
малейшего беспокойства от того, что женится на женщине исключительно из-за
ее состояния.



                                    4

     Когда они вошли, Селесты в гостиной не было, но графиня была  там,  и
увидев их, улыбнулась и сказала:
     - А, вижу вы уже познакомились. Чезаре,  не  пора  ли  переодеться  к
столу.
     На графе были  свободные  темные  брюки  и  белая  шелковая  рубашка,
расстегнутый воротник которой открывал темные волосы на груди, и на взгляд
Эммы выглядел так же привлекательно, как и прошлым вечером. Она  упрекнула
себя за свою  наивность.  В  конце  концов,  он  был  не  зеленым  юношей,
стремящимся вызвать шушуканье у девочек, а зрелым  мужчиной,  человеком  и
высшего общества, более того, человеком который фактически  годился  ей  в
отцы.
     - Как скажете, графиня - пробормотал граф Чезаре, его глаза  еще  раз
задумчиво скользнули по Эмме. Она покраснела и сказала:
     - Полагаю, мне тоже надо переодеться. Боюсь я напрасно теряю время.
     - Что вы делали, дитя мое? - с теплотой спросила ее графиня.
     - Я осматривала дворец, - ответила Эмма с готовностью, она была  рада
стряхнуть то угнетенное настроение, которое начинало овладевать ею. -  Мне
кажется, когда-то это было замечательное место.  -  Она  смутилась,  поняв
скрытый смысл своих слов. - То есть... в те  дни,  когда  роскошная  жизнь
считалась само собой разумеющейся.
     - Я вас поняла, дитя мое, - мягко  ответила  графиня.  -  Не  бойтесь
сказать мне, что Палаццо скоро рухнет нам на голову из-за того, что за ним
не следят. Мой внук мало беспокоится о прошлом, он живет настоящим.
     Эмма нервно посмотрела на графа. Тот стоял совершенно спокойно слушая
их  разговор,  и  казалось,  его  абсолютно  не  беспокоит   бестактность,
проявленная его бабушкой. Напротив, казалось, это его забавляет.
     -  Вы  поймете,  что  моя  бабушка   очень   хочет,   чтобы   Палаццо
восстановили, - заметил он. - Для нее, вещи важнее людей. А я считаю,  что
человеку необходимо место, где бы он мог жить, пища,  которую  он  мог  бы
есть, и яркое солнце, чтобы не замерзнуть. - Он засмеялся, тихим  приятным
смехом, который разозлил его бабушку.
     - А деньги? - спросила  она.  -  Как  же  насчет  денег,  Чезаре?  Ты
последний человек, который мог бы обойтись без них!
     Чезаре пожал плечами.
     - Графиня, вы действительно меня слишком плохо знаете. Люди, как  вам
известно, меняются, становятся более взрослыми, более зрелыми,  набираются
опыта.
     - Ха! - графиня разразилась потоком итальянских  слов,  которые,  как
подумала Эмма были не очень приятными,  и,  пятясь,  она  выскользнула  из
комнаты и пошла к себе в спальню.
     Ленч подали на террасе, выходящей на канал. Сидя под  лучами  теплого
солнца  и  вдыхая   восхитительные   запахи,   идущие   из   кухни,   Эмма
почувствовала, что расслабляется.
     Она переоделась в темно-синее платье из тонкой шерсти, бывшее  у  нее
задолго до того, как снова появилась Селеста, и которое, как она знала, ей
было к лицу. Свои прямые волосы она расчесывала до тех пор,  пока  они  не
стали светиться.
     Но все равно, какой незначительной она была  рядом  с  ослепительной,
яркой красотой своей мачехи, сидевшей слева от графини во главе стола.
     На Селесте было блестящее  желтое  узкое  платье  с  большим  стоячим
воротником, придававшим коричневатый оттенок ее золотисто-рыжим волосам. В
ушах   сверкали   висячие   бриллиантовые   сережки,   гармонировавшие   с
бриллиантовым кулоном, соблазняюще покоящемся во впадинке между грудями.
     Эмма подумала,  что  граф  Чезаре,  сидевший  напротив  нее,  не  мог
сопротивляться притяжению этой искрящейся побрякушки  в  алебастрово-белой
оправе, и непрерывно ковыряла рисовый пудинг, лежавший у нее  на  тарелке.
Ей никогда еще не приходилось бороться с чувствами, подобными тем, которые
вызвал у нее граф Чезаре, и она объясняла это  только  довольно  необычной
обстановкой в сочетании с  тем  фактом,  что  он  был  первым  итальянским
графом, которого она встретила. Вернее,  вообще  первым  графом.  Все  это
временно повергло ее в летаргическое состояние. В  конце  концов,  сказала
она себе, она была не так уж наивна в смысле мужчин. В  течение  последних
трех лет у нее было много знакомых ребят,  с  которыми  она  обнималась  и
целовалась довольно легко, не принимая близко к сердцу, что устраивало обе
стороны. Она  подумала,  что,  наверно,  романтическая  атмосфера  Венеции
заставляет всех непрерывно думать  о  любви  и  влюбленных.  И  совершенно
естественно, для девушки,  вырвавшейся  из  такой  рутины,  как  она,  так
неожиданно перенесенной в такую обстановку, испытывать такое волнение.
     Но как бы она не старалась, как бы не убеждала себя, глаза помимо  ее
воли  по-прежнему  стремились  к  графу  Чезаре;  Эмма  изучала  его   так
пристально, что, должно  быть,  он  это  заметил,  потому  что  неожиданно
повернулся и посмотрел в ее  сторону.  Она  поспешно  наклонила  голову  и
подхватила вилкой остатки грибов и риса.
     Когда ленч был закончен, Селеста объявила, что  собирается  предаться
своей приобретенной  привычке  сиесты,  и  так  как  графиня  намеревалась
поступить аналогично, Эмма подумала, что у нее есть время  отправиться  за
покупками, совершенно забыв о том, что в Италии между часом и четырьмя все
магазины закрыты.
     Она взяла кожаную сумку, которую носила через плечо, сменила туфли на
каблуках на более удобные сандалии и, сказав Анне, что на некоторое  время
выйдет, спустилась в нижний зал.
     Она очень удивилась, когда из тени под лестницей появилась фигура,  и
произнесла голосом графа:
     - Ну, и куда это вы идете?
     Эмма задрожала.
     - Я иду за покупками сеньор граф. И мне  бы  хотелось,  чтобы  вы  не
пугали меня так каждый раз.
     Он улыбнулся и легко прикоснулся к ее руке.
     - Магазины закрыты, а на улицах слишком жарко для прогулки,  так  что
предлагаю вам пойти со мной, я покажу вам некоторые прелести лагуны.
     Глаза Эммы расширились.
     - Вы! Я хотела сказать... Почему?
     - Потому что я хочу, а я всегда делаю то, что хочу.
     - Действительно, - Эмма смотрела на него с легким раздражением.
     Было очень хорошо восхищаться им  на  расстоянии,  но  она  не  могла
отрицать, что находиться вот так рядом с ним было несколько выше  ее  сил.
Она также боялась исходящего от него магнетизма. Рядом с ним она  не  была
уверена в себе и кроме того, знала, что Селеста этого бы не одобрила.
     Граф Чезаре погладил прядь светлых волос и произнес:
     - Ты хочешь пойти, так почему бы этого не  сделать?  Если  волнуешься
насчет своей мачехи, то я ей не скажу.
     Эмма почувствовала себя оскорбленной.
     -  Другими  словами,  вы  хотите  тайно  встречаться  со  мной  между
страстными свиданиями с Селестой!
     Он улыбнулся и, не обращая внимания на слова,  потащил  ее  к  двери.
Эмма  позволила  увлечь  себя,  в   любом   случае   было   очень   трудно
сопротивляться, когда так отчаянно хотелось уступить.
     Оказавшись на улице под солнечными лучами, он констатировал:
     - Какое ты... как вы это говорите... старомодное существо, со  своими
тайными встречами и свиданиями. Какое нам может быть до этого  дело,  cara
mia, в этот восхитительнейший из дней? Идем, ты ведь  не  собираешься  мне
отказать, не так ли? В конце концов, мисс Эмма Максвелл, мы  познакомились
вчера вечером, не правда ли, и сегодня я зашел к тебе в  гостиницу,  чтобы
снова   принести   свои   извинения   и   предложить   себя   в   качестве
сопровождающего, если ты вдруг захочешь исследовать мой город.
     Эмма была поражена.
     - Я вам не верю, - воскликнула  она  импульсивно.  -  Почему  вы  это
сделали?
     Он  пожал  плечами,  и  они  пересекли  внешний  двор  и  подошли   к
ступенькам.
     - Я сам начинаю удивляться, - мягко пробормотал он, и она  посмотрела
вверх на него и улыбнулась, не в состоянии сопротивляться  его  небрежному
тону. Он был высоким, и Эмма, привыкшая к мужчинам  не  намного  выше  ее,
подумала, как приятно смотреть  на  него  снизу  вверх.  У  ступенек  была
пришвартована моторная лодка, и он сказал:
     - Это моя. Не возражаешь, если мы воспользуемся ею вместо гондолы?  Я
предпочитаю сам сидеть за рулем, не опасаясь, что  кто-то  подслушает  мой
разговор.
     Эмма  почувствовала  соблазн  сделать  какое-нибудь   замечание,   но
сдержалась. Она просто позволила ему помочь ей сесть в маленькую  лодку  и
ждала, пока он запрыгнул и сел рядом с ней.
     Потом она стояла возле него в маленькой кабине, поглощенная постоянно
меняющимся многообразием окружающих  их  достопримечательностей,  понимая,
когда они осматривали шедевры, что он хорошо знает историю  города,  чтобы
там не говорила о нем его бабушка. Она видела церковь  Санта  Мария  делла
Салюте и Ка'д'Оро, Золотой Дом.  Граф  Чезаре  знал  названия  почти  всех
дворцов мимо которых они проплывали, а Эмма и не представляла себе, что их
так много, только смотрела и смотрела, и сжимала руки от восторга.
     Они проплыли под мостом Риальто,  и  девушка  увидела  все  магазины,
расположенные вдоль него, особые товары, выставленные в их витринах.
     - Лучше пройти по мосту пешком, - сказал  Чезаре.  -  В  магазинчиках
продается   много   привлекающих   туристов   вещей:   муранское   стекло,
венецианские кружева и украшения, игрушки и всевозможные сувениры.
     Эмма кивнула.
     - Я уверена, что лучше. Но должна признаться, что туристические точки
не особенно привлекают меня. Я бы предпочла что-то менее... коммерческое.
     - Хорошо, - граф улыбнулся. - Если ты мне доверяешь, сделаем,  как  я
предложил вначале, я покажу тебе лагуну.
     - Доверяю вам? - Эмма нахмурилась. - Я не понимаю.
     Чезаре резко повернул лодку в более темный, узкий канал,  протекающий
между темными каменными стенами домов, выходящих прямо на  канал.  Обвитые
вьющимися растениями арки вели во  внутренние  дворики,  кованые  железные
решетки которых казались воротами в подводные сады. Маленькие лодочки были
привязаны к шестам или небольшим колоннам.
     - Я имею в виду, что многие  островки  лагуны  сейчас  пустынны,  там
никого нет, понимаешь. Конечно, есть Мурано, Бурано и Торчелло, но  думаю,
мы прибережем их на потом, хорошо?
     Эмма посмотрела на часы.
     - Уже больше трех часов, синьор. Возможно,  было  бы  лучше  оставить
лагуну на потом.
     Чезаре пожал широкими плечами, и Эмма не могла  не  залюбоваться  тем
как заиграли под серым шелковым пиджаком костюма его сильные мышцы. Почему
он не женился, думала она, должно быть, немало женщин охотно  пожертвовали
бы своей свободой ради него.
     Внезапно они вылетели из полумрака каналов на  яркую  открытую  гладь
моря, такого же голубого, как небо, сливавшееся с ним  на  горизонте.  Это
было так неожиданно и так красиво, что Эмма только вскрикнула  и  покачала
головой в изумлении.
     Чезаре выключил мотор лодки, и некоторое время они плыли по  течению,
оставив  шпили  и  церкви  близкорасположенных  островков  Венеции  далеко
позади. В это время дня немногие отправлялись путешествовать, и  казалось,
они были совсем одни в голубом-голубом мире изолированной нереальности.
     - Тебе нравится? - спросил он, вопросительно глядя на нее.
     Она беспомощно покачала головой.
     - Как такое  может  не  нравиться?  Она  пошла  на  корму  маленького
суденышка и села на мягкие  подушки,  покрывавшие  скамейку.  Граф  Чезаре
последовал за ней и  сел  рядом,  предлагая  ей  сигарету.  Эмма  покачала
головой.
     - Я все еще не понимаю, почему вы привезли сюда меня!
     - А почему бы и нет? - он лениво откинулся назад, разглядывая ее  так
внимательно, что она смутилась. Ты мне нравишься.
     Эмма не могла промолчать.
     - Граф Чезаре...
     - Чезаре достаточно, - мягко перебил он.
     - Ну... тогда Чезаре. Это просто не доходит до меня. Я отлично  знаю,
что Селеста куда более интересный для вас человек, чем когда-либо могла бы
быть я, так почему же вы возитесь со мной? - Она вздохнула. -  Пожалуйста,
не пытайтесь меня обмануть.
     Он возмущенно развел руками.
     - А я и ее  пытаюсь.  Ты  мне  действительно  нравишься,  и  я  хотел
посмотреть, как ты отреагируешь на все это.
     - Почему вы не взяли Селесту? Почему вы отказались от сиесты?
     - Ты задаешь слишком много вопросов, - ответил он холодно, его  голос
прозвучал далеко не уговаривающе. - Принимай дары  в  том  виде,  как  нам
предлагают их боги.
     Эмма повернулась к нему спиной. Она просто  не  могла  поверить,  что
этому мужчине, этому графу  Чезаре,  могло  так  сразу  понравиться  такое
незначительное, незаметное существо, как она, что он рискнул бы шансами на
успех с ее мачехой для того, чтобы взять ее  с  собой.  Это  было  смешно.
Должна существовать другая причина, по которой он  готов  тратить  на  нее
время, но ни за что в жизни она  не  могла  бы  представить,  что  это  за
причина. Он был слишком привлекательным и не мог  находить  ее  более  чем
мимолетно интересной. Его приглашение выпить  с  ним  вчера  вечером  было
абсолютно инстинктивной реакцией итальянца,  желающего  показать,  что  он
искренне извиняется, и его не следует  принимать  серьезно.  Маловероятно,
чтобы он заходил к ней сегодня утром, как он сказал, и с любом  случае  не
ожидал обнаружить ее, так сказать, отдыхающей на  ступеньках  своего  дома
немного позже. В тот раз он  говорил  с  ней  довольно  резко,  словно  ее
присутствие только раздражало его.
     Она видела, как граф бросил окурок сигареты в воду и наблюдал, как он
медленно растворяется и распадается на маленькие табачные крошки,  которые
исчезли в глубина.  Последний  разговор  испортил  ей  настроение,  и  она
чувствовала себя разочарованной и несчастной.
     Она взглянула на него и увидела, что он смотрит невидящими глазами  в
воду, словно глубоко поглощен мыслями. Он мгновенно почувствовал ее взгляд
и искоса посмотрел на жнее.
     - Хочешь вернуться?
     Эмма пожала плечами.
     - Думаю, что лучше вернуться.
     Видал Чезаре смахнул частичку пепла с брюк и встал. Он  стоял,  глядя
вниз на ее поднятое лицо, затем взял сильными  пальцами  за  подбородок  и
оценивающе повернул лицо в одну и в другую сторону.
     - Не преуменьшай своих достоинств, Эмма Максвелл, - пробормотал  граф
мягко. - Ты славный  ребенок,  и  при  правильном  обращении  можешь  быть
до