ной, несколько божественных минут в одиночестве, чтобы
вновь обрести утраченное достоинство и самоуважение.



                                    8

     Антонио остался на обед, проходивший совсем  неофициально,  во  время
которого  Селеста  единолично  владела  разговором.  У  нее  еще  не  было
возможности поговорить с Эммой наедине, но она  была  уверена,  что  такое
время настанет. Селеста не позволит нахалке провести целый день в компании
графа без очень неприятных последствий. Но в любом случае этот день  стоил
того, несмотря на довольно несчастливый  конец.  Утро  и  полуденные  часы
прошли восхитительно, и, казалось, им было очень хорошо вдвоем,  ситуация,
которую Эмма оценила как очень опасную.
     Сегодня вечером она ела  восхитительный  рыбный  суп,  приготовленный
Анной, но не чувствовала его вкуса, а бифштекс с  салатом  могли  бы  быть
посыпаны опилками, все равно она бы этого даже не заметила.  На  ней  было
одно из платьев,  выбранных  Селестой.  Блеклый  розовый  креп,  она  была
уверена в этом, придавал ей ужасный вид. Волосы были  стянуты  на  затылке
лентой и она чувствовала себя исключительно непривлекательной.
     Селеста же, напротив, в своем  шелковом  платье  королевского  синего
цвета выглядела живой и волнующей. К  тому  же  ей,  казалось,  доставляло
садистское удовольствие бросать в адрес падчерицы колкие замечания.
     Но впервые насмешки Селесты не трогали девушку. Боль, причиненная  ей
сегодня графом Чезаре, заставила Эмму с головой спрятаться в свою раковину
и ей, казалось, было безразлично, что говорит мачеха.
     Когда обед был окончен, графиня встала и сказала:
     - Вечер еще только начался, Чезаре. - Она улыбнулась Селесте.  -  Так
как вы оба в вечерних туалетах, почему бы вам не отправиться в  казино?  В
Лидо приятно в такой вечер как этот.
     Селеста захлопала в ладоши.
     - О, да, Видал! Пойдем?
     Антонио был недоволен.
     - Но... Бабушка! Я не в вечернем костюме и не могу пойти! Чезаре, вы,
конечно, могли бы пойти вместо этого в ночной клуб.
     - Я мог бы, - сухо заметил Чезаре, закуривая мантильскую сигару, - но
не собираюсь делать этого.
     - Антонио может куда-нибудь сводить Эмму,  -  предложила  графиня,  и
Эмма почувствовала себя униженной.
     - О, нет... - начала она протестующе. - Я... я бы предпочла  пораньше
лечь спать, если никто не возражает.
     Антонио, который явно не пришел в восторг от мысли выйти  на  люди  с
девушкой, одетой таким ужасным  образом,  с  облегчением  вздохнул,  но  у
графини была какая-то особая причина не сдаваться.
     - Ерунда, Эмма. Вы здесь на отдыхе. Я не хочу, чтобы  из-за  меня  вы
ложились спать так рано. Нет, Антонио, ты согласен, не так ли?
     - Si, - пробормотал Антонио без энтузиазма, и щеки Эммы запылали. Она
чувствовала долгий задумчивый взгляд Чезаре, потом он неожиданно сказал:
     - В таком случае идем, Селеста. У Антонио есть своя моторная лодка.
     После того, как они ушли, Эмма снова попробовала протестовать, но все
было бесполезно. Графиня, когда она чего-то хотела, была очень  упряма,  и
Эмме ничего не оставалось, как согласиться.
     - Я... я только вымою руки,  -  попросила  она  неловко  и  вышла  из
комнаты.
     В своей  спальне  она  критически  посмотрела  на  свое  отражение  в
зеркале. Неудивительно, что Антонио не хотел никуда с  ней  идти.  Розовое
платье доходило ей до  колен  и  бесформенно  висело  на  бедрах.  Волосы,
стянутые сзади лентой, привлекали внимание к бледности  щек,  подчеркнутой
цветом платья.
     Девушка вздохнула и развязала ленту. Она больше не  станет  ходить  в
таком виде. Если Селеста задумала сделать свою падчерицу как  можно  менее
заметной, она будет разочарована. В конце  концов,  если  выбросить  графа
Чезаре из  головы,  Антонио  Венкаре  был  очень  привлекательным  молодым
человеком  и,  может  быть,  его  компания  поможет  избавиться  от   всех
нежелательных мыслей, которые могут попытаться снова заполнить  ее  разум.
Но  нельзя  ожидать,  что  Антонио  заинтересуется   жалкой   неэлегантной
иностранкой, когда ясно, что другие  девушки  лезут  из  кожи  вон,  чтобы
встретиться с ним.
     Она решительно стянула ненавистное розовое  платье  и  открыла  дверь
огромного гардероба, внутри которого скромный запас ее платьев  совершенно
потерялся. Какое из них можно было бы надеть? Какое не было  ни  ношенным,
ни вышедшим из моды и не старило ее?
     Кроме тех нарядов, которыми снабдила ее  Селеста,  оставалось  только
два:  темно-синее  кремпленовое,  хотя  и  было  современным,  но   скорее
повседневное, и бархатное абрикосового цвета, купленное уже несколько  лет
назад, которое она надевала только на вечеринки.  Она  выбрала  бархатное,
потому что неизвестно куда они пойдут, а оно годилось  для  любого  места.
Платье было очень простым по фасону, с низким круглым вырезом и рукавами в
три четверти, с расклешенной юбкой до  лодыжек.  Она  причесала  волосы  и
оставила их распущенными и увидела, что те блестят под теплым  светом  бра
над ее трюмо. Теперь, по крайней мере, она чувствовала, что похожа  на  ту
Эмму Максвелл, которой была до болезни и до расставанья  со  своей  старой
жизнью.
     Она нервно вышла из спальни и обрадовалась, увидев, что глаза Антонио
расширились от изумления, затем чудесным образом их взгляд смягчился.
     - Эмма, - произнес он с сомнением.
     Графиня уставилась на нее.
     - Ну, Эмма, вы выглядите так  привлекательно!  -  Ее  выражение  было
таким же изумленным как и у Антонио и девушка  подумала  какая  у  нее  до
этого, должно быть, была ужасная внешность.
     - Я хорошо выгляжу? - спросила она, наслаждаясь своим триумфом  после
неловкости за обедом.
     Антонио взял ее за руку.
     - Вы выглядите прелестно, -  сказал  он,  тепло  улыбаясь.  -  Ну,  а
теперь, куда бы вы хотели пойти?
     Они отправились в маленький ночной клуб, который, хотя и был дорогим,
как подумала Эмма, тем не  менее  оказался  приятным  местом,  где  музыка
звучала тихо и ритмично,  кабаре  было  отличным,  а  ударник  с  солистом
образовывали замечательный дуэт.
     Они вернулись в Палаццо около половины второго уставшие и довольные и
даже Эмма, казалось, перестала чувствовать себя несчастной девочкой, какой
была до этого. Так как было уже поздно, Антонио простился с ней у ступенек
лестницы, ведущей на второй этаж и  мягко  поцеловал  прежде  чем  сказать
arrivederci.
     Эмма медленно поднялась по ступенькам, лениво думая о том,  как  было
бы хорошо забраться сейчас в постель.  Ноги  болели  от  танцев,  а  вино,
которое они пили, казалось, слегка  вскружило  ей  голову.  Лестница  была
длинной и бесконечной, она решительно схватилась  за  перила,  улыбнувшись
при  мысли  о  том,  что  такое  простое  дело   может   оказаться   таким
утомительным.
     Услышав внизу какой-то звук, она посмотрела в его направлении, но все
было погружено в темноту, глубокая чернота заполняла широкий зал внизу,  и
она подумала, каким таинственным он казался ночью  по  сравнению  с  ясным
днем.
     Задрожав, она невольно ускорила шаг задыхаясь  от  чувства,  что  там
внизу кто-то есть, кто-то наблюдает за ней. Она споткнулась и перепрыгивая
через ступеньки, побежала оставшуюся часть лестницы. Добравшись до  верха,
она толкнула дверь, ведущую к меблированным апартаментам  и  увидела,  что
там горит свет, хотя внутри никого не было.
     Она закрыла дверь, нащупала ключ и повернула его в замке. Затем  села
на стул и перевела дыхание. Вероятно, она вела себя глупо,  как  настоящая
дура, но после такого дня, это было уже чересчур.
     Распрямив плечи, она пошла к двери своей спальни и  с  благодарностью
вошла  в  нее.  Эмма  настороженно  осмотрелась,  но  все  было  так,  как
оставалось до ухода, и она облегченно вздохнула.
     Девушка быстро разделась и забралась в постель.  Она  слышала  слабый
шорох воды в канале, мягко плескавшейся у стен Палаццо, и ее  веки  устало
сомкнулись. Должно быть, она спала некоторое время, потому что ее разбудил
стук. Она открыла глаза, недоумевая, что происходит. Затем вспомнила.  Она
закрыла дверь, а граф Чезаре и Селеста, наверно, к  тому  времени  еще  не
вернулись домой.
     Она быстро  выскользнула  из  кровати,  поспешно  натянула  халат  и,
чувствуя себя довольно глупо, пересекла гостиную и отперла дверь.
     Селеста промчалась мимо нее, окутав Эмму волной дорогих  духов.  Граф
Чезаре подождал пока Эмма повернулась и  последовала  за  мачехой,  вошел,
закрыл дверь и на мгновение тяжело прислонился к ней.
     Какое-то предчувствие беды заставило  Эмму  оглянуться,  и  ее  глаза
расширились от ужаса. Граф был ранен, кровь  текла  из  его  плеча,  а  на
безукоризненно белой рубашке алело пятно.
     - Что случилось? - Эмма не  задумывалась  над  тем,  что  делает.  Ее
профессиональная реакция быстро проявила себя и она  бросилась  к  Видалу,
помогая ему стянуть пиджак, причинив как можно меньше боли.
     Но графу Чезаре не нужна была ее помощь.
     - Приведите Джулио, - приказал он скрипя  зубами,  так  как  движение
рукой открыло рану. - Не занимайтесь тем, чего не понимаете!
     - О, но я понимаю... - начала Эмма, но ее тут же оборвала Селеста.
     - Делай как сказал граф, - приказала она сердито. - Не спорь!
     Эмма сжала губы, с отчаяньем взглянув на  изорванную  плоть,  которая
обнажилась теперь, когда Чезаре с трудом расстегнул  рубашку,  и  побежала
через комнату в сторону кухни. Она знала, что рану надо зашивать и  знала,
что графу необходима помощь врача - кого-то,  кто  способен  справиться  с
ранением такого рода, но он позвал только Джулио. Что мог сделать  Джулио?
И как вообще это случилось?
     Джулио помог своему хозяину дойти до спальни и дверь закрылась  перед
лицом трех женщин ибо теперь к ним присоединилась Анна. Старая графиня  не
проснулась, что при данных обстоятельствах было к лучшему.
     Эмма закурила сигарету и взглянула на Селесту.
     - Как... Я хочу сказать, что случилось?
     Селеста небрежно сбросила накидку и глубоко затянулась сигаретой. Она
казалась бледной и  обеспокоенной  и  Эмма  подумала,  что  впервые  видит
Селесту в таком состоянии. Она видела ее в гневе много раз, но никогда  не
видела такой нервной.
     Селеста покачала головой.
     - Это произошло так быстро, - сказала она будто разговаривала сама  с
собой. - Мы только вошли в нижний зал, как этот человек бросился на  графа
Чезаре сзади. Я не могла даже закричать. Я онемела от ужаса. Они боролись,
но было так темно... и у напавшего был нож, в то время как Видал... -  она
задрожала. - Это было ужасно! И так бессмысленно!
     - Вор, - твердо сказала Анна, складывая руки на груди.
     Эмма нахмурилась.
     - В нижнем зале нет ничего, что могло бы привлечь вора,  -  возразила
она, вспомнив свое собственное чувство - такое отчетливое - приближающейся
опасности, когда поднималась по лестнице.
     Но если это было так, и она подсознательно почувствовала  приближение
беды, что делал этот человек? Если это был простой вор,  то  у  него  было
достаточно времени, чтобы скрыться между  ее  прибытием  и  гораздо  более
поздним возвращением графа Чезаре и ее мачехи. В этом не  было  смысла.  В
зале никого не было, так что этот человек ждал Чезаре. Но почему?
     Ее мозг не мог найти причину и  она  в  отчаянии  сдалась.  Казалось,
существует слишком много такого,  что  она  не  понимает.  Как,  например,
неожиданное отсутствие графа сегодня, нет уже вчера, днем, потому что  уже
занимался рассвет следующего дня.
     Селеста обратила свой взгляд на падчерицу, глаза ее  были  холодными.
Она погасила сигарету, затем подняла накидку и сказала.
     - Пойдем, Эмма, я хочу поговорить с тобой.
     Эмма могла догадаться о чем. Ее временная отсрочка закончилась.
     - Но граф... - начала она, посмотрев на Анну.
     - Анна даст нам  знать,  если  понадобится  наша  помощь,  -  сказала
Селеста, - не так ли, Анна?
     Анна пожала широкими плечами.
     - Ничего не надо, мадам, -  сказала  она  без  всякого  выражения.  -
Джулио справится сам. - Она слегка  улыбнулась  Эмме.  -  Спокойной  ночи,
синьорина, мадам.
     Селеста, взбешенная, пересекла комнату, раз и  навсегда  решив,  что,
как только она станет графиней Чезаре, Анне придется уйти. Эмма беспомощно
развела  руками  и  последовала  за  ней.  Она   чувствовала   невероятную
усталость, и ее совсем не радовала мысль о выяснении отношений с  Селестой
в столь поздний час. Кроме всего, она ужасно  волновалась  о  графе.  Раны
такого рода могут легко привести к инфекции,  а  чтобы  это  предотвратить
необходимы были антибиотики. У Джулио наверняка  нет  необходимых  знаний,
подумала она с тревогой.
     В огромной спальне, отведенной  Селесте,  мало  что  говорило  о  том
месте, где они жили. Стулья и шкафчики  были  завалены  вещами  Селесты  -
трюмо трещало  под  весом  косметики  и  духов,  которыми  она  непрерывно
пользовалась, чтобы сохранить цвет лица и  мягкость  кожи,  Селесте  нужна
была служанка и у нее была таковая до тех пор, пока  она  не  поняла,  что
Эмма может послужить более чем удачной заменой.
     - Ну, а теперь, - сказала она, когда дверь за ними  закрылась,  -  ты
знаешь, почему я хочу поговорить с тобой? Не так ли?
     Эмма вздохнула.
     - Могу догадаться.
     - Не старайся казаться дерзкой.  Вспомни,  что  у  меня  есть  способ
заставить тебя пожалеть о том, что ты пошла против меня!
     - О, Селеста! - воскликнула Эмма. - Я так хотела выйти куда-нибудь из
этого дома сегодня. И когда граф  Чезаре  пригласил  меня...  -  ее  голос
отказался подчиняться ей.
     - Ты дождаться не могла, чтобы поехать куда-нибудь с ним! -  рявкнула
Селеста. - Не воображай, что можешь  обмануть  меня,  Эмма.  Я  знаю  тебя
слишком хорошо! Боюсь, что тебя видно насквозь, а еще прекрасно видно, что
ты воображаешь будто влюбилась в Видала!
     - Влюбилась! - эхом повторила Эмма. - Не будь такой глупой!
     - Я не глупая, - возразила Селеста с мрачной улыбкой. - Я  много  раз
видела, как девочки-подростки влюбляются в пожилых мужчин,  а  Видалу  еще
далеко до этого возраста. О, я не  виню  тебя.  -  Селеста  потянулась  за
сигаретой. - Увидев его, я удивилась не меньше, чем ты. Фактически, думаю,
что даже если бы он не был графом Чезаре, я все равно хотела бы  выйти  за
него замуж. Я действительно думаю, что впервые влюбилась!
     Эмма отвернулась.
     - Это все?
     - Нет, черт тебя возьми, не все! Я еще не закончила. Я хочу, чтобы ты
знала, что если ты еще раз попытаешься сделать то, что сделала сегодня,  я
найду способ унизить тебя так, что ты пожалеешь, что вообще  появилась  на
свет, поверь мне!
     - О, Селеста! - Эмма сжалась. - Если дошло до этого, то почему ты  не
найдешь какую-нибудь причину, чтобы отослать меня домой?
     Селеста покачала головой.
     - Нет. Это не пойдет. Сейчас нет стоящей причины, которую я могла  бы
отыскать, чтобы абсолютно убедить графиню. Она уже знает и  разделяет  мои
надежды  на  этот  брак,  и  думаю,  что  она  пригласила  Антонио,  чтобы
уравновесить ситуацию. Она поверила, благодаря моему поведению, что  я  ни
за что на свете  не  захотела  бы  расстаться  с  моей  любимой  маленькой
падчерицей. Но так как она, так же как и я, видит чего  ты  добиваешься  в
том, что касается графа Чезаре, то в качестве замены нашла Антонио!
     Эмма резко повернулась к Селесте, ее щеки пылали.
     - Не может быть, чтобы ты говорила серьезно.
     - О, но так оно и есть. Графиня, может быть, и стара,  но  в  здравом
уме. И так как она знает о пристрастии графа к  противоположному  полу,  а
тем более, когда ему предлагают на тарелочке... ну, он мужчина, и в  конце
концов ничто человеческое ему не чуждо! - Она жестоко улыбнулась. - Бедная
маленькая Эмма! - насмешливо произнесла она. - Не  могла  же  ты  серьезно
воображать, что такой мужчина как он, может заинтересоваться тобой!
     - Какое ты ничтожество!  -  воскликнула  Эмма,  едва  удерживаясь  на
ногах. - Не могу представить, что мой отец нашел в тебе!
     На Селесту эти слова не произвели никакого впечатления.
     - Какая разница? Он был одинок, а если человек одинок, он открыт  для
предложений.
     - Я знаю! К сожалению!
     Казалось, Селеста теперь получает удовольствие от  происходящего.  Ее
гнев прошел, а смешные стороны данной ситуации соответствовали ее злобному
чувству юмора.
     Затем, словно вспомнив о случае в холле, она произнесла:
     - А теперь  уходи!  Я  больше  не  хочу  тебя  видеть.  Ты  начинаешь
надоедать  мне.  И  если  эта  тварь,  Анна,  попытается  сделаться  твоей
союзницей, она увидит, что силой моего влияния не стоит пренебрегать.
     Эмма вышла, чувствуя себя нездоровой и униженной. Неужели ее  чувства
были так заметны? Неужели по ее поведению Селеста поняла что-то, в чем она
сама себе пока еще признается? Представить себе, что она после этого может
встретиться с  графом  Чезаре,  было  невозможно,  особенно  после  полных
ненависти обвинений, которые он бросил ей в лицо  на  лодке.  Жизнь  стала
такой болезненно сложной, что  она  от  всей  души  пожалела,  что  вообще
согласилась поехать с Селестой в Италию. Ей следовало бы знать, что мачеха
не может измениться за один день. Что никогда  она  не  делала  ничего  из
чисто альтруистических побуждений.
     Она забралась назад в кровать, когда слабый свет нового дня  появился
на горизонте. Эмма  подумала  о  том,  что  происходит  с  графом  Чезаре,
действительно ли Джулио позаботился о нем или позвали  доктора.  Последнее
было маловероятно, так как не было слышно,  чтобы  кто-нибудь  приехал,  и
хотя в спальню Селесты не проникали почти никакие звуки,  какое-то  шестое
чувство подсказывало ей, что  были  причины  не  делать  это  происшествие
достоянием гласности. Все это было очень загадочно, но у Эммы был  тяжелый
день, и она заснула почти мгновенно,  глубоким  сном  без  сновидений,  от
которого пробудилась только в полдень.



                                    9

     На следующий день Эмма вообще не встретила графа Чезаре. Он оставался
в своей комнате до обеда, потом они с Селестой куда-то уехали,  пока  Эмма
переодевалась к  столу.  Старая  графиня  упомянула,  что  они  обедают  с
друзьями и совсем ничего не сказала о его ране, а так как Эмма привыкла  к
разным уверткам, то стала спрашивать напрямик. Их  обед  закончился  очень
спокойно, после чего графиня сказала, что ей надо написать несколько писем
и извинившись, шла.
     На следующее утро Эмма  отправилась  с  Анной  за  покупками.  Старая
служанка была рада компании молодой девушки, и тому,  что  та  помогла  ей
донести тяжелые корзины, а Эмма купила себе два новых  платья  на  случай,
если ей  снова  придется  встречаться  с  Антонио  Венкаре  и  куда-нибудь
выходить.
     Она пребывала в ужасно подавленном состоянии и надеялась, что молодой
итальянец не станет ее снова беспокоить.  Она  была  решительно  настроена
никогда больше не сталкиваться с Селестой или с графом  Чезаре.  Скоро  их
время подойдет к концу и, если все  закончится  успешно  для  Селесты,  ей
разрешат вернуться в Англию к тихой жизни в больнице. Там у нее было много
друзей, некоторые из них писали ей, интересуясь, как она проводит время  в
Венеции, но до сих пор у нее не хватало духа ответить им. Было бы трудно с
восторгом описывать отдых, когда ситуация, в  которой  она  находилась,  с
каждым днем становилась все более сложной.
     Когда подошло время ленча, она вошла в гостиную и увидела  там  графа
Чезаре, стоявшего возле бара и наливавшего себе в стакан приличную  порцию
виски.
     Эмма поспешила отвернуться и хотела  уйти,  но  граф  увидел  ее.  Он
проглотил половину содержимого стакана и сказал:
     - Ну, Эмма!  Тебя  обеспокоило  то,  что  я  принимаю  такое  сильное
стимулирующее средство в столь ранний час?
     Эмма снова повернулась к